***
— Да, мистер Поттер? — МакГонагалл обернулась. — Профессор, мне нужна ваша помощь. — Идемте, — распорядилась она и, не говоря ни слова больше, направилась к своему кабинету. Гарри не отставал. Он отметил, что сразу после того, как он подошел к МакГонагалл, ее лицо приняло выражение крайней озабоченности. Гарри негромко сказал: — Волноваться нет повода. Поразмыслив с полминуты, МакГонагалл кивнула. Как только они добрались до горгульи и скрылись за входом с паролем, директор спросила: — Какие у вас новости? — Хорошие, профессор. Мы нашли то, что искали, и хотим уничтожить. В прошлые разы у нас был меч Годрика Гриффиндора, который впервые явился из Распределяющей шляпы, когда я был на шестом курсе. — Вот как? Как это было? — МакГонагалл оживились. Оказавшись в кабинете, она сняла с полки старую шляпу и заглянула вовнутрь, будто раньше никогда не делала этого. — Его достал профессор Дамблдор, мэм. Мы в тот раз собирались уничтожить найденную в школе диадему Ровены Рейвенкло, которую осквернил темной магией Волдеморт. МакГонагалл еще раз заглянула в шляпу. Вид у нее ненадолго стал озадаченный, как у обычной дворовой кошки, столкнувшейся с чем-то необъяснимым. Не хватало только развернутых назад от недоверия ушей. МакГонагалл взяла себя в руки и протянула Гарри шляпу. — Возьмите. Мне пора на педагогический совет. Она взяла связку пергаментов, какой-то толстый журнал и ушла, а Гарри ощупал совершенно пустую Распределяющую шляпу. — Ну же! Шляпа делиться мечом не спешила. Гарри сел на стул для посетителей и сжал ее. Старая дырявая шляпа, ужасно засаленная и почти рассыпающаяся от времени в труху, делала вид, что она не волшебная. Прождав еще с минуту, Гарри поддался порыву и надел ее на голову. — Так-так-так, — протянула шляпа, — старые знакомые. — Уважаемая шляпа, мне нужен меч Гриффиндора, — прошептал одними губами Гарри. — Неужели? — шляпа, казалось, задумалась. — Но я сейчас совсем не нахожу в тебе решительности гриффиндорца. Ты сомневаешься. Ты не признаешься себе, но думаешь о выгоде. Я все еще считаю, что ты мог достичь большего на факультете Слизерин. — Нет, я на своем месте. Это мой выбор, и я ни разу о нем не пожалел, — возразил Гарри. — Меч Гриффиндора является только тем волшебникам, чьи сердца преисполнены решимостью, чьи обстоятельства требуют сразиться за свои идеалы. Ты же сейчас не готов. Ты запутался и медлишь. Ты ищешь другие пути, как слизеринец. — Я ничего не ищу. Я хочу уничтожить хоркрукс и положить конец бессмысленному террору! А террор этот учинил наследник Слизерина! — Помню его, — в голосе шляпы Гарри почудилось удовольствие. — У него был выбор: Слизерин или Рейвенкло. Неуемная тяга к знаниям, острый ум, но все это перевешивало его тщеславие и желание достичь небывалого величия. Одиннадцатилетние волшебники, которых мне приходится распределять, обычно лишены цели в жизни, но у него она была. — Вон куда завела его цель. — Его не цель завела, не факультет хитрецов, а ужас. Гарри вдруг почувствовал необъяснимую злость: — Решительности мне не хватает? — он снял с головы шляпу и швырнул ее на директорский стол. — Так, значит?! Он вздрогнул, услышав себя со стороны, сел обратно, только потом сообразив, что вскочил на ноги, и сказал: — В таком случае я найду другой способ уничтожить хоркрукс, и никто не упрекнет меня в нерешительности. Гарри оглядел притихшие портреты. Все они хотя и делали вид, будто дремали, но явно следили за ним, особенно за вспышкой гнева. Он оглянулся на портрет Дамблдора в тяжелой золоченой раме, но тот пустовал. Гарри с облегчением выдохнул. Конечно, портрет — это не живой человек, но узнать, что Дамблдор подумает о нем плохо, Гарри не хотелось. Упасть в глазах учителя — что может быть хуже? Гарри взял шляпу, расправил ее и аккуратно поставил на полку, где она обычно дожидалась очередного первого сентября и сочиняла