Музыка сменяется на тяжелый рок, заставляя меня открыть глаза и наконец-то проснуться. И с каких это пор в моем плейлисте появилась немецкая рок-группа? Ой, по-моему, я даже знаю, кто бессовестно залез в мой телефон и добавил пару песен «Rammstein». Чертов Джастин с его музыкальным вкусом. На его день рождение куплю ему билеты на концерт этой группы.
Я недовольно бурчу проклятья в сторону лучшего друга, с которым не связывалась уже практически месяц — он весь в работе, да и я не отстаю. Но все же стоит его набрать как-нибудь вечером, я ужасно соскучилась. Смирившись с тем, что мне придется встать с мягкой и удобной кровати, я невольно потягиваюсь и сразу же хныкаю от боли в голове.
Который раз наступаю на те же знакомые, чуть ли не родные, грабли — не стоит столько пить, да и еще это все мешать с наркотиками. Но что делать, если я сама себя не слушаю? Кажется, я никогда не пойму того, что если я не хочу мучатся от головной боли, то мне придется отказаться от алкоголя. Однако ведь алкоголь лечит душевную боль.
Я лежу еще несколько минут, слушая песню рок-группы, и отмечаю, что это не так уж и плохо по сравнению с несколькими современными группами и исполнителями. Протерев глаза, я хватаю телефон с тумбочки, замечая, что к нему подсоединена зарядка. Странно, ведь я не помню того, чтобы ставила его на зарядку. Но ладно, я много чего не помню. И в некоторых случаях это даже хорошо, потому что, скорее всего, я вчера натворила кучу всего неприятного и сумасшедшего. И это я про тот недосекс с блондинкой.
Я выключаю музыку, замечая, что уже половина второго дня — хорошо, что сегодня не надо идти на работу. Благо, я додумалась взять три выходных для того, чтобы дать попрактиковаться Кити. Мой переезд запланирован на двадцать пятое января следующего года. До этого момента есть ещё месяц. Для меня, чтобы я наконец-то смогла выбросить из головы произошедшее в моей жизни за мои двадцать семь лет. А для Кити, — чтобы она исправила свои ошибки в управлении клубом и получила от меня последние наставления.
Медленно встав с кровати, накидываю на голое тело халат и держусь за голову, я решаю пройти на кухню, чтобы выпить таблетку обезболивающего и закинуть что-то в рот. Я не ела со вчерашнего дня, поэтому мой живот чуть ли не разрывается от урчаний. Правда, я не знаю, что буду есть, ведь в моем холодильнике не то, что мышь повесилась — даже ее там нету. Я помню лишь то, что на полках оставался один помидор и соевый соус от недавно заказанных роллов.
Как только я выхожу из комнаты, то сразу же слышу копошения на кухне — гремит посуда, из динамиков небольшого доисторического телевизора слышатся голоса участников какого-то развлекательного шоу, работает микроволновка, слышны тяжелые шаги и негромкие маты.
Я хмурюсь - мне это не нравится. Но в то же время, словно что-то мне подсказывает, что все нормально и это кто-то из знакомых. Ведь если бы это были грабители, то они бы явно были тихими, давным-давно разбудили бы меня, да и кто грабит днем, только ненормальные.
Но все же аккуратно, тихими и маленькими шажочками, стараясь не шуметь, я направилась к кухне — мало ли что или кто там окажется. Проходя по коридору, я увидела мужскую обувь и знакомую парку болотного цвета. Остановившись, я приоткрыла рот то ли от удивления, то ли от радости происходящего. Святое дерьмо, неужели он вот так вот заявился ко мне домой? Да еще и без предупреждения и после мучительного молчания в несколько дней.
Мои шаги стали увереннее, когда я уже подошла к дверному проему, ведущему в комнату. Я сквозь головную боль выдавила улыбку (ну, не могла я не улыбаться) и облокотилась о дверной косяк, скрестив руки на груди. Неожиданно увидеть здесь Тома, который спокойно стоит около кофеварки и тыкает пальцами по всем кнопкам разом. Если он надеется, что у него получится её включить, то пусть даже не пытается — я сама забываю о том, как она работает.
— Дебильная хрень, — ударив кулаком по бедной кофеварке, произносит он. Не хватало, чтобы он её ещё сломал, это ведь подарок Джастина, — гребанные китайцы со своими технологиями. По нормальному не могли сделать эту штуку? Хоть бери и вари в турке, как в двадцатом веке.
