Bad boys like good girls 2

      Ричи сидит на диване, забившись в угол и искоса посматривает на Эдди, что из-за нервов закусил палец и устремил свой взгляд в одну точку — размеренно тикающие часы. Он не мог точно сказать, сколько они так уже сидят. Когда парень спустился на первый этаж, не сказав ни слова, уже клонило к вечеру, а сейчас жутко болела спина и, кажется, затекли ноги.       Рин все-таки смогла провалиться сначала в дремоту, без умолку разговаривая обо всем на свете, затем и в глубокий сон. Тозиер осмелился покинуть её только спустя некоторое время после того, как светловолосая девушка в летнем легком сарафанчике, наконец, плотно закрыла свои глаза и слегка приоткрыла мягкие розовые губки, едва слышно начиная сопеть. А сейчас не мог позволить себе просто уйти домой, потому что он сказал, что будет рядом сколько потребуется. И плевать, что с минуты на минуту должна приехать миссис Кей.       — Ты можешь остаться сегодня у меня, — внезапно выдаёт Эдди, полностью приковывая к себе взгляд Балабола.       — Ты это серьезно? — Ричи прочищает горло, неотрывно изучая черты лица Каспбрака младшего.       — Да. Я подумал и решил, что будет лучше, если она увидит тебя, когда проснётся, — парень пожал плечами, поднимаясь с насиженного места. Эдди до сих пор метался и взвешивал все «за» и «против», но теперь осталось только смириться и сделать так, чтобы до утра воскресенья Балабол не показывался в поле зрения миссис Каспбрак. — У моей матери завтра какие-то процедуры. Поэтому у тебя будет много времени, чтобы провести его с Дорин, а затем незаметно для всех свалить в туман.       — Тогда мне стоит позвонить своим, — произносит Тозиер. Эдди только кивает в ответ в сторону домашнего телефона, лежащего на столике рядом с креслом миссис Кей. Главное — сделать это быстро, чтобы потом не нестись сломя голову на второй этаж и не прятаться в шкафу (в худшем случае, под кроватью, собирая всю пыль, что там имеется).       Миссис Каспбрак не любила, когда Эдди общался с лузерами и, в особенности, с балаболом Ричи Тозиером, потому что считала, что этот болтливый мальчик подавал плохой пример её хорошенькому сыночку. В принципе, эта женщина своего мнения так и не изменила, даже спустя столько лет, единственное, что в ней поменялось, это то, что теперь она стала реагировать на Ричи слишком остро, можно сказать, через чур. И её многие понимали, потому что Тозиер совсем отбился от рук: курит, выпивает, сквернословит, — это только одна десятая списка, что о нем говорят в городке. Но Мэгги Тозиер говорит, что её сын до сих пор самый лучший мальчик — видно, до неё еще не дошли все те веселые похождения Балабола, которые он хранит глубоко в своей памяти.       Услышав голос своей матери, Ричи сразу понял, что та улыбается. На заднем фоне доносился до боли знакомый низкий баритон, шумела вода и свистел чайник. Жизнь в его доме шла полным ходом в отличии от дома Каспбраков, где, можно было подумать, остановились даже часы, где раздавалось монотонное сопение Эдди, устремившего свой взгляд в окно в ожидании, когда из-за угла машина его матери сверкнет фарами и остановится на подъездной к гаражу, где можно было услышать собственное сердцебиение. Парень оглядывается по сторонам, попутно прощупывая карманы штанов — сейчас бы затянуться сигаретой — и говорит, что сегодня остается у друга на ночевку, не обнаруживая желаемого предмета. Мэгги весело говорит, что поняла и отшучивается, что не будет обзванивать морги и больницы, а потом вынужденно отключается, потому что кто-то потащил её на кухню.       Если раньше он бы спросил, кто с ней, сейчас он этого не сделал. Его голова была забита совсем другим. Она была забита только Рин и ее состоянием.       — Я наверх. Позову, если что-то пойдет не так, — произносит Балабол. Каспбрак младший кивает, подпирая голову кулаком.

