***
Габриэль проигрывал только тогда, когда противник делал абсурдный, нелогичный ход, который он не предусматривал. В таком случае Габриэль терялся, пытался просчитать последствия и задумку соперника, делал ошибки сам. Все смеялись, когда без пяти минут чемпион мира проиграл одиннадцатилетке, которого откуда-то из группы новичков шахматной школы приволокли Кроули и Азирафаэль. Адам отдавал все фигуры последовательно, и Габриэль после каждого сделанного им глупого хода все сильнее бледнел и нервничал. А потом — и это было шоком — Габриэль, имея лишних двух слонов, предложил ребёнку, только что разменявшему последнюю ладью, ничью. Естественно, Адам согласился. Люцифер готов был напиться от радости, неосторожно предложил мальчику сыграть и не успел опомниться, как оказался под матом. — Просто вы разные, — Адам пожал плечами, когда оба брата, в кои-то веки объединившись, потребовали пояснить за произошедшее. — И играл я с вами по-разному. С вами я ошибался, и нервы у вас не выдержали. А вы видели прошлую игру и не подумали, что у меня первый разряд. — Первый? — оскалился Габриэль. — А кто это придумал? Кроули рядом с улыбнувшимся Азирафаэлем скорчил такую рожу, что даже Вельз перекосило; видимо, это должно было означать улыбку. — Я сегодня поеду ночевать домой, — после часа молчания проговорила Вельз. — Я тебя отвезу, — сразу отозвался Габриэль. — Напиши, как кровать. Приедешь завтра? — Надо готовиться к Армагеддону, — Вельз покачала головой. — Я вообще никуда не выйду до открытия турнира. — Хорошо, — Габриэль выключил компьютер и выбрался из-за стола. — Подвинься, я хочу с тобой полежать. — Не здесь, — сразу сказала Вельз, вставая. — Этот твой диван… — Какой? — не понял Габриэль, или сделал вид, что не понял и не смотрел ни одного сюжета про собеседования. — Неприятно, я липну к нему, — она обняла себя его рукой и запрокинула голову, подставляя губы. Повинуясь какому-то минутному порыву, вдруг сняла с него свитер через голову. — Нравится? — тихо спросил Габриэль и напряг живот под её поглаживаниями. — Ты и так знаешь, что красивый, — Вельз подумала, что сейчас, наверное, выглядит как дура, когда трогает его, но удержаться не могла. Впервые ей показалось, что она может чувствовать вкус того, что видит. Ощущения были сродни тому удовольствию, какое получаешь, падая, придя из душа, в свежую постель после тяжелого дня. — Но я хочу слышать от тебя, — Габриэль наклонил голову. — Нравится, нравится, — Вельз закатила глаза, но рук не убрала. — Давай, скажи теперь, что многие так считают. Габриэль рассмеялся и повёл её в спальню, где они почти час провалялись на постели, целуясь и смеясь друг над другом. У Вельзевул болели щеки от непривычной для неё улыбки во весь рот, она устала веселиться, хотелось уже уединения и покоя в темном тесном своём углу. В доме Габриэля было даже неуютнее, чем у Азирафаэля. Габриэль явно не понимал её настроения и не мог понять. Насколько Вельз знала, он далеко не был рад видеть их в сборной, даже ходил выяснять отношения с руководством, но те его осадили, сказав, что если детский приют в Белграде поставил лучших игроков, значит, Габриэль может засунуть свои возражения куда подальше. Ни Люцифер, ни Вельз, ни посвящённые Кроули и Азирафаэль не распространяли информацию о том, что Габриэль был знаком с ними задолго до встречи в больших шахматах, другие члены команды понятия об этом не имели. Но при личных встречах с ними он всегда был доброжелателен, и все сведущие хором признавали это высшей степени лицемерием. Кроме Азирафаэля, который по одному ему известным причинам всегда выступал адвокатом. Вероятно, верх брала природная доброта. Что Зефир забыл в их отбитой компании, Вельз до сих пор не понимала; как, впрочем, и то, что в ней самой нашёл Габриэль. Из машины его, когда Габриэль довёз её до дома, Вельз не могла вылезти ещё час; какой же он ласковый, она и представить не могла, что растает от такой мелочи, как поцелуй в уголок губ, но от него не хотелось отрываться. — Увидимся на открытии? — Габриэль заглянул ей в глаза, наклонив голову. — Ага, — Вельз на открытие идти не собиралась, она почти всегда пропускала, получая потом выговор от организаторов и самого Габриэля, но раз так, то ладно. К тому же лучше все сразу оформить, а не бегать потом с документами как в известной шутке про дедлайн: все отлично, только велосипед в огне, ты в огне, все в огне, и ты в аду.***