Я изо всех сил стараюсь сдерживать смех, потому что, когда Том злится, это чертовски смешно, непривычно и даже сексуально. Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, я спокойно и тихо подхожу к парню и нажимаю на нужную кнопку. Машина сразу же начинает работать, заставляя Тома удивленно протянуть: «а-а-а-а, вот как».
— И что ты здесь делаешь?
Увидев лицо невыспавшегося Томаса (это могли подтвердить мешки под глазами, помятый вид и частые зевки), я практически забываю про головную боль, моё опухшее лицо с потекшей косметикой и синяками под глазами. А если ещё посмотреть на мои волосы, то может показаться, что у меня на голове свили гнездо какие-то птицы, но перед этим я не мыла голову месяца три — и какого хрена волосы такие жирные?
— А ты против того, чтобы я был здесь? — нахально отвечает шатен и облокачивается о столешницу, прикусывая губу. Я прищуриваю глаза, мол, мальчишка, не стоит показывать свои яйца, когда не просят.
— Нет, — я пожимаю плечами, — я даже не буду спрашивать, как ты попал в квартиру.
Я вспоминаю о том, что хотела выпить таблетку от боли в голове, которая уже практически прошла. Но я все же достаю из шкафчика прозрачную коробку с красным крестом, нахожу нужную пластину с таблетками и выпиваю одну. Какая гадость эти таблетки. Благо, что у меня не горло болит, иначе пришлось бы выпить тот нелюбимый с детства чай для горла. Как вспомню его вкус — хочется блевать.
Кофемашина начинает пищать, оповещая о том, что кофе готово и нужно вытащить чашку. Я прячу аптечку и нажимаю на ещё одну кнопку, которая означает, что машинка включилась.
— Почему ты на меня так смотришь? — спрашиваю я и вопросительно смотрю на актера, который все время с интересом следил за моими действиями, будто я делаю что-то заоблочное, волшебное.
— Потому что ты красивая. — он небрежно делает мне комплимент. Мне хочется улыбнуться, но я не делаю этого, ведь сразу же в разум впиваются воспоминания о прошлой ночи.
Том подходит ко мне и кладет руки на талию, прижимая меня к себе и горячо дыша в мою макушку (и как ему ещё не противно со мной обжиматься?). Я вздыхаю и прикусываю нижнюю губу. Мне хочется в эту же минуту его страстно поцеловать, а потом заняться жестоким сексом прямо на столешнице. Но в тоже время меня что-то отталкивает, и это «что-то» — его поведение и отношение ко мне на протяжении чуть больше семи дней.
Я спокойно кладу ладони на его накаченную грудь и отталкиваюсь от него. Его руки спадают на мои бедра, а взгляд шатена прям-таки говорит о его шоковом состоянии. Он явно не ожидал того, что я с легкостью могу оттолкнуть его, и тут явно не про физические способности говорится. И так будет продолжаться до того момента, пока он не соизволит объясниться.
— Что случилось? — как бы невзначай спросил британец, пытаясь ко мне подойти. Но я лишь выставила руки перед собой, показывая свою неприязнь к нему и то, чтобы он ко мне даже не приближался на расстояние не менее трех шагов.
— Меня бесит вся эта неопределенность, Том! — я сложила руки на груди. — Сначала мы с тобой спокойно гуляем по Лондону, потом трахаемся в кабинке «Лондонского глаза», спустя уже неделю ты пропадаешь на хуй знает сколько времени, а дальше мы не общаемся, и тут ты заявляешься ко мне домой, мол, посмотри, я такой хороший, чуть ли не со словами «я скучал по тебе»?! Может ты объяснишь, что за чертовщина тут происходит?
Я не выдерживаю и вмиг вспыхиваю. Я начинаю чуть ли не кричать на него и бить по груди и сильным рукам. Бесит он меня. Как так можно просто заявиться ко мне после такого холодного обращения? Чем я такое заслужила? Сама себя уже начинаю бесить. Вот и какого хрена я думаю, что дело во мне, если во всей этой ситуации виноват только этот британский засранец.
