***
Дом двенадцать на площади Гриммо встретил их необычайной чистотой. Кричер, после битвы за Хогвартс отправленный обратно в родной дом, появился перед ним в белоснежном полотенце и низко склонил голову: — Хозяин Гарри навестил Кричера и дом. Кричер рад видеть хозяина, — сказал он как обычно себе под нос, а на Рона не обратил внимания. — Здравствуй, Кричер, — сказал Гарри. — Мы с Роном пришли за дневником, который я оставил здесь давно, летом между четвертым и пятым курсами. Ты знаешь, где он сейчас лежит? — Темный предмет, — пробубнил Кричер и исподлобья посмотрел на Гарри. — Его забрали при обыске в прошлом году. Кричер ничего не мог сделать, Кричер был в школе. — Кто забрал? — Гарри опустился на вычищенный ковер и помассировал виски. Все происходящее вызывало состояние дежа вю. — Авроры. Хозяин будет ужинать? — Нет, Кричер. Спасибо за предложение. Рон опустился рядом с Гарри. Они смотрели в зев камина на ставшее самым обычным пламя. — Когда окончу Хогвартс, то перееду сюда, — сказал Гарри. — Тут начинает становиться уютно. — Кричер, а ты можешь забрать дневник? — наобум спросил Рон. — Нет, Кричер не может. Гарри поблагодарил эльфа и отпустил. Тот убрел к лестнице, шаркая ногами. Рон прокомментировал: — Скорее всего, хоркрукс в архиве Отдела тайн. Там действует ограничение магии домовых эльфов. — Рон, спроси у мистера Уизли, можем ли мы как-нибудь получить дневник обратно. Я имею в виду, законным образом. — Я напишу ему, когда вернемся в школу, — ответил Рон. Они сидели на полу и молчали. На Гарри навалилась небывалая апатия, будто он был вынужден бороться с ветряными мельницами и безнадежно им проигрывал. — Нас ведь все считают героями войны, наградить хотят… — задумчиво протянул Рон. — Думаю, Министерство отдаст нам дневник, и мы быстренько его уничтожим. Гарри прикинул: — Сейчас там всем Кингсли заправляет. Я не хочу, чтобы он знал, зачем нам дневник. Но он наверняка попытается выяснить. — Отец писал, что сейчас все Министерство занято арестами, допросами и судами над Пожирателями. Не думаю, что на нас накинутся с подозрениями и дополнительными вопросами, Гарри. — Хорошо бы, — Гарри упал спиной на ковер и прикрыл глаза. Они решили больше не тратить времени зря и вернулись в школу, где их неподалеку от кабинета МакГонагалл уже поджидала полная нетерпения Гермиона. — Нашли? — первым делом потребовала она отчета. Гарри развел руками: — При обыске дневник изъяли в прошлом году. Гермиона тихонько ругнулась. Гарри с удивлением взглянул на подругу. Похоже, Рон влиял на нее не только с положительной стороны. — А у тебя какие новости? — Во-первых, идемте! — она увела их в аудиторию с Омутом памяти, наложила на дверь заклятие тишины, лишь затем продолжила: — Я выяснила, что Агнесс Роули покончила с собой через год после событий из воспоминания. Она тогда еще была студенткой седьмого курса и старостой школы на пару с Риддлом. А поскольку Волдеморт в свои ряды женщин почти никогда не брал, за исключением Беллатрикс… — А Нарцисса Малфой? — перебил ее Рон. — Рон, дослушай! Я как раз хотела сказать, что Нарцисса Малфой явно никогда не носила метку, она просто следовала за мужем, а позднее — еще и за сыном. Я думаю, что Роули могла быть в отношениях с Риддлом, и он отчасти посвятил ее в свои дела. И поэтому доверил ей спрятать хоркрукс. Рон скривился и отвернулся. А Гарри тем временем стал рассуждать вслух: — Наверное, ты права, Гермиона. Ему ведь не давала покоя идея собственной исключительности, он вполне мог выбрать девушку из знатной семьи и древнего рода. В чьей чистокровности невозможно усомниться. — И красивую, — сказала Гермиона. — Ты ведь заметил, что она красавица? Рон не выдержал: — Да какая разница?! Это было пятьдесят лет назад! Давайте думать о том, что сейчас имеет значение! Гермиона ответила: — Хорошо, Рон, только не кипятись. Что касается второй новости… — Подождите! — попросил Гарри. — Это были сороковые. Чистокровная семья не могла поддержать увлечение наследницы полукровкой. Гермиона усмехнулась: — Гарри, ты как с луны свалился. Она покончила с собой. Не от хорошей жизни так поступают. И ты прекрасно знаешь, что за Волдемортом последовали