Перед турниром Вельзевул, Люцифер и Кроули в неизменной компании Азирафаэля решили встретиться все вместе, это тоже было сродни традиции: Азирафаэль как знаток кулинарной Москвы выбрал новое место, Кроули позвонил заказал столик, Вельз и Люцифер играли роль почетных гостей. Еда была вкусной, атмосфера на любителя, но приятной, никто не оглядывался на траурные костюмы и постные лица Люцифера и Вельз, всех больше удивлял жизнерадостный Азирафаэль в бежевом узорном пиджаке. — Скажи, какой смысл в светлой одежде? — внезапно спросила его Вельзевул, перебивая Кроули, который обещал натянуть Хастура и отомстить от лица Вельз и Люция всей Хорватии. Когда Люцифер устало напомнил, что они в русской сборной, не терпящим возражений тоном заявил, что они сербы, и он воспользуется шансом ушатать за братишек. Азирафаэль сначала даже не понял, что обращаются к нему, обычно он на подобных посиделках сидел, ел и созерцал, получая удовольствие от чувства причастности и компании, а тут Вельзевул сама решила что-то у него спросить. И о чем — об одежде! — Это создаёт настроение, — Азирафаэль отложил в сторону палочки, которыми умело наворачивал лапшу из супа. — Есть расхожая фраза, что одетого в светлое невозможно расстроить. В том же ряду находится высказывание «все в говне, а я в белом фраке». — Точно про Габриэля, — заржал Кроули, решив не лезть в бутылку из-за того, что его перебили и не слушали. — Это ж его девиз по жизни. — Светлая одежда ассоциируется с чистотой, отсюда наряд невесты, в целом, светлые цвета неагрессивны. — И потому ты постоянно ходишь в этом, — перебил Люцифер. — Напомните мне, если вы закончили обсуждать шмотки, когда мы все резко переквалифицировались в геев, а Вельз в натур продукт? — Вообще-то я не лесбиянка, — заметила Вельз. — Ну и зря. Это хотя бы интересно, — Люцифер вдруг погладил ее по ноге, и Вельз сразу отдернулась. — А говоришь, не лесбиянка. — Ей просто ты не нравишься, — тихо сказал Азирафаэль, глядя прямо в глаза Люцию, на что осмеливались немногие. Вельзевул быстро сменила тему на грядущий Армагеддон, зная, что приступы ярости у Люцифера имеют далеко идущие последствия. Сама она носила на собственном теле следы его злости, а ведь ему тогда было всего шесть, и провоцировать его не хотела. — После официального открытия наверняка будет пати с добровольно-принудительным посещением, — Люцифер зевнул и потянулся. — Пойдёшь со мной. — А… — Вельзевул осеклась. У них был договор ходить вместе, пока кто-то не найдёт себе парня, Вельз, а тебе это не светит. — У тебя есть парень? — Люций открыл один глаз. — Или девушка? — Нет, — сразу ответила Вельзевул. — Нет, никого нет, — она пристально оглядела Люцифера с головы до ног и отвернулась. До чего же он похож на старшего брата и одновременно отличается от него! Габриэль постоянно ходит прямо, словно аршин проглотил, задирает подбородок, словно ему мало того, что он и так смотрит на всех с высоты своего роста; Люцифер, не уступающий ему в росте, сутулится и пялится себе под ноги. Он худее и бледнее Габриэля, отчего кажется романтичным и таинственным, но если рядом Габриэль, то Люций выглядит просто больным. Волосы и глаза у него чёрные, нет того необыкновенного фиолетового оттенка, который всех очаровывает, длинные волосы послушные, нет задорно торчащих прядей, которые делают образ Габриэля озорным и оттого ещё более милым. Люцифер почти не улыбается, у него нет мимических морщинок, лицо его кажется неживым и холодным, как