***
Ерзаю на диване, нервно трясу ногой и каждую секунду смотрю на время в телефоне, с нетерпением ожидая старшего брата. Он должен приехать с минуты на минуту, но каждая секунда кажется часом. Мы не виделись целых семь месяцев, не считая видеосвязи, и сейчас я не могу дождаться, когда смогу обнять Дилана. Слышу, как прокручиваются ключи в замочной скважине и вскакиваю с дивана, подбегая к уже раскрывшейся двери, налетая на брата, крепко обнимая. Ди крутит меня, прижимая еще сильнее, и только в этот самый миг я в полной мере осознаю, как сильно соскучилась за семь месяцев по родному запаху парфюма, который он всегда получает от меня на Новый год, и его крепким объятьям. — Ди-ди, ты даже не представляешь, как я соскучилась! — размыкаю объятья и оглядываю парня с ног до головы, хмурясь, — что, черт возьми, с тобой произошло? По лицу брата словно прошелся трактор: бровь рассечена и кровоточит, губа разбита, правая скула покраснела и начинает опухать, футболка грязная, будто он протер ею пыль, на коленках черных джинс дырки, через которые видно побитые колени, а на костяшках парня совсем нет живого места. — Я встретил Мэттью, мы пересеклись на выходе из аэропорта. Он был со своими дружками, а его рука лежала на заднице какой-то стремной блондинки, — Дилан посмеивается, растягивая губы в улыбке, после чего ойкает, прикладывая руку к кровоточащей губе. — Боже, какой же ты идиот. — Я тоже очень скучал, маленькая заноза в заднице.Глава 4.
17 мая 2020 г. в 16:18
Ровно на неделю я забыла, что такое трезвость и ясность ума. Лейла завязала на второй день, но оставалась рядом все время, придерживая мне волосы, когда организм отказывался принимать алкоголь, и подхватывая под руку всякий раз, когда в моих глазах начинало двоиться.
Пытаюсь встать с кровати без лишних движений, ведь все тело ломит, а голова дико болит. Выхожу из спальни и останавливаюсь, осматривая гостиную с кухней, тихо ужасаюсь, потому что моя квартира превратилась в самую настоящую свалку: во всем доме стоит запах сигарет из-за переполненных пепельниц, на полу валяются пустые бутылки из--под алкоголя, свидетельствующие о прошедшей бурной неделе, а в раковине целая гора грязной посуды. Прохожу в глубь гостиной и спотыкаюсь о пустую бутылку вина, из-за чего с грохотом валюсь на пол, но успеваю выставить руки, спасая свое лицо от встречи с твердым полом. Замечаю под диваном любимую черную футболку, которая велика мне на пару размеров, с принтом какой-то рок-группы, тянусь за ней и накидываю поверх тонкого короткого топа, в котором спала, совсем не волнуясь о том, что она грязная.
Собираюсь приготовить яичницу, доставая из шкафа сковородку, накаляю ее на плите и разбиваю два яйца. В голову неприятно врезаются старые воспоминания – стояло раннее утро, из кухни доносилось громкое недовольство Мэттью, потому что он пытался пожарить яичницу, но из его рук выскользнуло яйцо, разбившись на полу. В кулинарных навыках мы с ним могли посоревноваться, ведь оба безнадежны в этом деле. Несмотря на сгоревшее блюдо и лужу на полу, то утро было одним из самых счастливых.
Понимаю, что слишком долго пялюсь в одну точку, когда из сковородки начинает пахнуть гарью – яйца подгорели и не отдираются от металлического покрытия лопаткой. Отлично, мне удалось испортить самый элементарный завтрак, с которым могла справиться даже годовалая Сара. Раздражаюсь от мысли, что Мэттью удается выводить меня из себя даже на расстоянии. Нервно скидываю горячую сковородку в раковину с посудой, и, видимо, делаю это слишком неаккуратно: слышу треск разбившейся керамики под сковородой.
