Хогвартс времен мародеров читает книги о Гарри Поттере

      Джеймс неспешно поедал свой ужин, поглядывая каждый раз на входную дверь Большого зала. Ему претило сейчас пересекаться со своими родителями или ещё что хуже, с их деканом Минервой МакГонагалл. Эта женщина была одной из немногих, кого Джеймс одновременно и уважал, и боялся. Один её взгляд мог заткнуть даже самого хулиганистого студента Хогвартса. Её лицо всегда оставалось невозмутимым, даже в самых экстренных ситуациях. Но с появлением книг будто всё изменилось. Джеймс замечал каждую появившуюся эмоцию у декана Гриффиндора. Была ли эта горечь от потери учеников или радость от побед Гриффиндора. Поттер всё это видел и понимал, что Минерва МакГонагалл не чёрствый сухарь. У неё есть чувства и привязанность к ученикам.       Сохатый перевёл дух, собираясь вставать. Он оглядел полупустой стол. Ремуса не было. Хотя Поттер догадывался, что друг решил слиться с полом или со стеной. За то время, пока длился ужин, на Лунатика упал не один взгляд. Кто-то смотрел задумчиво, а кто-то со смесью ненависти и страха.       — Кажется, я забыл сделать эссе, — пробормотал Люпин тогда, и не услышав ответ друзей, вскочил из-за стола и быстрым шагом направился на выход.       Джеймсу хотелось выть во весь голос и рвать на себе волосы. Ремус Люпин не заслуживал все эти презрительные и испепеляющие взгляды. Лунатик был выше этого! Ремус был тем самым человеком, который не раз выручал друзей своим умом. Джеймс не побоялся бы сказать, что Люпин был гением их компании. Он знал многое. А информация - это залог успеха. Но Лунатик был также чуток к ним. Ремус мог поговорить с Сириусом и успокоить его сразу же! Или поднять настроение Питеру после шуток того же Блэка. Или дать советы Джеймсу насчёт Лили. Всё это делал Ремус. А сейчас, когда нужно всем вместе собраться и подбодрить Лунатика, каждый сам по себе. И это так сильно ранило душу Джеймса.       — Ты чего застыл?       Это был Сириус. Лучший друг, которого только можно было найти. Джеймс был благодарен Мерлину и Моргане за судьбоносную встречу с Блэком в поезде пять лет назад. Вместе с ним Джеймс прошёл и огонь, и воду. Они многое пережили. Но впервые так сильно не понимали друг друга.       — Я знаю, что сейчас будет, — сморщился Поттер, взглянув на Сириуса с кислой миной на лице.       — Мистер и миссис Поттер не будут тебя убивать, поверь мне, Сохатый. У тебя чудесные родители. О таких можно только мечтать, — сказал Сириус с грустной улыбкой на лице. — Слава Мерлину, мои родители решили не задерживаться на ужин и свалили из Хогвартса.       Сириус всегда делал равнодушное лицо, когда речь заходила о родителях. Джеймс знал, что в глубине душе он всё-таки любил их, как и Регулуса.       Они направились в сторону выхода. И снова что-то не так. Впервые в их жизни они идут молча и не шутят. Джеймс чувствовал взгляды на своей спине, но это было вполне обыденно. Знал, что он привлекал к своей скромной персоне достаточно внимания. Но сейчас это было больше похоже на суд Визенгамота. И судили их компанию.       — Вот вы где, — послышался мягкий голос со стороны. — Вы кое-что забыли.       Джеймс взглянул на своих улыбчивых родителей. В руках Карлуса расположились четыре волшебные палочки. Он узнал свою. Гибкая, 11 дюймов, сделанная из красного дерева.       Леди Поттер аккуратно вынула три волшебных палочки из рук мужа и протянула их Сириусу. Джеймс видел, как друг потянулся к палочкам в замешательстве, но он взял их. Не хотел обижать Дорею? Возможно. Леди Поттер наклонилась к уху Сириуса и что-то прошептала. Джеймс не мог расслышать. Но он видел, как на лице Бродяги появилась широкая улыбка, и последовавшие объятия.       — Теперь вы, молодой человек, — сухо произнёс Карлус, после того как Сириус ушёл. Они втроём зашли в пустой кабинет. Дорея была серьёзна, а Карлус очень хмурым.       — Джеймс Карлус Поттер, вы сильно потрепали нам с отцом нервы. Чем вы это объясните?       Джеймс ненавидел этот фальшивый официоз. Будто его пристыдили, хотя сейчас так и было.       — Я в порядке, спасибо, что поинтересовались. Хотя мои друзья подавлены, как и я, но порядок.       