фарфоровая маска. Он выглядит истинным злом, и мало кто знает, что Габриэль с его «причиню добро и нанесу пользу» принёс гораздо больше бед. — О, нет, — простонал вдруг Кроули и сполз наполовину под стол. В ресторане стало светлее и омерзительнее, волшебная атмосфера пропала: в помещение вошёл Габриэль в дизайнерском пальто холодного голубого оттенка, отчего казалось, будто он источает мороз. Разрисованные под граффити стены и потолок резко показались убогими, в целом Габриэль смотрелся сотрудником международной гуманитарной организации, решившим навестить нищих в трущобах из обитания. — Эльза, — негромко хмыкнул Люцифер, и Вельзевул поняла, что ассоциации с холодом не только у неё. Габриэль поздоровался со всеми с омерзительной улыбкой и остановился над Азирафаэлем. Тот заранее виновато опустил голову, представляя, что сейчас начнётся, но все равно попытался улыбнуться. Остальные сидели с каменными лицами, пытаясь сделать вид, что не видят Габриэля: обычно это был метод Люцифера избегать бесед с братом, и его переняли все — прикинься мертвым, может, он уйдет. — Азирафаэль, — голосом сектантского проповедника начал Габриэль. — Как ты можешь есть… это? Я даже не назову это пищей. Что это такое вообще? — Это том ям, вьетнамская кухня, — едва слышно отозвался Азирафаэль, как всегда становящийся рядом с Габриэлем бледной копией себя. — Это отрава. — Это вкусно, — надо же, Люцифер ему нипочём, а угрожающий супам, но в целом безобидный, только занудный Габриэль нервирует, подумала Вельзевул, откидываясь на спинку стула. — Зачем пришёл? — наконец медленно повернулся Люцифер. — Говори и вали, не порть нам и себе вечер. — Вельз, на два слова, — Габриэль засунул руки в карманы. — Скажи нам всем, — Люцифер наклонился вперёд и оперся на локти. — Ладно, сейчас я выйду, — раздраженно сказала Вельз, выбираясь из-за стола и одарив Габриэля сияющим нежным взглядом. — Иди вперёд, чтоб никто не подумал, что я с тобой. — Никто такое и предположить не может, — фыркнул Габриэль, задирая подбородок и выпрямляясь ещё сильнее. — Если бы я знала, что ты умеешь шутить, замутила с тобой гораздо раньше, — заявила Вельзевул, когда они вышли на улицу. — Почему ты скрывал? Ладно, не об этом, зачем ты приехал? — Я хотел предложить, после официального открытия будет неофициальная часть, и если ты хочешь, мы могли бы… — Пойти вместе? Габриэль… — Вельз распахнула на нем пальто и обняла его за пояс так, чтобы между ними была только тонкая ткань рубашек, заглянула в глаза снизу вверх. — Мы же не хотим разговоров. И к тому же у меня с Люцифером договор: пока кто-то из нас не начнёт встречаться, ходить вместе. — Ты идёшь с Люцием? — удивился Габриэль. — Необычный выбор. Но я хотел тебе предложить не пойти, а уйти вместе. Где-то через полтора часа после начала. — А, — Вельз почувствовала себя глупо. — Почему бы и нет, — она пожала плечами. Она сама затащила его за угол, где никого нет и никто не увидит, прижалась к нему всем телом. У неё кружилась голова, когда они целовались стоя, потому что все время приходилось запрокидывать голову. — Но на ночь я не останусь, — шепнула Вельз ему в губы. — Я хочу выиграть. А у тебя я буду хотеть только… — Только? — переспросил Габриэль, глаза его смеялись. — Меня? — Нет, конечно. Кофе из твоей кофемашины, — Вельзевул потянула его за воротник, чтобы ещё раз наклонился. — Он такой несладкий, что мой организм начинает вырабатывать сахар в немыслимых количествах, от этого я заболею диабетом и вряд ли доживу до того, как ты станешь чемпионом мира. Потому что случится это лет через четыреста. — Мог бы пошутить на тему того, насколько ты сладкая, но это предсказуемо, — Габриэлю надоело стоять, нагнувшись, поэтому он просто обхватил Вельз за пояс и поднял, продолжая говорить. — Поэтому ограничусь тем, что могу тебя уверить, диабет работает не так. — Мне все равно, — Вельз дёрнула плечом. — Отпусти, меня уже потеряли. Почему-то я уверена, что