песни. — Прости, шляпа, — сказал он напоследок. — Зря я вспылил. Шляпа не ответила, а Гарри отправился в библиотеку, чтобы спрятаться от тревожных мыслей в заданных для самостоятельной работы эссе, но там его встретили друзья. От расспросов уклониться не удалось, и Гарри во всем сознался. Рон поскреб рыжеватую щетину на подбородке и сказал: — Друг, я давно заметил, что тебя кидает из одной крайности в другую. Сам ты это не понимаешь, а со стороны видно все. — Да я понял, — отмахнулся Гарри. Ему не хотелось обсуждать собственные мысли, потому что на понимание он не рассчитывал. — Но я не последний гриффиндорец в этой школе. Ты или Гермиона. Вы можете достать меч и прибить эту дрянь. Он вынул тетрадь и положил на стол. Рон снова брезгливо поморщился и кончиком палочки отодвинул хоркрукс подальше от себя в сторону Гарри: — Мне одного раза хватило. — Гермиона? Она перевела взгляд с тетради на Гарри: — Это должен быть ты, а не я, Гарри. Именно потому, что ты сомневаешься. Я уверена, что мы поступаем правильно, а тебя что-то гнетет. — Гермиона, пожалуйста! — Гарри посмотрел на нее с мольбой. — За всех магглов и магглокровных волшебников, что погибли из-за волдемортовского террора. Ты достойна того, чтобы вытащить меч из Шляпы! — Нет, Гарри. Именно потому что ты запутался в своих взглядах, я не буду этого делать сейчас. Хоркрукс начал влиять на тебя. Не носи его с собой, запри в сундуке или, если хочешь, отнеси его в Тайную комнату. В старом манускрипте сказано, что хоркрукс способен влиять на волшебника только в том случае, если человек раскроет ему свою душу, примет его. Некто одержимый… Гермиона прервала свою речь и посмотрела Гарри за спину. Он обернулся. Там стояла Джинни в квиддичной форме: — Привет, — сказала она не своим голосом и посмотрела мимо Гарри на стол. Гарри машинально подтянул рукой хоркрукс к себе, а Джинни встрепенулась и продолжила: — Я хотела тебе напомнить про отборочные в команду по квиддичу. Ты не передумал? — Нет, Джинни. Спасибо за предложение, — Гарри улыбнулся ей, а она, словно деревянная, повернулась и пошла на выход из библиотеки. — Что это с ней? — Рон нахмурился. — Что я рассказывала? — спросила Гермиона, не отрывая взгляда от выхода из библиотеки, где только что скрылась Джинни. — Про одержимость, — напомнил Гарри. — Точно. Задача хоркрукса не просто быть якорем бессмертия для создавшего его волшебника, он обладает собственной волей и может взаимодействовать с теми, у кого находится. История знает случаи, когда хоркрукс захватывал сознание волшебника и начинал руководить его действиями, подавлял волю и подчинял себе. В манускрипте описан случай, похожий на Гарри, только там в живом сосуде находилась половина души темного волшебника. Со временем хоркрукс полностью уничтожил волю тела-носителя и остался единственной личностью. Автор манускрипта предупреждает, что защита от захвата — это окклюменция, Гарри. — Повезло тебе быть носителем жалкого ошметка, — сказал Рон и хлопнул Гарри по плечу. — Да уж. — Что до неживых носителей, то там вот какая механика, — Гермиона порылась в своих записях и достала длинный свиток. Она ткнула пальцем в рисунок, на котором был схематически изображен круглый медальон, над которым значилось число «½», от него шла стрелочка к человечку с цифрой «1» сверху. — Хоркрукс сперва путает сознание волшебника, затем навязывает ему свою волю. Действие похоже на что-то среднее между Конфудусом и Империусом. Волшебник может забывать то, что делал под воздействием хоркрукса, а может воспринимать свои поступки как те, которым есть логичное обоснование. Со временем хоркрукс добивается полного контроля над поступками волшебника и начинает забирать его жизненную силу. А дальше происходит вот что, — Гермиона отодвинула загнувшийся край свитка и показала другую картинку. На ней пунктирной линией была изображена фигурка человека с медальоном