Лиловые облака тонкими ступеньками поднимались ввысь, вдали, к удивлению Льюиса и многих других разумных, кружила птица, непонятно откуда взявшаяся, на казалось бы, мертвой планете. Ее присутствие заметили еще несколько дней назад, и в городе наступила оживленная суматоха. Многие считали, что это хорошее предзнаменование. Плавное парение птицы в вышине завораживало, Льюис, откинувшись в кресле и поджав под себя ногу, задумчиво следил за птицей, постукивая погрызенной ручкой по губам.
Маркус отключил коммуникатор, по которому пришло очередное оповещение для его господина. Беспокоить сейчас подопечного и начальника одновременно хомуис не хотел, чувствуя своим теперь уже механическим сердцем, что его человек задумал что-то серьезное, потому как всю последнюю неделю Лу свел свою обычно бурную деятельность на нет, погрузившись в размышления, во время которых что-то яростно чиркал в блокноте, больше напоминавшем распотрошенное гнездо с множеством листиков-напоминалок: обычным электронным органайзером подопечный пользоваться так и не приспособился.
— Маркус, — голос Льюиса выдернул хомуиса из задумчивости.
— Да, Господин.
— Мне нужен толковый программист, который напишет для меня хорошую программу, такую, чтобы ее было очень сложно взломать, — Льюис развернул тонкую книжицу устава дискрита, с прописанными в ней правами разумных и незначительными обязанностями администраторов.
— Могу я полюбопытствовать, зачем это вам?
— Нет. Извини, Маркус, — Льюис оторвал виноватый взгляд от книжки и посмотрел на хомуиса. — Я, если честно, боюсь сглазить, — Лу смущенно улыбнулся. — И боюсь критики, вдруг ты начнешь меня отговаривать, но я чувствую, что… что это верное решение.
— Хорошо, — Маркус кивнул, он бы ни за что не обиделся на Льюиса, он был счастлив, что судьба подарила ему возможность находиться рядом с этим удивительным человеком. — В какую сумму гонорара...
— В любую, — перебил Лу. — Ты видишь, сколько у нас есть средств в резерве, можешь использовать их все, но найди мне именно профессионала, пусть не именитого, но такого, чтобы шарил. Вези его откуда хочешь, я готов подождать.
Когда Льюис говорил, что готов подождать, он не думал, что ожидание растянется на два месяца, во время которых верного Маркуса не будет рядом. Причем отсутствие хомуиса вылилось в кучу проблем: для начала Август был очень недоволен его отсутствием, но Льюису удалось тому внушить необходимость этой длительной командировки. Аристократ не поверил и в половину, но спорить не стал, лишь бы Лу был доволен. Другой причиной для раздражения стали настойчивые арноу, которые буквально облепили Льюиса своей заботой, ведь Маркуса нет, а кто будет заботиться о нем в это время? Лу терпел, с Изао из-за отсутствия хомуиса приходилось видеться реже, чтобы не вызвать подозрений у охраны, все же Маркус гораздо лучше скрывал их «важные встречи», хотя не сказать, чтобы Лу рвался общаться с этим наглецом. Особенно после того, как на восьмом уровне было обнаружено граффити с карикатурой Льюиса (не все, конечно, поняли о ком речь), где тот был нарисован с голубыми анимешными глазами, длинной шевелюрой и подгузником на стратегически важном месте.
Ответку за «наскальную живопись» в оцепленном коридоре восьмого уровня, Льюис рисовал собственноручно. Сначала он закрасил свое изображение, потом нарисовал своеобразно выглядящий патрон для того оружия, которым он снабдил группировку Изао (а патронов он им специально дал маловато, да еще таких, что купить их и так-то было сложно, а незаконную сделку так вообще нереально было провести), и рядом с патроном, прикусив язык от усердия, Лу до комендантского часа рисовал кукиш.
Кукиш вышел корявым, но вполне узнаваемым, правда, зря это Лу делал, Изао, как выяснилось, не знал значение этого знака, но Лу не растерялся и не поленился найти на просторах сети исторический труд, где рассказывалось о древних мудрах для энергии, и пару слов в нем отводилось для такого рода знаков. Расшифровка, судя по всему, вызвала у Изао приступ ярости, о котором Льюис узнал наутро из отчета о прошедших сутках. Охрана рассказала о некоем разумном, устроившем драку с несколькими мутантами, предположительно, из группировки Кроздера. Льюис лучился самодовольством несколько дней, пока на месте кукиша не появился фак с длинным средним пальцем, на котором красовалось кольцо Изао. Как оказалось, наглый разумный изучил подробнее отосланный Льюисом ему для ознакомления труд и нарисовал ему другой символ, внизу под ним было лишь одно слово: «ЖМОТ».