Я бы давным-давно разрыдалась, но у меня вовсе не осталось слез. Да и я не особо-то хочу показывать их и свою слабость перед человеком, который ведет себя как ебанный мудак. Хотя, безусловно, вчера я ему уже успела показать ранимую сторону своей личности.
На его лице не проскакивает ни одна эмоция, будто ему вообще плевать на то, что я на него ору и распускаю руки. Чертова ледышка, блять.
— И чего ты молчишь? Нечего сказать, да? — не выдержала я и гаркнула на него. Прикрыв глаза, я сделала несколько глубоких вздохов, пытаясь успокоиться.
— Что ты хочешь от меня услышать? — с чашечкой кофе он сел за стол и показал взглядом, чтобы я села напротив. Я закатила глаза, но подчинилась и плюхнулась напротив.
— Объяснений? Что это было за поведение эти несколько дней?
Я хочу начать его отчитывать, как мама своего сына, но вовремя осекаюсь — не стоит этого делать. Зная Тома, если я еще раз начну эту гневную тираду, то он пошлет меня нахуй и уйдет из этой квартиры. А мне, хотя я и зла на него, не очень хочется, чтобы он покидал мою территорию.
— А что я тебе должен объяснить? — бросив кроткий взгляд на меня, спросил актер.
— М-м-м, — раздраженно протянула я, закидывая ногу на ногу и начиная нервно качать ими, — то есть, ты намекаешь мне на то, что тебе нечего сказать? Понятно. А, то есть, неожиданный холод с твоей стороны нечем объяснить?
Я грустно вздыхаю.
— Эйса, — я поднимаю на него взгляд, замечая то, как он крутит чашку с кофе на донышке, — мы не пара, не муж и жена, а просто любовники. И я тебе не обязан объясняться. Мы просто трахаемся, не более. Так что я отношусь к тебе нормально для…
Его слова словно режут кожу, а вместе с ней и сердце. Я чуть ли не начинаю задыхаться от слов, вылетевших из уст парня — горло будто сжали со всей силы. А вот такого я не ожидала даже. Эти слова слишком неожиданные, но я будто чувствовала, что он это скажет.
— … для шлюхи? — найдя в себе силы, я ухмыляюсь.
Он промолчал. Понятно, значит, я для Томаса обычная шлюха, которой можно присунуть и пойти за любовью к другой.
А чего же я ожидала? Сама же знала, что это так и есть… Только недавно думала о том, что я для него абсолютно никто, даже не знакомая, а обычная девушка, которую можно трахнуть, а потом забыть. И чего я добиваюсь этими разговорами? То, что он пожалеет меня? Да нет.
Но раз уж Холланд так считает, то пожалуйста — я не буду запрещать. Однако пусть получает того, кем он меня считает.
— Ясно, — многозначительно отвечаю я и встаю со стула, со всей силы отпихивая его назад так, что он падает. Раз уж я обычная шлюха — тогда и буду вести себя подобающим образом.
Я подхожу к парню и одним движением стягиваю с него футболку.
— Тогда пошли потрахаемся? — язвительно спросила я, начиная тянуть Тома за руку в свою комнату.
— Эй, эй, эй, я не это имел в виду. — останавливает нас шатен, когда мы доходим до коридора.
— Разве? — я поворачиваюсь к нему и пожимаю губы. — Нет, Том, именно это ты и имел в виду. Но раз уж я обычная проститутка, которая перед тобой раздвигает ноги, то может быть тогда снимем хоум-видео? Думаю, многие оценят? Или нет, у меня есть другая идея: давай попробуем групповуху с Зендеей? Или может в два ствола меня трахните с каким-нибудь парнем? А что, я не против. А, хотя, нет, у меня идея получше. Сегодня я пересплю с тобой, завтра — с соседом своим, послезавтра вообще с трансексуалом. Как тебе такие идеи? Или это пока что не "по-шлюхски".
Тома прорывает на смех, он начинает громко хохотать, чуть ли не сгибаясь пополам. Я закатываю глаза, поправлю волосы и халат, который практически раскрылся и кручу пальцем у виска. Ему смешно, а мне вовсе нет.
— А я не против. — сквозь смех произносит Холланд.
— Отлично, тогда я сейчас закажу проститутку. — пробурчала я.
Мне надоел этот цирк, поэтому я вновь схватила Тома за руку и дальше повела в свою комнату. Сейчас я ему устрою «а я не против».
