Космос. Заземление.

      Голова с жидкими волосиками все росла и росла: вот-вот она лопнет, и все вокруг окажется в розовой слизи мозгов. Льюис пытается отползти, отбежать, но не выходит: несмотря на то, что ноги бегут, голова не отдаляется, лишь с тихим треском надрывающейся кожи продолжает увеличиваться в размере. Кожа все сильнее натягивается, и вот, нависшая над ним безобразная голова, словно переспелый арбуз где-то внутри треснула. Лу затаил дыхание, боясь пошевелиться. Все внутри сжималось от предчувствия, но ничего не происходило, пока откуда-то сверху не скатилась красная капля и не упала рядом с ладонью замершего от ужаса Льюиса. За ней упала следующая, еще больше предыдущей, и еще одна, и еще. Парень попытался встать на ноги, но те, словно разваренные макаронины, бесполезно дергались вслед за туловищем.       — НЕТ, НЕТ, НЕТ…       Лу скользил руками по красной жиже, пытаясь отползти, но все без толку: крови с ошметками плоти становилось все больше. Металлический запах забивал ноздри. Льюис чувствовал, как горло сокращается от рыданий, судорожно втягивая плотный воздух.       — Господин!       Лу в панике задергался сильнее.       — Господин, проснитесь!       Тело дернулось и распахнуло глаза. Над ним навис Маркус — хомуис из охраны, который ночевал в эту ночь в его спальне на диване.       — Это просто сон.       Льюис кивнул и попытался встать с постели. Мерзкое ощущение теплой крови на коже оставалось, хотя Лу прекрасно понимал, что он в своей спальне, а на дворе сейчас глубокая ночь.       — Вам помочь? — Маркус подхватил пошатнувшегося Льюиса под руку.       Парень кивнул, говорить не получалось, в горле все будто онемело и пересохло. Яркий свет ванной окончательно развеял сон. Лу подошел к зеркалу и взглянул на свое отражение. Лицо от недосыпа стало резче, под голубыми глазами залегли тени. Сплетенные на ночь волосы расплелись и облепили взмокшую во время сна шею. Льюис нервно передернул плечами и, скинув с себя пижаму, забрался в душ. Множество раз синтезированная и очищенная вода упругими струями ударилась в спину. Лу закусил губу, запрещая себе слезы и загоняя подступивший комок обратно в горло. Шла вторая неделя, как он расправился с теми разумными, а чувство вины никуда не девалось, лишь нарастало. Он убил, и это факт. Убил, не дав раскаяться, не выслушав аргументы, вдруг кто-то был там не по собственной воле… В любом случае, он сам прервал чужую жизнь, и это подтачивало изнутри.       Единственным плюсом стало то, что в администрации теперь относились к нему почти так же, как и к Августу. Не приходилось несколько раз повторять просьбы, объяснять зачем это нужно. Впечатлившаяся администрация старалась теперь не задавать лишних вопросов и быстро делать что просят.       Чтобы не думать о случившемся, Льюис с головой окунулся в изучение тригулов: что как работает, от чего зависит, в чем нуждается и так далее. Лу думал, что ему придется слишком углубиться, чтобы найти ошибки, но они начали всплывать еще на берегу. Слабо прикрытое воровство, превышение своих должностных полномочий и прочие практически не скрываемые нарушения. Самое ужасное, что администраторы удивлялись претензиям — многие не понимали, чего он хочет. И сам дискрит, и подземные пирамиды работают исправно, так в чем дело?       Поначалу Лу пытался объяснять, но натыкался на полнейшее непонимание.       — На нижних уровнях разумных меньше, чем опасных мутантов! — восклицала начальница валютного обмена. — Вы видели их уродства?! Зачем с таким жить? Зачем рожать таких уродов? Они должны быть благодарны, что мы отапливаем и нижний уровень тоже, хотя проще было бы отключить отопление и дождаться, когда вся это раковая опухоль там передохнет сама по себе.       Льюис вышел тогда на деревянных ногах из кабинета, думая, что, может, он действительно чего-то не понимает. На следующий день «экскурсия» продолжилась: кабинет за кабинетом (Льюис специально ходил по рабочим местам своих подчиненных, чтобы познакомиться с ними), и надежда найти как минимум заинтересованного в улучшениях разумного таяла. Множество восторгов личностью Льюиса, фанатичное преклонение, желание выслужиться, но при этом полное непонимание того, чего от них пытаются добиться.       Позже Льюис занялся бюджетом и потянулась одна череда выявленных нарушений за другой, которые даже искать не пришлось — все лежало на поверхности. Также непонятно было какое точное количество населения. Перепись проводилась больше тридцати лет назад. Льюис хотел закупить вакцину для детей от той дряни, которой страдали разумные в третьем тригуле на нижних уровнях, но сколько закупать было не ясно, потому что «официальных» детей было очень мало. Несложно догадаться, что те, кого он видел на нижних уровнях, не имеют документов, а, соответственно, и прав ни на один из пакетов прав, кроме первого. Требовалась перепись, которую непонятно было как проводить, потому что на нижние уровни почти никто не спускался без особой необходимости. Кого нанять на работу и сколько заплатить?       