мой номер телефона у тебя есть, почему не позвонил, а приехал? — Ты не давала мне номер, поэтому я решил, что будет нетактично… — А как узнал, где мы сидим? — Я посмотрел. — Что? — Передвижения Люцифера, — неразборчиво пробормотал Габриэль. — То есть, позвонить тебе нетактично, а следить как маньяк поехавший — это нормально. Габриэль, милый, ты не видишь ничего странного в предложении «так светло, потому что сейчас ночь»?! Что за двойные стандарты? — Ты назвала меня милым, — улыбнулся Габриэль. — И это все, что ты вынес из моих слов? — Хорошо, я буду звонить тебе, — Габриэль опустил её на землю. — Но вообще я думал, ты будешь рада со мной увидеться, — тон был настолько ледяной, что Вельзевул сразу вспомнила, что все же Габриэль и Люций — родные братья. — Я рада, — она опять поцеловала его в губы. — Но мне теперь придумывать, о чем мы говорили. — Это твои друзья, — сделав ударение на второе слово, ответил Габриэль. — Я своим рассказываю что хочу, и никто не может потребовать от меня ответа. — У меня нет друзей, у меня… — сказать «братство» глупо, но это именно оно и есть. — Общество. — Тогда проявляй сознательность, раз в вашем обществе такой гражданский контроль, — фыркнул Габриэль. — Ври. Скажи, что я консультировался насчёт того, куда закопать труп. — Я скажу, что ты позвал меня на свидание, — в том же тоне отозвалась Вельз и ушла обратно в помещение. — Я уж думал, что он тебя до смерти заныл, — усмехнулся Кроули. — Что хотел? — На свидание позвал, — отозвалась Вельзевул, садясь рядом с Люцием. — Обещал любить до гроба, дарить цветы и небо в алмазах. Я согласилась. И почему-то никто не рассмеялся. — Нет, — наконец протянул Люцифер. — Даже шутить так… это слишком даже для тебя. — Почему это? — одновременно спросили Вельз и Азирафаэль. На последнего уставились все присутствующие, и тот смешался, но продолжил. — То есть… Деми ведь шахматистка, а таких девушек не так много. Они проводили много времени вместе в сборной и… — Бред какой-то, — Кроули потряс головой. — Вельз с нами и точка! А Габриэль может пойти нахрен, даже если у него что-то там к ней и есть, в чем я сомневаюсь. Мне кажется, у него другие предпочтения. Вот та, например, дочь ресторатора, блондинка? Говорили же, что они вроде как вместе. А Вельз для него слишком наша. — Вообще-то мы с Габриэлем дружим со школы, — напомнил Азирафаэль. — И почему я могу общаться с кем хочу, а Деми нет, я не понимаю. — Ты тоже не можешь, — буркнул Кроули. — Только хрен ты кого слушаешь. — Я устал обсуждать потенциальные потрахушки своего братишки, — поморщился Люцифер. — И Вельзевул тоже. И их совместные тем более. Не для него же она себя столько лет бережёт, — он оскалился, смерив ее взглядом, и Вельз жутко захотелось отвести взгляд и вообще закрыться чем-нибудь. У неё была мысль о том, чтобы не ложиться в постель с Габриэлем не подкованной, предложить секс по дружбе Люцию. В конце концов, их драки остались в прошлом, они друг другу почти родные, и постель их отношений испортить не сможет. И кому, как не ему позволить быть первым, когда он всегда был рядом в самые значимые моменты жизни. Но теперь это развитие событий показалось ей ещё хуже, чем просто прийти к Габриэлю и признаться, что она ничего не умеет и боится до полусмерти. Ведь если Габриэль потенциально мог использовать её привязанность и страх против неё, Люцифер последнее время давал понять, что точно не будет ее беречь. Он один знал, что она переживает, и теперь решил посмеяться над ней при всех. — Могу пообещать тебе только одно, — Вельз серьёзно посмотрела на него. — Ты никогда не узнаешь, для кого. — Не очень-то и хотелось, — отозвался Люцифер, развернувшись к ней всем телом. Вельзевул медленно отпила из стакана и демонстративно пожала плечами. Дело сделано, Кроули уцепится за малейшую возможность поддразнить Люцифера, поэтому месяц минимум будет его доканывать и зубоскалить на тему, что его отшили. Вельзевул это и надо было.