Классное лето

– Повторим, – бодро сказал Питер, и Мишель уточнила: – Ты сейчас воображаешь себя Капитаном Америка, да? Я как будто смотрю очередную рекламу из серии «Веди себя хорошо». Она вертела в руках банку тушенки с вытесненной на металлической стенке коровьей головой. Таких банок тут была целая коробка, и на каждой значился год изготовления – пятьдесят, с ума сойти, шестой. Я думаю, сказала Мишель, это раньше был бункер. Не правительственный, а, знаешь, бункер какого-нибудь сумасшедшего деда. Холодная война, паранойя, все такое, запасы на черный день. Наверное, он собирался пережить тут ядерную зиму. Он и орда его детишек, внуков и правнуков. Последние люди мира, прекрасная история. Банке отводилась важная роль – это был снаряд. Если все пойдет по плану, этот снаряд прилетит Квентину Бэку в лоб. Питер не сомневался даже, что по плану, конечно, разумеется, ясное дело, не пойдет ничего. – Если бы я был Капитаном Америка, – вздохнул Питер, – я бы точно знал, что делать. Ладно, ладно, повторим! Мишель, ты… – Жду сигнала, – в десятый, наверное, раз повторила Мишель. – Отбой, Капитан Паранойя, я помню. Ты висишь на стенке и смотришь, пришел ли наш маньяк один и не собирается ли он послать впереди себя злобных роботронов. Палец вверх – кидаю банку, палец вниз – не отсвечиваю. – А я сижу тихо! – вклинилась Морган, и Мишель кивнула: – Вот. Мы – отличная команда. Нам нужно какое-то название, да? Швырятели банок. Мрачные бунтовщики. Трио злобных пленников. Убиваторы. Неудачники из бункера. Великолепная тройка. Нравится что-нибудь? Она подкинула банку в руке и мрачно улыбнулась. Морган сказала, привычно глотая гласные, как всегда, когда торопилась озвучить что-то важное: – Звездочка! – Что? – Наша команда, – терпеливо повторила она, – пусть называется «Звездочка». – Звездочка так звездочка. – Мишель пожала плечами. – Класс, по-моему. Паркер, ты собираешься лезть на стену, или как? Он хотел сказать – да ладно, еще рано, я услышу шаги, а пока мы порепетируем еще немного, – но тут шаги раздались. Тихие, неторопливые, словно Квентин Бэк там прогуливался по этому странному бункеру и никуда не спешил. Мишель переложила банку в правую руку и левой убрала Морган себе за спину. Морган понятливо спустилась ниже, вцепившись в верхний ящик двумя крепкими ладошками: Питер успел поддержать ее и – сам не зная, зачем – ободряюще щелкнуть по носу. – Звездочка, – шепнул он, и теперь и правда повеяло кэпом, – к бою! Морган уселась на ящик, обхватив колени руками, Мишель прижалась к стене спиной – еще влажные волосы, болезненно-бледные щеки, опасный блеск в глазах. Питер понял, что залип, только когда Мишель метнула в него взгляд и одними губами сказала: – Дуй на стену, придурок! А дальше три вещи случились одновременно. Питер подпрыгнул, цепляясь руками за обугленные выступы, на которых крепились раньше проекторы, у самого потолка; дверь с тяжелым скрипом открылась, являя взгляду то ли настоящего, то ли нет Бэка; Морган тихо ойкнула и наклонилась вниз – из ее кармана выпало и запрыгало вниз с тихим, но отчетливым стуком металлическое двойное кольцо. – Черт, – сказал Питер и только тогда вспомнил, что палец стоило поднять или опустить, но поздно – Мишель, не дождавшись сигнала, шагнула вперед и взмахнула банкой тушенки. Квентин Бэк вздрогнул от удара – не как человек, нет, он пошел рябью, и в тот момент, когда Питер уже летел к полу, где упало за ящик кольцо, паучье чутье закричало: плохо, плохо, плохо, Питер Паркер, очень плохо. Прежде чем рассыпаться переливчатыми квадратиками, Квентин Бэк сказал: – Ай-ай-ай. А можно ведь было по-хорошему. Вскрик, удар металла о бетон. Когда Питер вскочил, сжимая в руке кольцо, Мишель на горе контейнеров уже не было. У двери стояла Пеппер – мягкая улыбка, прищуренные глаза – и протягивала руку Морган. – Стой! – успел выкрикнуть Питер, нацепляя кольцо на пальцы, но Морган уже вскарабкалась на верхний контейнер и кинулась к Пеппер, раскинув руки. Она поймала воздух – Пеппер растворилась так же, как только что Бэк, оставив Морган растерянно озираться в дверном проеме, и тогда-то навстречу ей шагнул настоящий Бэк. Наклонился, подхватил Морган подмышки и поднял. – Без фокусов, – улыбнулся он Питеру. – Ты же не хочешь повредить малышке, да?

