Притяжение

По возвращении Аста старалась скрыть от своей служанки небывало приподнятое настроение, но, по всей видимости, получалось это неважно, потому что Иде поинтересовалась, почему с губ не сходит загадочная улыбка. В ответ, пряча дрожь в голосе, Аста рассказала, что несказанно рада открытию магии и что с сегодняшнего дня намерена посвящать совершенствованию своих способностей как можно больше времени. — Поэтому вы весь вечер пробыли у принца? — немного осуждающе спросила Иде. — Да, — коротко ответила Аста, надеясь, что Иде не заметит возникший румянец. — Держались бы вы от него подальше. Только себе хуже делаете, — в очередной раз посоветовала женщина. Аста не стала развивать эту тему и, затаившись под мягким одеялом, ждала ее ухода. Когда все свечи погасли, и в комнату проникал только свет звезд, сон не приходил. Аста до мельчайших подробностей помнила пленящие поцелуи на шее, обжигающее дыхание на оголенном плече, приспущенный рукав. Не мог заснуть и Локи. На губах всё еще оставалась гладкость нетронутой кожи, он все еще слышал едва различимое дыхание. По спине, плечам, волосам хаотично блуждали легкие ладошки. Аста c одной стороны хотела, а с другой — боялась, что Локи станет опускаться с поцелуями ниже. Она не подозревала, что ему хотелось большего, хотелось разорвать в клочья платье и высвободить жаждущее тело, чтобы без помех ласкать нежные плечи и груди. Но если он это сделает, то добровольно уже не сможет остановиться. Поэтому, когда их губы встретились, поцелуй горчил обоюдной неудовлетворенностью. Аста вдруг осмелела и готова была поспорить с братом в настойчивости, а Локи, незаметно поддавался ей. Ее руки сами принялись изучать мужское тело. Локи помнил, как ее пальчики по шее пробрались под воротник и гладили его плечи и верхнюю часть спины, а на Асту произвело наибольшее впечатление, как сквозь ткань проступают и ощущаются его небольшие соски. Позже у Асты стало неприятно покалывать губы, из-за чего она волновалась, что кто-нибудь заметит припухлость, брат же убеждал, что внешне ничего не заметно, и стоило Локи вновь приблизиться, она с готовностью подставляла их для нового поцелуя. Они оба лелеяли в памяти долгое прощание у дверей, потому что никак не получалось расстаться. Они делились планами, строили предположения, как пройдет завтрашний день, обсуждали, как им себя вести. В избытке впечатлений за ночь оба не сомкнули глаз. Только под утро предрассветная прохлада и неглубокий сон сморили их на пару часов. В следующие дни распорядок дня принцессы претерпел некоторые изменения. Первую половину дня она теперь проводила с матерью, затем несколько часов днем — на тренировках со старшим братом и друзьями. Для всех во дворце настала привычная размеренная жизнь, с тем лишь исключением, что все заметили, что младшие наследники снова стали уединяться в библиотеке. Они старались не пересекаться днем на глазах у других и с нетерпением ждали вечера, чтобы вновь спрятаться ото всех и побыть наедине друг с другом. Если же им доводилось оказаться рядом в присутствии кого-то, то Аста старалась не смотреть в сторону брата, а если и смотрела, то не на него, а около. Локи наоборот вел себя настолько естественно, что не придраться. Он мог запросто посмотреть Асте в глаза, из-за чего та отводила взгляд. Так как подобное поведение могло послужить поводом для небезопасных пересудов, Локи учил сестру — как она и просила — создавать иллюзии родителей, брата, друзей, а потом в их «присутствии» Аста старалась перебороть смятение перед братом. В результате таких тренировок со временем она научилась успешно выдерживать его взгляд, а позже даже могла, не вызывая лишних опасений, поддерживать с ним короткий разговор. И все же, от греха подальше, они старались не