Хогвартс времен мародеров читает книги о Гарри Поттере

      Джеймс внимательно наблюдал за этой чудесной девушкой. Её глаза смеялись, улыбка так и застыла на её молодом личике. — Сохатый, — дёрнул Сириус Джеймса, который не мог оторвать взгляд от рыжеволосой красавицы. — Бродяга, я не пойму девушек. Честно. То они кладут тебе голову на плечо, то они держат за руку, то они вообще игнорируют. И всё это за час. У них что, биполярочка? — Ты, конечно, загнул. Но, Сохатый. Девушки любят ушами. Ушами. — Что слышит Лили за последние дни, так это приключения её сына! — Но Гарри и твой сын. Раз ты завоевал её однажды, значит сможешь и ещё раз, — подключился к разговору Ремус. — Но как я узнаю? Может, подглянуть в другие книги. Возможно, там будет что-то про нас? Что идёт после Тайной комнаты? — Нет, Поттер. Я не позволю вам! — сердито прошептала Беллатриса, проходившая мимо. — Ужин уже закончился. Думаю, вам стоит занять свои места. Иначе ваши места займут другие, — выразительно подняла одну бровь Блэк. — Белла, прошу тебя уйти. Мы скоро вернёмся — Сириус, не зли меня. — Что тут происходит? — спросил Рудольфус, — все уже рассаживаются. А ну на места! Если вы будете медлить, мы не успеем начать читать вторую книгу! — Хорошо, — Прошипел Сириус и повел своих друзей.       Слизеринцы прошли вперёд. Джеймс подмигнул своим друзьям. Идея не будет забыта. — Начнём? — спросила Марлин. — Первая глава называется "День рождения хуже некуда" — Я хочу прочесть первую главу, — проговорил Аластор.       Марлин отдала книгу мужчине и поудобнее уселась рядом с Лили и Алисой. — Сове в клетке скучно, — в который раз принялся объяснять Гарри. — Она вольная птица. Хорошо бы выпускать её хоть на ночь. —Дурсли держат птицу в клетке? Это ужасно, — проговорила Нарцисса. Гарри хотел что-то возразить, открыл было рот, но кузен Дадли, смачно рыгнув, заявил: — Хочу ещё бекона! — Ну и манеры! — закатила глаза Беллатриса. — Это же Дурсли, — произнёс Сириус и махнул рукой. Эта простая фраза подействовала на семейство, как красная тряпка на быка. — Что ж, Гарри нельзя ни говорить о волшебстве, ни выпускать птицу. Надеюсь, он делает домашнюю работу, — проговорила Лили. — Эванс, домашняя работа, серьёзно? —выгнул бровь Сириус. — Ох, Блэк. Тебе ведь неизвестно, что это такое, верно? — съязвила Марлин, усмехаясь. — Дорогая Марлин, моя лучшая подружка, дороже которой у меня нет. Ты ведь знаешь меня, я восхитителен. Я талантлив. Зачем мне делать домашнюю работу? — Мистер Блэк, — проговорила МакГонагалл, сверля его глазами. — Молчу. — В моём доме никаких слов на букву «в». Да и как ты посмел учить моего сына! — Магия, чародейство... — Сириус, хватит, — проговорила Марлин. — Я предупреждал тебя, что не потерплю под этой крышей упоминания о твоём уродстве! У Лили округлились глаза. Таким словам могла научить Вернона только Петунья. "Уродка" звучало слово в голове у Эванс. Гарри Поттер был волшебником. — Бродяга, ты представляешь?! Гарри Поттер — волшебник! — Сохатый, какое открытие! — Мистер Поттер, мистер Блэк. Вы можете хотя бы на минуту помолчать?! — Профессор... —Тишину поймали! Но особенно он скучал по квиддичу, любимой игре волшебников: шесть колец на высоких шестах, четыре парящих мяча и четырнадцать игроков верхом на метлах. — Без квиддича