Раздается звонок в дверь, но я не спешу подходить и открывать ее. К гостям я точно не готова, а если это Смит, то боюсь, что не сдержусь и влеплю ему такую же пощечину, какую и он мне. Я могу собой гордиться, ведь за весь этот пьяный марафон не отправила ни одного сообщения бывшему, и он, в свою очередь, даже не позвонил, чтобы извиниться за свой поступок. К черту.
Сегодня из Сиэтла прилетает Дилан, и если он увидит меня и квартиру в подобном виде, то точно задушит или, как минимум, будет читать поучительную лекцию минут тридцать, действуя на мою головную боль. Нежелание выслушивать надоедливого старшего брата превышает мою ненависть к уборке, поэтому решаю вооружиться чистящим средством и провести генеральную уборку. Но звонки в дверь не прекращаются, только раздражая меня. Открываю дверь и вижу соседа, державшего в руках большой белый конверт. Луи удивленно вскидывает бровями, окидывая меня оценивающим взглядом, а после издает смешок.
— Жаркая ночка, Уилсон? — сосед опирается о дверной косяк, выжидающе смотря на меня.
Думаю, что сейчас я не в самом удачном виде: грязная футболка, растрепанный хвостик на макушке головы, потекший макияж, синяки под глазами. Да, увидела бы я любого другого на моем месте, других слов не подобрала бы.
— Тебе в детстве не учили, что если человек не открывает дверь, значит его нет дома, или, — пожимаю плечами, — он просто не хочет никого видеть?
Луи посмеивается и слегка качает головой, закусывая губу. Его что, серьезно забавляет все это?
— В мою квартиру уже в который раз попадает твоя почта. Так как это чаще всего тупые девчачьи журналы и газеты, я просто подкидывал их к твоей двери, но сегодня пришло это, — он протягивает мне конверт, — я подумал, там что-то важное, поэтому решил передать лично, — сосед улыбается, — к тому же, я знал, что ты отсыпаешься после грандиозной ночки, вот и решил поиграть с твоими нервами.
— Спасибо, Луи, — я вежливо улыбаюсь, принимая конверт и пропуская мимо ушей последнюю фразу.
— И, Ами, если у тебя нет намерений распугать всех, кто тебя хочет, хотя бы смывай со своих губ остатки зубной пасты и расчесывайся иногда,— он щелкает меня по носу, широко улыбаясь.
— Зато я распугаю всех своих поклонников, и у тебя не останется конкуренции, — я посмеиваюсь и раскрываю дверь шире, приглашая Луи зайти.
Находиться одной мне явно противопоказано – кто знает, что еще у меня подгорит или разобьется, а Луи вполне неплохая компания. Но я впускаю его в свой дом вовсе не поэтому, просто, вдруг он решит помочь мне с уборкой? Да, именно так.
— Мы же оба знаем, что я всегда вне конкуренции, — парень подмигивает, вальяжно присаживаясь на барный стул.
Я закатываю глаза, захлопываю дверь и сажусь рядом. Рассматриваю Луи, чье лицо полностью расслабленно, а в ярких голубых глазах, похожих на глубокий океан, в котором совсем не видно дна, играет нескрываемый огонек, длинная челка спадает на лоб, из-за чего тот постоянно поправляет ее кончиками пальцев, впалые скулы, казалось бы, стали еще острее, а трехдневная щетина, которой обычно не бывает, будто бы свидетельствует о полной занятости парня делами. На нем бежевый свитшот и черные спортивные штаны от адидас с тремя полосками по бокам, которые хорошо подчеркивают спортивную фигуру.
Луи слишком часто становился свидетелем наших с Мэттом ссор, постоянно за меня заступался, из-за чего получал много словесных угроз. Но Смит никогда бы не смог воплотить хотя бы одно "я врежу тебе, парень", потому что был, ну, скажем, мягким? Настолько мягким, что смелости у него хватило только на пощечину девушке.