Окончательно взбесило Льюиса присланное вечером сообщение. Лу тогда распаренный и довольный вышел из ванны, сел в мягкое кресло и, вытянув ноги, попивал недавно появившийся у него чаек, лениво листая свою почту. Последнее сообщение было от Изао, Лу заинтересованно вскинул бровь и нажал «открыть». В сообщении оказалось видео, иконка которого мгновенно насторожила. Льюис ткнул задрожавшим пальцем по видео и, просматривая его, медленно заливался краской бешенства: на видео был сам Лу в тот самый момент, как увидел средний палец и надпись «жмот». Он тогда так взбесился, что с досады пнул ногой по стене и взвыл, к нему сразу подскочили наперегонки хомуисы и арноу, на которых он ещё час орал, срывая свою ярость, предназначенную на самом деле Изао.
Льюису казалось, что у него расплавится кожа, так горели его щеки и уши. «Ну каков наглец!» — думал Лу, расхаживая по своей гостиной, предварительно облившись расплескавшимся в задрожавших от бешенства руках чаем. План мелочной мести созрел мгновенно.
— Карсул! — Лу выглянул за дверь и позвал хомуиса, забыв про то, что мог вызвать разумного по коммуникатору, но этому уже никто не удивлялся.
— Да, Господин, — перед Лу предстал доверенный Маркуса.
— Я хочу, чтобы немедленно провели проверку всех помещений на предмет нарушений комендантского часа.
— Всего дискрита? — разумный потрясенно смотрел на Льюиса.
Лу опомнился, проверка по всему дискриту потребует задействовать слишком много разумных.
— Нет. Это будет выборочная проверка. Сейчас проверьте третий тригул, шестой уровень. Все, кто окажется в общих коридорах, или тех, кого не будет по месту регистрации… Ну, в общем, всех, кто не в своей койке как положено лежит, — Лу раздражался потому, что все никак не выходило сформулировать нормально приказ. — Списки нарушителей мне на стол! — Льюис хлопнул дверью, устав тупить перед разумным.
Утром, довольно потирая лапки, Льюис листал списки нарушителей, среди которых, конечно же, оказался нарушитель, ради которого это все и устраивалось. Льюис с наслаждением потянулся и принялся печатать распоряжение, по которому все задержанные нарушители комендантского часа должны были выполнять в течении следующей недели общественно полезные работы, которые получат по распоряжению, а те, кто откажется, должны будут уплатить штраф. Штраф, естественно, был таким, что даже Льюису был не по карману.
***
Лу нарядился в свой бирюзовый костюм, в котором выглядел безупречно, попросил заплести ему сложную косу с ленточками в тон и, сгорая от нетерпения, спустился на четвертый уровень, к школе, на очередную никого не удивившую проверку.
Лу прошелся по кабинетам и коридорам: он относительно давно здесь не был. Школа была живой, по коридорам бегали весело визжащие дети, от которых на душе у Льюиса становилось светлее, за детьми бегали перепуганные надзиратели, не ожидавшие проверки. Льюису пришлось успокаивать бедняжек, объясняя, что он совсем не против, если дети в свою перемену носятся по коридорам.
Потом Лу зашел в кабинет директора, и сам того не планируя, проторчал там до вечера, обсуждая подобранные кандидатуры для обучения педагогическому образованию. Льюис вообще планировал обучить группу разумных, чтобы те стали учителями в школе, но из-за большого количества дел отвлекся от этой идеи, но деятельный директор ему напомнил и даже предложил несколько подобранных для этого программ, которые не подразумевали отъезд кандидатов из дискрита. Все обучение должно было пройти интерактивно, нужны были только деньги. Также директор поднял вопрос об открытии еще одного класса и найме врача в школу.
Льюис решил, что неплохо было бы директору зайти к нему через несколько дней и выписал тому пропуск. Наконец, покончив со всеми делами, Льюис бросил взгляд на часы и вскочил со своего места. Он чуть было не упустил нужное время. Лу, откашлявшись, попросил директора провести ему экскурсию еще и по территории, мужчина удивился, но просьбу выполнил.
Льюис прямо-таки задрожал от предвкушения, когда заметил знакомую спину, уныло метущую асфальт на школьном дворе. Нервно одернув пиджак, Льюис с ничего не понимающим директором подплыл к не сразу заметившему их разумному. Кислая физиономия Изао, когда тот увидел, кто к нему подошел, бальзамом разлилась по уязвленному самолюбию Льюиса.
— А это у нас тут кто? — спросил Льюис, с трудом сдерживающий довольную улыбку.
— О, это отрабатывающий дисциплинарное взыскание разумный, — пояснил озадаченный директор. — Сами знаете, средств на клининговые услуги у нас сейчас нет, потому такого рода помощь очень кстати.
— Чудесно, — Льюис довольно облизнулся, разглядывая багровеющее лицо Изао. — Как вообще вы относитесь к такой инициативе, как использование провинившихся в общественно полезном труде?
