Классное лето

Мистер Стрэндж выслушал Питера очень внимательно, не задавая вопросов и не отвлекаясь от огромного фолианта, раскрытого на столе. Что Стрэндж умеет одновременно извлекать полезную информацию из книжек на санскрите и слушать, что ему говорят, да еще и анализировать прямо по ходу, Питер уже успел убедиться и теперь не удивлялся. Пока он говорил, выражение лица у мистера Стрэнджа оставалось сосредоточенно-нейтральным. Если что-то по-прежнему казалось ему бредом, вида он не подавал. – Как-то вот так, – вздохнул Питер. Опираясь локтями на колени, он на пару секунд опустил голову, зажмурившись. Тошноты не осталось, но голова еще шла кругом и собственный голос Питер слышал будто немного издалека. – Два вопроса, – произнес мистер Стрэндж. – Твой новый знакомый сказал, как ему удается перемещаться между реальностями? Питер отрицательно покачал головой. – Его «магические знаки», – в голосе Стрэнджа сквозило легкое презрение, – похоже на те, которые мы используем в Камар-Тадже? – Вроде того, сэр. Но они… Какие-то другие. Я не очень успел разглядеть. Там вроде как другие знаки внутри матриц. И ему не нужно двойное кольцо, чтобы их создать. – Хорошо, – ничего хорошего, впрочем, тон Стрэнджа не обещал. – Я посмотрю на ту зону, где появился этот… Элементал. Если там имеется некий разлом между реальностями, это будет легко заметить. Если имеется. Питер пробормотал что-то типа благодарности, не поднимая головы, и вдруг ощутил, как его запястье сжали сухие теплые пальцы. – Позволь. – Стрэндж отпустил запястье и подцепил пальцами подбородок Питера, приподнимая и поворачивая к свету. Свободной рукой откинул со лба челку. – Покажи язык. – Я в норме. – Язык. – Вы же Верховный чародей, – буркнул Питер, но просьбу выполнил. Стрэндж опустил руки. – А у тебя следы интоксикации. Учитывая твой ускоренный метаболизм – сильной интоксикации. – Ерунда, все уже в порядке… Ну, почти. Мне… надо просто пойти домой и полежать. Краем сознания Питер понимал, что вся эта история выглядит очень подозрительно и что начать раскручивать этот клубок, вообще-то, стоит как можно быстрее. Может, попросить Карен глянуть по городским камерам, куда делись эти засранцы, и попросить поискать их страницы в соцсетях… Да. Вот это хороший план. Так он и сделает, когда немного полежит. – Что? – Питер поймал внимательный, слишком внимательный взгляд Стрэнджа, и поежился. Нет, ну пожалуйста, если ему придется еще и про сегодняшние приключения рассказывать, он просто умрет. – Пей больше жидкости, – в конце концов, сказал Стрэндж. *** Он проспал почти двенадцать часов, открыл глаза в пятом часу утра, когда за окном светало – и с этого мгновения вся жизнь как будто взяла курс на исправление. На кухне нашлась пицца, вчерашняя, но нетронутая, с желтым стикером на коробке «т.к. ты наверняка будешь чертовски голоден», и Питер умял ее наполовину, пока вскипал чайник. Вторую половину дожевал, запивая сладким кофе, и после этого почувствовал себя так, словно только что случилось что-то невероятно крутое. Часы показывали пять, Мэй еще спала, и Питер оставил ей записку с искренним «СПАСИБО ТЫ ЛУЧШАЯ!!», а потом в порыве вдохновения нацепил на запястья шутеры с нового костюма, того серьезного, до сих пор пахнущего как салон нового автомобиля, и вылез в окно. Ветер ударил в лицо. Джинсы и футболка все-таки стесняли движения, но не настолько, чтобы это всерьез мешало. Через квартал какой-то старичок, держа на поводке раскормленного пуделя, задрал голову и крикнул: «Я читал про тебя в интернете! Вот молодежь пошла, что надо, ха! Так держать, Паркер!» – и Питер показал ему в полете большой палец, широко улыбаясь. Всю следующую