Мы заходим в мою комнату, и я плотно закрываю дверь, будто мы в квартире не одни, и нас кто-то можем заметить. На самом деле же, я не хочу, чтобы свет из коридора оказался в моей практически вечно темной комнате. Да и заниматься сексом в темноте мне нравится больше, чем при свете — энергетика другая, более эротическая.
— Думаю, сегодня я должен перед тобой извиниться за эти несколько дней и мои слова? — мою шею обжигает его горячее дыхание, а на талии оказываются руки Тома, которые сразу же развязывают махровый пояс и скидывают халат с моих плеч.
— Думаю, что можно и извиниться. — я кладу свои ладони на его плечи и почти соприкасаюсь с ним губами, но как только Холланд хочет меня завлечь в поцелуй, то тут же отодвигаюсь на несколько сантиметров назад и смеюсь.
— Игривая какая. — ухмыляется британец.
Он начинает шагать назад, к кровати, и ведет меня за руку за собой. Когда мы уже подходим к постели, то парень толкает меня на нее. Я издаю смешок и прикусываю губу. Том практически ложится на меня и проводит дорожку поцелуев от шеи к груди, иногда оставляя ало-синие засосы. Ненавижу его привычку оставлять на моем теле засосы, чертов собственник.
Я томно вздыхаю, чувствуя, как внизу живота завязывается неприятный узел, заставляя меня невольно поерзать на месте и закинуть ноги на талию Томаса. Я притянула его еще ближе к себе, когда поняла, что уже готова содрать с него одежду и оказаться сверху — мои глаза заискрились, словно огоньки, на лбу выступил пот, а руки так и тянулись к шнуркам спортивных серых штанов.
Холланд оставляет легкий поцелуй на мои губах, проводит холодными ладонями по моей талии и резко срывает с меня лифчик, с легкостью расстегивая застежку. Помнится, все мои сексуальные партнеры всегда были безнадежны в борьбе с застежкой лифа, хотя я не понимаю, что тут сложного. Но Томас что-то отдельное, он как будто несколько дней сидел и то застегивал, то расстегивал ее. Ну, или где он так научился ловко справляться с ней?
Мое тело обволакивает холод, потому что из-за приоткрытого окна просачивается дневной холодный ветер. Благо, я живу на четвертом этаже типичного лондонского пятиэтажного дома, и снег, который залетает в приоткрытые окна на первом этаже мне не опасен.
Я покрываюсь мурашками от холода и языка актера, которым он поигрался с моими возбужденными сосками, заставляя меня чуть ли не выгибаться, как какое-то животное, от удовольствия.
Холод сразу же заменяется жарой, когда Том стягивает мои остатки нижнего белья и смотрит на меня сверху вниз, как бы спрашивая разрешение на свои следующие действия. Я приподнимаюсь на локтях и тяну его за подбородок ко мне. Оставив довольно-таки страстный поцелуй в наших разумах, я коротко шепчу: «я вся твоя» и откидываю голову назад.
Том безмолвно ухмыляется и опускается вниз. Он проводит носом по внутренней части бедра, целует покрытую мурашками кожу и неожиданно для меня вводит один палец во влагалище. Я издаю громкий стон, выгибаюсь. Шатен смотрит с улыбкой на меня и мою реакцию на свои действия, а после вводит ещё один палец.
На моих губах искаженная улыбка, а пальцы сжимают тонкую ткань белоснежной простыни. Из уст вырывается громкие стоны, и, благо, что большинство моих соседей сейчас находятся на работе, поэтому не может услышать раздирающие выкрики имя парня. Наверняка они бы подумали о том, что меня тут кто-то убивает.
Я чувствую, как кровь приливает к моим щекам. И почему я сейчас смущаюсь? Я чувствую, как скоро кончу просто от этих простых движений. Холданд вводит пальцы, каждый раз меняя темп: то спокойный и удовлетворенный, то резкий, жестокий. Мне это симпатизирует. Единственное, что мне не нравится — то, что чувствуя своим нутром пик моего терпения, Томас будто специально прекращает все движения. Как будто ему не хочется останавливаться.
И вот вновь это происходит. Когда я уже чувствую, как отпускает узел внизу живота, а клитор начинает учащенно пульсировать, то кареглазый останавливается. Он высовывает пальцы и просто целует лобок, бедра, колени. Я гневно ударяю ладонью по матрацу подо мной, замечая тихий смех со стороны британца.
