Чёрное и белое

— Здравствуй, Чейз. Меня зовут Саманта Роус, может ты хочешь поговорить? — в палату заходит женщина лет сорока в белом халате с папкой в руках. Она пододвигает к кровати стул и садится. — Вы психолог? — интересуется девочка. — Да, и я хочу помочь тебе, — спокойно отвечает Саманта, пытаясь выстроить доверие, — ты можешь рассказать, что произошло в тот вечер, когда тебя привезли в больницу? — Нет, — она коротка в своём ответе. Складывает руки на груди и смотрит в окно. — Нет, потому что не можешь или не хочешь? — как же она ненавидит всех этих психологов с их вечными расспросами. — Нет и всё. — Чейз, я понимаю, тебе тяжело после того, что случилось… — А что-то случилось? — резко перебивает она, — у меня сотрясение. И точка на этом. Я упала с лестницы. В коридоре было темно и я оступилась. — Ты боишься своей матери? — спрашивает психолог, внимательно смотря на девочку. — С чего вы это взяли? — фыркает Чейз, — или по-вашему, у меня должны быть причины бояться её? Стук по стеклу заставляет её отвлечься от вновь настигших воспоминаний. Девушка отпускает стекло. Стивен? — удивляется она, - какого? — Как ты меня нашёл? И зачем искал? — на улице уже темнеет, а значит она провела на парковке супермаркета почти весь день, если учесть, что дома она пробыла часа два, после чего взяла машину и поехала за очередной дозой виски, бутылки из-под которого валяются на заднем сидении и на полу перед ним. — Не сложно было найти, — он усмехается, — ты приехала в супермаркет в двух кварталах от госпиталя, и как раз в направлении моего дома, а если учесть, что даже в Нью-Йорке «Бугатти» всего штуки три, то догадаться не сложно. — Ты сериала «Шерлок» не пересмотрел? — с подозрением уточняет она, изогнув бровь. Голова болит, а во рту просто пустыня. — Предпочитаю книгу, — усмехается коллега, — может пустишь? — только сейчас она заметила, что на улице ливень. — Садись, — кивает Лоренс, и перекидывает свою сумку на заднее сидение, чтобы Стивен смог сесть рядом, — а твоя машина где? — Тут на парковке, — он захлопывает дверцу. Куртка и волосы мужчины сильно промокли, — думал, что ты уже дома, а ты, — Стивен бросает взгляд на заднее сидение, через зеркало заднего вида, — Чейз, ты же знаешь, что столько пить просто опасно, — мужчина хмурит лоб. — Тебе есть до этого дела? — Лоренс демонстративно берёт одну из недопитых бутылок и делает пару глотков, её тошнит. Резкий спазм желудка, заставляет её закашляться в попытке сдержать подступающий приступ рвоты. — Больно видеть тебя такой, — отмечает он. — Ну так не смотри, — фыркает девушка, — иди к своей этой, Палмер, что ты ко мне пристал? Поставь мне аттестовано, и я уеду в Англии, тогда больше не будет больно смотреть на меня, — она огрызается и скалит зубы. — Просто скажи, что тебя тревожит и я обещаю, я найду способ тебе помочь, — какие-то неведомые ему ранее чувства заставляют Стрэнджа чувствовать себя ответственным за Чейз. Она ему нравится, даже если он будет отрицать это. Но он не дурак, чтобы вести себя, как влюблённый подросток. У неё алкоголизм, — констатирует он сам для себя, — так, Стивен, у тебя есть хороший нарколог. Да, именно. Михаэль Вольф. Он самый, — вспоминает нейрохирург. — Давай обратимся к наркологу, — предлагает Стрэндж, — у меня есть один знакомый. Он просто первоклассный специалист и поможет тебе легко избавиться от зависимости, а главное, без ущерба для карьеры. — Если я перестану пить, то прошлое сожрёт меня изнутри, как раковая опухоль, — она складывает руки и голову на руль, с тоской уставившись на приборную панель, — понимаешь ты это, Стрэндж? — Ну, тогда сначала к психотерапевту, — настаивает он, понимая, что помощь ей нужна, причём срочная и комплексная. Да и следует более детально обследовать нервную систему и сердечно-сосудистую, и другие, алкоголь нещадный монстр, который топчет всё на своём пути, разрушая внутренний