Gotham's Ghosts

Вот и настал тот момент, когда Рэйчел поняла, насколько глубоки чувства Майка по отношению к Джейн. Однако это не стало для неё такой уж новостью. Наблюдательная девушка давно заметила, как Шинода смотрит на миссис Беннингтон, когда она рядом. Когда она говорит, он ловит каждое её слово. Когда она смеётся, он тоже не может удержаться от улыбки, даже если больше никому не смешно. И эти нежные взгляды, которые он бросает на неё, когда думает, что никто не видит… И наконец окончательно стало ясно, почему Майк так торопится в отношениях с мисс Макбрайд. Ему казалось, чем глубже он допустит Рэйчел в своё сердце, тем быстрее она вытеснит из него образ Джейн… Медиум вдруг почувствовала, что её миссия выполнена. Больше она не нужна им. Они её любят, но она им не нужна. Она вернула их к жизни. Она справилась. Она помогла Люциферу обрести себя, а заодно и свою любовь (она улыбнулась, вспомнив, как он смотрел на Эми). Она помогла Джейн. Она отдала ей львиную долю своей силы. Всё, что она могла сделать для них, она уже сделала. Теперь она лишь будет мешать им троим… Теперь не от неё зависит, случится ли Апокалипсис. Джин мертва. Возможно и для Рэйчел больше нет смысла оставаться в этом мире... Возможно, она умрёт и, поскольку у неё нет детей, Эми сможет сделать так, чтобы её силу получили дети Джейн... Всерьёз задумавшись над этим, мисс Макбрайд пошла в сторону моста. Сентябрьский ветер уже повеял осенней прохладой и принёс колючие капли мелко моросящего дождя. Он срывал первую пожелтевшую листву с деревьев, которые нехотя расставались со своим убранством и махали ветвями, протестуя… Рэйчел шла к мосту. Ветер мёл перед ней тротуар и разгонял над её головой тучи, словно намекая, что она всё делает правильно. «Иди, иди!..» - гудел ветер, набирая силу с каждым её новым шагом. Нахальный ветер распахивал её пальто, пробираясь прохладными влажными пальцами под футболку, целуя в шею, заставляя кожу девушки покрываться мелкими мурашками. Он то толкал её в спину, словно ему не терпелось увидеть её на мосту, то хлестал по лицу, пытаясь заставить одуматься… Ветер преследовал её, громко и неразборчиво что-то твердил ей прямо на ухо, хватал за горло. Рэйчел вздрогнула, когда кто-то ухватил её за край пальто. Посмотрев вниз, она увидела сидящего на тротуаре чумазого мальчика в оборванной одежде. Он дрожал от холода и умоляюще смотрел на девушку, что-то бормоча, но из-за гула в ушах, мисс Макбрайд не могла разобрать ни слова… Она сняла с себя шерстяное пальто и укрыла им мальчишку. Она заглянула в его большие голубые глаза, наполненные страданием, и тепло улыбнулась. Рэйчел отправилась дальше, зная, что в кармане пальто остался её телефон. Её кожа мгновенно покрылась мурашками, так как ветер, не медля ни секунды, заключил её в свои покалывающие изморосью объятия. Оказавшись на мосту, девушка почувствовала, что дождь участился, капли становились крупнее. Её футболка вскоре промокла насквозь. Её мокрые волосы прилипали к лицу. Посиневшие губы дрожали от холода, когда она наклонилась над поручнями и посмотрела на тёмную воду залива, бурлившую волнами… Где-то рядом остановилась машина и кто-то прокричал: - Эээй!.. – голос прерывался ветром. – Я могу вам помочь?.. Рэйчел обернулась, с улыбкой помахала рукой и, вскинув руки к небу, начала смеяться… - С сумасшедшими лучше не связываться… - и машина поспешно выехала с моста. А девушка снова посмотрела на воду, зазывно играющую волнами. Ей не хотелось думать о последствиях, но всё же лицо Майка, растерянное и печальное, являлось в этих волнах. Она поступает жестоко. Он будет винить себя. Но он должен понимать, Рэйчел Макбрайд не была рождена для того, чтобы стать психологом, или женой, или матерью… Она была рождена для того, чтобы дать этому миру последний шанс. И она прекрасно справилась со своей задачей. Ему придётся отпустить её. Её ждёт покой и долгие уютные вечера с бабулей за чашкой чая Earl Grey, против правил разбавленного сливками, весёлые воспоминания и игра в вист