многие чистокровные. Ничего удивительного в том, что Агнесс Роули могла влюбиться в недостаточно знатного по происхождению Риддла. Он умел дурачить людям головы. Но давай вернемся ко второй новости, а потом подумаем, как нам достать дневник из Министерства магии, — Гермиона оглянулась на окно. — Когда я обдумывала воспоминание, то посмотрела в окно и увидела профессора Турпин. Она как минимум во второй раз отправилась в Запретный лес. В первый раз я заметила ее на прошлой неделе, она тоже шла в лес одна после заката. Рон оживился: — Может, проследить за ней? — Нам некогда тратить время на такую ерунду, — сказал Гарри. — Пусть делает, что хочет. Пока у нее на затылке нет тюрбана с Волдемортом, я знать ничего о ней не хочу. Гермиона и Рон переглянулись. — Мне нужно написать папе. Гермиона, хочешь пройтись со мной до совятни? — спросил Рон. — Прости, Рон. Я вернусь к переводу. Там очень много полезной информации по хоркруксам.***
С утренней почтой Рону пришла записка от мистера Уизли. Тот обещал в течение дня зайти к Кингсли и попросить дневник лично, а в случае отказа он предложил отправить официальный запрос. Все были почти уверены в успехе, ведь Кингсли был членом Ордена Феникса, и должен был пойти им навстречу. Тем не менее, весь день Гарри провел в ожидании новостей и к ужину был так рад видеть Сычика, что скормил ему совиное печенье размером с него же. Рон с мрачным видом держал в руках короткий ответ: — Кингсли отказал. Сказал, что ему нужно внятное объяснение, для чего нам одна из улик по делу безносого. — Я так и думала, — ответила Гермиона, — а поэтому подготовила текст официального запроса. Она достала из книги пергамент, испещренный ровными округлыми буквами, и протянула Гарри: — Прочитай. Если все в порядке, то подписывай, и мы его отправим сейчас, чтобы оно дошло к утренней почте. Гарри погрузился в чтение основной части послания: «Уважаемый исполняющий обязанности Министра магии мистер Шеклболт, Прошу рассмотреть вопрос о передаче изъятого при обыске родового особняка Блэк по адресу дом 12, площадь Гриммо, Лондон, Великобритания, ныне принадлежащего мне, мистеру Гарри Джеймсу Поттеру, темномагического предмета, представляющего собой пустую тетрадь в кожаном переплете, маркированную лондонским магазином Воксхолл-роуд и подписанную именем Т. М. Риддл. Данная тетрадь является объектом, подлежащим немедленному уничтожению в рамках миссии, порученной мне покойным главой оппозиционной Пожирателям смерти организации Орден Феникса Альбусом Дамблдором. Ценности для текущего расследования по делу Пожирателей смерти и Волдеморта данный темномагический предмет представлять не может, поскольку находился в моем владении в течение последних шести лет. С наилучшими пожеланиями, Гарри Джеймс Поттер». — Гермиона, где ты освоила этот ужасный канцелярский слог? — ужаснулся Гарри. Подруга лишь засмеялась, а Рон возмущенно сказал: — Вообще-то я помогал это сочинить, пока ты спал на Истории магии. Гарри хмыкнул, поставил свою кривую подпись под письмом, запечатал конверт и подманил нахохлившегося Сычика, чтобы дать ему задание. — Не удивлюсь, если ответ его не удовлетворит, а только распалит интерес, — сказал Рон. — Кингсли явно настроен победить на ближайших выборах, и попытается влезть даже в наши дела. — Это мистер Уизли так думает? — спросил Гарри. — Не только. Кингсли сейчас очень похож на Крауча-старшего, когда тот после Первой войны вцепился в дело Пожирателей. — И отправил Сириуса в Азкабан без суда, — напомнил себе и друзьям Гарри. На душе стало гнетуще тревожно. — Гарри, — Гермиона положила перед ним утреннюю газету, — любые подобные конфликты обнажают самые неприглядные стороны людских сущностей. Одни демонстрируют трусость, другие тщеславие, третьи — стремление к власти. И все люди, вне зависимости от воззрений, совершают ошибки. Если Кингсли забудет о том, что нам было поручена особая миссия, то он станет нашим противником. Он не оставит нам выбора. — Спасибо. Гарри обратил внимание на газету. «Пий Тикнесс оправдан посмертно. Последний Министр магии действовал под заклятием Империус». Гарри пробежал взглядом по строчкам: — Его же не убили. Что