Redamancy

      Это был роковой день, тридцатого апреля сорок пятого. Я обходил базу и изучал документ, присланный мне генералом Каллаханом из Соединенных Штатов. Я еще не знал, что этот день изменит всю мою жизнь.       — Сэр, м-мы наткнулись на кое-что в северо-восточной части Дахау во время патрулирования, — Джек запнулся, продолжая идти за мной, пока я читал письмо от моего дорогого коллеги и особого советника.       Я быстро оторвал глаза от бумаги и посмотрел на него, мои глаза сканировали каждое его движение и слегка испуганное выражение лица.       — Джек, Джек! Помедленнее. Что там? — спросил я, останавливаясь и следя за парнем с некоторым беспокойством.       — Я-я не знаю, сэр. Я не знаю. Вы бы не поверили, даже если бы я мог описать это. — Он выдохнул. Казалось, он был в панике и совершенно потрясенным. То, что он видел, должно быть оставило на нем след.       Я тяжело вздохнул и кивнул.       — Покажи мне свои находки, — сказал я, складывая свои документы и помещая их в один из передних карманов на моей униформе.       — Следуйте за мной, полковник, — ответил он, возвращаясь к выходу из базы, а я обернулся и последовал за ним.       Он подошел к пигмею*, в котором уже сидели двое других мужчин, находящиеся были в восторге, что могут присоединиться к экспедиции на северо-восточные территории Дахау. Я открыл дверь небольшого, но прочного транспортного средства и сел внутрь. Повернув ключи, которые уже находились в зажигании, и заведя двигатель, начал движение на северо-восток.       Это место было не слишком далеко, но и не близко — оно находилось примерно в десяти милях от нашей маленькой базы. У меня не было ни малейшего представления о том, с чем я столкнусь или что видел Джек, отчего стал таким испуганным, но я был уверен, что это не будет тем, чего я не видел на войне.       — Это в лесу? — спросил я, подняв бровь. Растерянное выражение растеклось по лицу.       Джек кивнул мне.       — Вон там. — Он указал на высоко огороженный участок, в котором находились люди.       Я подъехал к обочине и припарковал автомобиль — не слишком близко, так как не знал, свидетелем чего я буду. Два других больших грузовика, которые следовали за нами, остановились позади меня; больше пятнадцати мужчин вышли из них и ожидали моих следующих инструкций.       Я вышел из машины и подошел к Джеку и остальным. Я заметил, что один из моих людей сидел на корточках спиной к забору; пистолет весь в грязи лежал рядом с ним. Он также выглядел встревоженным. Должно быть, солдат приехать сюда раньше с Джеком.       Я отвел взгляд к забору и, присмотревшись, заметил группу женщин.       Женщины были одеты в платья с завязками вокруг пояса, женщины были завернуты в одеяла, женщины носили шарфы на голове, некоторые даже были одеты в пижаму. Полосатую пижаму. Единственное, что у них было общего — это бледная кожа и мрачное выражение лица.       Подойдя ближе к воротам, пара лейтенантов открыла их для меня. Запах смерти и болезней становился все сильнее и сильнее с каждым моим шагом. Некоторые из солдат прикрывали нос носовыми платками, потому что запах был просто отвратительным.       — Сэр, — Джек жестом повернулся ко мне и терпеливо встал.       — Откройте вторые ворота, — сказал я. Мои глаза ни на секунду не оставляли женщин рядом со мной.       Несколько рядовых вырвались вперед, держа в руке большие кусачки, чтобы перерезать цепь. Остальные отступили, позволяя открыть другие ворота. Мужчины сняли винтовки, нацелив их перед собой на тот случай, если что-нибудь случится, но ничего не произошло. Женщины придерживали для нас ворота.       Я начал подходить к этому импровизированному лагерю, Джек стоял рядом со мной. Его потрескавшиеся губы не проронили ни слова. Я заметил несколько небольших костров, но в основном я видел тела молодых женщин. Это были худые, тощие, бледные тела.       