Чтобы решить проблему с детьми, Льюис издал указ о том, что все, кто самостоятельно приведет в специальный пункт регистрации своего ребенка, получит на него документы бесплатно. За нарушение права на рождаемость никто привлечен не будет, к тому же дети, наконец, получат законный статус.       Льюис тогда довольный собой потер лапки и решил, что вот сейчас хоть кто-то будет счастлив — как бы не так. Количество объявившихся детей во множество раз превысило самые смелые предположения административных аналитиков, но главной проблемой стало то, к какому пакету прав отнести ребенка. Кто должен оценить его мутации и решить, в какую категорию его отправить, по каким признакам? Ведь раньше этот вопрос решался при помощи совокупного пакета прав родителей, но множество детей пришли сами и привели своих братьев и сестер, и они, «конечно же» не знали, какой пакет прав у родителей. Плюс Льюис считал, что просто несправедливо решать по правам родителей, какие должны быть права у детей. Проблема ухудшилась из-за все той же коррупции: чиновники на местах, спекулируя своим положением, за взятку могли дать пакет прав выше или за отсутствие взятки ниже положенного.       Лу подумал дать для всех один пакет прав, третий, например, но его попросили прежде чем принимать такое решение, прийти в пункт регистрации и понаблюдать, кому он собирается предоставить эти права. Когда Льюис оказался в пункте регистрации детей, волосы буквально встали дыбом. Весь сквер, в котором столпилась очередь, ни конца ни края которой видно не было, был заполнен детьми разных возрастов, но главное не это, а то, с какими мутациями туда пришли…       Льюис был в ужасе, это были не просто уродства и неприятная внешность, это была катастрофа. Как бы жестоко это ни звучало, но нельзя было передавать подобные гены следующим поколениям. Некоторые дети не просто не имели рук или ног или имели животные мутации, специфический кожный покров, они вообще мало походили на людей, это были не какие-то сказочные персонажи, как себе наивно воображал Льюис, это были изуродованные до безобразности разумные, многие из которых с трудом удерживали себя в рамках приемлемого поведения.       Хуже всего, что в пункт регистрации пришли те, кто вообще подлежал уничтожению — агрессивные поселенцы нижних уровней.       — Господин, что с ними делать?! — перед Лу замер обеспокоенный администратор предпоследнего уровня. — Они опасны! Они не просто агрессивны и ядовиты, они могут вызывать агрессию у разумных с низким уровнем интеллекта. Могут управлять теми, кто давно под их воздействием. Их гнезда почти невозможно уничтожить! Плюс они могут размножаться через насильственное подселение своих выродков жертвам.       Лу похолодел и оглянулся на камеры слежения, выводившие изображение очереди. В одном из плохо освещенных углов постепенно образовывалась маленькая армия сгруппировавшихся детей, от которых все остальные старались держаться как можно дальше. Группа становилась все больше. К ней примыкали все новые члены, которые с дальнего расстояния имели почти человеческую фигуру, но как только Льюис попросил приблизить изображение, ему стало дурно — настолько жуткими оказались эти «дети». Три растянутых от затылка до подбородка узких красных глаза с маленькой точечкой зрачка делали лицо хищным и жутким. Рта было не видно, вдоль глаз слегка колыхалась кожа, как пояснили Льюису, через такие кожаные «рюшки» они не только дышали, но и одурманивающий яд распространяли, а рот раскрывался по необходимости и занимал область от шеи до поясницы. Льюису показали изображение убитой особи с раскрытым ртом, и Лу едва сдержал порыв вывернуть свой завтрак на пол.       — Они могут сейчас напасть? — Лу сел на кушетку, стараясь перебороть рвотный рефлекс.       — Могут, но тут есть наша охрана с оружием, есть особи, которые также опасны, как и они, но не агрессивны, они хорошо себя контролируют, и, к тому же, зачем им нападать? Они сейчас получат права, и наши группы зачистки не будут иметь полномочий их уничтожать.       — Вот черт… — Льюис нервно заходил по помещению. — А нельзя как-то их перевоспитать там… — дружный смех всех, кто находился в небольшом помещении с камерами видеонаблюдения, ответил на вопрос.       — Это их инстинкты, которые они не могут перебороть. У них неплохой уровень интеллекта, при необходимости они могут контролировать себя, но не в состоянии справиться с приступами ярости, которые не зависят от внешних обстоятельств. У них наступает брачный период, и весь тригул пустеет, потому что если хоть один из них попадет на верхние уровни, количество жертв будет сложно спрогнозировать.       — Боже мой… — Льюиса, чьи нервы и так были на пределе, слегка потряхивало. — Неужели ничего нельзя сделать?       — Можно предложить им добровольную стерилизацию и маячки, чтобы мы всегда знали, где они, но проблема не в этом. Они могут не то, что не согласиться на эти условия, они могут разозлиться и напасть, и тогда начнутся беспорядки. Они сейчас как бомба замедленного действия.       — И их становится все больше… — пробормотал один из охранников, наблюдая за экраном.       Лу вновь обернулся, опасных мутантов действительно стало больше.       — Думаю, вас нужно увести отсюда. — Маркус встал с левитирующей табуретки и пинком отправил ту в стену.       — Нет! — Льюис отрицательно замотал головой и вскочил со своего места. — Я не уйду!       — У нас есть четкие распоряжения, что должно быть в приоритете в таких ситуациях, — Маркус направился в сторону отступающего в угол Льюиса, охрана предпоследнего уровня печально отводила глаза, готовясь остаться наедине с проблемой.       — Маркус, послушай! Еще ничего не произошло! Нужно просто перенаправить их в отдельное помещение и дать им категорию прав, где они имеют право на жизнь.       — И что потом? Их нельзя будет убивать? — возразил один из командиров группы зачистки.       — Навряд ли они пойдут с заявлением о нападении в полицию.       — Тем не менее их зачистка станет незаконной, значит, мои ребята будут подпадать под уголовные статьи.       Льюис выругался.       — Мы уходим, — Маркус попытался ухватить Льюиса за локоть, но тот вырвался.       — Маркус, дай мне минуту на размышления! — раздраженно прорычал Лу.       — Хоть две, но только в более безопасном месте.       — Я и так в безопасном месте!       — Нет, — закончил перебранку Маркус и, поймав в свои медвежьи объятья покрасневшего от бешенства парня, поволок того к служебным лифтам, не обращая внимания на цветистые выражения своего подопечного и его бесполезные попытки треснуть хомуису посильнее. — Зря стараетесь, господин, для меня ваши удары нечувствительны, скорее ручки свои повредите, чем мне больно сделаете. — улыбаясь пробасил гигант, который давно уже относился к Ангелу как к милому, но избалованному ребенку.       Льюис выбрался из душа, закутался в халат и вернулся в спальню. Маркус полулежал на диване, подложив под тяжелую голову диванную подушку. Последние несколько дней хомуис ночевал с ним в спальне, потому что Льюис не справлялся с кошмарами и с трудом просыпался, продолжая метаться в постели от ужасающих сновидений.       — Может быть, снотворное? — в который раз предложил Маркус.       — Нет, спасибо. От него голова потом совсем не варит. Что там с вайразами, они согласились на чипизацию? — Лу сел в постель и потер переносицу.       — Согласились, но этого мало, они могут нарушить целостность чипа, и тот перестанет отображать местонахождение мутанта.       — Тогда он сразу лишается своих прав. Объясните им, что если чип перестает работать, перестают действовать права.       — Хорошо. Ложитесь в постель, сейчас только третий час ночи.       — Я… — Лу вспомнил жуткую голову. — Я больше не усну.       — Уснете. Ваши показатели в желтой зоне, если они не вернутся в зеленую, вас никто не допустит до работы.       — Я знаю, — проворчал Льюис, подходя к панорамному окну и отодвигая плотную штору. За стеклом дремал дискрит.       Спальня Льюиса находилась на одном из самых верхних этажей, потому разглядеть малюсенькие дома с такой высоты было сложно. Хорошо освещались лишь три главные трассы, разделявшие дискрит на три тригула, и еще одна, четко опоясывающая идеально круглые границы дискрита. По дорогам медленно скользили машины с охраной и редко мелькали «пауки».       Лу нравился пейзаж, потому что большую его часть занимало небо, которое благодаря бедности дискрита не заглушалось светом, и звезды были видны гораздо ярче. Если смотреть вверх, то могло показаться, что он дома, в своем времени, в своей квартирке, которая располагалась на затерявшейся в сосновом лесу военной базе. Сюда бы еще его мопсов…       — Ложитесь спать, — Маркус подошел ближе и погладил Льюиса, как ребенка, по голове. Хомуис специально так делал, чтобы не напрягать подопечного своей предположительной симпатией. Чужого вожделения Льюису и так было достаточно: на него с желанием смотрели почти все, кто находился рядом. Сложно было устоять и не соблазниться физическим притяжением и беспомощным высокомерием. Ангел прошлого мгновенно вызывал привыкание, от него тяжело было оторваться, особенно тем, кто имеет острое обоняние (а таких большинство) и выбирал себе пару еще и по запаху. Благодаря тому, что Льюис — общий предок для всех, его геном базовый, так что он подходит как партнер почти всем разумным, и те это прекрасно чувствуют. — Я рядом, вам нечего бояться.       Маркус обещал себе, что будет относиться к подопечному, как к ребенку, научится так его воспринимать, а Лу научится ему доверять.       — Спасибо… — пробормотал Льюис.       Распахнув штору, Льюис сбросил халат, облачился в новую пижаму и, забравшись в постель, уставился в бесконечный небосвод за стеклом. Вот бы проснуться и оказаться дома.       Глаза медленно закрылись, налившись сонной тяжестью. Льюис заснул.