— Что в конверте, Уилсон? — голос Луи выводит меня из мыслей.
Беру кухонный нож, разрезаю бумагу конверта и небрежно вытряхиваю из него содержимое, не волнуясь, что могу там что-то повредить, на что получаю смешок от Томлинсона. На столешницу вываливаются золотой браслет с выгравированным знаком бесконечности, и я вспоминаю, что оставила этот браслет у Мэттью в доме, с черными трусиками. Черные кружевные, мать его, трусики.
— Воу, — сосед присвистывает, беря в руки трусы, — это что за подарки такие, Ами?
— Иди к черту, Томлинсон, — я обессилено опускаю голову на столешницу, совершенно не заботясь о том, что парень рассматривает гребаный кусок ткани со всех ракурсов.
— Ты рассталась с Мэттью, Амелия? — аккуратно спрашивает парень.
Я киваю, не произнося ни слова. Воспоминания прошлой недели накрывают с головой, словно лавина. До меня начинает доходить только сейчас, что я действительно порвала с человеком, от которого слышала клятвы в любви. Я порвала с человеком, которого, вроде как, любила. И человек, которого я любила, ударил меня по лицу.
— Он дал мне пощечину, Луи, — поджимаю губы, — сначала все было так хорошо: он устроил ужин при свечах, а после достал кольцо и сделал предложение. Я не могла сказать "да", мы начали ругаться, наговорили друг другу много гадостей, и я начала перегибать палку, говоря все больше и больше, а после... Я сама виновата, Лу, клянусь, мне нужно было держать язык за зубами.
— Даже если бы ты кинула ему в лицо грязную половую тряпку, он не имел права поднимать на тебя руку. Черт возьми, какой же он тогда мужчина? - он сжимает кулаки, явно злясь. — Иди сюда, Уилсон.
Луи встает и подходит ко мне вплотную, завлекая в крепкие объятья. Сжимаю его плечи со всей силы, словно они мой спасательный круг, и утыкаюсь носом в изгиб горячей шеи. Я чувствую слезы, которые так неприятно жгут глаза, начиная скатываться по щекам. Ненавижу показываться слабой у кого-то на глазах, но в объятьях Луи я ощущаю себя так комфортно и безопасно.
Пока руки Томлинсона покоятся у меня на талии, все проблемы начинают казаться абсолютно неважными: расставание с Мэттью, сигареты, слезы и кружевные трусики, аккуратно сложенные на столе любезным парнем. Сейчас крепкие объятья Томлинсона являются для меня спасением, глотком свежего воздуха, затяжкой сигареты после долгого перерыва. Я глубже вдыхаю, пытаясь заполнить каждый сантиметр легких запахом этого голубоглазого засранца, мечтая навсегда остаться в этом моменте.
— Хочешь, я сломаю ему нос, милая? — Луи широко улыбается, немного отстраняясь,— или давай ночью оденемся в черные толстовки и закидаем его машину тухлыми куриными яйцами, как в кино? Обещаю, вонять машина будет долго! А еще, мы можем нажаловаться его маме, сказав, какого говнюка она вырастила. Тогда, я думаю, она надает Мэттью по шее.
— Спасибо, Лу, мне нужно было это, — шмыгаю носом, утирая слезы с щек.
— Не смотри на меня так, Уилсон, иначе я подумаю, что ты меня хочешь, — парень усмехается, — Тебе точно нельзя плакать, ты на переспелый помидор похожа - жуткое зрелище!
Громко смеюсь, качая головой и вытирая слезы, нехотя отстраняюсь от соседа.
Парень шагает в центр гостиной, начиная осматривать мою квартиру. Я следую за ним и понимаю, что на диван сесть не получится, ибо он завален журналами, какими-то вещами и полупустой бутылкой текилы.