неделю он не вспоминал ни о Квентине, ни о водяных и земляных монстра – по новостям ничего не говорили, Квентин не появлялся, Стрэндж тоже панику не поднимал – то ли не нашел пресловутых разломов, то ли нашел и подлатал, но в тот единственный раз, когда Питер по привычке пришел в Камар-Тадж потренироваться, Стрэндж выглядел типично невозмутимо и прогнал Питера прочь, велев отдыхать. Аргументы про «я не устал» его не пробирали, и Питер смирился. И, вообще-то, не расстроился. Когда тебе шестнадцать, тебе и так есть, чем заняться на летних каникулах, даже подпорченных школьными занятиями, кроме спасения мира от очередной угрозы. Перед выходными к нему подошла Мишель и спросила, с какой это стати он ходит с такой довольной физиономией, как будто мир только что избежал какого-то инопланетного дерьма, а никто не в курсе. А потом – ну и как это, когда все знают, что ты Человек-паук и что у тебя трояк по истории и выражение лица как у щеночка? И вообще-то, Паркер, меня бесит, что ты так всем раскрылся, я тогда только-только догадалась, а ты взял и все испортил. Ну прости, сказал Питер, то есть стоп, как ты могла догадаться? Ой, да ты же палишься, сказала она. Да нет же, сказал он, даже тетя Мэй не знала! О, ну знаешь, сказала Мишель, мои предки тоже много чего не знают, это же предки, у них такой встроенный фильтр на всю фигню, которую мы делаем. Наверное, сформировался в ходе эволюции, сказала она. Знаешь, что, Мишель, сказал Питер, может, типа, погуляем? Типа, давай, сказала она. Честно говоря, Питер очень надеялся, что мистер Стрэндж не страдает паранойей и гиперконтролем, как мистер Старк, и не отслеживает, куда и зачем Питер открывает порталы, потому что Верховный чародей как-нибудь обойдется без знания о том, что утром в субботу Питер открыл портал в Париж, чтобы устроить классное свидание своей еще-не-девушке. А чтобы и у мистера Старка вопросов не возникло, Питер предусмотрительно оставил телефон дома, надеясь, что хотя бы в его одежде нет каких-нибудь необнаруженных жучков. Та суббота была лучшей в его жизни. Вообще-то, сказала Мишель, я думала, ты будешь выпендриваться – смотрите, я Человек-паук, а еще у меня крутое кольцо, сосите все. А ты ничего, Паркер. Ты классный. О, ну нет, это ты классная, Эм Джей. Очень. Эм Джей поцеловала его первой. Вообще-то у меня был план, сказал Питер, подняться на вершину Эйфелевой башни, и уже там… Отвали со своими планами, сказала Эм Джей. Ну ладно, сказал он и поцеловал ее в ответ. *** – Я боюсь детей. – О, ну, она милая. Правда. – Дело не в этом. – Они шли по тропинке, одинаково щурясь на пасмурное небо, и у Мишель с каждым шагом лицо становилось все напряженнее. – Вспомни наш класс, Паркер. Двадцать три человека, теоретически вступивших в тот возраст, когда уже вовсю развито гипотетическое мышление, какие-то зачатки анализа и все тому подобное. А что на деле? Флэш в четверг вставил два карандаша в нос и залил кровью пол в кабинете истории. – Ну… Урок был довольно скучный. – Ты часто вставляешь в нос карандаши? – Да я вообще-то предпочитаю иначе развлекаться, – рассмеялся Питер. – Но если ты переживаешь за Морган – не стоит, она умница. – Нет. Вообще-то я переживаю за себя. Вдруг я, типа, не знаю. Нанесу ребенку психологическую травму? – мрачно предположила Мишель. – А потом она до сорока лет будет ходить к терапевту? – Думаю, ты немного себя накручиваешь. – Ты знаешь, что если ребенок увидит на улице дохлого голубя, то это может стать фобией? А Фрейд еще писал про коней. Но он, правда, был тот еще извращенец. Идея прийти к Морган вместе с Мишель пришла ему в голову внезапно. Сами по себе воскресные прогулки не были