нельзя! — воскликнули близнецы Пруэтты. Дурслям наплевать, что Гарри не выполнит летнего домашнего задания, а без тренировок его исключат из команды факультета. — Ой, да ладно, все мы знаем, что Гарри не исключат из команды, — закатил глаза Сириус. — Не зря же на прорицание ходили, — продолжил Джеймс. Но вот что странно: после этого злодейства колдовская сила Волан-де-Морта невесть почему сама собой исчезла. А Гарри очутился на пороге дома единственных родственников — тётки по матери и её мужа. — Я до сих пор не пойму в чём дело, — проговорил Ремус. — Я понимаю, защита Лили и всё такое. Но это всё равно странно. — Ты живёшь в волшебном мире, Лунатик. Странность — обыденность для нашего мира. — Сохатый, ты прав, но... — А ну заткнули свои рты! — рявкнул Аластор, все съёжились. Он поехал туда учиться, и вдруг оказалось, что он знаменитость, и все его по этому шраму узнают. — И не только по шраму! — усмехнулся Джеймс, ещё больше взъерошив свои волосы. — Сегодня, как вы помните, у нас важный день… — начал он. Гарри от неожиданности поперхнулся. — Я бы тоже поперхнулся, если бы у меня была еда, — удивлённо проговорил Сириус. — …возможно, именно сегодня, — продолжал мистер Дурсль, — я заключу самую крупную в жизни сделку. — А-а-а, я то думал, они реально вспомнили про день рождения Гарри, — закатил глаза Регулус. — Это очевидно, что они его никогда не поздравили бы, хотя есть, конечно, вероятность. Но всё же. Они его ненавидят, — по слогам сказала последнее предложение Нарцисса. — В гостиной, — подхватила тётя Петунья. — Моя обязанность — со всей учтивостью приветствовать дорогих гостей. — Что они делают? — изумился Рудольфус, но держа своё лицо в спокойствии. Всё-таки аристократ — Репетируют, — проговорила Алиса. — Зачем? — Магглы любят всё так усложнять. А это ещё и Дурсли. Ведь Вернон сказал, что это главная сделка в его жизни, — проговорила Лили. — Я его понимаю, но репетиция вечера — это уже чересчур. Лили и Алиса пожали плечами. — Молодец, Дадлик! — похвалил сына мистер Дурсль и повернулся к Гарри. — А ты что будешь делать? — Интересно, что будет делать Гарри? — весело спросил Рабастан. — Официант? Или делать какую-нибудь работу, — ответила ему Беллатриса. — Буду тихо сидеть у себя в комнате, как будто меня вообще нет, — пробубнил на одной ноте Гарри. — Ну...это намного лучше, — согласился Джеймс. Тётя Петунья от избытка чувств разрыдалась и прижала сына к груди, а Гарри нырнул под стол — ещё увидят, как он трясётся от беззвучного смеха. — Я как представлю, — засмеялся Сириус. И тогда завтра утром едем по магазинам. Надо столько всего купить для отдыха на Майорке! — Гарри тоже поедет? — спросила Марлин у книги. — Так она тебе и ответила, Марлс. — Блэк! — Я с тобой на серьёзные темы говорю, Маккиннон. — Тишина! — рявкнул Аластор. И ни открыток, ни подарков, а вечером просто хоть совсем умри. — А как же Гермиона и Рон. Не могли же они забыть? — нахмурился Джеймс. — Возможно, что-то случилось, — ответила Лили. Совсем они про него забыли. За всё лето ни одного письма! А ведь Рон — тогда в июне — даже звал его погостить. — Что-то тут не так, — проговорил Регулус. — Они не могли забыть Гарри, — говорил Джеймс, но в душе он затаил на них обиду. — Не дуйся, Поттер. Этому есть объяснение. — Заткнись, Снейп. Первые