— Ну ты и свинья, конечно, Ами. Даже у меня чище, а я, блин, парень, — я закатываю глаза на замечание Томлинсона, — Что ты собираешься теперь делать?
Я выгибаю бровь в вопросительном жесте.
— Со всем этим, Уилсон. Ты рассталась с Мэттью, и теперь тебя ничего не держит. А он, поверь, заставлял тебя сдерживаться во многих вещах. Ты будто в клетке была все время, что мы с тобой знакомы. И теперь нашей крепкой дружбе не помешает ни один мудак с идиотским именем, — Луи по-детски взвизгивает, копируя какого-то актера. Придурок.
— Наверное, ты прав, — я беру пачку сигарет с дивана, вытаскивая одну, — но ничего не изменится. Возможно, перестану отшивать всех парней, которые клеятся ко мне. Или стану фригидной сукой, заведу две кошки и возненавижу весь мужской пол.
— А как насчет утешительного секса? — Луи улыбается шире чеширского кота.
— В другой жизни, Томлинсон.
— Ты захочешь меня раньше, чем успеешь произнести слово «сигареты».
— Сигареты, — я посмеиваюсь.
— Ну, может, не так быстро, — сосед взмахивает руками, — в любом случае, мое предложение всегда в силе.
Качаю головой, не желая отвечать на предложение Луи о сексе. Ищу зажигалку, переворачивая вещи с дивана, и нахожу ее под белым пушистым пледом, после молча прохожу на балкон, опираюсь на перила и поджигаю сигарету, зажатую в губах, и устремляю свой взор на город.
Хоть наши с Луи балконы и находятся друг напротив друга, я редко могу увидеть его там, потому что парень не курит. Иногда я заставала его за игрой на гитаре или сидящим вместе с Зейном, обсуждая его очередную девушку.
Поворачиваю голову в сторону Томлинсона, замечая, что он смотрит на меня, не отрывая взгляда. Мне приходится немного поднять голову, ибо сосед выше меня. Смотрю на него в ответ, не отрываясь. Рассматриваю каждую крапинку в его голубых глазах, каждый замысловатый узор и застываю в детском восторге, словно увидела на полке в магазине до неприличия дорогую, но красивую куклу, которая никогда мне не достанется.
— Как ты, Амелия? Сильно болит? — почти шепчет Томлинсон.
В конце Смит был совсем не тем человеком, который завладел моим сердцем, полностью заполнил мои мысли, а вскоре и жизнь. Мне было бы в десять раз больнее, если бы тот вечер случился на пару месяцев раньше, когда я еще не разочаровалась в своем возлюбленном.
Больно ли?
Мне, однозначно, очень неприятно. Неприятно, что человек, которому я доверяла, которого целовала, обнимала и чувствовала себя рядом с ним защищенной, ударил меня. Смит был последним человеком на земле, от которого я ожидала такого поступка, от которого ожидала предательства. Мне тоскливо и немного непривычно: теперь придется привыкать просыпаться одной в постели, ездить самой до университета и не ждать каждую ночь сообщения с пожеланиями приятных снов. Я привыкла к Мэттью, с ним мне было комфортно, он стал моей привычкой. Но если я не смогла дать согласие на его предложение, не говорит ли это о том, что я вовсе не любила его?
— Мне неприятно, — я вздыхаю, — и, возможно, немного тоскливо и непривычно. Теперь придется привыкать делать все в одиночку. Мэттью был, вроде как, моей привычкой. Но мне больно больше из-за его поступка - он ведь просто-напросто унизил меня, да и слова его все еще крутятся в голове.
— Получается, что ты не любила его? — парень запинается, — я имею ввиду, раз ты сказала, что он был твоей привычкой, это значит, что ты не любила его?