мир человека в целом. — Тоже знакомый? — ухмыляется Чейз. — Можно итак сказать, — отвечает Стрэндж, осматривая салон. Никаких милых котиков или пёсиков, которых обычно расставляют над приборной панелью девушки, даже нет освежителей воздуха или каких-то других предметов. — Я не доверю психологам, ну и всем тем, кто похож на них, — хмурится девушка. Это было правдой, с детства она не могла терпеть все эти вопросы и прочие психологические приёмы. Возможно, на такое восприятие профессии повлияло то, что её мать была психологом, нет снова. Языкоглоточный, зрительный, — мелькают в голове знакомые слова, — глазодвигательный, слуховой. — Чейз, — привлекает к себе внимание мужчина, — ты можешь доверять мне. Я не психолог, но я всегда выслушаю тебя. — А ты уверен, что хочешь слышать это? — она глухо усмехается. — Да, уверен, — Стивен слышал много всякой дичи, которую часто рассказывали пациенты или их родственники, так что ему не привыкать. — Моя мать, — она с силой сжимает руль, — она ставила на мне эксперименты. Она нейропсихолог, педагог. Считала, что можно воспитать гения. Я начала читать в два года, считать до тысячи — в три, в четыре — уже изучала основы точных наук и естественнонаучных тоже. В четыре я пошла в школу, сразу во второй класс, — ей было тяжело, говорила она быстро, переходя на совсем бешенный темп, — она избивала меня за любое неповиновение. Много пичкала таблетками, почти с рождения. В основном, нейролептики и нейростимуляторы. — Да уж, — он понимает, что дело дрянь. Такой темп развития не является чем-то хорошим. Тем более длительное употребление препаратов, влияющих на работу мозга, — почему она в психушке? Читал моё личное дело, — решает она. — Её сочли сумасшедшей, — пояснила Чейз, — я жила у брата. Он воспитывал меня с десяти лет. Ему было двадцать три, когда его назначали опекуном. Отец жил в Париже и суд решил, что будет лучше, если я останусь на родине. — Помешательство? — предполагает Стрэндж. Он так и не получил никаких известий из клиники, куда отправил запрос. — Вроде того, — Чейз, чьи глаза застилают слёзы, жмёт плечами. Она не была в курсе точно диагноза, ведь никогда не интересовалась. Да и мать она видела в последний раз на суде. — И сейчас с ней что-то не так? — он вспоминает её эмоциональный разговор с братом, который состоялся в его кабинете. — Ей диагностировали рак мозга, — девушка нервно сглатывает, — и Бернард решил, что я могу помочь ей. Так как другие нейрохирурги отказались, сочли случай безнадёжным. — И что думаешь ты? — Стивен понимает, что ей придётся принять какое-то решение. — Пусть сама решает свои проблемы, — недовольно фыркает Чейз, — она причинила мне слишком много боли. — Чейз, — его рука осторожно касается её рук, сложенных на руле, — так тоже нельзя, она твоя мама. Она явно сделала для тебя и хорошее. — Стивен, — в голосе мольба, — просто не спрашивай меня об этом. Мне тяжело говорить на эту тему, — она надеется на его понимание, — ну вот, снова нужно напиться. Иначе я снова буду вспоминать этот ад. — У меня есть другой способ помочь тебе забыть, — Стивен наклоняется к ней и целует. Осторожно и нежно касаясь пухлых губ и ощущая вкус соленных слёз. — Прошу, не надо, — бормочет девушка, воспоминания уже душат её, как удавка, — языкоглоточный, слуховой, — она не сразу понимает, что говорит это в слух, — глазодвигательный, зрительный. — Что с тобой? — взволнованно спрашивает Стрэндж, понимая, что что-то не так. — Всё в порядке, — она мотает головой, словно отгоняет от себя что-то. — Чейз, ты глупая! — Чейз! Ты никогда ничего не добьёшься. — Стивен, — вырываясь из пелены ада бормочет она. — Да, Чейз, что такое? — Стивен напуган. Он не понимает, что происходит с девушкой, но готов помочь ей. — Отвези меня домой. Только к себе. Возьми мою машину на трос, — умоляет она и он, коротко кивнув, покидает салон, чтобы подогнать «Ламборджини».