две недели Гарри придумал забаву: надоест ему Дадли, он и начнёт что-нибудь бормотать — толстяка как ветром сдунет. — Зато придираться не будет, — проговорила Лили. Получить бы из школы хоть какую весточку, от кого угодно, даже от злейшего врага Драко Малфоя (не зря его фамилия значит «злокозненный»), лишь бы увериться, что Хогвартс — не сон. — Не сон, — улыбнулась Лили. Конечно, и в школе всякое бывало. В конце третьего семестра Гарри лицом к лицу столкнулся с самим Волан-де-Мортом. — Что лишило меня нескольких нервных клеток, — сказала Эванс. — Боюсь представить, что будет в этой книге, — пробормотал Ремус. С того дня прошла не одна неделя, а Гарри нет-нет да и проснётся ночью в холодном поту: опять привиделось это страшное лицо, безумные глаза. Такая жуть! Интересно, а где сейчас Волан-де-Морт? — Сочувствую, — проговорила Алиса. — Набирает силы, — сказал Регулус. Гарри вскочил со скамейки — в густой листве мелькнули два огромных зелёных глаза. — Ну вот опять, — закатил театрально глаза Сириус. — А я знаю, какой сегодня день, — повторил Дадли, подходя ближе. — Великое достижение! Наконец-то ты выучил все дни недели. — Бесценное чувство юмора Гарри Поттера, — завизжали близнецы Пруэтты. — Выходит, у тебя даже в твоей уродской школе нет друзей. — Врезать бы ему по нахальной морде, — проговорил Сириус. — Мистер Блэк! Выбирайте выражения. — Смотри, как бы твоя мама не услыхала, что ты упомянул мою школу, — сухо проговорил Гарри. — Так ему, Гарри, — проговорила Лили. — Лили? — Марлс, помолчи, — кивнула ей Эванс. — А чего ты так уставился на кусты? — подозрительно спросил он. — Да вот, прикидываю, от какого заклятия они сильнее вспыхнут. — За это я обожаю Гарри, — смеялся Питер. — Джокер-покер, фокус-покус, фигли-мигли, — угрожающе затараторил Гарри. — Мама! — завопил Дадли и понёсся в дом. — Мама! Он занимается… сама знаешь чем! — Звучит двусмысленно, — прошептал друзьям Сириус. Те захихикали. Тётя Петунья сразу поняла, что слова эти ничего не значат, что с её сыночком ничего не случится, как, впрочем, и с живой изгородью. — Конечно, Петунья знает, что Гарри не может колдовать. Ведь Лили ей каждое лето об этом говорила, — сказал Северус. — Я верю в Петунью, — улыбнулась Эванс Гарри взял губку, вымыл окно, машину, потом постриг газон, унавозил клумбы, обрезал и полил розовые кусты. Солнце палило нещадно, он устал и хотел пить. Оставалось ещё покрасить скамейку. — Иногда он напоминает мне домовика, — проговорил Долохов. «Видели бы они сейчас, как знаменитый Гарри Поттер раскидывает по клумбам навоз», — горестно размышлял он. — Они бы только и фотографировали, да в "Ежедневном пророке" напечатали, — покачал головой Фрэнк. Тётя Петунья кинула на стол тарелку с двумя ломтями хлеба и куском сыра. — Хей! Он работал полдня! — воскликнул сердито Сириус. — Им наплевать, — закатила глаза Беллатриса. Гарри на цыпочках вошёл к себе в комнату, осторожно прикрыл дверь и замер. На кровати у него кто-то сидел. — Кто же это мог быть? — обеспокоенно спросила Лили. — Рон, Фред, Малфой, профессор Дамблдор, профессор МакГонагалл... — начал перечислять Питер. — Мы поняли, Питер. Кто читает дальше? — спросила Марлин. — Позвольте мне, — Нарцисса важно взяла книгу и прочла мягким и мрачным голосом. — Добби предупреждает об опасности.