на шее и надписью «½» и рядом другой человек с единицей сверху, но от него шли стрелки к первому человечку. — Хоркрукс начинает обретать физическое воплощение. И по мере того, как одержимый волшебник слабеет, хоркрукс набирает силу. В момент, когда одержимый умрет, хоркуркс станет материальным. Минус этого в том, что таким образом у создавшего хоркрукс волшебника вместо якоря бессмертия появится его, грубо говоря, клон. А плюс в том, что, если основная личность окажется бестелесной на грани жизни и смерти, то ее может притянуть к новому телу хоркрукса, и тогда они объединятся. Гарри с недоверием покосился на тетрадь. — Ну и гадость! — сказал Рон.***
Чем сильнее Гарри хотел уничтожить тетрадь, тем явственней становилась его связь с этой вещью. Он таскал хоркрукс повсюду: на уроки, в библиотеку и даже на обед. Гермиона пару раз пыталась вновь заговорить об одержимости и последствиях, но Гарри боялся, что кто-то другой по его вине попадет в сферу влияния тетради, не зная, с чем имеет дело. Гарри не мог придумать, кого еще можно попросить достать меч Гриффиндора из Шляпы. Он собирался накинуть мантию-невидимку и побродить по школе после отбоя, когда подошла Джинни. Она легонько тронула его за плечо. Гарри обернулся. Джинни закусила нижнюю губу, сложила брови домиком, а затем наклонилась к нему и сказала: — Мне нужно рассказать тебе кое-что важное. Сделай вид, что мы идем сейчас на свидание, — она неопределенно мотнула головой, — в какой-нибудь пустой класс. Невольно Гарри подумал про обещанный, но так и не сделанный подарок ему на совершеннолетие. Джинни взяла его под руку и серебристо засмеялась: — Пойдем, — она незаметно подтолкнула Гарри к выходу. Пришлось идти. По пути Джинни завела пустяковый разговор о прошедших недавно отборочных в команду, пожаловалась на нового ловца в крепких выражениях, которые можно подцепить в семье с шестью старшими братьями, двое из которых Фред и Джордж Уизли. Потом по большому секрету она рассказала, что Джордж и Анджелина Джонсон встречаются, и, наконец, втолкнула его в пустую аудиторию, сноровисто наложила заклятия от подслушивания, подглядывания и прочих попыток вломиться. Гарри всерьез усомнился, будет ли это на самом деле разговор о чем-то серьезном, и уже позволил себе одну-другую лишнюю мыслишку. Но Джинни повернулась к нему с серьезным выражением лица: — Покажи мне дневник, — потребовала она. Гарри сморгнул. — Дневник, который все время с собой носишь. Он у тебя, я видела. Доставай! — Я не могу, — он попытался уйти от разговора, но Джинни вынула палочку и повторила так же требовательно и вместе с тем спокойно: — Гарри Поттер, покажи мне этот чертов дневник. — Ладно. Только угрожать не нужно, — Гарри достал из-за пазухи тетрадь и дал ее Джинни. Она отогнула уголок обложки ровно в том месте, где находилась подпись, а потом развернула и бросила взгляд на маркировку магазина. — Что это значит? — спросил Гарри. — Он из тех предметов, о которых ты говорил у Слагхорна? — Да, — осторожно ответил Гарри. — Где он был все это время? — Джинни, к чему ты клонишь? — Гарри хотел забрать тетрадь, но Джинни отдернула руку. — Почему ты не уничтожил ее, как собирался? — Джин, я не на допросе, — ответил Гарри уже тверже. У него самого назрело сразу множество вопросов. — Где дневник был все это время? — сухо повторила Джинни. — Я нашел его в туалете плаксы Миртл, когда учился на втором курсе. Несколько лет возил его в чемодане, а потом оставил дома у Сириуса. В прошлом году тетрадь конфисковали при обыске, и она находилась в Отделе Тайн Министерства. Недавно по моей просьбе ее вернули. Я собираюсь ее уничтожить, но пока не могу. Теперь твоя очередь отвечать, что все это значит. Откуда ты знаешь о тетради, Джинни? Она побледнела. От губ отхлынула кровь, а глаза словно стали еще больше. Она отшвырнула тетрадь от себя и сделала шаг в сторону. Гарри