злоупотреблять показным равнодушием. Любопытным оказалось и то, что Аста различала, когда Локи трогает ее как брат, а когда как мужчина. Они часто тайком от других любовались друг другом. Аста с восхищением наблюдала, как горделиво Локи держится в седле, и как ловко он управляет своим конем. Локи же несколько раз приходил на спортивную площадку, но после того, как, заметив его и засмотревшись, Аста едва не пропустила удар мечом, перестал приходить. Аста почти не проводила время в своих покоях. Изо дня в день Иде наблюдала, как принцесса, забывая обо всем, с охапкой книг мчалась в библиотеку, а возвращалась незадолго до отхода ко сну счастливая, с горящими глазами и часто не могла толком рассказать, что ее сделало такой счастливой, твердя только, что Локи потрясающий маг, как много он всего знает и умеет, и как многому ей еще предстоит у него научиться. «Погубит ее эта нездоровая любовь к брату», — вздыхала служанка. Иногда они на пару игнорировали ужин в общем зале, давая тем самым друзьям повод для шуток, но, конечно же, старались так делать не слишком часто. Однажды, когда они отсутствовали, Сиф заговорила: — Вам не кажется, что в последнее время Локи и Аста странно себя ведут? — Для Локи вести себя странно — обычное дело, — с набитым ртом бросил Вольштагг. — А самый прелестный цветок Асгарда цветет и благоухает. Ей идет такое состояние. Еще бы, она так переживала из-за своей магии, а тут повидалась разок с Фрейром — и понеслось. А помните, какие потухшие глаза у нее были на второй день праздника? Жених покинул, так она даже наряжаться не стала. Эх, не быть мне в родне с могучим Тором, — наигранно сокрушился Фандрал. — Кстати, кто-нибудь в курсе, почему Фрейр не остался тогда? — В том-то и странность, — настаивала на своем Сиф. — Вы хоть раз слышали, чтобы Аста говорила о Фрейре? Фригга замечала, как с каждым днем ее дочь все больше расцветает, как от восторга светятся ее глаза, как из девочки она все больше превращается в женственную девушку, как меняются ее наряды, которые все чаще выгодно подчеркивали все достоинства стройной фигурки, как она становится более уверенной в себе. Матери было немного грустно осознавать, что ее единственная принцесса вырастает, и придет день, когда она выпорхнет из-под родительской опеки, а там недолго она и сама уже станет матерью. Фригга не затрагивала разговоры о ванийском принце, храня надежду, что Аста смирилась с мыслью о замужестве и однажды сама заговорит о нем. По утрам Фригга не могла нарадоваться успехам дочери, а вечером Аста демонстрировала брату то, чему научилась утром. Часто он подсказывал, как можно усовершенствовать прием, и Аста незамедлительно приступала к отработке нового навыка. Так как магия буквально лилась из рук, успевай ее использовать, Асте многое удавалось, порой даже с первого раза. Однако брату, в отличие от матери, угодить было гораздо труднее. Случалось, что Локи и ругал сестру: — Зачем ты все время закрываешь глаза? — возмущался он. — Мне так проще сосредоточиться. Кстати, мама говорит, что на первых порах закрывать глаза допустимо. — Вот именно — на первых порах. Это было лет 500 назад. — Всё, что было раньше — не в счет, — возражала Аста. — Допустим, — неохотно согласился Локи. — Но лучше сразу делать так, как положено, а не так, как проще. Запомни: легче сразу научиться делать правильно, чем потом переучиваться. И всегда помни, что… — …магия — мой второй воздух. Знаю. — В том-то и проблема. Ты должна это не просто знать, ты должна ощущать магию, дышать ею, чувствовать, как она живет в каждой клеточке. Магия — часть тебя. Ты и магия — единое целое. Ты должна ощущать, как магия вместе с кровью течет у тебя внутри, как магия бьется в твоем сердце. Ты же не закрываешь глаза, чтобы почувствовать, как