Оно. Преддверие.

Часть III

— Люция, ты идешь? В дверях застыл Ленни, один из братьев Эйлайн. Он уже переоделся в старую и уже давно потерявшую былой цвет рубашку и от него во всю розило бурбоном. — Роуз приготовила жаркое — шатаясь, он подошел к Беннет и попытался взять ее за плечо. Когда юная артистка только стала жить самостоятельно, ей пришлось довольно длительное время скитаться без работы, перебиваясь только подработками горничной в случайных домах, но именно братья Эйлан как-то заметили ее на ярмарке лет пять назад, когда она торговала кукурузой. Они и обучили ее коронному номеру, а потом… Ну, знаете как это бывает — роман с одним из братьев случился как-то сам собой, но длился всего несколько месяцев. А потом появился Роберт. Для Ленни это был очень болезненный удар, но он принял его с достоинством, хотя и всегда косо, с недоверием, смотрел на Грэя и его кривлянья. — Что-то случилось? На тебе лица нет… — Ленни попытался заглянуть ей в глаза, все еще держа руку на ее плечо — что ты делала в шкафу? Кажется, Люция совершенно не слышала ничего из того, что говорил Ленни, пропускала все его слова мимо ушей, мысленно все еще видя перед собой давно мертвого ребенка. Сейчас девушка отчаянно пыталась внушить себе, что, скорее всего, очень устала и эта усталость вызвала галлюцинацию. Все хорошо, все хорошо… Нужно просто поспать. И тут ей в голову приходит следующее. Вдруг Берта дала ей вовсе не обычный табак, а что-то совершенно иное? Да, точно, так все и было. Ох, как же ей не поздоровится, если Роберт каким-то образом узнает, что за гадость Берта дала ей покурить. — Найди Джессику. С ней что-то не так… Люция говорит, перебивая друга, потому что только это сейчас действительно очень беспокоит ее. — Где Берта? Беннет же, не дожидаясь ответа, медленно поднимается со стула и быстро выходит из гримерной комнаты. В цирке уже почти никого не было, а это значит, что ее подруга, скорее всего, ушла в свою комнату, которая находилась прямо напротив комнаты Роберта и Люции. У Берты девушка оказалась буквально за считанные минуты. — Что ты мне дала, Берта? Зачем ты делаешь такое?! На самом деле, эта девушка никогда бы не стала возмущаться, а уж тем более на кого-то кричать. Она всегда была самым добрым человеком во всем цирке, человеком с чистой душой, но недавно увиденное, плюс предательство лучшей подруги, так расстроили ее, что замять эту ситуацию просто не было никаких сил. — Да ты о чем? Люция, ты в порядке? А блондинка стояла и ухмылялась, смотря на подругу с недоумением. Она действительно искренне не понимала что в данный момент происходит и в чем ее обвиняют. — Если ты дала мне наркотик, то почему не сказала об этом? Господи, я же должна была выступать следующей. А что, если бы я увидела что-то на сцене?! В общем, в комнате быстро случился скандал, который был слышен, наверное, на весь этаж. Люция не злилась, она лишь была в очередной раз расстроена людьми, а именно близкой подругой, которой, судя по действиям, было совершенно плевать на то, что может случиться с Беннет. А, может быть, она и вовсе сделала это специально, чтобы навредить. Женщины ругались настолько громко, что некоторые из артистов, кто ещё не был настолько пьян, чтобы ходить, всполошились и сбежались в комнату Берты. Роберта среди них не было. Кто-то пытался успокоить обоих подруг, а кто-то просто наблюдал, словно за прекрасным зрелищем, что завершало этот «чудесный» день. Появилась здесь наконец и старшая. Именно ее Грэй называл «колорадской крысой» и, надо сказать, вполне заслуженно. Вирджинии Прайс недавно исполнилось 36 лет, но выглядела она намного старше. — Так, крысы, что здесь происходит?! — из-за дневного происшествия она была сегодня особенно раздражена — Не хватало вам еще воплей на сегодня! Что вы сегодня устроили? Из-за вас мы можем никак не расплатиться за аренду этого хлева, а уж тем более поехать в Бангор. А ну разошлись по домам! Завтра нужно