Блять, я сегодня кончу или нет? Так и хочется у него это спросить. Но я молчу. Думаю, совсем скоро он доведёт свое дело до конца.
Оставив последний поцелуй на лобке, Том вновь возвращается к моему интимному месту. Вновь вводит два пальца, но уже добавляет свой шаловливый язычок. Он ловко проводит кончиком языка по клитору, одновременно наращивая темп своими пальцами. Я громко стону, чуть ли не разрывая глотку от удовольствия и ощущения эйфории, а правой рукой за волосы притягиваю его с большей силой.
Томас делает последний раз прикасается ко мне. На глазах появляются еле заметные слезы, я со всей силы провожу ногтями по спине Тома, который успел подняться на один уровень со мной, и выкрикиваю его имя. Перед глазами появляются фейерверки, а ноги сводит от удовлетворения. Я улыбаюсь во все уста и целую Холданда, что проводит пальцем по моей шее и шлепает меня по бедру.
— Блять, ты единственная женщина, которой я отлизывал, — я смеюсь, смотря в потолок, — теперь ты должна мне отсос.
— Окей. — прикусив губу, произношу я, даже не обращая внимания на слова Холданда. Ведь больше всего меня интересует то, что он сказал до этого. А я - первая, кому он подчинился и сделал такое.
Это заставляет гордиться не только собой, но и Томасом, которого не смогла сломить ни одна женщина (даже Зендея). Кроме меня, конечно.
Когда на часах пробило больше шести часов, Том стал собираться домой, так как ему уже раз десять позвонила Зен и попросила приехать. Я в это время раздражённо закатывала глаза и проводила пальцами по его волосам, сидя на коленях шатена в одном нижнем белье. Я счастливая и довольная целовала его в шею, не оставляя алых засосов, как это сделал актёр. Кажется, я никогда не была такой счастливой. Это чувство как-то для меня в новинку.
— Эйса, ты меня сегодня вообще не выпустишь за порог этой квартиры? — целуя моё плечо, спросил Том.
— Не-е-е-ет, — сладко протянула я, — когда мы в следующий раз увидимся?
— Когда твоя сексуальная попа захочет ещё раз прогуляться в такой холод.
— А если серьёзно?
— Послезавтра я загляну к тебе на работу. — я захлопала в ладоши, словно ребенок.
— И мы займёмся сексом на моем рабочем столе?
— Как захочешь, — улыбается британец, — ладно, мне пора идти.
Я грустно вздыхаю и прикусываю нижнюю губу, а после встаю с коленей парня. Мы выходим в коридор, где Том обувается и надевает свою любимую парку болотного цвета. Я облокотилась о дверной косяк и рассматривала его снизу вверх. И достался же мне такой мужчина — мудак полнейший, но такой красивый и сексуальный, как будто сошедший с обложки глянцевого журнала.
— Кстати, — немного грубоватый, хриплый голос Тома выводит меня из моих мыслей, заставляя меня чуть ли не подпрыгнуть на месте, — я приехал, чтобы отдать тебе кое-что.
Шатен достаёт из кармана парки небольшую бархатную коробочку синего цвета. Кажется, в таких штуках дарят кольца, броши, серёжки. Я нахмурилась и сделала шаг к парню. По просьбе Томаса я вытянула руку ладонью к верху.
— Это тебе, — он кладёт коробочку в мою ладонь, напоследок целует в губы и, попрощавшись, уходит. А я остаюсь стоять посреди коридора с удивлённым лицом и вытянутой рукой, в ладони которой лежит что-то ценное.
***
Закончив разговор с Кити, что спрашивала у меня совета по поводу случившейся в клубе драки двух танцовщиц, я вновь открываю переписку с Зендеей, с которой я на протяжении несколько часов переписывалась. Это неожиданно даже для меня самой — открыто начать общаться с Коулман. У нас много общего. Конечно, я не признаюсь в том, что она интересная девушка. Да и общаюсь с ней я от скуки.