вдыхаешь воздух? А все потому, что процесс дыхания для тебя естественен, потому что когда-то давно ты научилась и привыкла дышать с открытыми глазами. Здесь работает тот же принцип. Чем раньше ты привыкнешь использовать магию, не закрывая глаз, тем для тебя же лучше. — Я буду стараться, — сдалась Аста, потому что спорить с Локи очень трудно, а в данном случае и не нужно. — Вот так бы сразу! Старайся. А чтобы было проще, я открою тебе одну маленькую хитрость, — он таинственно понизил голос, и Аста приготовилась внять важному совету. — Всякий раз, когда соберешься закрыть глаза, вспоминай, что с закрытыми глазами… — он приблизился вплотную, — мы обычно… — Локи! — засмеялась она, шутя отталкивая его, — ты другого сравнения не нашел? — Чем плохо такое? Зато доходчиво. — Очень. Я теперь буду об этом вспоминать, даже когда соберусь просто моргнуть! — Значит, всегда будешь помнить обо мне, мне будет приятно, — сияя как начищенные латы, Локи притянул ее за талию. — Я и так всегда помню о тебе, — заглянув в его глаза, тихо произнесла Аста и, приподнявшись на носочках, дотянулась до любимых губ. На этом их занятие в тот день закончилось.

***

Шли дни, недели. Жизнь разделилась на «до» и «после». Все, что было «до» будто бесследно кануло в прошлое. Брат и сестра уже не представляли существования друг без друга. Эйфория первых дней с момента признания остывала, уступая место здравым мыслям и обдумыванию насущных вопросов. — Почему это с нами произошло? — Аста задавалась вопросом вслух, когда они после утомительного дня лежали на узком диване в гостиной принца точно так же, как в их первую «совместную» ночь. — В нашей жизни не все поддается объяснению, — задумчиво ответил Локи. — Но это же… ненормально. Противоестественно. — Грань между нормальным и ненормальным весьма тонка, — размышлял он, поглаживая большим пальцем плечо сестры.— Каждый сам для себя решает, что нормально и естественно, а что — нет. — Что ты имеешь в виду? — Все относительно. То, что считается неприемлемым в Асгарде, в том же Ванахейме в порядке вещей. А кто так решил? Есть ли подобное в заветах наших предков? Нет. Есть ли такой закон? Нет. А даже если бы и был, кто его придумал? Навязанные обществом нормы морали. Правда, недавно я наткнулся на один интересный факт. В ряде стран Мидгарда отношения между близкими родственниками запрещены законом или считаются психическим заболеванием, которое необходимо лечить. — Заболеванием? Нас бы посчитали больными? — Именно. И отправили бы в специализированное заведение, чтобы излечиться. — А почему запрещены законом? — Для этого имеются весомые основания. Был период, когда с целью сохранения чистоты крови и власти в семье дети в династиях монархов заключали браки между собой. Они не всегда были родными, но часто были двоюродными. И в результате таких кровосмесительных браков нескольких поколений подряд в их семьях появлялись дети с серьезными отклонениями в здоровье, что в итоге приводило к вырождению рода. От слов «дети» и «отклонения» пробрало, и Аста неприятно поежилась. Она притихла, потому что этот разговор впервые заставил ее серьезно задуматься о собственных детях. — Так было у смертных. А что, если мы однажды захотим ребенка? У нас тоже может такое произойти? — с опаской она взглянула на брата. Несмотря на то, что вопрос был логичным, для Локи он стал неожиданностью. Недолго подумав, он принялся рассуждать: — Во-первых, это будет ребенок первого поколения, так что риски есть, но минимальны, а во-вторых, — он смерил ее притворно-настороженным взглядом, — ты же не хочешь сказать, что тебя обуяло жгучее желание завести ребенка прямо сейчас? — Не хочу! — по-детски возмутилась Аста неуместной шутке. — Я серьезно. Ведь это совершенно естественно, когда