тогда произошло? Рон ткнул пальцем в нужные строки, и Гарри прочитал: «…наложил сонные чары на действующего под Империусом министра Тикнесса его помощник Персиваль Уизли». — Перси? Я почему-то думал, что мистер Уизли, — сказал Гарри. Рон улыбнулся: — Этот говнюк Перси, оказывается, тоже состоял в Ордене, но как шпион в управленческом аппарате Министерства. Но без папы у него ничего бы не вышло. Представляешь, как плакала мама, когда узнала, что Перси всегда был на нашей стороне? Гарри кивнул: — Да, Перси молодец. А как же потом Тикнесс умер? — Когда заклятие рассеялось, то он начал давать свидетельские показания. А потом кто-то принес в его камеру яд, и… короче, он сам отравился, хотя до его суда оставалось меньше недели. — Убийство, я считаю, — отрезала Гермиона. — Кто-то из оставшихся на свободе Пожирателей заткнул его. — Ясно, чего Кигсли даже к нашей просьбе с подозрением отнесся, — сказал Гарри и, наконец, привязал к лапе задремавшего Сычика письмо. — Лети лично к Кингсли Шеклболту. Понял? Никаким секретарям и помощникам письмо не отдавай. Сычик важно пискнул, встрепенулся и взлетел. Гарри проводил сову взглядом и тяжело вздохнул.***
И все-таки любопытство вернуло Гарри к четвертому отложенному воспоминанию из коллекции Дамблдора. Он вертел в руках закупоренный сосуд из тонкого стекла с этикеткой «20 июня 1944 года, Хогвартс, Виолетта Джонсон». Последние дни экзаменационной поры для семикурсников. Гарри вылил воспоминание в Омут и низко склонился над чашей. Нити чужой памяти привели его в наполненный летними красками и запахами замок, в тот самый переход, где Гарри оказался в прошлый раз. Снаружи на покрытой зеленой травой площадке сидели сбросившие с себя мантии студенты младших курсов. Кто-то колдовал, кто-то бегал, смеясь. До Гарри доносились радостные голоса. Он стоял рядом с незнакомой девушкой из Слизерина: смуглокожей, с кудрявыми каштановыми волосами и приплюснутым носом, говорящим о ее южных корнях. По-видимому, это и была Виолетта Джонсон. Она нервно оглядывалась, сжимая в руке короткую отполированную до блеска палочку. Гарри попытался понять, куда она смотрит, но вдруг Виолетта сорвалась с места и побежала к лестнице, ведущей в башню Рейвенкло. Гарри помчался за ней. Они перемахнули через несколько пролетов вверх, пока не оказались на открытой площадке, залитой солнечным светом. Виолетта мгновенно затаилась за колонной, а Гарри остановился в проходе. Виолетта выглянула из своего укрытия и тут же спряталась. На площадке находились двое: Риддл и Агнесс Роули. Риддл стоял, сложив руки на груди, и брезгливо смотрел на девушку, сидящую у него в ногах. Она безутешно рыдала, закрывая покрасневшее лицо дрожащими ладонями. Ее палочка находилась в руках Риддла. Виолетта прошептала дезиллюминационные чары и чары подслушивания. Голоса стали отчетливее. Риддл поигрывал палочкой Агнесс и ледяным тоном отчитывал девушку: — Нет, Роули, ты ошиблась. Глупо было на твоем месте считать, что такая набитая плаксивая дура может быть нужна мне. Еще глупее было с твоей стороны писать отцу. — Но я… Прости. Прости, пожалуйста! — она подняла к нему заплаканное лицо, но не попыталась встать. — Силенцио, — тихо и бесстрастно сказал Риддл, направив на Агнесс ее же палочку. В глазах девушки застыл немой ужас. — Круцио! Если его голос и мог звучать нежно, то только в этот самый момент. Гарри содрогнулся, глядя, как Роули выгнулась дугой от невыносимой боли и раздирающего безмолвного крика. Только через минуту он прервал действие заклинания. Роули оперлась на локти, и ее вырвало. Она вновь заплакала. — Значит так, — Риддл сел на заграждение и самодовольно улыбнулся. — У тебя есть два варианта: либо ты пишешь отцу, что все выдумала, а я накладываю на тебя Обливиэйт, и мы на этом мирно расходимся. С последствиями ты разбираешься сама. Либо ты отказываешься от своих слов и следуешь за мной, как и планировалось. Но я не потерплю еще одного предательства. Я буду следить за каждым твоим шагом, за каждой твоей мыслью. Если ты уйдешь от меня, то я тебя убью. Роули поднялась на ноги. Ее спина осталась сгорбленной, руки дрожали. Она вытерла рукавом лицо, а Риддл невербальным