Me & the citric acid

      Ближе к утру пришла Пёрл. Она поправила причёску, размяла спину и потянулась. Сегодня ей хотелось сделать уборку в доме. Она подозревала, что Блу Пёрл с ней не заговорит, а потому равнодушно прошла мимо. Зато, заприметив Гарнет, подбежала к той, старательно пожала руку.       — Я планирую весь день провести дома, можешь идти по делам. Спасибо что подежурила ночью. — Пёрл наклонила голову к плечу и счастливо улыбнулась.       — Без проблем.       — Она не… — Жемчужина кивнула в сторону Блу Пёрл.       — Всё в порядке.       Пёрл попятилась, потом смущённо почесала рукой затылок и кинулась за метлой. Она старательно выметала пыль, напевая под нос «вся листва пожухла, и небо стало серым*». Потом перешла на вокализ. Ещё и пританцовывала при этом. Никого нет, Стивен ещё спит — одинокое счастье! В зале оказалось темно, и Пёрл, не раздумывая, раздвинула шторы. Лишь после яростного визга сзади вспомнила, что субъект на ковре, накрытый парео, пусть и не умеет говорить, но отлично реагирует на свет. Прям как растение.       — Ну? Чего раскричалась? — Пёрл обернулась, элегантно взмахнув метлой.       — Почему оно так близко?! — Блу Пёрл отвернулась и вжалась руками в края дивана.       — Потому что ты на Земле, в Солнечной системе, сама ж сюда прилетела. А теперь, пожалуйста, встань и отойди, мне подмести надо.       — Прикрой его, пожалуйста! — Истерично взмолилась Голубая.       — Нет. Привыкай. Оно повсюду. Хочешь — перелетай на другую сторону планеты, там сейчас как раз ночь. Но это максимум часов на десять. Солнце бывает везде.       Блу Пёрл вскочила на ноги. С её плеч слетело парео. Она накрыла руками лицо, пытаясь скрыть его от лучей, и убежала в первую попавшуюся щель. Пёрл наблюдала за этим. Она сглотнула слюну, отбросила метлу на диван. Посмотрела в окно: солнце только касалось земли, но уже накрывало всё тёплым розовым оттенком. Подумала, может, в доме и без того чисто?       Пёрл медленным шагом подошла к ванной комнате. Она едва коснулась рукой двери, и та распахнулась. Туда просочился слабый свет, очертив сидящую под раковиной Блу Пёрл.       — Да, к Земле сложно привыкнуть. — Пёрл села рядом. — Я, прилетев сюда впервые, неистово боялась насекомых. Они так неприятно ползают по телу, — она сжала пальцы и брезгливо задрожала, — а ещё напрягали птицы. Лишь позже я нашла в них свою прелесть. Когда Роуз сравнила меня со свиристелью.       Пёрл улыбнулась, но вдруг поняла, что Блу это отнюдь не утешает. Та водила рукой по холодному сифону, вырисовывая узоры. Потом легко постучала по нему ногтём.       — Ты, наверное, и не знаешь, что такое насекомые или свиристель. Но, если ты тут надолго, Стивен тебя посвятит во все земные дела. Я и сама-то не во всем разбираюсь, пусть и прожила в тысячу раз больше него. Видимо, всё дело в нашей природе.       — Если ты считаешь, что тут замешана природа, то почему тобой никто не повелевает? Тебе никто не давал поручения брать ту палку с волосами и тереть ею пол. Как и давать проход этому вашему солнцу.       — Потому что я сама этого захотела. — Пёрл приложила руку к груди, но тут же посмурнела, — Я просто свободна, да и… — она протёрла слезу и грубо глянула на Блу Пёрл.       Та вновь отвернулась. Ей понравился тихий звон, исполняемый при соприкосновении ногтя и сифона, и она решила опробовать все поверхности: пол, ванную, ковер. Поднялась на ноги — её руки заблуждали по стенам, умывальнику, помутневшему зеркалу. Жемчужина прокрутила все краны, задумчиво то набирала, то выплескивала воду из рук — причем ей было всё равно, в раковину или мимо. В конце концов Пёрл сидела мокрая и совсем несчастная, пока новая гостья Земли изучала все планетные особенности с молчаливым удовольствием.       — А всё-таки — что случилось? Ты изменилась.       — Не знаю, как реагировать на присутствие жемчужины Пинк Даймонд среди предателей и её положительные рассказы про Роуз. — Равнодушно прошептала Голубая.       Пёрл сжала руками рот и испуганно посмотрела на собеседницу. Казалось, ей не хватало воздуха. Блу Пёрл, обратив внимание на странное поведение Жемчужины, села рядом.       — Расскажешь? — Было заметно, что добрый тон давался Голубой с трудом.       — Расскажи ты. Я слышала часть вашего разговора с Гарнет.       — Что именно ты слышала? — Напряженно спросила Блу Пёрл.       — Про ваши объятья с Жёлтой. Не думала, что конкретно жемчужины могут так реагировать между собой.       — Как и все другие камни первых двух эр. Начиная с третьей, которую ты уже не застала, эта способность теряется. Некоторые разновидности камней, в том числе жемчужины, стали выращивать абсолютно искусственно. С нулевым составом перламутра. Их поверхности идеально гладкие. Они не способны мыслить без хозяек. Не умеют защищаться, оказываясь в одиночестве. С ними не о чем говорить, хотя они такие же, как мы — из света. Но это не камни! Они не способны к привязанности! Не способны мыслить самостоятельно. Не способны даже получать удовольствия…       — Как допустили подобное… извращение? — Пёрл схватилась за голову, не в силах усвоить услышанную информацию.       — Экономия ресурсов, упрощенное и ускоренное производство. Вот такие самоцветы — единственные, кто не чувствителен к прикосновениям к камню. Они может и не сливаются. Мы не обсуждали это с Блу Даймонд, я не знаю. Но разговор не об этом. Я к тому, что ты тоже способна ощущать это.       — Я знаю. — Пёрл растерялась. Её невероятно смущал сложившийся разговор.       — Этого никогда не делали с тобой насильно?       Пёрл до боли зажмурила глаза. Вокруг танцевали фиолетовые круги, то касаясь, то отлынивая друг от друга. Жемчужине казалось, что в это можно провалиться с головой и, упав вниз, увидеть себя с потолка. Она тревожно взглянула на мир. Дверь покачивалась, теперь солнце попадало точно в щель, и Блу подскочила. А ещё с глубины кухни звучал голос Стивена.       Пёрл взяла Голубую за руки. Глядя на неё, Жемчужина пошла в направлении двери, попутно выкрикивая мальчику, чтоб задвинул шторы. Пёрл шла медленно, будто бы учила Блу ходить, и та покорно шагала за ней, не сопротивляясь, но и не скрывая, что идёт неохотно. В комнате темно, но уютно. Лучи солнца пробивались сквозь малиновые шторы алым свечением. Стивен лыбился, он был поглощён интригой. Пёрл на него не смотрела, она поглядывала, чтоб её спутница не споткнулась. Едва шевеля губами, она пела, чтоб успокоить и Блу, и себя. Фиолетовые круги всё ещё плясали перед глазами, скакали по мебели и образовывали по центру её взгляда чёрную дыру. Как бы Пёрл не трясла головой, как бы не отвлекалась на пение — танец бликов никуда не исчезал. Нет, никто никогда не заставлял её ни сливаться, ни прикасаться к чужим камням. Но сама идея вызывала беспокойные мысли.       Насильственные слияния были банальной практикой. Пёрл бы не удивилась, узнав, что и спустя миллиард лет с этим делом ничего не изменится. Танцы, приводящие к слиянию, не дают ничего более, чем ожидания скорейшего результата. Особенно, когда оно не первое, даже если создаваемое по любви. Но о касаниях самоцветы не говорят вслух. Свет, излучаемый при создании нового существа из двух или более подобных свидетельствует о том, что их камни скрепляются. Лишь в этот момент самоцветы ощущают короткое блаженство, но тела стабильно быстро втягиваются друг в друга и прочно сцепливаются, лишая возможности успеть понять, что они почувствовали. Если просто прикоснуться камнями — получается отобразить тот самый момент соития, но без должной танцевальной прелюдии это не приведёт к соединению тел. Все знали о таком виде искусства, но никто никогда бы не признался, что хоть раз, но просил прислугу погладить свой камень.       — Каково это, Блу?       Они сидели в комнате Пёрл. По стенам стекала, подобно ткани, вода. С полотка свисали завитые белоснежные ленты. А из глубин воды глянцево поблескивали рукоятки десятка мечей, сотни кинжалов и миллиона копий.       Блу сидела перед Пёрл, опустив нос. Казалось, всё как раньше — Голубая всегда была скромной жемчужиной. Не то, что не скажет лишнего — она вовсе ничего не скажет. Во всяком случае, такой её помнила Пёрл. Она ласково коснулась щеки Блу, и та рассказала.