Джеймс говорил быстро, боясь сбиться. Он впервые так открыто спорил с пожилыми родителями. Джеймс не хотел, чтобы они чувствовали где-то вину за него или нервничали. Карлус посмотрел на сына разочарованно.       — Я думал, что ты уважал нас с матерью, — покачал головой лорд Поттер. Дорея прикрыла глаза ладонью, тяжело вздыхая.       — Отец… — начал Джеймс, но был перебит Карлусом.       — Я разочарован, но и горд тобой, Джеймс. Ты смог сделать то, что не сделал бы взрослый опытный волшебник. Это стоит восхищения. Мы с матерью очень переживаем за тебя, сынок.       У Джеймса задрожали губы от слов Карлуса. Родители не стали его ругать, наоборот похвалили. Младшему Поттеру хотелось бы ударить себя за сказанные раньше слова. Глаза начали щипать. Джеймс сделал шаг навстречу родителями, заключая тех в объятия и не сдерживая слёз. Дорея подключилась к сыну.       — Я идиот. Простите меня за те слова. Я не должен был так делать…Я, — Джеймс втянул воздух, — Как мне быть с друзьями? Я хочу помочь Ремусу. Я хочу, чтобы всё было как прежде. Я не хочу, чтобы мы разделились.       Джеймс отстранился от родителей, вытирая слёзы рукавом мантии. Он сел за первую попавшуюся парту, наклонив голову в бок, смотря внимательно на родителей. Дорея была задумчива, Карлус же более решительным.       — Джеймс, ты должен понимать, что жизнь меняется. Не всегда может быть так, как хочешь этого ты, но стремиться к этому надо. — Говорил Карлус. Джеймс выглядел ещё более унылым после его слов.       — Я не думаю, что Ремуса исключат, сынок. Дамблдор не позволит, — мягко улыбнулась Дорея. Она подошла к Джеймсу, кладя одну ладонь на его плечо, другую на голову, слегка поглаживая. — Вы должны поговорить и перейти на новый уровень.       Джеймс поджал губы. Он вспомнил уход Питера, его решительные глаза. Он впервые видел Хвоста таким повзрослевшим, будто у того был огромный жизненный опыт за спиной. Питер прощался тогда с ним, смотрел с искренней улыбкой.       Джеймс прикрыл глаза. Эти воспоминания отдавались болью, пустотой внутри. Он помнил, что на ужине Питер не присутствовал. Но Джеймс не переживал за желудок друга. Ведь знал, что тот смог бы сходить на кухню и попросить у эльфов свои любимые пирожные с шоколадным кремом.       — Ты права, мама, — улыбнулся Джеймс, вставая из-за парты и ближе подходя к родителям. — Я безмерно вам благодарен.       Он улыбнулся родителям, как делал это обычно. Взял ладонь Дореи и оставил на тыльной стороне лёгкий поцелуй. Поднял взгляд на отца, ожидая тот самый кивок. И когда это произошло, с чистой совестью направился на выход, сжимая палочку в кармане мантии.       — Будь осторожен, Джеймс Поттер. ***       Ремус любил уединение. Это были те самые минуты, когда он мог спокойно подумать. В Хогвартсе было несколько таких мест, но самое любимое у Люпина была Астрономическая башня. Впервые он пришёл сюда, когда хотел уединения от своих шумных соседей-первокурсников. Тогда в их спальню было страшно заходить, его соседи были уж очень активными. Но был в их компании тихий мальчишка Питер Петтигрю. Ремус всегда садился с ним за парту, улыбался и спрашивал не нужна ли тому помощь.       Люпин искал друзей, он этого никогда не скрывал, но также ему было и страшно. Его болезнь была страшна. Он боялся полнолуния. В ту ночь каждая косточка его тела ломалась, увеличивалась, искривлялась и превращала его в зверя. Ремус никогда не хотел, чтобы хоть кто-то узнал об этом. Но те мальчишки были умны, а Блэк очень наблюдательным.       Однажды, после очередного полнолуния, Сириус спросил у него напрямую, где он пропадает каждый месяц, и почему у него так часто болеют родственники. Блэк знал, что это не тактично, но был довольно настойчив. К нему присоединился Джеймс. И оба смотрели будто в душу. Ремус боялся, он не хотел, чтобы его только приобретённые друзья отвернулись от него. Люпин сильно дрожал, но выдал им всё. Наверное, в ту ночь он впервые заплакал перед соседями, и впервые Джеймс назвал их всех друзьями.       — Я знал, что ты тут, — проговорил за спиной Ремуса голос. Люпин грустно усмехнулся, он знал кто это.       