заклинанием очистил ее мантию и окинул безразличным взглядом: — Ты не настолько мне нужна. Но никому, кроме меня, ты отныне тоже не будешь нужна. Кому в жены понадобится поруганная девка, Роули? Можешь, конечно, выйти потом за какого-нибудь вульгарного маггла и до конца своих дней забыть о достоинстве и богатстве своей семьи. Понарожаешь таких же грязных уродов, если не сдохнешь под бомбежкой. Хочешь этого? Она помотала головой и вновь всхлипнула. — А чего хочешь? — Ничего. Ничего уже не хочу, Том. — Не называй меня так! — глаза Риддла вспыхнули красным, и он наотмашь ударил Роули по лицу. — Прости… — она отступила и прижала к мгновенно заалевшей щеке ладонь. — Я… Мне необходимо подумать. — Думай, Роули. Даю тебе час. Если выкинешь что-нибудь, то дальше с тобой будут общаться Вальпургиевы рыцари. Полным составом, — сказал он и быстрым шагом направился к лестнице, бросив напоследок: — Фините! Виолетта, прятавшаяся за колонной, вросла в свое укрытие и, казалось, на мгновение перестала дышать. Она зажмурилась и вжала голову в плечи. Риддл унес с собой палочку Роули. Гарри проводил взглядом его высокую худую фигуру и обернулся к Роули. Она подошла к заграждению и посмотрела вниз. Виолетта выглянула в сторону лестницы, проверяя, ушел ли Риддл, и тут же подбежала к Роули, стиснув ее со спины в объятиях: — Агнесс! Агнесс! — она зарылась носом в ее растрепанную прическу. — Милая моя, красивая, добрая, хитроумная Агнесс. Тише! Тише! Все будет в порядке! Та замерла, подобно статуе, даже перестав моргать, и все смотрела вниз. — Агнесс, завтра все это кончится, завтра поезд. Я заберу тебя к себе, и он никогда тебя не найдет. Наш дом хорошо защищен от незваных гостей, вы никогда больше не встретитесь, я обещаю тебе. — Отстань, Джонсон, — холодно ответила Роули. — Мне не нужна твоя помощь. Хватит прикидываться моей подругой. И я не давала тебе права следить за мной. Виолетта пыталась удержать Роули в объятиях, но та выбралась и отступила к лестнице: — Я никуда с тобой не поеду! — Ну и дура! — вдруг сорвалась на крик Джонсон. Она наколдовала заглушающие чары и заорала в полный голос прямо в лицо Роули: — Ты хоть понимаешь, что тебя ждет?! Дома! С ним! Да где угодно! Ты сдохнешь в грязи и нищете! У магглов война! У волшебников война! Ты отказываешься от единственного выхода! Ради чего, Роули?! — Пошла ты к мордредовой мамаше, Джонсон! — выплюнула Роули, развернулась и побежала по лестнице вниз. Виолетта бросилась за ней, а Гарри последовал за ними. Все трое выбежали на улицу. Роули неслась к озеру, где сейчас было почти безлюдно. Виолетта пыталась кричать ей вслед, но задыхалась, пока вдруг не упала на колени. Гарри остановился рядом с ней. Та загнанно и сипло дышала. Роули тоже остановилась поодаль и оглянулась. Виолетта склонилась лбом к траве, ее потряхивало от спазмов и кашля. Роули вернулась, села рядом с подругой, достала из ее кармана палочку и произнесла несколько лечебных заклятий. Виолетта вздохнула без хрипов и приподнялась: — Спасибо, Агнесс, — сказала она. Та вложила ей в руку палочку и встала. — Не надо меня преследовать. Второй раз я спасать тебя от приступа не стану. — Агнесс, пожалуйста. Давай поговорим! — взмолилась Виолетта, цепляясь за юбку подруги. — Я знаю, что делать. Не мешай мне, — отрезала Роули и ушла в сторону Запретного леса. Одна. Без палочки. Воспоминание закончилось, и Гарри будто впервые в жизни сделал вдох полной грудью. Легкие обожгло с непривычки. Похоже, сам того не понимая, он задержал дыхание. Гермиона уже рассказала ему, чем закончилась история Агнесс Роули, но сейчас Гарри все равно было необъяснимо плохо от увиденного. Он никак не мог понять, почему Роули выбрала смерть, а не выход, который ей предложила подруга. Или почему она не вернулась к себе домой. И что же такое она написала своему отцу, что заставило Риддла нервничать и ставить ультиматумы. Сейчас он вновь испытывал вибрирующую на кончиках пальцев ненависть к Волдеморту и не мог понять, как, почему, каким же образом можно было стать таким. Гарри больше всего на свете хотел уничтожить последний хоркрукс, соединяющий мир с той тварью, которая подобно паразиту цеплялась из последних сил за жизнь.***