***

      Ладони Еллоу Пёрл были тёплыми. Приятными и мягкими, как водная гладь. Чего не сказать о выражении лица — ядовитое, недовольное, отчаянное. Жёлтая запускала руки мне в волосы, едва не выдергивала их. Я смотрела на её маленькую грудь, вздымающуюся под тонкой тканью боди. Смотрела на сверкающий под светом оранжевых ламп камень — её солнце. По бежевой, перламутровой коже шла дрожь. Еллоу Пёрл стучала зубами. Ей не нравилось происходящее, не нравилось и мне.       Я стыдливо отворачивалась. Прятала слезившиеся глаза под чёлкой. Мне не хотелось делать ей неприятно. Я бешено глотала ртом воздух. Меня сжимало, мне хотелось оставить тело и сократиться до камня на груди. Слишком.       — Повернись к ней. — Выдохнула Блу Даймонд.       Я послушно подняла глаза на Еллоу Пёрл, но те сами сомкнулись. Одними губами я попросила прощения, но вряд ли Жёлтая меня поняла. Надеялась, что попрошу после. Я взяла края её боди и приспустила его. Положила руки поверх поражённой тремором кожи Еллоу и аккуратно, бережно поцеловала место под камнем. Жёлтая одновременно прикоснулась устами к моему лбу.       Вверху воцарилось молчание. Лишь сбитые, хриплые стоны Еллоу Даймонд напоминали, что мы тут не одни. Всё правильно — они рядом. Возвышаются над нами, впечатленные и довольные. Слишком довольные. Всё как нужно. Мы исполняли волю наших хозяек.       — Они очаровательны. — Моя госпожа приподняла плечи и счастливо прислонилась к Еллоу Даймонд.       — Поторапливайтесь. — Рявкнула Жёлтая, встряхнув рукой.       От испуга мы с Еллоу Пёрл упали на колени, ошарашенно ощупали друг друга. Она ухватилась за мои плечи, взглянула в лицо. Её глаза размывались от боли. Но остановиться мы не могли. Рука Еллоу Даймонд вздернулась вновь. Как только мы выровнялись, Жемчужина кивнула. Что это могло означать — кто его знает? «Перетерпим, выдержим», «а я говорила», «ты виновна»?       И, жёстко, едва не насильно выпустив пар, как будто одним движением срывая с себя тяжёлую ношу, она вцепилась зубами в мой камень. Мне казалось, что грудь расслаивается, крошится, тело покидает себя, томно и складно расходится по швам. Еллоу Пёрл гладила языком середину жемчужины. Настолько увлеченно, будто хотела вплестись в неё целиком.       Быстрым движением, чтоб не прервать нашего удовольствия, она выпрямилась и прижалась своим самоцветом. От Еллоу Пёрл исходил мучительный жар. Я приникла к ней, болезненно обхватила руками. Пальцы совсем не слушались. Они скручивались и выгибались, словно желали сломаться.       Утопая в разгоряченном желании, мы абсолютно забыли, что находимся поверх ладони Еллоу Даймонд. Что она ею необдуманно трясёт и едва не сжимает, так же точно позабыв про нас. Меня то накрывала, то отпускала тень её сгибающихся пальцев. Под рукой Еллоу Даймонд была ладонь моей госпожи. Наверное, она невзначай следила за нами и вовремя подавала Жёлтой знаки, чтоб та не перестаралась.       Поверхность наших камней была шероховатой, они со скрипом скользили друг о друга, изрезая перламутр. Он облазил, оставляя колючее напыление. В то время нам было уже всё равно — свет Еллоу Пёрл врезался в мой. Пламя растекалось по воздуху, мы жалобно скулили. Обнимали друг друга вплотную, желали свежести, желали смерти, желали того, о значении чего никогда не задумывались — и мысленно обещали не задумываться никогда.       