[7]
— Юнги? Ты что творишь? — послышалось шипение из темноты. — Немедленно спать! Я, как шуганутый кролик, подорвался и кинулся к кровати. Подполз под одеяло и по-пластунски добрался до подушки, Чонгук со вздохом отодвинулся на самый краешек постели, чтоб я не пинался. Улегшись и затихнув, я ждал, надеялся дождаться, пока он заснет. Но парень снова повернулся, устраиваясь под боком. Погладив меня по спине, он пробормотал что-то невнятное, что я даже не понял, поэтому не смог ответить. В последние несколько дней мы неожиданно поменялись ролями: это вдруг Чонгук превратился в хозяина в доме, командовал и строил меня, как хотел, то и дело заставая с поличным пытающимся хотя бы заглянуть в его рюкзак. Со стыдом приходилось признавать вину, скромно отходить от чужих вещей и возвращаться к собственным делам. — Я же сказал тебе свое условие, — прошептал он, беспардонно закидывая на меня ногу, — ты всё еще можешь его выполнить и получить свою куклу. Разве нет? — А тебя не напрягает, что Чимин до сих пор не вернулся? — Что? — Хосок давно вернулся, — прохрипел я, стараясь не выдать волнение. — А Чимина так и нет. Он не звонил, не писал. Как думаешь, что случилось? — Может быть, пришлось остаться дома зачем-то. — Мог бы и сказать… Я повернул голову, пытаясь в темноте рассмотреть его лицо. Глаза были закрыты, он будто спокойно спал, но пальцы всё еще слегка поглаживали мою спину. Хотел было я сказать что-то еще, но Чонгук резким движением накинул одеяло нам на головы. Мир поглотила тьма и тишина. Именно такие, как я любил, как бывает обычно только на окраине, где нет чертовых фонарей на улицах. Теплая и уютная темнота, в которой очень остро чувствовалось каждое прикосновение, слышалось ровное дыхание и ощущался жар чужого тела. Зажмурившись, я постарался тоже дышать ровнее, забыть тревожащие мысли и постараться заснуть. Чимин должен был вернуться еще дня три или четыре назад, но от него не было ни слуху, ни духу. Я уже даже подумывал подойти к преподавателю физики, но пока это казалось мне слишком странным и неправильным, так что я всё так же ждал новостей и пытался связаться. А в это время мы всё так же жили в комнате вдвоем, каждую ночь устраивая маленький спор на тему моей наглости и легчайшего условия, которое можно было бы давно выполнить и жить спокойно. Только вот наши с Чонгуком представления о спокойной жизни сильно разнились. И я четко знал, что какая-то подобная выходка — чулки, юбки, помады или хоть что-то эротичное — моментально разорвут все те остатки отчуждения и покоя, что между нами еще были. Можно даже сказать — сблизят. А я пока еще убеждал себя, что не готов.***
Намджун опустил руку в сахарницу и замер, в задумчивости заглянул внутрь, даже приподнял и потряс ее, надеясь найти остатки. Ничего не нашлось. Я невозмутимо размазывал джем по тосту, делая вид, что в кухне со мной вообще никого нет. — У нас завелся сахарный воришка, — тихо сказал парень и внимательно посмотрел на меня, при этом осторожно выуживая кубик из сахарницы Чимина. — О чем ты? — изображая непонимание, спросил я, попутно таская оттуда же сладкие кусочки для чая. Мне их нужно было куда больше — на две кружки. — О круговороте сахара в нашей общаге. Наверное, он выпаривается, превращается в облака из сладкой ваты, и скоро у нас в кухне пойдет сиропный дождь. Судя по количеству пропавшего сахара, нас ждет настоящий ливень. Потоп. Не всех, возможно, только кое-кого. — Оу, — удивленно протянул ему в ответ. — Я еще не самый псих тут. — Юнги, купи себе сахар, — на всякий случай пояснил свои намеки Намджун. — Иначе ждет потоп. — Понял я, понял, — раздраженно