чертыхнулся и поднял хоркрукс. Он был теплый наощупь, как кожа живого человека. Гарри сунул тетрадь обратно за пазуху. — Рассказывай, что ты знаешь, — попросил Гарри и сел на парту. Джинни устроилась напротив. Она обняла себя за плечи и посмотрела в сторону: — Я не знаю, как дневник оказался в моем котелке, когда мы ходили за покупками на Косую аллею. Он просто был вложен в один из моих учебников. Мне было одиннадцать, я очень обрадовалась, что у меня теперь есть дневник. Он оказался… волшебным. Пишешь в нем, а записи со страниц исчезают, зато тебе кто-то отвечает. Том. Ну, — она нервно усмехнулась, — ты понимаешь… Он мне другом стал, я ему все рассказывала. Только, когда в школе начались странные события: кто-то душил петухов, писал на стенах угрожающие послания куриной кровью, то перепачканной перьями и кровью оказывалась я. И я не помнила, как делаю все это. У меня начались провалы в памяти. Я все сопоставила и поняла, что это я душила петухов и оставляла надписи на стенах. И я выбросила дневник в туалете плаксы Миртл. Знаешь, какое я испытала облегчение, когда все прекратилось, а меня никто не заподозрил? Гарри пораженно молчал. — Он отвечает? — уточнил Гарри после паузы. Джинни кивнула и добавила: — Втирается в доверие, дает советы. Он кажется единственным разумным и понимающим человеком из всех, кого ты знаешь. Из всех… но он использует. Зачем? Что ему было нужно? Что это такое? — она подалась вперед. — Один из темных предметов, обеспечивающих бессмертие Волдеморта. Мне Гермиона недавно рассказала, как действует этот предмет. Джинни, ты в самом деле общалась с человеком, только его сознание последние пятьдесят с лишним лет заточено в этом предмете. Это часть души, она отрезана от носителя и не изменяется. Ты была одержима. Он захватил твое внимание и забирал твои силы, чтобы убить и стать материальным. — Он общался со мной только чтобы… убить? — Это природа дневника. Так он работает. Джинни единым порывом кинулась к Гарри и изо всех сил стиснула того в объятиях. Гарри обнял ее в ответ. От волос Джинни приятно пахло травами. Гарри поглубже вдохнул и спросил: — Джинни, у меня есть предложение. Это очень важно для меня. Она сжала Гарри еще сильнее и пробубнила в шею: — Говори. — Уничтожь дневник. Джинни замерла и потом медленно отстранилась. Гарри продолжил: — Из Распределяющей Шляпы можно достать меч Годрика Гриффиндора, который способен уничтожить дневник. Ты достойна этого. Она отодвинулась еще дальше. Ее лицо вмиг покраснело и некрасиво скривилось, а на глазах выступили слезы. Джинни накрыла рот ладонью, вычертила палочкой «Фините» и бросилась к выходу. Гарри выбежал за ней следом, но перед лестницей понял, что упустил.***
— Гарри, — Гермиона беспомощно прикрыла лицо ладонью, — надо же быть таким не чутким, невнимательным и… ты вообще ничего не понял? Приподняв голову, она посмотрела Гарри в глаза. Лицо Рона оставалось непроницаемым, он бессмысленно перелистывал туда-сюда страницы учебника. — Я не понял, что произошло, — нехотя сознался Гарри. — Не того предложения от тебя ждала Джинни, — мягко пояснила Гермиона. — Подожди! — Гарри взъерошил на себе волосы. — Она что? Мы же про дневник говорили. — Дружище, — Рон отложил замученный учебник, — ты нравишься Джинни с первого курса. Влюблена она в тебя. Она хотела, чтобы ты ей посочувствовал, утешил, поцеловал и, в конце концов, еще чего-нибудь сделал, ведь утащила же она тебя в пустой класс. — Чтобы поговорить, — возразил Гарри. — Не только, — ответила Гермиона. Гарри опустил голову на скрещенные руки и захотел исчезнуть. Мысленно восстанавливая весь их разговор, он понял, что друзья были правы: он слишком сильно сосредоточился на хоркруксе, упустив из внимания чувства Джинни к нему. — Она обиделась, да? — безо всякой надежды уточнил Гарри. — Жестко, — ответил Рон. — Оттает, — уверенным тоном пообещала Гермиона.