два бога любят друг друга, и однажды у них появляется малыш. — И когда эти боги в браке, — Локи напомнил о немаловажном условии, и, прочитав в глазах друг друга «то есть, в их случае — никогда», они оба сникли. В повисшей тишине не оставалось ничего другого, как снова устроиться на любимом плече. Аста обхватила брата крепче, боясь, что его могут отнять, и Локи прижался губами к ее голове и ответил более крепким объятием. Они не озвучивали мысли, но думали об одном. О том, что их тихое незаметное счастье не вечно. Настанет час, когда им придется навсегда проститься друг с другом, и каждому жить своей жизнью. Встречаться пару раз в год или чуть чаще, если позволит домосед-муж, по большим праздникам — на балах, где толпы гостей, с которыми необходимо быть приветливыми и уделять внимание, и совсем нет возможности остаться наедине даже просто поговорить. Да, она сможет в любое время навещать родных, но разве короткие минуты под покровом иллюзий смогут унять их непомерную тоску? Поэтому пока они оба здесь и могут видеться и общаться каждый день, важно ценить, наслаждаться, напитываться каждой минутой, каждым мигом, проведенным вместе. И все же, что, если на секундочку представить благоприятный сценарий? На внутренней стороне век Асте явилось, как она в яркий летний день, вся бликах лучей, держа руки на уже большом животе, одетая в свободные, колышущиеся на каждом шагу одежды, со свитой служанок важно прогуливается по дворцовой террасе. — Если это будет мальчик, пусть он будет похож на тебя, — открыв глаза, безрадостно сообщила Аста. Локи забыл как дышать от такого пожелания. Где-то в глубине души ему это польстило, но по большому счету было абсолютно безразлично, кто у них может родиться, и на кого ребенок будет похож. Кем бы ребенок ни родился, если уж на то пошло, его судьбе не позавидуешь. А если это будет мальчик, да вдобавок и со способностями к магии, а не к боевым искусствам, то тем более. Весь дворец, не говоря уже об Одине, будет к нему относиться заведомо предвзято и, возможно, даже хуже, чем к самому Локи. И все это только в том лучшем случае, если Всеотец признает этого ребенка. Поэтому в их отношениях беременности допустить нельзя. — Что будет дальше? — вновь заговорила девушка. Локи каждый день терзал тот же вопрос. Перед Астой он всегда стремился предстать стойким, бесстрашным, изобретательным, но что он мог изменить и предложить ей, кроме тайных встреч? — Будем вместе по вечерам, — ответил он с той интонацией, с которой произносят все очевидные вещи. — Только по вечерам? — Днем мы заняты делами, — пояснил он с тем же неунывающим тоном. — А ночью? Разговор пошел по скользкому пути. — Что ночью? — уточнил он на всякий случай. Аста намеревалась затронуть щекотливую тему и на секунду заколебалась, но на свой страх и риск все же спросила: — Ты бы хотел… провести вместе ночь? — она осторожно заглянула ему в глаза, в прожилках которых на последнем слове сверкнули зеленые искорки. — Не уверен, что это хорошая идея, — произнес он предупредительно и довольно строго, чтобы пресечь развитие разговора и чтобы сразу загасить собственный вспыхнувший огонь, но несмотря на это Аста не стушевалась, а, наоборот, как котенок стала ластиться к его груди. — Я бы хотела вот так уснуть. Обнимать тебя всю ночь. Как сейчас. Чувствовать тебя всего, прикасаться к тебе. А утром проснуться рядом, — сладко промурлыкала она, а потом добавила, — еще раз. Если бы она только знала, как сильно этого хочется и Локи, и сколько раз он вспоминал ту ночь и мечтал о новых. Но трезвость ума, которая иногда отлучалась, но никогда не покидала насовсем, сейчас была при нем и помогала противостоять нежной атаке. — Родная, это невозможно. — Почему? Никто не узнает. — Это не обсуждается, — сказал