Питер подходил к нему медленно, осторожно, будто боялся спугнуть. Ремус повернулся в его сторону. Руки были засунуты в карманы брюк, верхние пуговицы рубашки расстёгнуты. Сам Питер был без мантии.       — Ты можешь простудиться, Пит, — сказал Ремус и сразу же отвернулся, вглядываясь в звёзды.       — Обо мне не стоит беспокоиться.       Ремус чувствовал, как был расслаблен Питер. Это было довольно странно. Впервые такое. Но Люпин и не подал виду заинтересованности или непонимания, он просто кивнул. Питер присел возле него.       — Как ты? — Питер внимательно посмотрел на Ремуса.       — Как себя должен чувствовать человек, когда против него ополчилась почти вся школа?       — Я бы спросил у Гарри. На втором курсе студенты думали, что он наследник Слизерина. — Протянул Питер.       Ремус улыбнулся. Ему нравился Гарри. Он был очень сильным. Ремус сравнивал себя с ним, и понимал, что проигрывал. У сына Джеймса не было родительской любви, но он смог вырасти достойным человеком. И его многие обижали, но он не сдавался, находил в себе силы жить дальше и не обращать на это внимания. Ремус уважал это, так как сам бы сдался ещё в самом начале пути.       — Чем закончилась третья книга?       — У Гарри и Гермионы всё получилось. Снегг был в ярости. — Усмехнулся Ремус, предаваясь воспоминаниям.       — Представляю реакцию Сириуса. Отыграться на Снегге, то ещё удовольствие. — Питер улыбался. Ремус не понимал, что сейчас происходит в голове у соседа.       Послышались шаги. Питер безмятежно перебирал свои пальцы, а Ремус наслаждался весенним воздухом.       — Наконец, я нашёл вас, — запыхавшись проговорил Сириус, прижимаясь спиной к стене. Отдышавшись, Блэк присел рядом с соседями, кладя перед ними их палочки.       Ремус взглянул на него. Сириус был хмур и напряжён. От него веяло злостью, непониманием, горечью. Эта была ядовитая смесь чувств. Люпину было жалко Блэка. Он знал, что Джеймс и Сириус были более близки, чем с ним или Питером. И смерть близкого друга, почти брата давила на Сириуса. Очень сильно. Ремус замечал за Блэком угрюмые выражения лица, будто тот уже похоронил друга.       — Что говорит Дамблдор? — Севшим голосом спросил Сириус.       — Ждать гневные письма родителей.       — А ты всё шутишь, Люпин, — невесело усмехнулся Сириус. — Что он сказал?       Блэк был полон серьёзности, но всё также холоден. Он ни разу не взглянул на Питера, как и Петтигрю не посмотрел на него. Ремус не хотел сейчас оказаться между ними. Он хотел уединение и спокойствие.       — Меня допустят до СОВ, — начал Ремус, но снова послышались тяжёлые шаги и тихая брань.       Все трое выжидающе уставились на вход. Оттуда выглянул Джеймс. Его очки спадали на нос, волосы были взъерошены. Все трое улыбнулись подошедшему другу.       — Я слышал…ах…тебя допустили…ах…до СОВ?       Джеймс возбуждённо смотрел на Ремуса, расплываясь в улыбке. Переведя дух, он продолжил.       — Это же отлично. Как ты узнал об этом?       — Профессор Дамблдор сказал, что Августа Лонгоботтом сразу же после окончания прочтения третьей книги отправилась в Министерство. И следовало ожидать, пришло письмо, но Дамблдор смог уговорить их, чтобы меня допустили хотя бы до СОВ. — Проговорил равнодушно Ремус. У него уже не остались эмоции. Он видел свой конец.       — Ты сказал, тебя допустили только до СОВ, почему не до ЖАБА? — Нахмурился Сириус.       — Потому что сдавать их я не буду. Дамблдор уговорил Министерство, чтобы мне дали доучиться этот год, — пожал плечами Люпин.       Он видел выражения лиц всех своих друзей. Их огорчённые лица. Ремусу было приятно с одной стороны. Он был кому-то дорог. Но с другой ему не хотелось прощаться с Хогвартсом, с его вторым домом. Ремус будет помнить лица всех преподавателей. Строгого декана Минерву МакГонагалл, вечно улыбающегося Филиуса Флитвика и неловкого Хагрида.       — Они не могут так поступить с тобой, — поджал губы Джеймс.       — Видимо могут, — расстроенно ответил Питер.       Сириус втянул воздух. Ремус видел, что Блэку тяжело сдерживаться и не накинуться на Питера.       — Мне уже не помочь. Я решил послушать совет Лили и уйти в маггловский мир. Найду себе школу, сдам экзамены и поступлю в университет.       — Но как же Хогвартс? — Разочарованно спросил Джеймс.       Ремус промолчал, показывая, что этот разговор окончен. Он решил для себя уже несколько часов назад. Люпин был готов к такому ответу Альбуса. Да, он был расстроен, но понимал, какое недовольство вызывает его присутствие у многих студентов и их родителей.       — Тогда поговорим о Хвосте, — произнёс Сириус, впервые за весь этот вечер взглянув на него.       — Хорошо, — улыбнулся Питер.       Ремус честно не понимал Хвоста. Казалось, что перед ними сидит другой человек. Не тот Питер, которого знали Мародёры, которого знал Хогвартс.       — Почему ты так поступил? — Голос Сириуса был хриплым, ломким.       — Другого исхода я и представить не могу. Моё предательство вполне ожидаемо, — пожал плечами Питер.       Лёгкий ветер трепал волосы Хвоста. Петтигрю был расслаблен. Мародёры же выжидающе уставились на него. Эти слова глубоко входили в душу каждого слушавшего гриффиндорца, будто тонкое остриё меча вырезало слово «конец».       — Я всегда ценил вас, смотрел, как на идолов, но чем больше проходит времени, тем лучше я понимаю, что вам намного лучше продолжать этот путь без меня. Я рад, что подружился с вами. Правда. Я впервые почувствовал себя значимым рядом с кем-то. Вы показали мне, что значит быть частью чего-то. Хотя я слаб по сравнению с вами, как магически, так и морально. Я всегда был чувствителен к вашим настроениям, подстраивался под каждого. Я видел, что вы всё больше отдаляетесь от меня, я не мог поспевать за вами. Читая книги, анализируя последние годы, я отчасти понимаю, почему предал своих друзей. Моё ментальное состояние никогда не было таким жёстким и упрямым, как у Джеймса, и не было таким безумным и преданным, как у Сириуса, у меня не было великой благодарности, как у Ремуса. Я всегда был слабым, искал защиты и признания у ярких, сильных, умных людей. Я хотел быть чем-то большим, не просто маленьким, пухлым, серым мальчиком. Но будучи в тени вас мне никогда бы это не удалось. Теперь я это понимаю. Я думаю, что предательство - это очередная попытка вырваться, показать миру, что я лучше других, что смогу тягаться с ослепительными Джеймсом и Сириусом. Даже Ремус, будучи оборотнем, заслуживает больше уважения и любви, чем я. Разве это справедливо? Да, я поступил эгоистично в будущем. Но кто не эгоист? Покажите мне такого человека. Я не могу сказать, что, будучи Мародёром, даже зная события будущего, не поступил бы так же. Какие бы события не вмешались, как бы не повернулся мир, в конце концов наша компания распалась бы. Книги дали мне кое-что. Знания будущего и осознание своей жизни, своей личности. Они помогли раскрыть мне глаза на многие вещи. Я хочу быть лучшим. И первым моим шагом будет отдалиться от вас, проложить свой собственный путь.       Голос Питера был спокойным, будто он не раскрыл свой маленький внутренний мир, а всего лишь рассказал какой-нибудь параграф из истории магии.       Ремус посмотрел на Джеймса, тот был в шаге от истерики. Люпин знал, что Поттеру сложнее всего пережить этот разрыв.       Вот так они и сидели. Вчетвером разглядывали звёзды ночного неба. Молча. Это было необычно. Больше не было никакой четвёрки Мародёров.       Снова подуло холодным воздухом. Ремус слышал скрежет зубов Питера, ведь он единственный, кто был одет легко.       И в последний раз взглянув на ночное небо, Петтигрю поднялся. Он не стал оборачиваться на бывшую компанию. Питер просто ушёл.       Их осталось трое. Джеймс больше не мог сдерживаться, он заплакал. Сириус же хмуро смотрел на свою звезду. Блэк был согласен с Питером, но и было больно от потери. То, что было в книгах, было там, в будущем. А сейчас, пару минут назад они были друзьями. Те самые любимые Мародёры. Вот, что сейчас убивало всех. Воспоминания.       — Давайте никогда не будем устраивать такие разговоры. — Прошептал Джеймс, поднимая голову. Дорожки от слёз и красные глаза были так ясно видны на его лице.       Сириус и Ремус улыбнулись. Они потянули на себя Джеймса, заключая в объятия. Поттер понимал, что это и есть тот самый новый уровень. Такой трудный, но он был. И Джеймс верил, что феникс всё-таки восстал из пепла.