***

      Эдди поднялся в свою комнату только некоторое время спустя, когда миссис Кей уже успела прибыть домой. Она сразу же поинтересовалась у него, как себя чувствует Дорин и спустится ли она, чтобы поужинать, заставив младшего Каспбрака отрицательно помотать головой, сказать, что с ней все нормально, и спросить, как все прошло, чтобы быстро и, желательно, незаметно перепрыгнуть с темы на тему. Эдс даже сам не понял, как убедил свою мать в том, что Рин сейчас сидит наверху и занимается уроками, чтобы вернуться в школу не с пустыми руками и не получить нагоняев от директора.       Его взгляд сразу упал на Ричи, сидящего около кровати в слишком расслабленной позе. Понял — Балабол дремал, потому что звук закрывающейся двери буквально вывел его из этого состояния. Карие глаза, обрамленные темными ресницами, поначалу расширились, затем Тозиер опустил взгляд себе в ноги, издавая облегченный вздох.       — Блять, как же ты меня напугал, — произнес Ричи. Его длинные пальцы сразу же зарылись в темных непослушных кудряшках. — Я видел машину твоей мамки. Думал, она.       Парень, так ничего не произнеся в ответ, посмотрел на Рин. Она лежала на боку, так спокойно и безмятежно дышала. Её длинные ресницы трепетали, будто она вот-вот откроет глаза, но этого все не происходило.       — Как она? — интересуется Каспбрак. Ричи поджимает губы.       — Пока ты сидел внизу, просыпалась пару раз. Несла какую-то чушь и тут же засыпала.       — Чушь? — ни одна мышца на лице парня не дрогнула. — Например?       — Что-то про отца. Я особо не слушал.       Эдди прошелся по комнате и грузно рухнул на кресло.       — Она говорила, что хотела уехать с отцом. В Бангор.       — Видимо, хочет до сих пор, — Ричи устало зевнул. — Я надеюсь, что это пройдёт. Эдс, я не могу её потерять, понимаешь. Я слишком долго вёл себя как последний козел и не хотел принимать того факта, что Рин — прекрасная девушка.       — Спи, Ричи, — устало зевнул Эдди, вслушиваясь, как затихает шуршание на кухне, затем его мать грузно поднимается на второй этаж и хлопает дверью в её спальню. Легла спать — теперь Балаболу точно не о чем беспокоиться.

***

      Дорин проснулась оттого, что её ладонь обожгло горячее дыхание. Она смутно помнила, что было вчера: какие-то образы, Эдди, который напоил её слишком странным на вкус лимонадом, расплывающееся лицо Ричи Тозиера рядом и непреодолимое желание поцеловать его прямо при брате. Она перевела взгляд на свою ладонь — так, значит, вчерашний пьяный разговор по душам не был галлюцинацией, потому что Балабол лежал щекой на краю кровати, его кудри беспорядочно торчали во все стороны, и от него исходило размеренное посапывание. Ричи спал, как младенец, сжимающий в руках свою игрушку.       Пару минут она просто любовалась им. Его волосами, его размеренно вздымающейся спине и плечам, едва заметно трепещущими темными ресницами. На ее розовых губах каждый раз появлялась слабая ухмылка, когда Тозиер мило дергался и морщил нос. И только спустя некоторое время она ужаснулась — он всю ночь просидел в одном положении на холодном полу, хотя краем глаза Рин успела заметить, что Эдди все же поделился спальным местом и ютился на половине расстеленного кресла лицом к противоположной стене, обхватив себя руками из-за отсутствия одеяла — оно полностью было пожертвовано Балаболу. Друзья, как-никак.       Вскоре на первом этаже послышался шорох и шум, после чего хлопнула входная дверь. Миссис Кей снова уехала. Рин особо это не заботило, — куда это она постоянно пропадает, — Эдди должен знать. Пошевелиться она решилась только тогда, когда на часах, стоящих на прикроватной тумбочке, показало половину десятого утра. Больше всего Фриман опасалась, что разбудит Ричи, который, казалось, спит так чутко, что любое неверное движение сможет ловко выудить его из состояния сна.       Слегка передвинув затёкшую руку, девушка тихонько ругнулась себе под нос. Ричи зашевелился тоже: нахмурился, приоткрыл один глаз, затем второй, и улыбнулся, едва завидев ее обеспокоенное лицо.       — Прости, я не хотела будить тебя, — оправдалась она, виновато переведя взгляд за его спину, на сопящего Эдди-Спагетти. Но Тозиер лишь мазанул губами по кончику её носа и прикоснулся своим лбом к лбу Дорин.       — Тебе лучше? — интересуется кудрявый парень. Его совсем не смущало их положение. Да и Эдди, вроде, совершенно не против ухаживаний за его названной сестрой.       Рин кивает головой.       — Слегка подташнивает. Но это пройдёт, — улыбается она. Всего лишь на долю секунды — затем улыбка снова спадает с ее лица. — Прости меня. За то, что наговорила, за вчерашнее. За все.       До ее слуха доносится тихий-тихий смешок. Губы Тозиера растягиваются в широкой улыбке и через пару мгновений ее бледные ладошки уже во всю старались приглушить его смех, чтобы дать Эдсу поспать ещё немного.       — Птичка, ну ты и глупышка. Я давно простил тебя.       — Точно? — её глаза загораются, словно два ярких фонарика.       — Я люблю тебя, Рин. Перестань от меня бегать и дай мне просто быть с тобой.