будет поехать в Дерри и докупить кое-что, я уже написала список. Кто поедет? Не дожидаясь ответа, Вирджиния указала пальцем на Люцию. — Ты, подружка клоуна, поедешь завтра утром. А теперь, живо разошлись! Где эта шлюха Джессика, найдите ее! Люция же, давно привыкшая к такому неадекватному поведению мастера, почти не обращала совершенно никакого внимания, а лишь ждала, когда все это поскорее закончится и можно будет наконец-то отдохнуть. На самом деле, ей было искренне жаль эту женщину, ведь она очень несчастна. У нее не было мужа, не было детей. У нее не было ничего, кроме цирка. Вот и попробуй не сойди от такой жизни с ума. Хозяйка «Полета» с презрением окинула своих несчастных подчиненных и, надув уродливые губы, вышла из комнаты, но в последний момент вернулась, вплотную подошла к Люции и нехотя опустила ей в ладонь пять серебряных долларов и пару центов сверху. — Это твоему клоуну, оставили на хлеб добрые люди. Делать им больше нечего, кроме как на этого шута монеты тратить. Такими темпами этой страной будут править такие клоуны как твой, тьфу! Продолжая ворчать она вышла из комнаты. Прайс больше всего сейчас волновала выручка за билеты, которые они успели подать до этой тупой драки. А могли бы выручить гораздо больше. — Еще как будут — улыбнулась девушка, когда режиссер наконец покинула комнату. Почему-то последние слова женщины немного подняли настроение. «Да, когда клоуны будут править этой страной, а именно Роберт Грэй, то ты сойдешь с ума». Люция окинула Берту мимолетным взглядом и покинула ее место жительства, уходя в свою комнату. Очень тихо и темно. Как же быстро потемнело… Беннет зажгла несколько свечей и, как всегда, оставила их на всю ночь, так как боялась спать без света, тем более, если Роберта еще не было с ней в кровати. Мелочь, которую ей небрежно сунула неприятная женщина, Беннет сразу же кинула в банку, которая, кстати, была полной. Да, Люция и Роберт откладывали эти мелкие деньги, чтобы через какое-то время иметь возможность купить что-то интересное, либо даже уехать. Сняв с себя лишнюю одежду, девушка сразу же легла в постель, плотно укутавшись толстым одеялом. Ужасно хотелось спать, но заснуть никак не получалось. В итоге, промучавшись около часа, она покидает кровать. — Странно… Обычно в это время Грэй уже возвращался в комнату и ложился спать, но его все еще не было. Последний раз Беннет видела его пьяным. Боже, хоть бы он не оказался спящим где-нибудь на улице… Надо проверить. На улице было тихо. Слишком тихо. Обычно после представлений вся труппа собиралась на улице, чтобы отметить очередное удачное представление, к которому они порой готовились целый месяц или даже полтора, но не сегодня. Когда в «Полете» случается происшествие так всегда и было — молчание. Все прятались в своих постелях, словно маленькие детки, которые прячутся от чудовища, когда им страшно. Страх. Вот, что сейчас окружало цирк! Страх и злоба буквально били в голову, требуя, чтобы сознание открыло дверь. Все говорило об этом, начиная от пустоты в комнате Грэя и заканчивая тихой и пыльной улицей, на которую сейчас вышла Беннет. Она прошла несколько шагов, прежде чем уткнулась в колодец, который снабжал водой весь цирк. Без воды пришлось бы туго, особенно в сезоны засухи в штате Мэн, которые были практически каждое лето с июля по август, а иногда и того позже. Странное явление для города, который стоит на болоте, правда? В любом случае, колодец служил им верой и правдой, а в большем никто и не нуждался. Когда Люция приблизилась к колодцу, то услышала характерное журчание и увидела блеск. Из колодца что-то медленно выползало. Оно было маленьким, но блестело в темноте что-то на ее спине. Это была маленькая черепашка. С зеленым, переливающимся от воды панцирем. Она медленно полезла по камням, совершенно не обращая внимание ни на что вокруг, пока Люция не приблизилась к ней. Тогда случилось нечто удивительное! Черепашка остановилась и