— Я не знаю, Луи. Последние месяца мы только ругались и ругались. Смит постоянно твердил, что я его провоцирую, что у меня слишком длинный язык и я когда-нибудь так доиграюсь, но никогда не воспринимала его слова всерьез. Каждый мой день начинался с сообщения "доброе утро, зайка" и заканчивался "приятных снов, Ми", — я замолкаю, видя, что Томлинсон нахмурился.
— "Зайка" и "Ми"? Кто вообще так сокращает имена, ужас! — сосед поморщился, а я лишь посмеялась.
— Да, я тоже терпеть не могла это. Но он заполнял девяносто процентов моей жизни: когда я ходила по магазинам и рассматривала вещи, первой мыслью было: "А как отреагирует Мэттью? Не покажется ли ему это слишком откровенным?". Мне было все равно, понравится ему очередная шмотка или нет, меня волновало лишь откровенность вещи, потому что Смит мог начать скандал из-за этого. Я не знаю, почему мы начали постоянно ссориться – его будто подменили, черт. И каждый скандал медленно, но верно выжигал все теплое, что оставалось у меня к этому человеку. Поэтому сейчас я чувствую себя не так паршиво, как могла бы.
Поджимаю губы и наблюдаю за реакцией голубоглазого. Задумавшись, Луи смотрит одновременно на меня и в никуда. Позволяю себе воспользоваться случаем и еще раз рассмотреть лицо парня, разглядывая легкую щетину, каждый маленький шрамик, брови, нос, длинные ресницы, совершенно не имея сил оторвать взгляда.
— Собирайся, Амелия, сегодня понедельник, и у нас общая лекция по философии. Я подвезу тебя, — Луи делает шаг назад, первым разрывая наш контакт, — И помой голову, а то твой хвостик выглядит паршиво.
— Узнал, что я теперь одинока и решил приударить за мной, Томмо? — улыбаюсь, следуя за парнем, не обращая внимания на его шутки.
— Именно, Уилсон, это было моим планом: утешить тебя, позволить поплакаться в жилетку, а затем завести в темный переулок и изнасиловать. Как жаль, что ты меня раскрыла, — слышу издевательский тон Томлинсона.
Может, я поступаю совершенно неправильно, начиная доверять Луи, но мне, если честно, так все равно на то, что правильно, а что нет. Я устала жить ради чьего-то одобрения, которое в итоге ни приводит меня ни к чему хорошему. Устала от вечных сомнений и анализа происходящего. Сейчас я хочу сесть в машину к парню, который ни разу не упрекнул меня в плохом внешнем виде, ни разу не указал на мои ошибки. Хочу вздохнуть полной грудью и отпустить все ядовитые слова Смита, которые впечатались в мою голову.
Ухожу в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Замечаю на полу чистящее средство для полов, беру его и выхожу к Луи, предвкушая исполнение своего коварного плана.
— Раз уж ты так умело подбодрил меня, то тебе ведь не составит труда помочь мне убрать эту свалку, да? — широко улыбаюсь, впечатывая в грудь Томлинсона тряпку, — Вечером прилетает Дилан, и если он увидит это, то мне не поздоровится.
— Нет-нет, Уилсон, даже и не мечтай, — он кидает тряпку на пол, — и кто такой Дилан?
— Да так, мой любовник из Бостона, — пожимаю плечами.
— Познакомишь?
— Уверена, что вы станете лучшими друзьями — он такой же надоедливый и приставучий.
Смотрю на Томмо щенячьими глазами, в надежде, что мне удастся надавить на жалость и выбить помощь в этом страшном деле, но на него ничего не действует. Разочарованно вздыхаю, опускаю плечи и двигаюсь к ванне спиной очень медленно, сопровождая каждый свой громкий шаг наигранным огорченным вздохом, продолжая смотреть на Луи.
— О боже, ладно, я помогу, только перестань шаркать своими тапочками! — шатен взмахивает руками, в два шага подходит ко мне и вырывает из рук тряпку. Улыбаюсь своей маленькой победе, удаляясь за пылесосом.