Ответ от Кингсли никак не приходил уже почти неделю, и Гарри не на шутку занервничал. Судя по лицам Рона и Гермионы, их одолевали те же самые сомнения в успехе предприятия, но вопреки этому вслух они постоянно и на разные лады говорили другое: — Гарри, надо еще подождать. От сводившей с ума неизвестности Гарри нашел единственное работающее лекарство, кроме зелья Сна без сновидений. Он погрузился в учебу. Усиленная подготовка к ТРИТОНам началась еще в первые дни семестра, но уже набрала обороты и занимала всех без исключения семикурсников. Гермиона настораживала не свойственным ей поведением. Вместо того, чтобы учиться с утра и до позднего вечера, подгонять всех, до кого сможет дотянуться, она с Роном стала больше времени пропадать вне библиотеки. Гарри начинало казаться, что они окончательно променяли многолетнюю дружбу с ним друг на друга. Внутри тихо и настойчиво прорастала обида и ревность. Гарри попытался сосредоточиться над эссе по зельеварению, но мысли бродили далеко. Рядом села Джинни. Одна, без подружек. — Все столы заняты, — сказала она. — Я тут позанимаюсь? — Да, конечно. — Спасибо, — Джинни улыбнулась и поправила вывернувшийся капюшон своей мантии. Гарри попробовал вернуться к эссе, но Джинни перетянула внимание на себя: — В этом году команде Гриффиндора снова нужен ловец. Вся команда и я, как капитан, просим тебя вернуться. Он завис на секунду и, смутившись, поправил очки. Ответ сложился как-то сам и полностью устроил Гарри: — Передай команде, что мне очень приятно. Но в этом году я не планирую тратить время на тренировки и матчи. — Отборочные испытания через неделю. Тебе не нужно доказывать свое право находиться в составе команды. Но ты все-таки подумай еще, пожалуйста. Иногда ему становилось не по себе от мысли, что после пережитого в мае окружающие продолжали жить, будто ничего не случилось. Подумаешь, умерли их знакомые и даже друзья, подумаешь, кто-то потерял членов семьи. Они вели себя так же, как в воспоминаниях юности Волдеморта: смеялись, развлекались, будто война осталась там, далеко за пределами их реальности, и лишь отголоски из газет и писем иногда вторгались в их уютный мирок, чтобы принести пару минут грусти, а потом истаять в памяти как нечто лишнее. Джинни со своим квиддичем тоже не понимала, что ему не до этого. Гарри раздражали пустые разговоры, которые Джинни иногда теперь заводила с ним. Раньше почему-то не казалось, что Джинни поверхностная. Наоборот. Гарри думал, что она смелая, сильная, волевая, открытая. Настоящая гриффиндорка и к тому же Уизли, которая, в отличие от многих других девчонок, почти никогда не плакала. А теперь образ идеальной девушки трещал по швам, но Гарри не почувствовал себя разочарованным. Будто он просто, наконец, все понял. — Гарри! — раздался голос Рона со стороны входа в библиотеку. Он поднял голову и поискал взглядом друга. Рядом с Роном остановилась всклокоченная Гермиона, которая явно примчалась сюда бегом. Ни о чем не спрашивая, Гарри встал, кинул вещи в сумку и широким шагом пересек библиотеку. Сидящие за другими столами студенты приподняли головы, а потом вновь погрузились в конспекты. Гарри вышел к друзьям, и Гермиона затараторила: — Турпин прицепилась к какому-то третьекурснику с Хаффлпаффа из-за камня. Идем! Рон добавил: — Парень что-то нашел, а Турпин потребовала отдать. Они разругались. — Камень, Рон! Я говорю, что видела его! Гарри, ты знаешь, где ты выбросил Воскрешающий камень? — Понятия не имею. В лесу. Где-то. Перед тем, как отправился сдаваться Волдеморту. — Мантия? — потребовала Гермиона. — Со мной. Она толкнула Гарри в ближайшую нишу с доспехами: — Надевай сейчас. Мы покажем хаффлпаффца, а ты выясни, не тот ли у него оказался камень. Гарри достал мантию-невидимку и укрылся. — Идем, — скомандовала Гермиона, и они с Роном, взявшись за руки, быстро пошли к месту происшествия. Гарри следовал за ними по пятам. Они спустились в подземелья и свернули в сторону кухни, оттуда доносились ароматы будущего ужина. Они проскочили натюрморт с веселыми фруктами и зашли за поворот. Тут горело сразу несколько факелов и висел портрет дородной