повернула голову в сторону девушки. Она словно пыталась заглянуть ей в глаза почти с минуту, прежде чем медленно развернуться и продолжить свое наполненное опасностями путешествие. — Ну и где же Роберт? — тихо спросила Беннет, скорее у себя, нежели у животного. Не получив никакого ответа, Люция пошла дальше. Но, чем дальше она шла, тем больше чувствовала, как окружающий ее пейзаж необъяснимым образом менялся, заводя свою гостью в темный лес с высокими массивными деревьями. Сейчас девушка начала понимать, что это, скорее всего, сон и бояться нечего. Но, это все же не отменяло ее осторожности к происходящему. Посреди леса находился высокий костер, который своими ярко-желтыми искрящимися языками стремился прямо вверх. Вокруг костра танцевали полуголые девушки, интимные места которых были прикрыты лишь мокрыми, от вечного в этом городе дождя, листьями. — Пойдем со мной — прошептал ей на ухо очень нежный, низкий, бархатный голос мужчины. Неизвестный аккуратно обнял Беннет сзади за талию. Мужчина был намного выше ростом, волосы его были белоснежно-белыми, как чистый снег, его классический костюм имел точно такой же цвет, как и дорогие кожаные туфли. Глаза были то ли ярко-голубыми, то ли тоже белыми. Этого Люция не запомнила. Почему-то ей было так комфортно находиться в объятиях этого «человека», что она даже не стала задавать совершенно никаких вопросов. Спокойствие и умиротворение. — Пойдем со мной — все повторял чужой голос — пойдем. Беннет подняла глаза на небо и увидела огромную полную луну, освещающую сейчас почти весь лес, а от нее исходил очень приятный голубой свет, имеющий гипнотическую силу. Девушки пели, весело резвившись у костра, а голос их раздавался протяжным эхом, так же, как и их красивый, завораживающий смех. — Тебе лишь стоит сказать да. Люция поняла, что это Дьявол. И свет резко погас. Люция очнулась в их с Робертом комнате на привычной деревянной кровати и все еще пахнущем крахмалом белье. Это был просто сон? Почему-то на какой-то момент ей стало грустно, что это был всего лишь сон, который ничего не значит. Лучше бы мертвая дочь Джессики оказалась сном. Девушка повернула голову и обнаружила своего возлюбленного, что мирно сопел на боку. Впервые за несколько часов обличение клоуна полностью исчезло и перед Беннет сейчас был очень симпатичный мужчина, которому не исполнилось ещё и 35, с легким румянцем на щеках, не нарисованным, что самое важное, а глаза под сомкнутыми веками едва шевелились во сне. Губы Грэй сомкнул в тонкую линию, словно о чем-то глубоко задумался. Где-то на улице закричали петухи. Дерри просыпался, а вместе с ним пришла пора проснуться и «Полету». Солнце стучалось в окно, предвещая особенно жаркую вторую половину понедельника. Пришла пора забыть сон. Вставать совсем не хотелось, Беннет ужасно устала за вчерашний день, устала скорее морально, чем физически. После таких тяжелых дней нужен был хороший отдых, но режиссер успешно испортил единственный ее выходной. Решив полежать еще пару минут, девушка повернулась на бок к Роберту и стала смотреть на его сонное лицо, которое сейчас, кстати, казалось еще более красивым, чем обычно. Люция нежно перебирала короткие каштановые пряди волос Грэя, пока тот мирно спал. — Возникает ощущение, что мы уже никогда не выберемся из этих стен — тихо шептала Беннет — отчаяние. И жить больше не хочется. Мы скоро уедем отсюда. Нужно ехать, пока это место не съело нас заживо. — Доброе утро! — Доброе утро, — улыбнулась девушка. Грэй попытался открыть глаза, но в них тут же ударил яркий свет, заставив его сжать веки. Улыбка стала шире. Роберт не знал почему, но в Дерри редко была по-настоящему солнечная погода даже летом. Северный штат, что поделать. — Что ты там говорила? Мужчина преподнялся на локте, на мгновение задержав взгляд на ее фигуре в белоснежной ночной рубашке, объятой светом утра. — Нет, ничего такого. — Знаешь что? Ты напоминаешь мне Мадонну, Микеланджело — вдруг неожиданно начал Грэй — у нас была копия одной его картины, которую мама очень любила. Там она была у окна, вот точно так же смотрела вдаль, как и ты сейчас и, тогда мне казалось, что нет женщины прекраснее, ведь она напоминала мне маму, но вот, я встретил тебя… — мужчина смутился и сосредоточил взгляд на своих красивых руках. Слова Роберта подняли настроение с самого утра и на весь день, мало кто говорил ей подобные вещи, лишь Грэй и некоторые подруги. Такие моменты были очень ценны, чего уж там. — А ты… — прошептала шатенка, положив мягкую ладонь на щеку мужчины — ты напоминаешь мне свет во тьме. Когда я смотрю на тебя, понимаю, что в этом мире, полном мрака, есть луч света, который всегда укажет мне путь. Беннет понимала, что Роберт единственный, кто способен быть с ней настоящим, без масок и лишних кривляний. Грэй это тот человек, которому Люция может довериться в любом случае и, что бы ни случилось и что бы он ни натворил, поймет и примет его таким, какой он есть. — Любой свет рано или поздно может угаснуть — его рука легла на ее спину. Роберту приходилось иметь дело с разными женщинами за время своих гастролей как одному, так и в труппах, но он никогда бы не назвал себя дамским угодником. Скорее, даже наоборот. В его взгляде всегда был какой-то страх перед женщинами, чувство уязвимости, которое некоторых его коллег постигало на сцене. Роберт часто ходил на свидания, когда его приглашали дамы, выпить стаканчик бурбона и рассказать о суровых буднях бродячей жизни, но и, разумеется, соблазнить молодого клоуна. Но, Беннет… Беннет была не такой. Она прежде всего, к большому удивлению Роберта, видела в нем человека, а не бесконечно веселого и задорного парня в костюме от которого (и это было правдой) сам Грэй чувствовал себя неотделим. Но, она рассмотрела в нем что-то большее. Боб все еще смущался, словно был влюбленным мальчишкой. В сущности, так оно и было. — В таком случае, я буду идти на темноту… В свете. Сейчас Люция сказала то, что в далеком будущем будет ее главным ориентиром, возможно, она еще и сама не понимала насколько эти слова правдивы и как они совсем скоро будут очень много значить для нее. Беннет знала и давно привыкла к тому, что Грэй довольно скован в чувствах, так как он боится довериться, боится сказать те самые три слова, которые перевернут всю его жизнь. К тому же, Люция знала, что у Роберта было много девушек и в начале общения считала, что этот мужчина будет очень раскован, но, оказывается, за внешностью невероятно красивого и уверенного в себе Роберта Грэя скрывается еще совсем молодой и скромный мальчик. Но, это было так ценно в ее мире, в ее понимании. — Ты можешь мне доверять — мягко улыбнулась девушка, нежно поправив лохматые от сна волосы мужчины и чуть приблизившись к нему, полностью легла на кровать. Мужчину это очень расстрогало и слова были, как им обоим показалось, больше не нужны. Роберт поддался вперед и накрыл ее губы поцелуем, руками обхватив девушку за плечи. За стеной послышался скрип и хождение. Цирк просыпался, но сейчас их обоих это не волновало, ведь в это утро, здесь и сейчас были только они. Грэй продолжал поглаживать ее спину, не прерывая поцелуй, располагая ее сверху, комкая ночную рубашку. Люция нежно ответила на поцелуй, приобнимая мужчину за талию. Она не думала, что поцелуй начнет перерастать в нечто большее и еще не была уверена в том, что может сделать это сейчас, но все же решила пока ничего говорить. Когда девушка оказалась сверху, стала покрывать нежную кожу шеи Роберта короткими поцелуями, а после снова перешла на такие желанные и любимые губы. Запах Грэя сводил с ума, заставлял расслабиться и полностью наслаждаться моментом. Он опьянял, словно хорошое выдержанное вино, но Беннет же старалась скрыть свои эмоции, потому что боялась испытать все это впервые. Мужчина начал покрывать шею любимой девушки поцелуями, спускаясь все ниже к груди, приподнимающиеся под