с дедулей за компанию. Рэйчел улыбнулась, подумав об этом. Она спасала своих друзей от смерти. Но для неё смерть – это не конец. Это её награда. И она, чёрт возьми, заслужила её!.. Решительно перекинув ногу через поручень, девушка ловко перебралась на другою сторону. Она ненадолго задержалась, ухватившись рукой за скользкий металл. Но медлить было незачем, и мисс Макбрайд, отпустив поручень, раскинув руки в стороны, начала падать вниз… Падение длилось доли секунды, но ей показалось, что прошло несколько минут. Она чувствовала, как её тело будто парит в воздухе, проваливаясь в неизвестность. «Я Алиса в стране чудес…», - пронеслась безумная мысль в её голове. И она улыбнулась, опустив веки, прежде чем лёгкое тело коснулось поверхности воды, и жадные чёрные волны проглотили желанную добычу… Майк целый день не мог дозвониться до Рэйчел. Он уже собрал вещи и был готов лететь в Лос-Анджелес. Он сделал свой выбор. Он принял решение. Чем дальше от Джейн, тем лучше. Для всех. Но его девушка не брала трубку… Наконец он услышал тонкий голосок на другом конце, который всё же не принадлежал мисс Макбрайд… - Алё, кто это?.. – нахмурился Майк. – Где Рэйчел?.. - Простите… - проговорил голосок, и Шинода понял, что он принадлежит ребёнку. – Тётя отдала мне своё пальто, и я нашёл телефон в кармане… - Что?.. – не понял Майк. – Где ты? Мальчик назвал улицу и номер дома, рядом с которым он сидел и просил милостыню. Майк незамедлительно отправился туда, чтобы расспросить ребёнка и найти Рэйчел. Добравшись до места и отыскав мальчишку, Шинода взял её телефон и пробормотал: - Да, это телефон Рэйчел… - он посмотрел на экран, на котором красовалось его собственное улыбающееся лицо. – Куда она пошла, после того, как встретила тебя?.. Она говорила что-нибудь?.. - Нет, сэр… - ответил, потупившись, мальчик, кутаясь в пальто девушки. – Она ничего не говорила, просто… ушла в сторону моста… - Моста?.. – глухо повторил Майк, уставившись на ребёнка. - Да, в ту сторону… - закивал мальчик. – Сэр?.. Могу я оставить себе пальто вашей подруги?.. Оно такое тёплое… - Конечно… - прошептал Шинода, достал из бумажника все наличные и протянул их ребёнку. – Спасибо… Майк медленно пошёл к мосту, глядя себе под ноги, представляя, как спокойно и решительно ступали стройные ножки его любимой по этому тротуару… Здесь она свернула… Здесь остановилась, подождала, пока загорится зелёный свет… Перешла дорогу… И вот она на мосту… Он подошёл к самому краю и, перегнувшись через поручни, посмотрел вниз. Чёрная вода залива приветливо плеснула волнами, словно приглашая: давай, парень, места всем хватит. - Нет, Рэйчел… - прошептал он, и слёзы начали падать в воду. – Нет… Пожалуйста… - СУКА!!! – закричал Майк, со всей силы пнув металлическое ограждение. Затем он упал на колени и, закрыв лицо руками, разрыдался в голос. Прости… Сказала бы Рэйчел. Прости – говорю я… И я должна была сделать это для неё. Мы стремимся к смерти как к избавлению. На её плечи легла слишком большая ответственность, огромный груз, который она тащила в одиночку. И если я не могу себе это позволить, то пусть хотя бы она насладится вечным беспробудным сном… Прости… Майк обратился в полицию, и вскоре водолазы нашли тело девушки. Её похоронили десятого сентября, а тринадцатого состоялась премьера фильма о Джейн, которую и Шинода, и Беннингтоны проигнорировали. Самоубийство подруги стало для Джейн последней каплей в переполненной чаше ненависти к самой себе. Приступы истерики сменялись приступами апатии. Честер пытался приглашать домой психологов, но его жена лишь смеялась им в лицо и бросалась всем, что попадалось под руку. - К чёрту вашу терапию!.. – кричала она. – Моя подруга не хуже вас разбиралась в этом дерьме, но это не спасло её от суицида!.. Убирайтесь!.. В середине сентября, взяв себя в руки, мистер Беннингтон занялся подготовкой благотворительного концерта в память о подруге. Она пожертвовала всем ради них. И не только ради них. О ней должны услышать. Должны узнать, какой необыкновенной