Всё, сдали колени. Я лежала на спине, щурясь под светом ламп. Еллоу Пёрл надо мной, поглаживает ниже груди и что-то язвительно выговаривает. Я поворачиваю голову. За плавно сокращающейся дорожкой руки Еллоу Даймонд была не менее живописная картина. Алмазы отдавались друг другу, алчно ощупывая свободными руками камни. Их губы смыкались, тела синхронно вздымались и опускались. Какими бы титаническими не были хозяйки, по ним видно — хотелось больше. Их свет не вздымался языками пламени — он оплетал их прямыми лучами, наслаиваясь, окутывая в своеобразный бутон. Алмазы отдавались, но не покидали своей мощи. Она плясала перед ними, нагоняя и внушая, нависая незримым куполом над нами с Еллоу Пёрл.       Она уже успокоилась, выдохнула остатки напряжения с тёплым воздухом и протерла раскрошившийся перламутр. Вздрогнула плечами, будто ей было неистово щекотно. Небольшие царапины, образованные в процессе, элементарно исчезли, стоило Еллоу Пёрл тщательно растереть поверхность камня**. Жёлтая взяла мою ладонь двумя своими.       — Я не навредила тебе? — Протяжно, растягивая каждую гласную, спросила я.       — Нисколько. Всё было прекрасно. — Она зубато улыбнулась, сощурив глаза и наклонив голову в сторону.       — Ты была права. — Грустно пролепетала я.       Но, кажется, Еллоу Пёрл была слишком впечатлена, чтоб переводить тему так быстро. Надавливая пальцем, она разгладила перламутр по поверхности моего камня. Это и вправду будоражило. Я едва сдерживалась, чтоб не прижаться к тонкому телу Жёлтой снова, но мной завладели горькие эмоции. Не в силах терпеть, я отвернулась. Глаза накрыло ледяной волной. Повсюду: и на стенах, и на сплетенных телах алмазов, и на своих коленях, и в темноте я видела предупреждение — что-то не то. Не то, не то, не то. Оно блуждало передо мной. Затягивало.       В последний раз поцеловавшись и растянув слюну, алмазы успокоились. Блу Даймонд наклонилась ко мне, ласково коснулась губами макушки головы. Она подхватила меня, начала с замиранием сердца рассказывать — настолько трепетно, будто боялась, что всё забудет, а я точно запомню. По привычке я её слушала и конечно запоминала, но мыслями была рядом с Еллоу Пёрл. Я замечала её краем глаза. Жемчужина была обеспокоена. Она ошарашенно смотрела вверх, на свою Даймонд. Я не могла услышать, о чём они говорят. Я слышала только свою госпожу.       — Спасибо тебе. — Наконец пришла к завершению она. — Вы были прекрасны. Такие легкие, изящные и, и, и идеальные! Такие, какими и должны быть настоящие жемчужины. — От прилива чувств Блу Даймонд зарыдала.       — Давай успокаивайся. — Еллоу Даймонд схватила мою госпожу за предплечья. — Надо идти разбираться с личными делами.       — Ах, личными делами! — Блу эмоционально смахнула слезу. — Конечно, дорогая! Только дай я поцелую свою жемчужину на прощанье.       Моих уст было слишком мало, чтоб обхватить обе губы госпожи, поэтому я довольствовалась нижней. Она была мягкой и влажной. Мои губы соскальзывали с неё, но Блу Даймонд была удовлетворена. Хозяйка опустила меня и, растрогано взглянув, покинула зал. Жёлтая придерживала её спину, зарыв пальцы в серебристые волосы.       — Это было хорошо, но неправильно. — Сделала я заключение.       — Ты тоже это ощущаешь? — Еллоу Пёрл подтянулась. — А я тебе говорила. Я знала, что к этому всё придёт. Но, честно говоря, мне нравится. Ты хорошенькая. — Она подтянула чулок и драматично зевнула.       — Ты… — я сглотнула, — тоже.       — Но всё равно мы делаем неправильно, верно? — Еллоу Пёрл поправила опущенные края боди. — Ты правда это чувствуешь?       — Я бракованная.       — Что? — Жёлтая устало обернулась.       — Да, так и есть.       — Успокойся и объясни нормально. — Еллоу Пёрл подошла вплотную и подставила ухо.       — Я, я на секунду подумала, что не хочу, чтобы рядом были они. — Я кивнула в сторону двери. — Хотела, чтобы они исчезли. Мне не хотелось, чтоб они, они присутствовали.       — А я не на секунду, а на две. — Натужно отцедила Жёлтая. — Что это значит — «касайтесь камнями, пока мы будем делать то же самое»?       — Мы — часть их. Им нравится смотреть на это.       — Это очевидно, Блу, — она поставила руки на поясницу и выровняла ноги, — но ничего не изменит.       Мы одновременно глянули на свет, покрывающий стену. Он отражался с балкона. Вдруг осознали, что находимся в той же комнате, что и в прошлый раз. И без слов кинулись к тем шторам, прикрывающим чёрно-фиолетовую помесь космоса.       На балконе мы долго говорили. И касаясь темы, и отходя от неё на километр. Но несменно Еллоу Пёрл орала каждые пять минут, как она устала, хваталась за виски́ и нервозно вскрикивала что-то несуразное. Казалось, её невозможно было успокоить. Мы блуждали по всему полукругу балкона, от края к краю и обратно, перекидывались через перила так, что видели узорчатую бледно-зелёную планету под нами. В такой позе поворачивали головы друг на друга и смеялись оттого, как забавно торчат вверх дном наши волосы. Еллоу Пёрл несколько раз повторила, что до этого никогда не видела оба моих глаза. Или один, или чаще все я несменно прикрывала чёлкой. А ещё над нами снова пролетела одна из лазуритов. Мы позвали её, и эта оказалась дружелюбнее. Примостилась на перилах, отчаянно рассказывала о своих перелетах, размахивая влажными руками и часто врезаясь ими в свои же крылья. И пусть она постоянно спрашивала, точно ли алмазы далёко, чем конкретно взбесила Еллоу Пёрл, было здорово. Жёлтая сказала, как хотела бы полетать вместе с этой Ляпис. Она села рядом и дотошно расспрашивала, каково это — парить. Я успокоилась, открыла окно для рисования и просто от души калякала их, сидящих и увлеченно болтающих. А когда Ляпис улетела и Еллоу Пёрл взглянула на мою картину, то тут же захотела отдельную, с собой. Я поскромничала и промолчала, что таких успело набраться штук сто, а потому нарисовала новую. Еллоу Пёрл расправила руки, будто держит жёлтое, Второе Солнце над головой. Его свет так красиво ложился ей на плечи. Представляешь, Пёрл?       — Представляю. Я тоже немного умею рисовать. — Жемчужина погладила себя по колену и скромно улыбнулась.       — Это было волшебно! Я могу показать тебе сейчас этот рисунок.       Мой камень засветился. Я ощутила лёгкое покалывание. Мой самоцвет явно не устраивали новые условия. Ко всему сказывалось напряжение. Всё тело мучительно пронзало болью, когда я листала окошки с разными папками. Сам экран мигал и мог полноценно погаснуть в любой момент. Пёрл пожала плечами и сказала, что у неё на Земле произошло такое же — системы, созданные в Хоумворлде, воспринимаются не во всех атмосферах.       — Рисунки тоже сотрутся, получается. — Задумчиво покачивая головой, прошептала я.       — Да. Увы. Но на Земле тоже можно рисовать, только немного в другой технике. У Аметист есть знакомая художница, я могу вас…       — Тогда пусть ты будешь последняя, кто их увидит.       Эта мысль давалась мне тяжело. Но, сглотнув печаль, я открыла тот рисунок, с Еллоу Пёрл в окружении разноцветных космических объектов. Мне было тяжёло смотреть на её лицо. Ядовитое и довольное. Такое, каким я запомнила его в последнюю нашу встречу. Не спрашивая, Пёрл пролистала рисунки дальше. Там была Жёлтая в космическом корабле. Она сидела в кресле, изящно положив пальцы поверх разноцветных кнопок и закинув на панель ногу.       — Ого. Вы куда-то летали вместе?       — Да. Жёлтая же мечтала о полетах, чтобы быть подобной лазуриту. Конечно, мы часто перемещались на кораблях с нашими хозяйками. Но это не сравнится с чувством, когда ты управляешь кораблем сама. Прям как перидот. В тот момент мы ощущали себя всеми камнями одновременно… — Я взглянула на рисунок, в поражённые желанием глаза Еллоу Пёрл. — И, кажется, я готова взглянуть на ваше солнце.