тканью ночной рубашки. Его мысли, как ему показалось, улетели куда-то, а глаза были прикованы только к ней, словно она была не его коллега по некоторым номерам, а волшебница, ведьма, что опьяняла его, как индус музыкой своей флейты превращал змею в прекрасную танцовщицу. Его дыхание приятно ласкало кожу девушки, заставляя трепетать от новых ощущений. Губы коснулись сосков через ткань. Прикосновения были настолько приятными, что Беннет стала часто и тяжело дышать. Все ее хрупкое тело покрылось мурашками удовольствия, останавливаться совсем не хотелось, лишь продолжать это бесконечно и бесконечно. Девушка расслабилась и стала наблюдать за каждым действием мужчины, но вскоре она осознала, что все же пока не может расслабиться полностью и не стоит заходить слишком далеко, чтобы не давать Грэю ложных надежд. — Роберт… — тихо прошептала она сквозь сбитое дыхание. Наверное, многие жительницы цирка сейчас бы совершенно не поняли Люцию. Ведь, Боб был одним из самых обаятельных артистов. Скорее всего, любая на месте этой девушки уже давно бы отдалась ему. Роберт старался быть максимально нежен и внимателен к телу Беннет, продолжал поглаживать ее волосы, изредка касаясь ее кожи губами. — Что-то случилось? Мужчина не успел договорить, по цирку прошнлся гул гонга — давняя традиция «Полета» использовать его, как будильник. Скоро в общем шатре должен был состояться завтрак. Грей бросил взгляд в окно и сильно закусил губу. В этот момент он испытывал и досаду и непонятно откуда взявшуюся злобу на Люцию. Он ослабил хватку, отпуская ее бедра. У них еще ни разу не было секса и, как и всякого мужчину его это очень волновало, Роберт ведь далеко не урод и относится к ней с большой заботой и любовью. Было очень обидно, он злился, к тому же, мужчина уже очень возбудился, но он не подавал Беннет виду или… Почти не подавал. — Прости… Девушка на секунду опустила глаза, чувствуя ужасную неловкость. Может, все же стоит попробовать? Ведь ничего плохого из этого, естественно, не выйдет. — Я пока не готова — вполголоса говорит она. Грэй поджимает пухлые губы и сразу же встает с постели, идет к столу, нервно закуривает одну из лежащих на полке сигарет, садится и пытается переключиться на завтрак, оставшийся со вчерашнего дня. Беннет глубоко, но беззвучно выдыхает, смотря на любимого с ужасной неловкостью. Но, она просто не может переступить через себя, побороть страх того самого первого раза. — Робе… Не дав договорить, мужчина резко перебивает ее. — Я не понимаю… Я урод? — с явной нервозностью в голосе спросил Роберт, повернувшись к девушке и показывая пальцем на свое лицо, затем отворачивается, снова возвращаясь к еде. Шатенка громко вздохнула, закрыв глаза и слегка прикрыв лицо ладонью. Очень неловко и стыдно перед ним. — Дело не в этом… — Так я урод все-таки? А, ну теперь все прояснилось. Голос мужчины стал максимально раздраженным. — Ты сам знаешь, что не урод и как я отношусь к… этому. — Нет, дорогая, ты думаешь, что я урод, раз решила, что я сделаю это больно. Тут Грэй окончательно психанул. Он кинул на стол пачку спичек, которую до этого нервно вертел в руке и, взяв пальто, вышел из комнаты. Вся труппа собиралась в шатре через пятнадцать минут. В этом и особенность бродячих цирков — все в нем находилось близко, в шаге друг от друга, так, что приходилось делиться не только как соседям, но и как общей большой семье. Вообще идея семьи была центральной у труппы «Полета» и ее все старались поддерживать. Да, не все в эту «семью» вписывались. Ярким исключением был Роберт Грэй, который никогда не ел в общем шатре и вообще редко появлялся на каких-то заседаниях или попойках «Полета». У некоторых это вызывало навязчивое беспокойство. — Слушайте, я беспокоюсь за Джесси — высказалась вдруг Джин, самая младшая танцовщица из группы «белых лебедей Дерри», — она ещё никогда не пропадала так надолго. — Тут и к хрустальному шару не ходи! — заговорил вдруг Джаред, старший