Спрашивая, Лу косился на остервенело скребущего стремительно лысеющей метлой землю разумного.
— О, это чудесно! — директор сложил руки на тощей груди и восторженно закатил глаза, от этого лицо Изао еще больше скривилось. — За всю ночь ни одного происшествия, и поразительная чистота в общественных местах! Наконец, убрались в сквере и закрасили непотребства на стенах. Даже общественный туалет, который ни разу, кажется, не убирали, наконец, блестит чистотой и благоухает хлоркой!
На этих словах Изао вздрогнул и передернул широкими плечами. Когда Лу подбирал Изао подходящую отработку, то подумывал над сортирами, но отмел эту идею сразу — такого унижения разумный ему бы не простил, потому сжалившись, Льюис отправил гордого главу опасной группировки мести территорию вокруг школы.
— Труд облагораживает человека, — как бы невзначай бросил Льюис, обращаясь на самом деле не к директору, а к Изао.
— Да… — директор перевел на Льюиса внимательный взгляд, он был одним из немногих кто знал о том, кто такой Льюис, хотя Лу все меньше скрывал свою личность.
— Вы считаете, мы можем называть себя «человек»?
— Почему нет? Две руки, две ноги, лицо как у меня, и интеллект. Какие еще признаки вам нужны? — Лу не любил эту тему, но увиливать от нее было бы нечестным.
— Нас называют мутантами, — мистер Прилтон опустил глаза.
— Ну и что? Для меня это скорее как еще одна раса, — Лу пожал плечами. — Очевидно, что вы люди, все остальные условности нужны тем, кто вами управляют. Есть, конечно, те, кого уже невозможно назвать человеком, но мы с вами оба понимаем, что эти пояснения не стоят затраченного на них времени.
— Спасибо, — директор остановился.
— Вам спасибо за инициативу, добросовестный труд и экскурсию, мистер Прилтон, — Льюис протянул руку в перчатке для рукопожатия. — Я еще осмотрюсь тут немного. Не буду больше отвлекать вас от работы.
Директор ушел, а Льюис, сцепив руки за спиной в замок, неспешно следовал за угрюмо пыхтящим разумным, в чьих руках гнулся пластмассовый черенок метлы.
— А ты неплохо рисуешь, должен признать, — поддел Лу.
Изао обернулся и, пробежавшись глазами по идущей вдали охране Льюиса, которая к тому же оцепила весь периметр школы, перевел озорные глаза на Льюиса.
— Как твоя ножка, крошка?
Льюис поджал губы, силясь не рассмеяться. «Укус» был засчитан.
— Уже лучше, не стоит беспокойства.
— Это хорошо, а то я так волновался, увидев с какой силой ты ее ударил об стену, — Изао скорчил озабоченную мордашку, и Лу, сдавшись, прыснул от смеха.
Они еще полчаса гуляли вокруг школы, пока не добрели до небольшого укромного уголка.
— Когда вернется Маркус?
Изао отставил метлу и, бросив мимолетный взгляд на охрану, снова посмотрел на Лу, у которого в глазах читался похожий голод.
— Не знаю.
Льюис чувствовал, как в теле все зудело от желания прикоснуться к разумному, и это желание было явно обоюдным.
— Я соскучился.
— Я… — Лу запнулся, ему нечего было сказать.
Все опять возвращалось к тому, от чего он надеялся сбежать. Их чувства, и их желания — им не было места в будущем, но это не мешало им разгораться с каждым днем все сильнее, будто ветер раздувал огонь в их сердцах, сжигая изнутри тоскующую плоть. Пальцы обоих покалывало от нестерпимого желания прикоснуться друг к другу, будто это могло унять тот бессловесный и беззвучный крик в груди. Изао хотел оторваться от Лу и проверить, где навязчивая охрана, но невыносимо было оторвать глаз от замершего напротив человека, на чьем лице все явственнее проступал отпечаток тоскующей, изнывающей муки, терзавшей и его сердце.
Порой Изао казалось, что Лу — мираж его больного воображения, но из раза в раз случалось чудо, и мираж являлся вновь, делая его все более зависимым от потребности видеть его, чувствовать, знать о нем. Несмотря на пронзающую боль в груди, несмотря на счет, который выставит им судьба, он готов был и дальше брать ссуду, лишь бы еще хоть раз увидеть его.
Изао никогда никого не боялся, потому что у него был только он сам. Его нечем было шантажировать и запугивать, потому что ничего кроме собственной жизни у него не было, и ею он не дорожил, но теперь… Теперь он не мог прикоснуться к нему, к Льюису, потому что кто-то мог узнать о них, и забрать его, и тогда смерть станет не наказанием, а избавлением от наказания.
«Мой Бог — Любовь. Любовь к тебе — мой путь.
Как может с сердцем разлучиться грудь?»
Ибн аль Фарид