Мне слишком скучно дома: (
Соглашусь
Со вчерашнего дня не выхожу на улицу
Пересматриваю старые фильмы с Джонни Деппом и ем мой нелюбимый попкорн с карамелью
Даже не знаю, как он попал в мой кухонный шкаф
Твою мать
Не поверишь, но я только что закончила смотреть «Эдвард Руки-ножницы»
Мама мне посоветовала посмотреть «Плакса»
Поэтому, как фанатики этого актёра, мы просто обязаны вместе посмотреть «Плакса» с Джонни в главной роли
Это что, его новый фильм?
Оу, нет, этому фильму лет двадцать пять-тридцать
Странно, что ты о нем ничего не слышала
Ого, надо срочно посмотреть
Тогда я приглашаю тебя к себе домой
Посмотрим вместе этот фильм, закажем пиццу и суши
Тома, как раз, не будет до двенадцати ночи уж точно
Посидим женской компанией, хотя это больше на дуэт походит
А я даже буду счастлива выйти куда-нибудь из дома)
Окей, сейчас кину адрес
Когда подъедешь — набери
Я минут десять рассматривала нашу переписку, перечитывая последние сообщение с неким удивлением. Окей, я даже не в шоке от себя и того, что я скоро окажусь в доме Холландов (кхм, точнее быть Холланда и Коулман). Это как будто идет по неведомому мне сценарию.
Ладно, посмотрим что из этого выйдет.
Ехать с пустыми руками в незнакомый дом мне вовсе не хотелось, поэтому, как только мне Зен отправила адрес их, как оказалось, квартиры (я почему-то думала, что у них с Томом трехэтажный дом с панорамным окнами и огромной лужайкой), то я сразу же помчалась в ближайший магазин. Я не знала, что ест Зендея, можно ли ей сладкое, или она исключительно сидит на фруктах и овощах. Поэтому я решила взять два торта: фруктовый и ягодный.
Заплатив пожилому таксисту и пожелав ему удачной работы, я выкарабкалась из машины, чуть ни упав из-за скользкого льда. Осмотревшись, я поняла, что оказалась в весьма типичном районе Лондона с обычными кирпичными домами в два-три этажа. Рядом есть все удобства: несколько магазинов, метро, а так же Гринвич-парк, что находится в пятнадцати минутах ходьбы от дома Тома и Зендеи. Но зато здесь спокойно и уютно, не то, что у меня.
Благо, таксист остановился прямо напротив дома, и мне не пришлось бегать по всему району и искать нужную постройку. Я ещё раз взглянула на номер дома — 215 — как раз то, что мне нужно, и скептически осмотрела здание, ничем не отличавшееся от других: цвета красного дерева, два этажа с выходом на крышу на втором, на веранде украшенная елка, белый столик и два таких же стула, весь фасад украшен гирляндами, лампочки которых уже светились в вечернее время.
Я подошла к двери, рассматривая искусственный снег под ёлкой с поддельными подарками и надувным Сантой Клаусом. Всё так мило и по-рождественский, что мне хочется блевануть и уйти из этого места. Но я все же собираю в себе силы и нажимаю на звонок, слыша то, как раздаётся неприятное «дилинь» в самом доме.
Спустя буквально полминуты рождественский венок начинает шевелиться, и передо мной появляется улыбчивая и весёлая Зендея. Она так быстро открыла дверь, что мне показалось, что девушка будто сидела рядом со входом в ожидании меня. От этого мне становится смешно, но я лишь улыбаюсь, здороваюсь и протягивая хозяйке дома два торта, которые выглядят чересчур аппетитно. Стоит завтра перед работой зайти в этот же магазин.
— Приве-е-е-ет, — протягивает Коулман и обнимает меня. Я обнимаю её в ответ, в мыслях думая о том, чтобы она наконец-то отлипла от меня — ну, не люблю я обниматься с практически посторонними мне людьми, — как ты? Как добралась?
— Всё хорошо, спасибо.
Я прохожу в дом, сразу же чувствуя запах свежей выпечки и кофе. Сняв верхнюю одежду и обувь, мы прошли в глубь дома. Зен решила провести мне экскурсию, но я её особо-то не слушала, лишь бегала глазами по всей гостиной. А здесь очень уютно и тепло. Весь дом вдоль и поперёк пропитан любовью и нежностью, заставляя меня чувствовать себя неудобно.