Я смотрел на эти отчаянные лица, печалившие меня; они приложили свои холодные руки к манжетам и рукавам моей куртки. Все больше и больше женщин толпились вокруг солдат, которые выглядели еще более огорченными, чем раньше.       — Джек, кто-нибудь говорит по-немецки?       — Нет, сэр, насколько я знаю. — Солдат нахмурился.       А затем пришло озарение.       — Бахмайер! Приведите Бахмайера. Скорее! — Я умолял. Дрожь в моем голосе становилась все более заметной.       Джек кивнул и убежал, продолжая звать Бахмайера.       — Что со звездами? — спросил Филипп, глядя на меня, на что я не ответил, а просто пожал плечами.       Джек вернулся с Бахмайером: тот приветствовал меня и спросил, в чем проблема.       — Ты говоришь по-немецки? — спросил я.       — Немного. А что?       — Мне нужно, чтобы ты выступил в качестве переводчика, — сказал я, снимая свой шлем и прижимая его к груди. — Остальные достанут этим женщинам немного одеял, воды и отдадут им все оставшиеся пайки, — скомандовал я, и взял с собой Джека и Бахмайера.       Вместе мы пошли дальше в лагерь, проходя мимо женщин: одни лежали мертвыми на грубой земле, а другие хромали к остальным войскам.       Я искал более молодых женщин, которые могли бы поговорить с нами, но не нашел никого, кроме робкой девушки двадцати лет, помогающей пожилой женщине выйти из хижины.       — Она. — Я указал пальцем на девушку, которая была одета в какой-то бледно-голубой комбинезон и полосатую рубашку, которую она надела как пиджак. На ее кудрявых черных волосах висели тряпки, а большие карие глаза были полны надежды и отчаяния.       Я жестом попросил ее прийти ко мне, но она едва пошевелилась, потому что пожилая женщина не могла идти, поэтому я послал за Джеком и Натаниэлем, чтобы помочь этой старухе.       — Следуй за мной, — скомандовал я и подошел к девушке вместе с Бахмайером позади меня.       — Спроси ее, кто управляет этим местом.       Бахмайер кивнул в знак согласия и начал говорить по-немецки с молодой девушкой, которая взамен кивнула, показав, что она поняла, и ответила тоже по-немецки.       — Die lüft diesen Ort?       — Soldaten, — ответила она.       — Она сказала, что оно принадлежит солдатам, немецким, без сомнения, — он посмотрел на меня, а затем снова на девушку.       — Спроси, где они.       Снова Бахмайер начал говорить по-немецки, и она ему отвечала, пока он не узнал, что нам нужно. Разговор, казалось, длился вечность.       — Она сказала, что они уехали сегодня утром. Расстреляли большинство девушек и сожгли их в хижинах в задней части лагеря. Некоторые остались живы, — объяснил он. — У них не было достаточно патронов, поэтому они заперли ворота и отправились на юг.       Я покачал головой и большим пальцем потер складку на лбу, отчаянно пытаясь понять, что здесь происходит.       — Кто-то в городе мог предупредить их, — добавил Натаниэль.       — Возможно. — Бахмайер пожал плечами.       — Что это за лагерь? Спроси ее, Джон. — Заговорил Натаниэль, облизывая нижнюю губу. Было видно, что он нервничал так же, как и я.       — Welche Art von Lager ist das?       — Arbeitslager für Juden, — заговорила девушка, ее мягкий хрупкий голос хрипел на фоне плача женщин позади.       — Это… еврейский трудовой лагерь.       — Только для евреев? — Я свел брови.       Бахмайер снова заговорил, повторяя мой вопрос.       — Nein, nein, — она покачала головой. — Polen und Zigeuner zu.       — Она говорит, что здесь также есть поляки и цыгане.       — Männerlager ist nach unten auf der nächsten Eisenbahn wiederum, — она плакала, оглядываясь по сторонам и указывая в том направлении, откуда мы пришли, Бахмайер тоже туда посмотрел.       — Девушка говорит, что мужской лагерь находится за следующим поворотом железной дороги, — сказал он, его голос перешел на шепот.       Я кивнул и задумчиво огляделся, размышляя о том, что, черт возьми, делать дальше.