волшебницы в старинной мантии и конусовидной шляпе. Она держала на руках барсука. Гермиона наложила на себя и Рона дезиллюминационные чары и остановилась неподалеку. Гарри подошел к ним. — А если он уже ушел? — спросил Рон и нервно забарабанил по стене пальцами. — Нет. Я думаю, профессор Спраут задержала его. — А Спраут там что делала? — поинтересовался Гарри. Гермиона добавила заглушающее и ответила: — Мимо шла, когда все случилось. Когда мы за тобой рванули, профессор Спраут как раз спрашивала у Турпин, что происходит. — Значит, вы все-таки за ней следили? За Турпин, — спросил Гарри. Гермиона пожала плечами: — Не нравится она мне. — И мне, — поддакнул Рон. Гарри сказал: — Не верю, что кто-то мог найти Воскрешающий камень. Я сам бы едва ли смог. Вдалеке послышались шаги, и все трое тут же замолкли. К портрету приблизился пухлый подросток. Рон пихнул невидимого Гарри и шепнул: — Этот! — Пирог с патокой, — сказал хаффлпаффец даме на портрете. — Проходи, милый, — дама расплылась в улыбке и отворила. Лезть в проход пришлось, встав на четвереньки. Гарри придержал золоченую раму и, стараясь не шуметь, пробрался следом. Подросток дернул портрет, подумав, что его заклинило, и едва не наступил Гарри на руку. Встав в полный рост, Гарри оглядел факультетскую гостиную. Везде были разбросаны разноцветные подушки, пуфы; пол застилали мохнатые теплые шкуры, на стенах висели картины с пейзажами, натюрмортами и деревенскими умиротворяющими мотивами. Студенты сидели небольшими компаниями, читали, общались и ели принесенную из кухни провизию. Третьекурсник, ради которого Гарри пробрался в обитель Хаффлпаффа, пошел к спальням. Он отодвинул висящую над входом завесь из разноцветных стеклянных бус, и те громыхнули, пропуская его. Чтобы не привлекать к себе внимание, Гарри пришлось снова пролезать снизу. К счастью, завесь заканчивалась в районе колена. Подросток скрылся за дверью спальни мальчиков третьего курса. Гарри остановился, оглядывая полутемный коридор. Из спальни шестикурсников появились двое. Гарри вжался в стену, чтобы они его случайно не задели. Когда они прошли мимо, Гарри навел кончик палочки на дверь в спальню третьего курса и отправил невербальное «Алохомора». Тяжелая резная дверь беззвучно отворилась, и Гарри боком скользнул в проем. В спальне, казалось, никого не было. Шесть кроватей, стоящих вдоль стен узкой комнаты, пустовали. Почти все они были сверху завалены оставленными вещами, книгами. Гарри аккуратно обходил рассыпанные по полу плюй-камни, чтобы ненароком не поскользнуться на них. Возле входной двери обнаружилась уходящая вверх крутая темная лестница, а на верхней площадке виднелась еще одна приоткрытая дверь, за которой Гарри заметил отсвет Люмоса. Гарри наложил заглушающее на свои ноги и поднялся по ступеням наверх. Там оказалась ванная комната. Посередине стоял мальчишка и держал в ладонях, сложенных лодочкой, знакомый остроконечный черный камень с треугольником по центру, в который был вписан круг и вертикальная черта. Мальчишка-хаффлпаффец между пальцами держал свою палочку, но заворожено смотрел на приподнявшийся в воздух камень, плавно закрутившийся вокруг своей оси. Гарри остановился за правым плечом мальчишки как раз в тот миг, когда появился призрак грузного мужчины. — Кевин? — густым басом спросил мужчина. — Привет, пап, — он поднял покрасневшие глаза на отца. — Кевин, как вы? Как мама? Хаффлпаффец громко шмыгнул носом: — Нормально, пап. Нэнс летом подняла в воздух соседского книззла. А мама скучает по тебе. А ты? — И я скучаю по вам. Гарри закусил нижнюю губу, раздумывая, как поступить. Он не собирался искать Воскрешающий камень, это был слишком большой соблазн для того, кто понимает, что за вещь в его руках. И все-таки оставить его подростку, не осознающему до конца силу, которой он вдруг овладел, тоже было плохой идеей. — Пап, скажи. А ты можешь к нам вернуться? — подросток поднял глаза на расплывающуюся фигуру отца. — Если ты этого захочешь. Камень в твоих руках… Гарри выхватил камень, и призрак, не договорив, начал меркнуть. Гарри отступил к лестнице. — Кто здесь? — Кевин моментально нацелил палочку на невидимого Гарри. Хаффлпаффец