была Рэйчел Макбрайд. И в конце сентября Честер протянул Майку готовый сет-лист. Пробежав его взглядом, Шинода спросил: - Эми тоже будет выступать?.. - Да, мы решили сделать это вместе… - вздохнул Беннингтон. - Джейн отказывается выходить на сцену… В день перед концертом Майк долго стоял перед зеркалом, без конца зачёсывая волосы назад. Уже всё было идеально, но Шинода не мог положить расчёску и просто выйти на сцену. Он вспоминал, как они с Рэйчел впервые увиделись. В зеркале… Может быть, он ждал, что её призрак вот-вот появится в отражении. Но он не был экстрасенсом. Он смотрел на своё побледневшее и похудевшее лицо и не мог собраться с духом, чтобы снова подняться на сцену и произнести привычную фразу: «What’s up you guys»… После концерта Майк поехал в ресторан ужинать с мамой Рэйчел. Женщина едва держалась, и он чувствовал, что обязан поддержать её. Это он забрал у неё дочь, явившись ей однажды в зеркале и попросив поцелуй… - С тех пор, как мы её похоронили, в Готэме не прекращаются дожди… - проговорила хриплым от слёз голосом женщина, делая глоток вина. – Всё льёт и льёт, словно этот день не уходит… Словно всё ещё десятое сентября… Шинода хмуро глядел в тарелку, которую перед ним поставил официант, и не находил слов, чтобы ответить. Действительно казалось, будто они застряли там в тот день, когда начался этот холодный сентябрьский дождь… Когда его малышка решила, что больше не нужна ему… Алкоголь и сигареты не могли заглушить его боль. Единственное, что помогало Майку справляться с приступами отчаяния, это карандаш и чистый лист бумаги. Он рисовал её жизнь, которой никогда не будет. Он рисовал её в свадебном платье. Он рисовал её в кресле, где она сидит с важным видом, закинув ногу на ногу, в очках и записывает что-то в блокнот. Рэйчел – психотерапевт. Он рисовал её улыбающейся, смеющейся, нежной, прекрасной – какой её видел лишь он, её единственный мужчина. Майк показал эти рисунки её маме, и она улыбалась, утирая слёзы. Когда пришло время прощаться, Шинода обнял женщину и прошептал: - Возможно, когда-нибудь вы сможете простить меня, Кармела… Но я никогда… я не смогу простить себя… Под непрекращающимся дождём закончился сентябрь, пробирающим ветром пронёсся октябрь и наступила студёная мгла ноября. В конце этого месяца должен был состояться релиз «Апокалипсиса». Ни у Майка, ни у Честера, ни у Джейн не было никакого желания и душевных сил, чтобы заниматься его промоушеном. Альбом был готов: записан и полностью сведён. Но музыканты не собирались ехать с ним в тур. Во-первых, Джейн готовилась к родам. Во-вторых, этот альбом слишком был связан с Рэйчел, и одно лишь упоминание о нём уже доставляло много боли. Они не могли представить, как выйдут на сцену и просто будут исполнять эти песни. Это было немыслимо, и всем казалось, что с Linkin Park покончено уже навсегда. Майк арендовал студию. На этот раз художественную. И целыми днями писал темперными красками на грунтованных холстах. Он уже почти забыл этот опыт. Последний раз он работал темперой кажется в колледже… Было здорово вернуться к молчаливому творчеству. В последнее время говорить, петь, писать тексты стало труднее. Совсем другое дело – краски. Одним мазком уже можно было выразить массу эмоций. Это увлекло Шиноду, и он занялся живописью всерьёз. Майк работал над новой картиной, сюжет которой был прост: человек, пробирающийся сквозь метель. Довольно большое полотно, большая часть которого была занята оттенками серого, голубого, изображающими снежную вьюгу, за которой нельзя было различить местность. Даже не в центре, а ближе к правому краю холста был изображён человек, больше похожий на тень. Он выставил руку вперёд и шёл, пытаясь противостоять стихии. Куда и зачем шёл этот человек было не понятно. Опытный искусствовед наверняка сделал бы развёрнутый анализ, вспомнив мировой художественный опыт. Но зрителю это не нужно. Ему плевать на то, что думал или хотел сказать художник, когда он узнаёт в картине самого себя… Майк долго всматривался в свою новую