редкостью, Питер приходил почти каждую неделю: они разговаривали, смотрели кино в гостиной, играли в какие-то безумные игры или ходили погулять у ближайшего озера или в светлом лесу неподалеку. Иногда компанию им составляли мистер Старк или Пеппер, но Морган частенько ультимативно заявляла, что гулять хочет без взрослых. Вечером в субботу, вернувшись из Парижа, Питер как раз застал звонок Морган – и, еще раскрасневшийся и немного не в себе, неожиданно выпалил: «Эй, можно я тебя кое с кем познакомлю?». Он даже не был уверен, что Мишель согласится, или что согласится Морган, но идеальная неделя не подвела: малышка пристально на него посмотрела и, добившись обещания, что Питер будет играть с ней так же, как раньше, согласилась, а Мишель ошарашенно молчала минуты три, и Питер сказал, что зайдет за ней утром. И теперь они шагали по дорожке, Мишель – в джинсовке на пару размеров больше нее самой и с собранными в небрежный хвост волосами, и Питер –утром потративший полчаса на то, чтобы уложить волосы, и в отчаянии привлекший тетю Мэй. Их руки изредка соприкасались, но почему-то Питер никак не мог решиться взять ладонь Мишель в свою. – Это дом, где жил Железный человек? – Мишель сощурилась, когда из-за деревьев в конце дорожки вынырнул невысокий домик. – Ага, – кивнул Питер. У него все было под контролем – он собирался просто забрать Морган и не провоцировать неловкие ситуации вроде того, что Мишель увидит вполне живого мистера Старка. – Сейчас там живут Морган и Пеппер… …но вполне живой мистер Старк разрушил его план одним широким движением, появившись на крыльце со стаканом сока и планшетом и преспокойно усевшись в шезлонг. Питер сглотнул. Что он вытворяет? – Не предупреждал, что приведешь подружку, – подал голос мистер Старк, когда они подошли ближе – бледный Питер и подозрительно прищурившаяся Мишель. – Привет, Мишель Джонс. – Ага. Привет, – равнодушно ответила Мишель. – Вы живы или вы искусственный интеллект в теле андроида? – О, это вопрос прямо-таки философский, – в тон ей ответил мистер Старк и отпил сок. – Ну, философия – не моя сильная сторона. Как дети. Извините заранее, если что. – Да ничего. Я тоже больше по железным штукам, знаешь. С негромким скрипом распахнулась дверь. Из дома вылетела Морган и, застыв на террасе, застенчиво улыбнулась, снизу вверх глядя на Мишель, и отодвинулась к шезлонгу. Мишель нервно улыбнулась в ответ. – Привет. – Ты девушка Питера, – сказала Морган. Мишель пожала плечом. – Типа того. А ты? – А я Морган Старк. У меня есть классная слизь, хочешь потрогать? И Морган вытянула вперед ладошку, на которой распласталось что-то ярко-розовое, с блестками, и медленно принялось просачиваться сквозь пальцы. Питер разглядел у этой субстанции нечто, похожее на криво посаженные глаза, и слегка поперхнулся. Мишель и бровью не повела. – Да. Круто, давай. Обожаю слизь. *** – Никак не пойму, – Мишель поморщилась, – вот эта отстойная музыка – это что, попытка зомбировать детей, пока психика не окрепла? Не удивлюсь, если в эти завывания вшито какое-нибудь стремное послание. «Иди и убивай», например, или «откажись от мяса». Розовая уродливая свинья на экране с мультиками отвратительно визгливо рассмеялась, и Мишель спросила: – Уже чувствуешь желание убивать? – Пока держу себя в руках, – ответил Питер. Кондитерская, куда их потащила Морган, называлась «Неверленд». У входа их встречала свежепокрашенная кукла Питера Пэна в полный рост, с поднятым вверх большим пальцем и табличкой с надписью «прямо до самого утра». На плече у него сидела Динь-Динь, и раз в несколько секунд у нее из носа вылетала золотистая пыльца и оседала в траве. Морган это не удивило, а Питер с