замер, прислушиваясь, а Гарри задержал дыхание, чтобы не выдать себя. Наугад Кевин начал сыпать заклятиями: жалящим, обезноживающим, чарами смеха и всем, чем он овладел к третьему курсу. Гарри бесшумно уворачивался от них и, оказавшись позади хаффлпаффца, бросил в него невербальный Конфудус. Кевин встряхнул головой и растерянно огляделся по сторонам. Постояв почти с минуту, он взял палочку в зубы и отвернулся к унитазу, расстегивая ширинку на брюках. Гарри прокрался к выходу. — Воскрешающий камень, — Рон сложил руки на груди и покачался на стуле, глядя на артефакт. — Значит, Турпин искала его. Так мы и думали, друг. — Вы у меня за спиной следили за Турпин, — напомнил Гарри. Гермиона примирительно улыбнулась. Ни намека на сожаление. — Похоже, что он должен оставаться у тебя, — сказала она. — Раз все так сложилось. Гарри забрал камень и сунул в карман брюк: — Ладно. Я не возражаю. Пользоваться им я не стану. Как бы ни хотелось… — Это правильное решение, — Гермиона кивнула. — И следи за Турпин в оба, — добавил Рон. — Мне кажется, она не отступит. — Решит, что я хочу быть этим… «Повелителем Смерти»? — Формально говоря, — ответила Гермиона, — ты уже им являешься. Ты — последний обладатель Старшей палочки. Мантия переходит от отца к сыну в твоем роду много поколений подряд. И вот он — камень. — Я? — Гарри фыркнул и нервно усмехнулся. — Мало мне именоваться Мальчиком, который выжил, так теперь еще и это. На библиотечный стол рухнул Сычик. К его маленькой лапке был привязан огромный конверт, подписанный почерком с изящными завитушками: «Г. Дж. Поттеру, Хогвартс», и скрепленный изумрудного цвета печатью с серебрением поверх нее. Гарри узнал герб Малфоев. Отвязав письмо, он отпустил Сычика к Рону. В письме на плотной бумаге цвета слоновой кости тем же почерком с завитушками было написано: «Мистер Поттер, Мне стало известно о Вашем прошении к и.о. Министра магии Шеклболту. Предлагаю встретиться лично в субботу в Хогсмиде. В пабе Три Метлы на втором этаже есть комнаты. Буду ожидать Вас в первой ровно в полдень. Обсудим интересующий нас обоих предмет. С наилучшими пожеланиями, Люциус Малфой». Гермиона заглянула в письмо и сказала: — Очень интересно, когда Люциус Малфой успел восстановить свое влияние в высших кругах Министерства. Гарри протянул письмо Рону. — Ответа он от тебя явно не ждет, — ознакомившись с текстом письма, фыркнул он. — Предлагаю идти, — сказал Гарри. — Не знаю, откуда он все разнюхал, но это может быть для нас шансом добыть тетрадь. — Или засадой, — осторожно сказала Гермиона. — Нет, мы, конечно, пойдем. Просто я напоминаю, что Малфой хоть и отрекся от своего господина, но мы не можем знать, какие цели он преследует. — Скоро узнаем. Субботним утром Гарри, Гермиона и Рон отправились в Хогсмид на встречу. Настроение у Гарри было приподнятое. Он думал о возможной опасности, но все нутро чему-то необъяснимо радовалось. Он впервые за последнее время обратил внимание и на первый снег, не растаявший за ночь, и на низкое свинцово-серое небо, укрывшее башни замка и верхушки самых высоких деревьев Запретного леса. В деревне уже царило оживление: большинство студентов толпились у магазинчика Зонко, где проходила небывалая прежде распродажа. В Трех метлах уже шумели посетители, попивая сливочное пиво. Мадам Розмерта, заметив Гарри, передала поднос своей помощнице и подошла к ним: — Добрый день, ребятки! А вас уже ждут. Проходите на второй этаж, дверь возле окна. Что-нибудь вам принести? — Три сливочных пива, пожалуйста, — Гермиона улыбнулась и потянула Гарри и Рона за собой к деревянной лестнице в центре зала. Они обошли галдящую толпу и поднялись на второй этаж. Тут было гораздо тише. Несколько дверей в отдельные комнаты были открыты. В каждой из них стоял стол и несколько стульев. На одном из столов позолоченная табличка гласила: «Зарезервировано». Комната номер один в самом конце коридора была закрыта. Гарри на всякий случай сжал в руке палочку, но не вынул ее из кармана мантии. Он постучал. — Да? — раздался голос старшего Малфоя. Гарри толкнул дверь и вошел. Малфой был один. Гарри осмотрел помещение, в котором негде было спрятаться, — настолько