работу, пытаясь осознать, чего же так не хватает. Нужен какой-то контрастный штрих, всего один. Что-то, что перечеркнёт всю абсурдность сопротивления этого человека и поставит точку. Внесёт ясность. Шинода искал, глядя на палитру, которую держал в руке, пока взгляд его не пополз чуть выше, на запястье… Набухшие вены пульсировали: по ним текла та самая краска… Следующий шаг был очевиден. Майк нашёл нож, которым он убирал лишний грунт с холста, и быстрым резким движением рассёк вены, стоя перед своей картиной. Алые капли брызнули на полотно, расположившись по диагонали, перечёркивая всё, что было ранее написано темперными красками… - Идеально… - прошептал художник, опустив руку, из которой продолжала литься кровь. - Привет, можно войти?.. – позади себя он услышал голос Майлса, брата Рэйчел. – Майк?.. - А?.. – Шинода обернулся, схватившись рукой за кровоточащее запястье. - Привет… - повторил парень. – Ты в порядке?.. Мама просила передать тебе кое-какие вещи Рэйчел… Тут Майлс заметил кровь. Он бросился к Шиноде с перепуганным взглядом: - Эй, чувак, ты что задумал?.. - Я просто рисую… - Ага, я вижу… - пробормотал парень, схватив испачканную красками тряпку, которая была небрежно брошена на полу, и зажимая ею рану на запястье Майка. – Держи, сейчас я позвоню в скорую!.. Когда художнику зашили его «тюбик с краской», он достал телефон и набрал номер Кармелы, мамы Рэйчел. - Спасибо за то, что отдали её личный дневник… - сказал он. – Она говорила, что не доверяет свои мысли бумаге, но обманула меня… - Сколько её помню, она всегда писала… - улыбнулась Кармела. – Как ни зайду в её комнату, всё сидит и что-то пишет, пишет… - Спасибо вам… - прошептал Майк, сжимая старенький блокнот. – Это бесценное сокровище… Теперь она будет говорить со мной… И он отправился в парк. Лиственные деревья уже были голыми. Он нашёл свободную скамейку и, устроившись там, накинул капюшон и открыл дневник школьницы Рэйчел Макбрайд… Не обращая внимания на пронизывающий холод, он начал читать, затаив дыхание: «Дорогой дневник!.. Боже, как глупо я начинаю… Все пишут «дорогой дневник», как будто ты что-то одушевлённое, а ты просто несколько листочков, сшитых между собой. Так что… Дорогой тот, кто будет это читать… Хотя я бы никогда и никому не позволила читать свой дневник… Но ведь я могу и умереть… Никто не дружит со мной. И сегодня я поняла почему. Один знакомый открыл мне глаза. Я всем кажусь высокомерной и надменной, хотя это в корне не так. Не знаю, что заставляет людей так думать обо мне. Я всегда старалась быть дружелюбной… Ну, кроме тех случаев, когда реально БЕСИТ!!!...» Майк усмехнулся, оторвавшись от дневника, а затем снова погрузился в чтение: «…Никто не видит, какая я на самом деле. Все смотрят на моё равнодушное лицо. Чёрт, да я просто интроверт! И мне не нужно много людей, чтобы общаться. Достаточно одного адекватного и интересного собеседника, чтобы я смогла своё равнодушие превратить в улыбку. Но всем плевать… Хм… - говорят они. – Посмотри, какая она самоуверенная… Делает вид, будто нас не существует… А вы, ребят, не задумывались почему? А существую ли для вас я? Эй, Рэйчел!.. – будто кричите вы. – Взгляни, какие мы крутые!.. Ты должна тусить с нами!.. Ты должна обожать нас!.. Какого хрена?.. Если мне скучно от ваших постных шуток и если мне хочется блевать от вашего образа жизни. Или вы, мои драгоценные ботаники, которым вечно кажется, что они обречены быть не признанными гениями… Вам кажется, что я ограниченная, как все девушки, обладающие фертильными признаками? Вам кажется, будто со мной не о чем говорить, я не способна понять вас? Вы думаете, я одержима бицепсами и большими членами?.. Чёрта с два, уроды!.. Сами вы ограники…». Майк поднял глаза к небу и рассмеялся: - Малышка!.. Тишину холодного парка нарушил звонок мобильного Шиноды. Это был Честер. Он сказал, что у Джейн начались схватки, и что они едут в клинику. Майк поспешно захлопнул дневник и, положив его в свой рюкзак, бросился к машине. Он не пропустит рождение