из братьев Эйлан, — сбежала твоя Джесси, вместе с каким-нибудь из этих «джентельменов» в южанской фуфайке, будь оно неладно! — Нет, Джесси не такая, Ред! Она бы никогда не оставила нас здесь. — сложно сказать, что Джин сама была уверена в своих словах, поэтому она опустила глаза и продолжила елозить вилкой по тарелке с бобами. — Уж чего-чего, а «карма» всегда была при ней! — Джаред изобразил неприличный жест, скрестив пальцы. — Полегче, Ред — Ленни нерешительно ткнул брата локтем — здесь же дамы. — Дамы? — Джаред обвел взглядом Люцию и еще нескольких женщин из группы — я тебя умоляю, брат! Да они такие же отбросы, как и Джесси, просто ей повезло, а вам нет, ясно? Потому что вы уже старые клячи, которые только и могут, что гнуть спину на этой помойке ради этих тупых дровосеков! Вы думаете добиться лучшей жизни, вырваться из этого круга, когда появятся деньги, соскочить? Так это получается у единиц. Вы уже никому не нужны в этом городе, в этой проклятой стране, потому что все, что вы умеете, это трясти своими тупыми дойками — вашим единственным достоинством. Джаред засмеялся. Громко, злобно, и его смех разнесло по всему шатру. Слова Джареда разозлили Люцию, как никогда. Она могла позволить все, но только не унижения в сторону женщин. Лезть к этому парню, разумеется, вовсе не стоило, но его слова показались уж слишком грубыми. — Зато не отлизываем начальству — громко уточнила Беннет, прерывая веселый идиотский смех Джареда. Беннет изобразила что-то вроде улыбки, но очень натянутой и скорее злой, чем ехидной, ведь в ехидстве она никогда не была сильна. Люция на секунду переглянулась с рядом сидящим Робертом. Наступила тишина. Самая настоящая мертвая тишина. Сейчас все ожидали реакции Джареда. А сказала это Беннет потому, что прекрасно знала, чем этот идиот занимается в свободное время, чтобы все еще работать в «Полете». И, если бы не его распущенность, так скажем, то он бы уже давно умер от голода. Роберт улыбался Джареду. Во весь рот, как только он умел и эта улыбка ужасно раздражала Эйлайна, но сейчас его взгляд медленно переместился на Люцию. — Что ты сказала, шлюха? — его голос звучал максимально спокойно, но в его глазах буквально вспыхнули огоньки ярости. Ленни ухватил брата за рукав, но тот отшатнулся. — Иди и отсоси своему клоуну, а! Роберт, сколько раз она уже удовлетворяла тебя и твоих дружков своим грязным ротиком в гримерной? Теперь на лице Джареда играла зловредная улыбка, а руки сдались в кулаки в предвкушении драки с Грэем, но тот продолжал улыбаться. Кстати, можно было заметить, что под его правым глазом потек грим. Все, что происходило дальше, было словно во сне. Роберт схватил со стола нож для масла и вонзил его прямо в руку напротив стоящего мужчины. Белоснежная скатерть тут же окрасилась в ярко-красный цвет в том месте, где лежала рука Джареда, а его зловредная улыбка сменилась гримасой недоумения, а затем уже боли. Лезвие пронзило кожу между безымянным и средним пальцами, но этого хватило, чтобы кровь продолжала хлестать на месте «связок» пальцев. Джин взвыла и выбежала из шатра, а Ленни, казалось, совсем потерял дар речи и побледнел, инстинктивно оттаскивая брата назад. Под ним упал стул. И только Роберт оставался стоять, жутко улыбаясь и держа в руке невидимый нож (реальный уже давно валялся где-то под столом). Люцию такое поведение Роберта привело в шок. Она сильно вздрогнула от неожиданности и страха, а затем буквально замерла на месте, сглотнув появившийся в горле ком. Она понимала, что сейчас перед ней стоял совершенно другой Роберт Грэй, способный на такие ужасные вещи. Но, возможно, его просто очень вывели оскорбления своей девушки, ведь мало какому мужчине понравится, если скажут, что его любимая шлюха и мало кто промолчит. Поэтому, Люция не исключала вероятности того, что Грэй просто до ужаса взбесился и, наверное, это было правильно. Кто-то должен был заставить этого труса молчать, должен был.