бросил, заглядывая в холодильник. Это еще больше подпортило настроение. Выходные, которые только-только начинались, стоило посвятить наведению порядка в жизни, в частности срочно нужно было купить пожрать. Решив, что вполне можно обойтись и тостами с чаем для завтрака, я насупился, сложив руки на груди и уставившись на чайник, и стал дожидаться, когда он закипит. — Кстати, — снова подал голос Намджун, глядя на кружки возле меня. — Давно хочу спросить. С тобой в комнате ведь не Чимин сейчас живет. Кто это? — Мой временный сосед, — ответил я хмуро. — Это я понял. Но кто он? — Парень. — И об этом догадался. — Ну, — я пожал плечами и уточнил: — Мой парень. — Вот оно что, — с коварной улыбочкой протянул Намджун. — Кажется, он не приписан к этому общежитию, да? Ой-ой, глянь, облака из сахарной ваты поплыли на север. К кабинету заведующего общежитием, наверное… — Что, сдашь? — уныло спросил я, глядя с тоской на человека, которого совсем недавно считал не другом, конечно, но хорошим приятелем. Как быстро всё в этом мире меняется. Рушатся здания, города, миры, возводят на их месте новые. — Я? Нет, что ты, — отмахнулся Намджун. — А вот мой пропавший сахар может… Я снял с подставки зашумевший чайник и с раздражением залил чай водой, чуть не расплескав мимо кружек. От кружек тут же поднялся приятный парок. Вспомнилось, как делал ровно то же самое, когда в гости заглядывала бывшая. Заваривал чай, а сам понимал, что ни на что большее рассчитывать не смогу. В этот раз большее так и напрашивалось само. На душе стало еще гаже. Кажется, в школьные годы я толком не понимал, как много упускаю. И теперь мог смело сказать, что первый поцелуй слит. Безбожно слит каким-то чудаком, возомнившим себя моим парнем. И, откровенно говоря, я даже понятия не имел, как это вышло. Удачно или нет. Оставалось надеяться, что Чонгук не соврал, в самом деле не умел целоваться, и тоже ничего не понял. Разбираться вдвоем как-то спокойнее, чем, позориться одному. — Знаешь, я готов тебя простить, — вкрадчиво начал Намджун, я оглянулся. — Если подаришь мне ту миленькую баночку с малиновым джемом. Пришлось изобразить задумчивость и нежелание. В последнее время что-то много условий мне ставили. Даже препод по экономике согласился зачесть работу только после дополнительных вопросов. Хотя конкретно условие Намджуна заставило меня в душе вздохнуть с облегчением. Я никогда не любил джем своей тетки и есть его не собирался. Пожевав губу, якобы взвешивая плюсы и минусы, я вздохнул и согласился, открывая дверцу шкафа. Намджун с радостной улыбкой выхватил стоявшую там маленькую баночку, перевязанную лоскутом клетчатой ткани в лучших традициях сельской местности. Почти все в этом мире продаются, подумал я, почти все. — Что ж, живите под покровительством моих сахарных тучек, если что, я вас прикрою от заведующего, у меня к нему особый подход. — Насколько особый? — настороженно спросил я, не зная уже даже, в каком ужасе подозревать «снова хорошего приятеля» в первую очередь. — Он мне в карты проигрывает постоянно. Азартные неудачники — мои любимые люди. С ними так приятно проводить вечера за игрой, выбивая себе всё новые и новые привилегии. Но сахар ты всё же купи, а то у Чимина тоже скоро закончится. Нельзя ж и остальных ребят обчищать. — Да, конечно, — бездумно отозвался я, уже уходя в свою комнату. По коридору за мной тянулся аромат горячих тостов и зависть голодных студентов, половина из которых уже спустила все деньги в клубах, кино и пиццериях. Я же всегда предпочитал распределять расходы более равномерно, так что к концу месяца по местным меркам прямо шиковал, будя в