малюток Беннингтонов. И он не может быть в стороне, когда Джейн больно… - Всё нормально?.. – спросил он, найдя Честера в родильном отделении. – Она тужится?.. Мистер Беннингтон должен был хотя бы усмехнуться, услышав такой вопрос и увидев округлённые глаза Шиноды, но Честер лишь вздохнул, опустив голову… - Что случилось?.. – испугался Майк. - Врачи говорят, ситуация сложная… - проговорил Беннингтон. – Есть угроза для жизни Джейн… Она уже потеряла много крови, хотя потуги ещё даже не начались… У неё что-то порвалось внутри, и она… Честер не смог договорить. Он закрыл лицо руками и опустился на диван. Переведя дыхание, он продолжил: - Меня к ней не пускают… Сама она уже родить не сможет, будут резать… И её шансы минимальные… Майк не стал слушать дальше, он ворвался в операционную, сбив с ног санитара и оттолкнув медсестру. Он подлетел к девушке, которая лежала на операционном столе и тихо стонала от боли, истекая кровью. Её лицо было покрыто испариной, её губы дрожали, вместо дыхания слышался хрип… - Вам сюда нельзя!.. – закричал акушер. - Пошёл ты!.. – процедил Шинода, смерив его убийственным взглядом. – Если она умрёт, клянусь, ты заплатишь за это… Затем он положил руку на вспотевший лоб девушки и, наклонившись к её уху, прошептал: - Джейн… Держись… Не бросай меня… Прости, я был мудаком… Но я люблю тебя… Ты нужна мне… - М… - издала она, не открывая глаз. – Майк?.. - Да… - улыбнулся он. – Я здесь… Я с тобой… Он взял её за руку и не отпускал, пока длилась операция. Он продолжал держать её, несмотря на хмурые взгляды хирурга. Он видел, как из её живота достали двух младенцев, как перерезали их пуповину. Он сжимал руку девушки, пока хирурги боролись за её жизнь. Он целовал её белый лоб, он гладил её спутавшиеся волосы. И он был тем, кто сказал Честеру: - Она выживет… Карин и Кристиан родились двадцать пятого ноября в День благодарения. В начале декабря мама и малыши были уже дома. Честер, Джейн и Майк решили отпраздновать чудесное событие и пригласили друзей: Эми, Люцифера, а также маму и брата Рэйчел. Пока женщины с жаром обсуждали особенности воспитания двойняшек, Шинода стоял у окна, безразлично взирая на Готэм и выпивая залпом очередную порцию водки. К нему подошёл Майлс. - Знаешь… - проговорил он, наблюдая, как музыкант равнодушно проглатывает крепкий алкоголь. – Рэйчел была влюблена в тебя ещё со школы… Шинода отвлёкся от города и взглянул на парня. - Она тебя тогда не знала лично, но… - продолжал он, - всё время твердила, что ты единственный мужчина, кому она позволит прикоснуться к себе… И я думаю, ты действительно был единственным, потому что я не видел её с другими парнями и вообще… уже начал думать, что она лесбиянка… Майк улыбнулся: - Эта девушка не была создана для любви… Но любовь рыдала из-за своего несовершенства, глядя в эти васильковые глаза… Честер и Джейн забылись в своём счастье, и всё было прекрасно, но по истечении двух недель, миссис Беннингтон начала бить тревогу. Она заметила, что малышка Карин ни разу не открыла глаза, в то время как Кристиан с неприкрытым любопытством взирал на окружающий мир, даже когда Джейн подносила его к своей груди… Педиатры в один голос советовали обратиться к неврологу, когда малышке исполнится месяц: - Физиологических проблем нет… - говорили они. – Вероятно скоро она на вас посмотрит…. Но прошла ещё неделя, а веки Карин были плотно сжаты. Осмотрев малютку, Эми сказала, что сила Рэйчел досталась именно ей. Бедняжка Карин просто боится. Даже в возрасте трёх недель девочка очень хорошо понимает, для чего она здесь… В один из этих непростых для молодой матери дней к ним зашёл Майк. Он попросил разрешения пройти в детскую и полюбоваться на спящих ангелочков. - Конечно… - улыбнулась Джейн, убирая бутылочки с молоком в холодильник. Майк осторожно отворил дверь и вошёл в комнату, наполненную запахом младенцев. Этот пряный сладкий аромат, от которого, кажется, даже у Шиноды началась лактация… В тусклом свете двух ночников в виде полумесяца и звезды он различил на