Бумага

      Заканчивался седьмой день от Армагеддона, которого не было, стрелка на старинных часах, подрагивая, близилась к двенадцати. Кроули и Азирафаэль сидели в лавке на диванчике, но, вопреки обыкновению, они не пили, не слушали музыки и даже не разговаривали. Ангел и демон сидели молча и нервно ждали неизбежного. Напряжение звенело в воздухе натянутой струной, тетивой ещё не спущенного тисового лука, в объятиях которого покоилась стрела. Им никто ничего не сообщал, но они знали, кто должен явиться на восьмые сутки. Аспид, помедлив, накрыл чужую руку своими по-паучьи тонкими пальцами и ощутил, как ангел переплел их со своими, крепче сжимая.       Звуки обычно шумного и неспящего до утра Сохо умерли, оставляя пустые улицы наедине с голосом ветра и кружевными тенями, отбрасываемыми кронами деревьев в тусклом свете фонарей. В могильной тишине набатом раздались тяжелые шаги, стрелка наконец-то дошла до последней цифры, и часы громко пробили полночь. Дверь книжного магазина со скрипом открылась, и шаги продолжили свою цепочку по залу, безошибочно направляясь к цели.       Он встал напротив них, закусив губами дешевую сигарету, кончик которой тлел, оставляя в воздухе неприятный резкий запах, и через пару секунд сел в кресло. Мужчина был неопределенного возраста, лет сорока, может, сорока пяти, лицо его нельзя было назвать красивым, но оно было всё же довольно приятным. Его щеки были покрыты темной короткой едва заметной щетиной, под охристыми глазами залегли усталые тени, серые волосы слегка растрепались от ветра. Он был высок, одет во что-то неопределенно темное и длинный серый плащ.       Вошедший затянулся ещё пару раз и распылил сгоревшую до фильтра сигарету в холодном белом пламени, вспыхнувшем на мгновенье в его ладони. Это определенно был тот, кого они ждали, Рагуил, ангел возмездия Господня, и он пришёл вершить над ними суд. На небесах Рагуила не видели со времен сотворения мира, хотя он и не был падшим или хотя бы сосланным к людям, но знали о нём все. Он бродил по Земле тут и там, делал свою работу так, как сам её разумел, а ещё никому не отчитывался, подчиняясь только Имени, а Она и так видела всё.       Наконец Рагуил закинул ногу на ногу и заговорил, голос его был трескучим как сухой тростник, будто ангел пил и курил каждый божий день от самого своего сотворения. — Я Рагуил, ангел возмездия Господня, и таково моё назначение. Я пришёл, чтобы выяснить, в чём ваша вина и заслуживаете ли вы наказания, Страж восточных врат Эдема ангел Начал Азирафаэль, чьё назначение охранять, и падший ангел Кровлей, чьим назначением было творить небесные тела и законы их, а ныне является искушение.       Рагуил окинул их долгим взглядом. С ним было бессмысленно пытаться меняться телами или говорить неправду, он знал всех и каждого, только увидев их, ему невозможно было соврать, потому что он знал, что это была ложь.       Демон и ангел промолчали, в тревожном изломе бровей Кроули чувствовался весь накал раздирающих его эмоций, пусть лицо его и было в этот момент непроницаемо спокойным, Азирафаэль чуть прикусил губу, но внешне тоже старался не выдавать своих чувств, лишь сильнее сжав пальцы теплой ладони змея.       Это было всё равно что стоять перед лицом Смерти: никакого смысла бояться, никакой возможности сбежать, они могли лишь принять свою участь с гордо поднятой головой и полной уверенностью в своей правоте. — Итак, вы двое причастны к тому, что Армагеддон не состоялся? — Да. Но сорвал Армагеддон всё же юный Антихрист, даже если бы мы не успели добраться до авиабазы, исход, вероятно, остался бы прежним, — ровным тихим голосом ответил ангел. — А детей перепутали монахини в больнице, мы к этому рук не прикладывали, — дополнил ответ Кроули. — Значит, вы не мешали исполнению плана, в который так верили ваши братья, осознанно? — Рагуил слегка покачал ногой, обутой в остроносую поношенную туфлю, и сцепил на животе ладони в замок, поудобнее устраиваясь. Парочка на диване переглянулась. — Мешали, осознанно, мы не хотели конца этому миру, — честно признался букинист, понимая, что нет смысла отпираться. — И почему же вы не хотели конца? Милосердие к людям, развлечения, приятный климат, музыка — согласен, это интересные вещи, способные развеять скуку, но это всегда поводы, не первопричина. — Мы не хотели потерять друг друга, — сипло ответил демон, слегка сдвинув затекшие ноги. И Рагуил знал, что это правда. — Да, я вижу, что вы любите друг друга, — взгляд его стал задумчивым и отрешенным, будто он что-то вспоминал. — Любовь — это достойная причина. Сколько судов мне приходилось вершить из-за неё? — А ещё… — неуверенно начал Азирафаэль, будто боясь собственной наглости, — я верю, что мы не способны сделать что-то, что не входило бы в план Всевышнего, а, значит, нас послали делать то, что мы делали, и Она хотела сохранить жизнь человечеству. Их судья благосклонно кивнул, чуть удивленно приподняв густые брови. — Я уже однажды ошибся, наказав одного ангела за любовь, — неожиданно сказал Рагуил. — Твоё назначение, Страж восточных врат, это охрана, и ты своими действиями продолжал его исполнять, мешая концу света, охраняя детей её и своё право любить. Назначение змея Кровлея искушать, и он тоже не нарушил своего дела, искусив тебя пойти против воли начальства. И вы оба верите в то, что действовали в рамках плана господня. Выходит, винить вас в сём, всё равно что винить траву за то, что она растёт, пробиваясь сквозь камни.       Не находясь что ответить, они просто кивнули. В обычной беседе демон постарался бы возразить, что план он считает полной хренью, но с этим ангелом нужно было быть предельно честным, а в глубине души он всё же верил в Неё, сквозь всю боль и чудовищные потери.       Рагуил встал с кресла и расправил перламутровые, чуть сероватые крылья, по которым плясали язычки белого пламени. Глаза его засветились, а голос стал грудным и низким. — Я Рагуил, ангел возмездия Господня, и я вершу в эту минуту суд над теми, кто пытался идти против озвученного плана божьего об Апокалипсисе. Я признаю Стража восточных врат и Библейского Змия прощенными и невиновными, да не оспорят того ни Рай и ни Ад, ибо таково решение моё.       И не дожидаясь, ответят ли ему что-то судимые им, Рагуил растворился в воздухе, оставив после себя сладковатый запах благодати, сигаретный шлейф и звон в ушах. Тишина отступала, постепенно обрастая обычными ночными звуками, гулом машин, лаем бездомных собак, шепотом травы.       Азирафаэль обессиленно уронил голову на грудь змея, долго горячо выдыхая. Тот в свою очередь мягко обнял его и приподнял подбородок теплой ладонью, осторожно прижимаясь своими губами к ангельским, успокаивая, обещая, что всё будет хорошо. Теперь можно и подумать о переезде в дом с большим садом на берегу моря. Пережили.