душонках соседей грешные чувства. Добравшись до комнаты, неловко заперся и поспешил к кровати. Чонгук сидел, укутавшись в одеяло и сонно глазея перед собой. Я шутливо поцеловал его в лоб, чтоб быстрее просыпался, и пробормотал, устраиваясь рядом и подавая кружку: — Ты у меня такая зайка на фоне некоторых. — Чонгук согласно кивнул. — Да он и без фона зайка, — послышалось из шкафа. Чонгук кивнул дважды, я напрягся. Двери встроенного шкафа, больше напоминавшего отдельную комнатку, медленно разошлись, выпуская тащившего какие-то коробки Чимина. Я моментально залился краской, когда из лежавшего сверху пакетика выскользнул белый чулок. Чонгук тихо засмеялся в одеяло. — А вот и заячьи ушки, я правильно понимаю? — Нет, — тут же отозвался Чонгук. — Это не мое, это его. Чимин посмотрел на меня с удивлением, но молча спрятал чулок обратно и кинул пакет к моим вещам на верхнюю полку. Я тоже решил не комментировать произошедшее — прекрасно знал, что всё, сказанное мной, может быть и будет использовано против меня. Так что собирался молчать до последнего. Но когда понял, что Чимин собирает свои шмотки, не выдержал. — А ты вообще куда? — Сам не догадываешься? — Серьезно, что ли? — я отобрал у Чонгука свой тост с арахисовым маслом, подсунув тот, на который вывалил остатки черничного джема. — Ты будешь жить с преподавателем? Слухов-то не боишься? Будут говорить, что ты с ним спишь за оценки. — У меня в этом году нет физики, — напомнил парень. — Ну, что раньше получал зачеты по блату. У тебя ведь высокие баллы. — У меня и в школе была десятка по физике, — отмахнулся Чимин, задумчиво разглядывая какой-то свитер и размышляя, видимо, брать ли его с собой. — Это всего на месяц. Мы хотим просто попробовать жить вместе. Когда я был дома, мы почти не виделись, и… — Так соскучились за пять дней, что теперь месяц не будете друг от друга отходить, — закончил за него Чонгук, который уже успел доесть свой тост и теперь не сводил глаз с моего. Я неохотно дал укусить, в момент лишившись почти половины своего завтрака. — А я думал, вы быстрее друг друга достанете, — с улыбкой сказал Чимин, усевшись на пол и посмотрев на нас. — Через пару дней разбежитесь. — Да я бы и рад, — мой голос прозвучал жалобно, — я его даже собственноручно уносил на улицу, так ведь возвращается, зараза приставучая. Взял в плен мою подушку и требует выкуп натурой. Пират малолетний. Приходится терпеть, пока ищу способы отделаться. — Но ведь я оказался таким зайкой, — протянул Чонгук, пытаясь миленько улыбнуться и заодно незаметно стащить остаток тоста. — Да, он оказался таким зайкой, — вздохнул я, закатывая глаза. Огрызок тоста пришлось спасать в последний момент. С тоской подумал, что надо тащить ушастое животное либо в кафешку, чтобы нормально покормить, либо на живодерню, чтоб продать и одному в кафешку сходить. — Таким неугомонным и неуловимым, прикидывающимся милашкой и строящим коварные козни. Кстати, Чимин, может Чонгук поспать в твоей кровати, пока тебя не будет? Мой законный сосед вскинул брови и медленно растянул губы в коварной улыбке, отрицательно помотав головой. Я разочарованно выдохнул, практически потеряв веру в своих друзей. Хотя оставалась еще робкая и болезненная надежда, что и он придумает какие-нибудь условие, даст обходной путь. — Мы с Чонгуком не слишком хорошо знакомы, я не хочу, чтобы в моей постели спал совершенно чужой мне человек. Пойми, это создаст дискомфорт. А вы с ним, как сказала вчера Лиса, встречаетесь. Вот и делите подушку, раз так близки. — Ты вчера был в колледже? — недоуменно спросил я. — Да. Орал тебе через весь коридор, но ты был слишком увлечен