***

Каждый из них сказал это, как будто это не было очевидно с самого начала: – Он должен поверить, Тони. Это значило не только «этот придурок должен поверить». Обвести вокруг пальца О`Нила, который и прежде не блистал умом, – дело плевое, этот, небось, штаны намочит от восторга, как только увидит, как Тони Старк откидывает коньки. Но нет, им-то дело не ограничивалось. Оставались еще дети. Малышка Морган, Паучок и его новая герлфренд. Вот тебе и задачка, Старк: сделай-ка так, чтоб эти трое действительно поверили, что тебе крышка. Паучок, у которого ты раз уже помер на глазах (Паучок, который после этого чуть мироздание не пустил в топку, чтоб все исправить, и ведь исправил). Морган, который, господи иисусе, еще не исполнилось пять, и которая в прошлый раз, конечно, ничего толком не поняла, но как там насчет детских травм? Все эти умные книжки читала Пеппер, но и до Тони долетали обрывки то ли страшилок, то ли деталей действительности. Если уж ребенка можно травмировать, выйдя в магазин на пять минут… Про Мишель Тони знал мало. Выглядела она циничной крепышкой, но мало кто в шестнадцать лет мечтает переживать вот это все – похищение, обмен заложниками, чужие драматичные кончины. Может, она одумается и не станет повторять ошибку Пеппер: разлюбит своего альтруистичного малолетнего героя раньше, чем увязнет по уши или, того хуже, выйдет за него замуж. Ха. – Три минуты, сэр, – сказала Пятница. Они заняли маленькую электростанцию и ютились теперь в сторожевой будке, обдуваемой гигантскими ветряками. Обслуживали станцию три человека, и всех троих удалось выгнать взашей. Аргументация «мы Мстители, и нам нужна твоя машина/твоя одежда/твои деньги/подставить нужное» еще работала. Тони пришлось спрятать лицо под уродливой бейсбольной кепкой. Сохранять статус покойника было в некоторой степени утомительно. Брюс в будку не полез: сидел снаружи на раскладном рыбацком стуле. Где он успел раздобыть стул, одолженную Тони кепку и порцию шаурмы, Тони не знал и знать не хотел. – Извини, – но взгляд его Брюс заметил и проглотил половину воняющего соусом рулона. – Мне приходится теперь кормить не только, ха-ха, Беннера, но и Халка. Проблему метаболизма мне так и не удалось решить, но это, я подумал, меньшее из зол… Тони закатил глаза и обернулся к доку. Тот лицезрел ветряки и задумчиво вертел в пальцах что-то волшебно-золотистое, как люди, нервничая, крутят зубочистки, телефоны и скомканные салфетки. – Паникуешь, док? Док замер, одарил его скептическим взглядом и пояснил: – Поддерживаю жизнедеятельность твоего двойника. Я, кажется, упоминал, что это требует… – Предельной концентрации, – кивнул Тони, – и какого-то там мастерства, да, точно. Док помолчал, явно планируя ляпнуть еще какую-то унизительную высокомерную гадость, но, раскрыв рот, сказал только: – Тони. Что это за тон, док? Кто-то у нас, кажется, был хирургом, а не психотерапевтом. – Тони, – повторил док. – От тебя тоже требуется предельная концентрация. Двойник будет повторять каждое твое действие и слово. Соберись. Я синхронизирую вас через… – Минуту, – подсказала Пятница. Шестьдесят секунд, стало быть. Шестьдесят секунд – целая вечность. Целая вечность, чтобы что? – Тони, – позвал Брюс, комкая в здоровой ручище обертку от шаурмы, – к удару все готово. Пеппер пишет, что у нее там тоже. И у других ребяток. Еще бы, хмыкнул Тони, у Пеппер не было все готово. Пеппер сказала, что возьмет на себя техническую часть и позаботится о том, чтобы у О`Нила перестали работать даже часы, и сомневаться не приходилось: шанса ему она не оставит. Повезет, если она пощадит Нью-Йорк, Аляску и Южный полюс. – Десять секунд, босс, – отрапортовала Пятница, и Тони сказал: – Время лучшего спектакля в истории. Давай, док. Поехали.