Я вспоминаю свою квартиру в серо-чёрных тонах, в которой чаще всего холодно, в холодильнике ничего нет, а в ванной лишь мои средства личной гигиены да лоток кота, которого я хотела завести, да не получилось. Сразу же хочется грустно вздохнуть и опустить глаза в пол. Но в моём доме нет тех красок и той любви, что есть здесь, поэтому такая разница.
Чего уж говорить, если совсем скоро Рождество, а у меня дом даже не украшен? Хотя, если вспомнить прошлые года, я и праздник этот не отмечала.
Здесь все так красиво, мило и сделано с любовью, что мне хочется одеться и убежать отсюда. В свою, хоть и тёмную и холодную, но любимую квартиру с необычайным видом.
— А у вас уютно. — прочистив горло, говорю я и фальшиво улыбаюсь.
— Да, — вздыхает актриса, обведя взглядом гостиную, — этот дом мы искали около двух месяцев. Хорошо, что Николь помогла нам с этим, — я удивлённо уставилась на неё, не зная, как бы это спросить про эту Николь, — ой, это мама Тома — миссис Холланд. Она нашла нам этот дом. Мы его арендовали, а после выкупили, сделали ремонт, и вот это у нас получилось. Я сама занималась всеми хлопотами.
— Круто получилось. — я поджимаю губы.
— Спасибо. Так, если хочешь, можешь осмотреться. Я пока распакую пиццу и роллы.
— Тебе помочь?
— Нет, спасибо, — девушка чуть ли не вприпрыжку направилась на кухню, — кстати, ванная там, если что.
Я посмотрела на белую дверь и кивнула. Мне в этом доме очень не комфортно — такая непривычная атмосфера для меня. Слишком ярко, по-праздничному, уютно. Здесь даже есть камин, о котором я всегда мечтала. Над ним стоят пять рамок с фотографиями, висит гирлянда и мишура, статуэтка Эйфелевой башни в Париже, Статуи Свободы в Нью-Йорке и всякая мелочь. А еще книга на крою полки, которую явно кто-то заядло читает — закладка лежит практически в конце.
Меня всегда всю жизнь интересовали фотографии, особенно, когда на них изображены живые эмоции, а не постановочный покер-фейс. Ещё круто смотрится фото с живой природой: море, горы, да даже обычный лепесток с капельками росы. Города, особенно ночные мегаполисы — через пару снимков можно передать всю атмосферу и жизнь города, его жителей. А так же животные, на которых без улыбки смотреть невозможно.
Я старалась в этом доме ни к чему не прикасаться. Чувствовала себя, как будто в каком-то неизведанном музее, в который я попала в первый раз. Но к фотографии с семьёй Холланд и Зендеей я не смогла не прикоснуться.
Я взяла в руки рамку белоснежного цвета. Заметили, здесь слишком много белого? Эта фотография мне показалась настолько живой, что я ее сразу же поставила обратно. Она будто обожгла мои пальцы, подушечками которых я провела по чуть пыльному стеклу. На фото изображены все четыре брата Тома, его отец и, как я поняла, мама, а так же Зен. Кажется, это фото сделано на каком-то мероприятии, ведь все так красиво разодеты: платья, смокинги с бабочками.
На устах каждого члена семьи — улыбка, а глаза светятся, словно фонарики. И это даже не из-за дурацкой вспышки, которую мало кто любит. Потому что все они счастливы быть вместе в одном месте. Я даже не представляю, какая энергетика витает в комнате, когда они собираются за праздничным столом.
Но как же мне это знакомо.
— А вот и я, — я не заметила как в комнату завалилась хозяйка дома и поставила на журнальный столик, перед плазмой, коробку с пиццей и две специальных небольших доски с роллами.
— Красивые фотографии, — подметила я и вернулась к дивану, на который села Зен, — особенно, где вы все вместе.
— Это на прошлое день рождение Пэдди — младшего брата Тома, — шатенка пожала плечами, — угощайся. — она кивнула на роллы и пиццу.
Я потянулась за кусочком пиццы, как Зендея меня прервала:
— Стой, — я застыла, словно скульптура, резко поворачиваюсь в сторону девушки. Она смотрела на меня каким-то непонятным взглядом: удивление, радость, разочарование? Я не могу понять её эмоции, — откуда у тебя это кольцо?
Девушка смотрела прямо на мою правую руку, где красиво светилось в свете люстры подаренное сегодня Томом кольцо.