воркованием со своим милым зайчиком, не заметил, а мне нужно было спешить. Я припомнил прошлое утро и наш с Чонгуком долгий разговор на повышенных тонах. Если подумать, поглощенный спором, я запросто мог не заметить Чимина, да я мог и войну начавшуюся пропустить — слишком важным казалось убедить, что парни вроде меня нелепо смотрятся в костюмах вроде притащенного Чонгуком. Упустил, значит, друга. А Лалиса, дикобраз-инцестник, нажаловалась при первой же возможности. — Пойду-ка в душ, — тихо сказал Чонгук, заглянув в мою кружку и не найдя ничего съедобного. — Одеяло-то оставь, — недовольно фыркнул я, наступая на свисающий уголок. Парень зябко передернул голыми плечами и, прихватив джинсы и футболку, вышел прям так, неодетым. Я цокнул языком и, подобрав с пола одеяло, застелил кровать. — А твой препод где хоть живет? — Крэин, — бросил Чимин, осматривая шкаф. Я одобрительно хмыкнул. Крэинборо был одним из самых старых, но самым старательно восстанавливаемым и постоянно облагораживающимся районом города. Не самая окраина, конечно, как я любил, но уже и далеко не шумный центр. Приятной особенностью было то, что на ночь в Крэине оставались гореть только старые-старые фонари, какие были еще в прошлом веке. Это выглядело до мурашек уютно и притягательно. Мне доводилось видеть всего раз, но запомнилось надолго. Глядя на увлеченного сборами друга, я подумал, что, может быть, лучше будет после учебы перебраться именно туда. От мыслей меня отвлек стук в дверь. Встрепенувшись, я слабо подал голос, тут же в комнату просочились Тэхён с Лалисой. — Ой, Тэ, у тебя волосы голубые, — выдавил я с удивлением, во все глаза разглядывая друга. Хотя бы стрижка осталась прежней, но этого вполне хватило для разительной перемены внешности и моей полной растерянности. — Спасибо, Юнги, ты очень заботлив, — улыбнулся в ответ Тэхён. — Сам бы я в жизни не заметил. — Поэтому и говорю, — кивнул я. — Ты-то можешь быть не в курсе… Это всё она, да? — спросил я, оглянувшись на уже болтающую с Чимином Лису, та удивленно подняла взгляд и процедила сквозь зубы: «И тебе доброго утра, Мин Юнги». — Я знаю, это она, она такая же… как Чонгук. Незаметно метит территорию, пока жертва спит. Раскрашивает без разрешения. Не удивлюсь, если скоро тоже проснусь с розовыми волосами… — Ой, брось, Юнги, — сморщил нос Тэхён, — не неси чушь. Это мое собственное решение. Лалиса даже не сразу одобрила его. — Да ты бунтарь, — протянул я с издевательским восхищением. — Надеюсь, тебя хорошенько наказали за неподчинение? — Кстати, о наказании. Как у Чонгука дела? — Замечательно, — невесело усмехнулся я, пожав плечами и глядя на Тэхёна с тоской. — Упивается моей слабостью, командует гей-парадом и склоняет к разврату. — Разврату? — заинтересовалась и Лалиса. — А поподробнее? — Не для нежных детских ушек, — скривился я, отводя взгляд. — Брось… — Серьезно, — неожиданно поддержал Чимин. — Если ты это представишь, у тебя будет психологическая травма. Так что, уважаемые грузчики, не задерживайтесь, хватайте сумки и бегите в машину. Нам еще в магазин заехать надо. — Вы меня все бросаете, да? Троица с недоверием посмотрела на мои попытки изображать бедное беззащитное создание, которое хотят отдать на съедение волкам. Не купились. Переговариваясь и не обращая больше на меня внимания, забрали вещи и вышли, только Лалиса и попрощалась, с ехидством пожелав веселого вечера. Я посидел немного на краю кровати, размышляя о смысле дружбы, и сдался. Всё это было бесполезно и глупо. Поэтому я просто встал, подошел к шкафу и нерешительно достал с верхней полки злосчастный маленький пакетик. Просто посмотреть, чтобы