он более твердо. — Ты не хочешь? — Аста приподнялась на вытянутой руке, чтобы хорошо видеть выражение лица брата. Обида и стыд охватили от того, что ее стремление оказалось не взаимно. Локи прекрасно понимал, что состояние неопределенности не может длиться бесконечно, и что их отношения медленно, но неминуемо движутся к точке невозврата. Они ходили по крутому склону, передвигаясь по которому, им обоим необходимо сохранять баланс, и, если хотя бы один из них потеряет равновесие, в бездну сорвутся оба. С каждым днем не поддаваться соблазну становилось все сложнее. Локи даже перестал прогонять назойливую мысль о том, что, как ни оттягивай, однажды они устанут сопротивляться взаимному притяжению и окажутся в одной постели не в мечтах, а наяву. Но все же он должен найти в себе силы и мудрость отсрочить этот день или ночь как можно дальше, и делать это так, чтобы не задеть чувства сестры, которая уже вскочила и, вцепившись в спинку стула, отвернулась от него. Вздохнув, Локи устало прикрыл глаза и отвел в сторону. — Дело не в этом, — резко поднялся он на ноги вслед за ней. — А в чем тогда? — потребовала она ответ. — В том, что в тебе говорят желания, у которых нельзя слепо идти на поводу, — он сжал её плечи, внутренне готовясь к возможному деликатному разговору. — Почему? Что случится, если мы просто поспим вместе? Мы уже спали так. В ней бушевали эмоции. Взгляд под черными ресницами перетянули высоко вздымающиеся груди, которые, словно спелые налитые яблочки, так зазывно выглядывали из декольте, натягивая тугую ткань лифа, и которые стоит лишь слегка надкусить — и польется сок. «Главное, удержать себя в руках!» — приказал себе Локи и, проглотив подступившую слюну, посмотрел ей прямо в глаза. — Аста, — чем больше Локи волновался, тем сильнее стискивал ее плечи, — то, что мы испытываем друг к другу — само по себе недозволенно. Мы уже не дети. Мы выросли, в нас появились взрослые желания и потребности. Именно такое желание продиктовало тебе эту идею. Если бездумно подчиняться этим желаниям, они могут привести к необратимым последствиям. В тот раз все было не совсем так. Тогда между нами еще ничего не было и, казалось, что быть не может, а сейчас… Провести ночь вместе сейчас — это не задремать под одним одеялом, читая сборник сказок. Ей передавался его возрастающий пыл, и, видя, как на брата действует ее глубокое грудное дыхание, Аста зачем-то нарочно продолжала так дышать. Локи о чем-то не договаривал, поэтому догадка блуждала окольными путями. Аста знала, что беременность наступает благодаря различиям мужчины и женщины ниже пояса, и имела представление, как это происходит с биологической точки зрения, но не догадывалась, как это происходит в жизни, а спрашивать об этом у кого-то открыто надобности пока не было. — А что может произойти? — она осмелилась задать вопрос напрямую. — Сейчас не время говорить об этом. В другой раз, — Локи отвел глаза и поторопился уйти от ответа, но Аста поймала его за локоть. — Расскажи, я хочу знать! — это был тот случай, когда брата можно уговорить, поэтому девушка решила настоять. — Сейчас. Я хочу знать, что нас ждет. Расскажи. Что ж, она в праве это знать. — Будем называть вещи своими именами. Ты хочешь меня. А я хочу тебя. А это грозит появлением детей. Так более понятно? — Не совсем… Мы же будем просто спать… — Просто спать уже не получится, — обреченно проговорил Локи. — Да что такого может произойти? — от невыносимой недоговоренности сорвалась на крик Аста. — Лучше тебе узнать об этом от женщины, — сохраняя спокойствие, ответил брат. — Спроси у мамы. — У мамы? И как ты себе это представляешь? «Мама, что будет, если мы с Локи будем спать вместе?» Стиснув челюсти, Локи уже сотню раз проклял себя за неверно донесенную мысль. — Спроси: что происходит в первую брачную ночь? — терпеливо предложил он более верный вариант. «Первую брачную ночь?» — мысленно переспросила Аста, и это отразилось в ее распахнутых глазах. — А я хочу спросить у тебя, — с повышенного тона Аста перешла почти на мольбу. — Половину, если не больше, из того, что я знаю, я знаю благодаря тебе, — Аста взяла его большие ладони в свои и расправила прохладные пальцы, длинные, изящные, с ровно подстриженными ногтями. Она никогда не видела на них застаревшие мозоли, грязь или заусенцы, даже царапины — редко. Всегда чистые и ухоженные — так нетипично для мужчины. — Это беспокоит меня. Это важно и касается только нас с тобой, поэтому я хочу узнать это от тебя. Ты ведь знаешь. Аста с тревогой и надеждой заглядывала в глубины в его зеленых глаз. Конечно же, он знал и был согласен с сестрой во всем, кроме того, что это касается только их двоих, так как это напрямую касалось еще одного бога, и все нутро переворачивалось от несправедливости и ревности, что с сестрой это совершит другой. — В эту ночь супруги становятся настоящими мужем и женой. Мужчина делает девушку женщиной, — Локи начал помягче и чуть издалека. — Лишает девственности? — сама не понимая, откуда это взялось у нее в голове, вдруг спросила Аста. — Да, — с неохотой подтвердил он, и Аста глубоко задумалась. Потупив взгляд, она силилась сопоставить все имеющиеся знания, но все это было настолько абстрактно, снова чего-то не доставало, и никак не удавалось понять, как же все-таки это происходит. Но, вместо того, чтобы прояснить это, она озвучила то, что взволновало ее на данный момент больше — то, что она слышала от придворных девушек постарше. — Говорят, это больно…- загрустила она. Локи не сразу нашелся, что можно ответить девушке в утешение, но, к счастью, быстро вспомнил, что с Гердой это произошло практически безболезненно, что его и самого удивило тогда. — Возможно, больно бывает не всегда? — строя предположение, поднял он правую бровь. — Быть может, это зависит… — Я не хочу, чтобы это произошло с ним, — погруженная в свои мысли, помотала головой Аста. Локи полностью разделял ее непринятие. Он готов был сделать что угодно с тем, кто даже помыслит что-то недоброе в отношении сестры, не говоря уже о реальном причинении физической боли, тем более в таком особенном деле. Не менее омерзительной была мысль о том, что его маленькой сестренкой будет владеть другой мужчина каждую ночь и против ее воли. — Я не представляю, как буду целовать другого. Как можно его обнимать, вдыхать чужой запах, — она брезгливо поморщилась. — Как можно притворяться, что нравятся ласки незнакомого бога, если моя душа будет отчаянно стремиться к тебе? Сердце Локи истекало кровью. С каждым ее словом довлело невидимое присутствие третьего лишнего. — И так будет каждую ночь? А если он захочет наследников? Я не хочу! Это слишком! Я еще не готова… — ее голос задрожал, глаза намокли. — Чшшш, — Локи стиснул ее в объятиях, что было сил, как свое самое ценное сокровище, зарываясь пальцами в прическу, прикладывая голову к плечу, покрывая поцелуями и судорожно ища варианты, как это можно предотвратить, — тихо, тихо, успокойся. Ты еще ни за кого не выходишь. Не изводи себя напрасно. Но, шмыгая носом, Аста продолжала выплескивать нахлынувшие эмоции. — Все вокруг только о нем и говорят. Мама думает, что вся моя магия из-за него! Папа считает, что в таком случае долго тянуть со свадьбой не стоит. Локи, я не хочу целовать кого-то еще! Я хочу целовать тебя. Не только в губы. Я хочу… хочу целовать твои плечи, твои сильные руки… Аста уже заранее с тоской оглаживала те части тела, о которых говорила, а ошеломленный Локи слушал и готов был поверить, что его невзрачное телосложение заслуживает столь горячих слов. — … я