тесным оно было. Он вошел первым, а Рон и Гермиона за ним. Малфой встал со своего места и улыбнулся уголками губ: — Добрый день, мистер Поттер. Мистер Уизли, мисс Грейнджер, — он жестом предложил сесть. После того, как все расселись, Малфой опустился на свое место и окинул всех по очереди изучающим взглядом. Гарри отметил, что Малфой, несмотря на пережитые из-за Волдеморта несчастья, суд и явно ударивший по состоянию штраф, выглядел так же, как в лучшие годы. Только новая трость со змеиной головой была не глубокого черного цвета, а цвета расплавленного темного шоколада. — Итак, мистер Поттер, — начал Малфой, — вы сочли возможным принять мое приглашение. Это говорит о вас как о человеке разумном. В дверь постучали. Малфой сказал: — Можете войти. Гарри напрягся и ощутил, как Рон рядом с ним тоже замер. Но вошла лишь мадам Розмерта с подносом. Она мило всем улыбнулась, поставила три стакана со сливочным пивом и пустой бокал. При гостях она сноровисто открыла бутылку красного вина и наполнила его. — Спасибо, — неловко поблагодарил Гарри хозяйку паба. Она вышла и прикрыла за собой дверь. Малфой вынул новую палочку из трости и наложил заглушающие чары, а потом пригубил вино. — Что же вы хотели обсудить со мной, мистер Малфой? — спросил Гарри. — Этот аргентинский Шираз пятидесятого года только домовым эльфам наливать, — он отставил бокал в сторону и промокнул губы белоснежным платком. — Я, мистер Поттер, принес дневник, который вас так интересует. И я хотел бы знать, что он из себя представляет, и что вы собираетесь с ним делать. Гарри переглянулся с друзьями. Малфой смотрел на него чуть свысока и не менял вежливо высокомерного выражения лица, будто это была единственная маска, на которую он был способен. Гарри отлично помнил, что это не так. — Докажите, что тетрадь у вас. И что она — та самая, — сказала Гермиона. Малфой приподнял одну бровь и обернулся к ней: — Мисс Грейнджер, зря вы так беспокоитесь. Я не имею никакой иной цели, кроме как той же, что и вы. Я готов к сотрудничеству. Он неспешно вынул из-за пазухи тетрадь. Гарри мгновенно узнал ее по кожаной обложке и пожелтевшим страницам. Малфой открыл тетрадь и показал подпись, сделанную знакомым калиграфическим почерком: «Т. М. Риддл». — Спасибо, мистер Малфой, — сказал Гарри. — Это она. — Итак. Расскажите мне, — попросил Малфой, а затем убрал тетрадь обратно. Гарри ответил: — Вы ведь понимаете, что у нас нет оснований доверять вам? — Моя жена, мистер Поттер, спасла вашу жизнь. Она соврала Темному лорду. Мой сын не дал Винсенту Крэббу убить вас в Выручай-комнате. А вы спасли жизнь Драко дважды. Как вы думаете, мистер Поттер, враги ли мы после всего случившегося? Конечно, это меняло дело, но Гарри не был уверен в Малфое до конца, а поэтому хотел каких-то гарантий. — Я расскажу вам, — начал он осторожно. — Но ответьте мне честно: вы боитесь, что Волдеморт вернется, и вам больше не удастся выкрутиться? — Именно, мистер Поттер. Волшебник, который по глупости в молодости согласился на не очень красивую татуировку, может вернуть себе свободу только одним способом: он должен убедиться, что тот, на ком замкнуты протеевы чары, мертв раз и навсегда. — Метка поблекла, но не исчезла, — предположила Гермиона. — Да, мисс Грейнджер. Весь ближний круг знает, что Темный лорд не умер. И все они — свидетели моего предательства. Я и моя семья умрут первыми, если Темный лорд вернется, а для меня семья имеет наивысшее значение. Гарри отхлебнул сливочного пива и сказал: — Тогда у нас общая цель. Эта тетрадь — хоркрукс Волдеморта. Я собираюсь уничтожить ее. После того, как я сделаю это, оставшийся фрагмент души погибнет сам, потому что он сейчас просто бестелесный дух. На лице Малфоя не дрогнул ни один мускул. Он вынул тетрадь и положил на стол, но руку с нее не убрал. — Как вы собираетесь уничтожить это? — Как и прошлые хоркруксы. Мечом Годрика Гриффиндора. Малфой пододвинул тетрадь к Гарри и убрал руку. — Другие есть? — спросил он. — Мы думаем, что этот последний. — Он ваш, — подытожил Малфой. — Напишите мне, когда уничтожите. Я скажу, рассеялась ли темная метка. — Благодарим за сотрудничество, мистер Малфой, — кивнул Гарри.