еще разок убедиться, что это перебор. — Ну и дикость, — проворчал Чонгук, распахивая дверь. Я в панике спрятал чулки в карман толстовки, дрожащими от волнения руками подбирая свисающие «заячьи уши». — Горячей воды сегодня не будет! Я весь задубел. А никто ведь согревать не станет. Он скептически осмотрел меня, поджав губы. Я только покивал, отводя взгляд. — Что делать сегодня будем? — Надо бы в магазин сходить, — проблеял я, путаясь в словах. — Надо что-то решать с нашим питанием. Урегулировать как-то вопрос. — Хорошо, пошли. Он закрыл распахнутый шкаф, отодвинул коробки и стал обуваться. Я с тоской посмотрел на светлые дверцы в стене. Но делать было нечего, пришлось тоже спешно одеваться и выходить. Однако, признаюсь, странно было идти по городу и понимать, что в кармане у тебя кружевные чулки, и отнюдь не у соблазненной прекрасной дамы взятые в качестве трофея.[8]
Первый выходной плавно подходил к концу, я был уставшим, но всё еще строил грандиозные планы. Лежал на постели, раскинув руки и строил крайне грандиозные планы. Думал о том, как приготовлю поесть, сделаю что-нибудь из задания, поучу параграфы, наведу порядок, отдохну… А Чонгук между тем неторопливо куда-то собирался. Не справившись с любопытством, я поинтересовался, парень уклончиво ответил, что у него важные дела, но вернется часам к десяти. Я в очередной раз со странным чувством стал перебирать в голове варианты подработки и прочих важных дел для такого человека. И отвлекся на его задумчивый хмык. Парень снял с плеча рюкзак, открыл и вытащил до боли в сердце знакомую коробочку, поставив ее на стол. — Выкинь, — сказал он, застегивая рюкзак и снова закидывая за спину. Коробка была пуста. — Где Зефирия? — спросил я с подозрением. Чонгук кивнул куда-то на стенку, я непонимающе поднял голову, глядя на полки, висевшие над кроватью. На стопке книг сидела кукла в милом платье. — Она там уже два дня стоит, — усмехнулся парень. — Забавно, что ты не заметил. Интересно, как долго я смог бы пользоваться твоей невнимательностью? Он отсалютовал и вышел из комнаты, оставив меня наедине со странными чувствами. Самым противным из них было ощущение, что теперь я Чонгуку точно чем-то обязан.***
Тяжело и устало вздохнув, Чонгук окончательно задернул шторы и стал наконец укладываться. Тихо пожелав доброй ночи, он, как обычно, обнял меня под одеялом. Я прикусил губу, стараясь не завопить и не заржать: меня прям раздирали на части противоречивые чувства, было и смешно, и ужасно стыдно. Его рука нерешительно пощупала мое плечо и даже спустилась на грудь. — Ого, ты без футболки. Милое обновление. — Да, футболка не слишком подходила к поясу и чулкам. Идеальная тишина, подкрепленная полным отсутствием какого-либо шевеления за моей спиной, продлилась подозрительно долго, я рискнул оглянуться. Парень тоже смотрел со смесью чувств, только вот удивление с радостью лучше сочетались. Я уже хотел было ляпнуть что-то язвительное, чтобы подпортить счастливцу атмосферу, но его ладонь плавно и быстро скользнула вниз, я даже опомниться не успел. Чуть не завизжал, как благовоспитанная дама, которую принялся лапать пьяный матрос. Что матрос этот делает в постели дамы среди ночи — интересный вопрос. Но разве ж благовоспитанная дама вам на него ответит? Да и мне некогда было таким заморачиваться и оправдываться. С раздражением взбрыкнув, я развернулся и, приподнявшись на локтях, посмотрел на Чонгука так сурово, как только мог в этой ситуации. — Я надел эти чертовы чулки, но не обещал, что дам себя лапать. — Вау, — вздохнул парень, подаваясь вперед и обнимая. Я, обескураженный таким действием, потерял