Кузина? Что же, интересненько...

— Ну ЁПРСТ, Димон/Даник! Я ж как знал (а), что тебя на кухне одного оставлять нельзя! — в один голос воскликнули Егор и Марина. Последняя окинула подругу беспокойным взглядом, на что получила кивок, мол: «всё в порядке, не волнуйся!». Кивнув Алине, Касаткина снова уставилась на виновников сего «кулинарного шедевра». — Касатик, ну что ж ты так неаккуратно? — закатил глаза Миша, а Марина лишь только поддакнула. — Э, слышьте, я вообще-то старше вас двоих! — обиженно насупился Касаткин. — Старше-то — оно, конечно, да, но ведёшь ты себя сейчас, как ребёнок, — сказал Пономарёв, скрестив руки на груди. — Алинка, ты какого на кухню Димона пустила?! Ему ж сюда ближе, чем на пушечный выстрел, нельзя! Или ты забыла, что он в десять лет чуть кухню на восьмое марта не спалил?! — начал возмущаться Егор. — Между прочим, там и вы с Алиной были, но попало, почему-то, мне одному! — начал протестовать Щукин-младший. — Малой, не нуди! — сказал Егор, уходя с кухни. Вслед за ним вышли спокойный Миша, насупившийся Данила и протестующий Дима. — Алин, ну что ж ты ни себя, ни ребёнка не бережёшь? — шёпотом спросила Марина, садясь на стул. — Да я вообще в зале была, телевизор смотрела и вдруг почувствовала, что гарью пахнет. Прибежала на кухню, а тут эти горе-повара «кашеварят», да так, что «аромат» по всему дому летает, — тихо разъяснила Алина, садясь рядом с подругой. — Ты когда Мише скажешь? — спросила Марина. — Когда уже рожать пора будет? — эта фраза была сказана громче, чем ожидала Касаткина, и она быстро закрыла рот руками, но было уже поздно: на кухню вновь зашли парни, но без Димона. — Что Алина должна мне рассказать? И кто там у вас рожать собрался? — спросил Миша, опираясь на кухонный косяк. Данила с интересом и недоумеванием смотрел то на сестру, то на её подругу, а Егор с подозрением посмотрел на кузину. Алина, посмотрев злобным и убийственным взглядом на подругу, которая, в свою очередь, смотрела на неё с испугом, уже собралась что-либо сказать, но из ванной разнёсся крик Димы: — Девки, а чей тут положительный тест на зеркале валяется?! — Девчонки испуганно переглянулись. — Я сисняюся спросить, но о каком положительном тесте идёт речь? — изогнул бровь Дэн, косо глянув на сестру. — А я-то тут причём? Ты че на меня смотришь?! — Касаткина, скорее, ударила брата в глаз, нежели воскликнула фразу. — Не бей, я же пошутил! — Данила упал со стула, уворачиваясь от ударов сестры. — Все девушки без чувства юмора, что-ли?.. Да я не… Пхахах! Маринка, прекрати, ты же знаешь, что я боюсь щекоток! Ахахах! ХВАТИТ! — Касаткин-старший уже не уворачивался от ударов сестры, а катался на полу от щекотки. В который раз братья Марины убедились, а Щукин и Морозова узнали, что девушка быстро отходит.

***

— Даня! Ну всё, я так не играю! Пятый раз подряд уже выигрываешь! — Дима обиженно откинул карты в сторону и скрестил руки на груди, надувшись, как пятилетний ребёнок. — В поезде тебе так не везло! — Потому что я уже говорил, что я могу выигрывать только рядом с сёстрами, — Касаткин-старший откинулся на спинку дивана, хохоча. — Я не знаю как, но они обе как-то влияют на мои выигрыши! — Потому что у нас с Юлькой зелёные глаза, а они, как известно, сотни лет назад были у большинства ведьм и колдунов, — Марина сидела на полу, рядом с диваном, и что-то искала в телефоне. Рядом с ней сидела Алина, изредка заглядывая в её мобильный; похоже, им нужна была одинаковая информация. — А я вот всегда знал, знал, что они ведьмы! Вот всегда знал! — зашедший в зал Миша потрепал кузину по голове, растрепав ей тем самым хвостик, который она собирала всё утро. За это он был укушен больно в руку. — А ещё я всегда знал, что ты вампирша… — Ууу, чего-то я у вас засиделся, — Данила посмотрел на наручные часы. — Третий час у вас сижу! Пойду я, пожалуй. — Может, ещё посидишь? — спросил Егор. — Не, я другу вообще сказал, что я к вам всего на полтора часика! Он меня уже потерял! Наверняка, все больницы и морги обзвонил уже! — засмеялся Касаткин, накидывая верхнюю одежду. — Малая, не пропадать! Малой, следить за малой! — Харе меня «малым» называть! Мне двадцать два уже! — недовольно пробубнил Миша. — А Маринке двадцать скоро будет, и что дальше? Она же не обижается на «малую», — пожал плечами зеленоглазый. — Всё, я пошёл! Покеда! — Он обнял на прощание сестру и ушёл.