хочу узнать тебя, — разошлась она, не замечая смущения брата, — увидеть без рубашки, ласкать твою грудь, живот, спину. Да, я хочу тебя. Я хочу тебя всего. Почему ты всегда закрываешься от меня этой броней? Я хочу быть ближе, хочу к тебе, вдыхать твой запах, я очень скучаю по нему. Каждую ночь я мечтаю целовать тебя перед сном и засыпать в твоих объятиях. Почему ты не признаешься, что тоже хочешь этого? Я чувствую, ты этого хочешь. Аста принялась прокладывать поцелуи по тыльной стороне его ладони — единственному обнаженному участку кожи, помимо лица, но помешал рукав. Локи стоял недвижим, и она подняла глаза, в которых одновременно читались надежда и решимость. Локи узнал этот женский взгляд и знал, что последует за ним, он должен был предотвратить это, но стоял и не мог пошевелиться. Тем временем, пользуясь странной беспомощностью брата, дрожащими пальцами Аста освободила одну его руку от наручей и начала снимать со второй. Все было словно во сне, он не мог повлиять на происходящее. Когда вторая рука освободилась от плетеной кожи, они снова встретились взглядами. Почему он медлит? Почему он не остановит её? Почему он молча наблюдает и бездействует? То, что может произойти… это безумие. Ужасное, противоречащее морали и природе безумие. Что их ждет, если об этом узнают? Позор. Их позор, позор всей царской семьи, позор всего Асгарда, который прогремит на все Девять Миров. И виной будет он. Потому что позволил. Не остановил. Аста еще юна и слишком влюблена, чтобы отдавать себе отчет. Но вот уже и плащ покинул его плечи, а дрожащие пальчики справляются с застежками туники. Аста словно зачаровала его и подавила волю, наслав оцепенение. Это что, еще одна её способность, выбравшая время проявить себя именно сейчас? Великие предки, чего она добивается? Неужели она правда этого хочет? Или ею движет отчаяние? Локи начинало колотить изнутри, но вновь, вместо того, чтобы прекратить это безумие, он послушно позволяет сестре избавить себя от брони и туники и остаться перед ней в одной нательной рубашке. Он избегал появляться перед ней в таком виде с того самого дня и старался не приводить сестру вечером к себе, но сегодня уж так сложилось, и теперь с каждой секундой цепи благоразумия слабели. «Тебе же было интересно, какой Аста может быть, если дать ей волю? Вот — любуйся». Аста не думала над тем, что делала, руки будто не подчинялись ей. А брат? Раз позволяет раздевать себя — значит, он не против? Иногда вечерами она пробовала залезть своими ручками в любопытные места, но Локи каждый раз перехватывал их. Сейчас он ей не мешал, однако выработанный барьер не позволял довести начатое дело до конца, и она лишь жадно разглядывала то немногое, что стало доступно ее взору, для нее даже это было слишком. Аста замечала, что, когда ее влечение к брату становилось особенно сильным, а по ночам часто бывало такое, ее соски твердели. У Локи они сейчас тоже выделялись под тканью. Значит, его тоже влечет к ней? Он же сказал, что тоже хочет ее. После того вечера Аста впервые видела его в одной рубашке. Она заново открывала для себя его притягательную стройность, редкую красоту, свойственную только ему, и которую многие считали недостатком. Скользя взглядом по небольшим выступам под одеждой, Аста еще больше влюблялась в брата, потому что его всегда закрытые наглухо костюмы и приталенные туники лишь сильнее взращивали интерес. Повинуясь неодолимому желанию, она коснулась губами темных завитков в треугольном разрезе рубашки и замерла, ощутив тот самый, родной теплый аромат, по которому тосковало её обоняние. Аста отодвигала краешек ткани, освобождая себе место для неспешных влажных поцелуев, и тысячи нервных окончаний разгорались пламенем, из-за которых Локи готов был собственноручно