бдительность и почти расслабился, о чем тут же пожалел. Знал ведь привычку Гука, мог догадаться. Он по-хозяйски уселся на моих бедрах и медленно выпрямился, упершись ладонями в грудь. Парень довольно улыбался, разглядывая меня в темноте, и я чувствовал, что — о, ужас — краснею. — Свет яркий включить нельзя, да? Разрешить смотреть ты тоже не обещал? — Разумеется, нельзя, — фыркнул я, отвернувшись, когда Чонгук наклонился. Парень вовсе не расстроился, его и поцелуй в шею вполне устроил. Я с трудом сглотнул, не зная, к какому желанию прислушиваться. Вся эта затея мне всё еще решительно не нравилась, но Гук выглядел таким довольным. А у него ведь такая милая улыбка… — Но разве ж тебе нужно мое разрешение?.. Он усмехнулся и попятился назад, я только и успел схватить одеяло, садясь. Прижимал его к груди, чтобы не уползало вместе с Чонгуком — видеть себя в тот момент было выше моих сил. Настойчиво потянуло где-то внутри, когда почувствовал теплый поцелуй у самого края кружевного пояска, и совсем уж не сдержал недовольное шипение от прикосновения пальцев к бедрам. — Раздвинь ножки, милый, — послышался вкрадчивый веселый голос из-под одеяла. Я не пожалел, хлопнув с возмущением по одеялу. — Ау. Да я же не о том, мне сидеть удобнее будет просто. — Ага, конечно. И чулки тоже не просто так, а чтоб у меня ноги не мерзли. — Жаль, конечно, что я не взял полный комплект белья, — запуская пальцы под резинки подтяжек, пробормотал Чонгук даже задумчиво. Как будто уже прикидывал, где можно среди ночи срочно достать мне стринги с корсетом и ошейником. — Но ты и так хорош. — Ну спасибо, — выдавил я, глядя в стенку, прямо горя от смущения, но выполняя его просьбу. Чувствовал себя последней блядью. Пульс прям отбивал это слово по вискам, давя на совесть. Но я стиснул зубы и мысленно послал ее туда, где можно среди ночи стринги достать. Заявил своей совести, что Чонгук вообще-то мой парень, так что всё нормально. — Это ведь не будет последним разом, когда ты их надел? — Чонгук! — завопил я, дернувшись, когда он меня еще и куснул. Задрав одеяло, нырнул в его «укрытие», которое тут же сползло на пол. Парень будто только этого и ждал, тут же подавшись навстречу, скользнул ладонью по щеке и настойчиво поцеловал. Слишком умело и круто для третьего раза. Или сколько этих нелепых попыток он делал?.. По всему телу вместе с новой волной жара еще и мурашки побежали. С позором зажмурившись, я осторожно протянул руку, дернувшись, когда почувствовал чужое теплое тело. Ни мыслей в голове, ни воздуха в легких, ни сил отстраниться. Разорвав поцелуй и нежно лизнув напоследок мои губы, Чонгук слегка отодвинулся, с улыбкой оглядывая меня в тусклом свете лампы. Я пугливо убрал руки и отвел взгляд, признавая свое полное поражение по всем фронтам. — Так что, я могу рассчитывать на еще один раз? — Не уверен. — Тогда попробую получить максимум от сегодняшней ночи. Он подмигнул, снова накидывая одеяло. Я прикусил губу и зажмурился от стыда, с утробным стоном, больше напоминающим рычание, сползая вниз и стараясь не задохнуться от волнения и не дергаться от перемешанных с легкими поцелуями прикосновений. Вот так всегда, и хочется, и колется. — Чонгук, — сдерживая усмешку, прошипел, перехватывая его ладонь, видимо, решившую подробнее изучить рисунок на кружевах пояска. — Имей в виду, если у меня встанет, я пойду в душ, а ты — спать на улицу. — Это ты так думаешь, — промурлыкал парень, зубами оттягивая край чулка. — Твою мать, Чонгук, — чуть не крикнул я, взбрыкнув. Он испуганно посмотрел на меня снизу вверх и через пару мгновений выпустил чулок, робко выпрямляясь. — А