Мишель переглянулись: о чем вообще думают те, кто эти магазины проектирует? Но самое внушительное ждало впереди – гигантские стеллажи, заставленные стеклянными банками с мармеладом разных форм, цветов и вкусов, несколько стеклянных витрин с пирожными и тортами – и унылый усатый продавец в линялом костюме крокодила. «Беру свои слова назад, – негромко сказала Мишель. – У этого типа больше шансов нанести психическую травму. Я вот ее уже чувствую». Морган, правда, выглядела вполне довольной, деловито рассматривая мармелад и донимая продавца вопросами, но Питер догадывался, что довольна она в первую очередь тем, что они не ограничились прогулкой у озера, а умотали в город. – Эй. Ты нервничаешь. – А? – Питер, слегка вздрогнув, оглянулся на Мишель, краем глаза поглядывая на Морган и человека-крокодила, склонившихся к банке, с – о, боже – мармеладками в виде человеческих глаз. – Да нет, с чего ты взяла? – Да ладно, ты с ребенка глаз не сводишь. Боишься, этот тип – серийный маньяк? – Да вряд ли, – честно ответил Питер. – Выглядит, конечно, отстойно, но это типа его работа. Я просто никогда еще не был с Морган в городе, если тут что-то случится, мистер Старк мне голову открутит. Ну, в смысле, если я случайно во что-нибудь тут ввяжусь. Если тут появятся какие-нибудь засранцы, грабители, например, ну, знаешь, как это иногда бывает. – Да, конечно, – убийственно серьезно подтвердила Мишель, – каждый день встречаю грабителей. – Извини. – Да нет, вообще-то, я как-то раз встречала одного. Хотел обнести нашу квартиру. – О. Вызвали полицию? – Неа. Мама стукнула его по башке торшером. Ей хотели дать условный срок, но оказалось, у этого козла три судимости, поэтому ей просто посоветовали завести газовый баллончик или что-то типа того. У меня, кстати, с собой есть. Баллончик. Так что тебе необязательно куда-то ввязываться. – Извините, молодые люди, – от дальнего стеллажа отлепилась щуплая старушка и, медленно шаркая, подошла к ним. Седые кудри, платье в горошек, огромная сумка в проплешинах с торчащими из нее пучками зелени. – Ох, извините. Вы не одолжите телефон? Мой разрядился, совсем забыла, что эти штуки нужно заряжать, а мне надо позвонить сыночку, он обещал забрать меня, но где-то задержался. Голос у нее был скрипящий и добродушный, руки, скрещенные на животе, слегка подрагивали, но светлые прищуренные глаза смотрели тепло и безобидно. Питер сунул руку в карман и вытащил телефон. – Конечно, мэм. Вот. – О, милый, спасибо. Я быстренько. …Паучьи рефлексы сработали раньше, чем Питер успел понять, что происходит. Просто вдруг понял, что стоит, пригнувшись, и держит в руке – черт, дротик?! Морган завизжала, Мишель отшатнулась. Старушка улыбнулась, с хрустом и скрежетом сминая в руке телефон Питера. Дротики засвистели со всех сторон, и Питер сорвался с места, бездумно отшвыривая их куда подальше. Краем глаза он видел, как Морган бьется в руках продавца в крокодильем комбинезоне, и как только дротики закончились – навсегда или временно – рванул туда и без изысков зарядил уроду в челюсть. Тот стек по стенке – и Питер искренне пожелал ему не встать никогда. Морган вжалась в Питера, рыдая, и он машинально подхватил ее на руки. – Я тут, я тут, все хор… И тут он ощутил запах. Приторно-сладкий, гораздо сильнее, чем запах мармелада и пирожных. Глаза заслезились. Организм словно узнал этот запах с первого вдоха, живот тут же скрутило. Питер поймал взгляд Мишель и хрипло, почти без голоса сказал: надо уходить. Но изо рта не вырвалось ни слова – оседая на пол, он смог только крепче стиснуть притихшую Морган и сквозь пелену разглядеть, как стеллажи и стены, мерцая синим, стекают к полу и исчезают.