сорвать с себя эту ненужную тряпку, чтобы предоставить сестре себя целиком, лишь бы она не останавливалась и продолжала то, чего сама так страстно хочет. Как же мало ему нужно, чтобы возбуждение взяло верх над рассудком! Робкие пальчики захватили сзади низ рубашки и потянули вверх. Но, чтобы не дать это сделать, Локи поднял ее подбородок и властным поцелуем смял мягкие губы, а затем по-собственнически проникнул языком, как бы напоминая, что в отношениях может быть только один лидер, и что право первенства принадлежит ему. Аста и не собиралась соперничать, она готова была все отдать, только бы этот распаляющий поцелуй не заканчивался. Она с наслаждением признавала его главенство, безоглядно и доверчиво вручая всю себя в уверенные мужские руки, которые крепко сковывали тонкую талию. Не успела она охнуть, как эти руки сдавили талию чуть сильнее, и она оказалась сидящей на широком массивном столе, стоявшем позади нее. Без усилий разведя женские колени, Локи вошел между них. Не оставляя сестре шанса опомниться, он тут же вновь жарко припал к ее губам, продолжая жадными движениями исследовать гибкий стан. Влажные поцелуи переходили на шею. Один рукав уже покинул плечо, почти обнажая левую грудь, и её тут же нашли жаркие губы брата. Запуская пальцы в черные пряди и выгибаясь, Аста вся подавалась ему навстречу. Раскалённый воздух не насыщал легкие, приходилось хватать его ртом. Груди, желая освобождения, горели, и, будто увеличившись в размере, распирали верхнюю часть платья, норовя не терять контакта с мужскими губами. Бешеный стук сердца оглушал изнутри. Хотелось всего и сразу. Полузабытье застилало разум. Её руки вновь предприняли попытку стянуть с брата рубашку, чтобы заполучить доступ к желанному телу, но мощным рывком ее бедра оказались вплотную придвинуты к бедрам брата, а затем, не разрывая поцелуй и наваливаясь на сестренку сверху, он придавливал ее собой, а, когда уложил, то развел ее запястья в стороны и прижал к столешнице. Ширина юбки не давала принять ногам комфортное положение, и тогда Локи совершил то, чего раньше никогда не делал: скользя горячими ладонями по ногам, он поспешил собрать всю юбку на поясе, позволяя коленям обнять себя и одновременно вжимаясь бедрами в промежность сестры, выбивая сильнейший женский стон, который он только мог от нее услышать. Распахнув глаза, Аста не сразу сообразила, откуда пришло такое восхитительное ощущение, заставившее прорваться ее голос, и почему она видит свои обнаженные колени. И тут в её увлажненную промежность, к которой липло белье, снова сильно уперлось нечто твердое и, продолжая совершать поступательные движения, раздражало неизведанные ранее нервные окончания, сладкие импульсы от которых вспышками молний разлетались по всему телу. — Ло… Локи… — не с первого раза после очередного толчка простонала она, улетая сознанием и выгибаясь под волнующей тяжестью его тела, а внизу живота сгущалось диковинное томление. — Что ты делаешь… Это не было вопросом. Это был неискушенный сладостный девичий полустон, который заполнил слух и проник в разум. Все так же держа ее запястья, он приподнялся над сестрой. У обоих напрочь сбито дыхание, сердца, как сумасшедшие, носились по грудной клетке, кожа покрылась первой испариной, лица порозовели, в глазах - влажный блеск. Распластанная на столе сестра... Вид сверху завораживал и звал: "Ну же! Я вся твоя! Чего же ты ждешь?". Кожаные брюки едва сдерживали возбужденную плоть. Бесстыдно раздвинутые колени, поймав в мягкий капкан, обнимали его бедра. В воображении он уже вторгся в прекрасную жаркую влагу между них. С запозданием дошли до него слова сестры, и, словно очнувшись ото сна, он ужаснулся: и правда, что же это он делает? Не понятно как, он смог произнести: — Тебе лучше уйти.