я был прав, — виновато улыбнулся он, осторожно ткнув пальчиком бантик на подтяжке. — Тебе очень идет. Вздохнув, осознавая всю безнадежность попавшегося мне экземпляра, я потянул парня на себя. Обижаться на него было невозможно, злость быстро проходила, оставалось только смириться и постараться найти компромисс. В данном случае за него вполне сошли крепкие объятия. Лежа рядом и тепло дыша мне в плечо, Чонгук больше не рыпался, не возникал и даже не пытался облапать. В комнате настала приятная умиротворяющая тишина, позволившая мне наконец расслабиться по-настоящему и даже смириться с собственным поступком. — Знаешь, — тихо пробормотал парень, я неохотно отвлекся от мыслей и прислушался, — я впервые увидел тебя еще в прошлом году, в первый же день. Ты был весь увешан сумками, тащил какие-то коробки с книгами в библиотеку. Весь злой, запыхавшийся, мелом испачкавшийся. Но не поленился остановиться и проводить взглядом девчонку в мини-юбке… Она была в чулках с бантиками. И я услышал, как Чимин сказал, что тебе бы тоже пошло. Я задумался и вскинул бровь. — Я помню этот день. Эта девка должна была помочь в библиотеке, но ее отпустили, так стерва мне язык показала, я как раз думал, чем бы в нее кинуть. А Чимин вообще-то говорил про очки. Я тогда носил линзы, опасался, что очки сделают меня… хм… ботаником. И ведь не прогадал же, хотя не в очках дело. — Что ж, — подытожил Чонгук, — год я жил мечтами, построенными на пустом месте. Ты сломал мне всю жизнь и теперь обязан искупить свою вину. Если бы не те чулки, я бы на тебя внимания не обратил. — Сам виноват, что озабоченный и только о чулках думаешь. — Не я виноват. Ладно, замяли. — Спать? — Так-то… я мог бы тебя не только целоваться научить… — Спать.***
Утро в Хэренборо началось по расписанию. Подумать только. Эта цапля никогда не заставляла усомниться в ее пунктуальности. Я с ненавистью смотрел через окно на фонари, постепенно сбавляющие мощность, и ждал, пока чайник закипит. В этот раз у нас на завтрак были не просто пара тостов из того, что нашлось в шкафчиках. Мы закупились нормальной человеческой едой, даже сахар взяли. Так что воровать тем утром не пришлось. — Теперь я верю, что он твой парень. — Что? — я удивленно оглянулся. Намджун с любовью раскладывал по огромному бутерброду маленьких рыбок, украшая кусочками помидора и клочками какой-то зелени. Я с превосходством посмотрел на две тарелочки подогретого рагу, которое успел сотворить накануне, пока Чонгук уходил по каким-то делам… и перед тем, как решил, что можно бы его и отблагодарить. — Ты ведь понимаешь, что между нашими с тобой кроватями только стена. Только тонкая, как картонка, стена. Я неплохо вас слышал вчера. — Мерзость какая, — протянул я пораженно, прикрывая глаза рукой, — такое чувство… как обнаружить кого-то третьего под одеялом в разгаре процесса. — Не до такой степени тонкая, — рассмеялся Намджун. — Куда ты Чимина отправил, развратник? — Никуда. — Я налил в кружки кипятка и поставил их на выпрошенный у приятеля поднос. Завтракать на кухне не хотелось. Ни Чонгуку, ни мне, хоть я и молчал об этом. — Он сам куда-то слинял. По делам уезжал домой, потом не знаю даже, не отчитывается. — Погоди, — придержал меня за майку Намджун. Он со смешком выдрал из кустика, росшего на подоконнике, пышный розовый цветок и устроил его на моем подносе. — Убери это, — возмущенно протянул я, беспомощно глядя на цветок. Руки были заняты. — Нет-нет, самое оно, — приятель подпихнул меня в спину и вытолкнул в коридор. Я нахмурился, но смирился. Это всего лишь цветочек. Камелия. Или как там ее… ничего такого… — Передавай привет парню!