пеленальном столике две крохотные распашонки. Не удержавшись, Майк взял одну из них и поднёс к лицу, вдыхая запах… Он подошёл на цыпочках к кроватке Кристиана. Мальчик безмятежно спал, раскинув руки в стороны. Его маленький ротик был чуть приоткрыт. Майк повернулся к кроватке Карин, что стояла напротив… Девочка спала тревожно. Она сосала пальчик и дёргала ножкой во сне. Шинода знал, что Джейн сильно беспокоится из-за того, что Карин до сих пор не открывала глаз. И он знал, что энергия Рэйчел перешла к этой малышке… Он наклонился над кроваткой и аккуратно погладил пальцем нежную щёчку: - Карин… - прошептал он. – Несчастная крошка… Не справившись с охватившим его желанием, Майк бережно достал малышку из кроватки и прижал к своей груди. Он начал ходить по комнате вполголоса напевая знакомые с детства колыбельные, иногда путая слова, иногда вставляя свои… Шинода так увлёкся этим пением, что даже не заметил внезапной перемены. И когда наконец пришёл тот момент осознания, он опрометью бросился к миссис Беннингтон, продолжая прижимать маленькую головку к своей груди с трепещущим сердцем… - Джейн!.. – воскликнул он, влетая в гостиную с младенцем на руках. – Карин открыла глаза!.. Вечером Майк написал сообщение брату Рэйчел: «Как ты, приятель?» - он продолжал поддерживать отношения с её семьей и интересоваться их состоянием. Он знал, что девушка не была с ними особо близка, и понимал, что от этого им ещё труднее… «Всё нормально, капитан Забота!» - как правило шутливо отвечал ему Майлс. Шинода улыбался и отправлял ему стикер с высунутым языком, а затем, по устоявшейся привычке, открывал галерею на своём телефоне и листал фотографии с Рэйчел… Вот она пытается починить кофемашину, стуча по ней кулаком. А здесь позирует на фоне патрульного полицейского, который слишком занят своим пафосным созерцательным видом, чтобы обратить внимание на то, что становится мемом. Ну, а эта фотка вообще историческая!.. Майк усмехается, вспоминая, как Рэйчел споткнулась и упала на тротуар, выбираясь из его машины… Однажды прогуливаясь по заснеженному Готэм-Сити, уже украшенному к Рождеству, Шинода заметил компанию подростков что-то шумно обсуждающих. Среди них был Майлс. Майк обрадовался и хотел уже подойти, чтобы поздороваться, но тут до него долетел обрывок разговора: - Отвечаю, этот чувак трахал мою сестру!.. – убеждал друзей Майлс. – Не знаю, что он там с ней сделал, что она решила самовыпилиться, но видимо что-то жёсткое, потому что чувство вины его так неслабо грызёт… Парень запнулся, так как увидел наконец Шиноду. Его приятели тоже узнали музыканта и, оценив ситуацию, разразились препротивным смехом. Майлс залился краской, но при этом старался сохранять свою «крутость» и смело посмотрел Майку в глаза… - Сказать, что я сделал с твоей сестрой?.. – глухо проговорил музыкант, приближаясь к парню. – Я её использовал… Так же как это делал ты… Так же как это делала ваша мать… Так же как это делал весь грёбаный мир!.. Обидно, что чувство вины грызёт только меня… Вернувшись домой, Майк схватил скетчбук и карандаш. Он сел на диван, положив ноги на журнальный столик и провёл пальцами по шероховатой бумаге. Можно взять пастель… Он отбросил карандаш и начал перебирать содержимое шкафов, пока в его руках не оказался набор сухой пастели из девяноста цветов. Этот набор подарила ему Рэйчел. Он его ещё не открывал. Поразмыслив немного, он взял чёрный мелок и провёл несколько чётких линий, обозначая профиль: ровный выступ носа, чувственный абрис губ, длинные дуги ресниц… Нервный карминовый скользнул по губам. Майк слишком сильно надавил, и хрупкий мелок сломался на две части. Растушёвывая тени на лице, выделяя скулы и подбородок, художник будто снова прикасался к своей малышке… Ласкал нежными пальцами милые черты. Закусив губу, Шинода трудился всю ночь до тех пор, пока портрет не приобрёл реалистичность. Бросив скетчбук нас стол, он с досадой смотрел на лицо девушки. Он устало провёл испачканной пастелью рукой по измождённому лицу… Это был портрет Джейн.