***
Церемония открытия запомнилась Вельз тем, что Хастур, гордый обладатель самого пугающего взгляда после Люцифера, одним метким ударом ноги выбил стул из-под Кроули, а Габриэль, пытавшийся унять пострадавшего, получил порцию отборного мата от последнего и мстительно наложил на Кроули штрафные санкции путём мелочного стукачества начальству. Вельз заполнила все бланки и отправилась домой переодеваться в костюм. Если хоть кто-то ждёт увидеть ее в платье, пусть ждёт до похорон, когда она сама не будет ничего решать и ей будет уже все равно. Что-то удобное. Куда это он собирается ее вести, романтично гулять по ночному городу? Габриэль берегов не видит, может и так. Тяжко встречаться с идиотом, хуже только идиот деятельный, а у Габриэля энергии на десятерых. Горько вздохнув, Вельз заклеила ноги белыми пластырями и влезла в относительно пристойно выглядящие оксфорды. Теперь она готова хоть по пересечённой местности марш-броски устраивать. — Деми, тебе тетя Люба платье подарила, — робко заглянула в дверной проем приемная мать. — Любовь не может быть хорошим советчиком, — загробным голосом отозвалась Вельз. Она надела белую рубашку, повязала чёрную ленту вместо галстука и достала из шкафа женский пиджак по размеру: более нарядной мир её ещё не видел. Люцифер с крайне недовольным лицом ждал ее у забора дома. Вельзевул вдруг подумала, что их всех объединяет любовь к старым машинам, ну, кроме Азирафаэля, тот вообще или такси берет, или на метро едет. — Ненавижу водить, — сказал Люцифер. — Не пей, назад ты поведёшь. Вельз демонстративно достала фляжку из клатча, который вмещал пару телефонов, зарядный блок, блокнот и ещё миллион полезных мелочей, и отпила, глядя ему в глаза. — Умно, — Люцифер усмехнулся и сел за руль. Неофициальное открытие было в том же здании, но в другом зале. Вельз и Люцифер мрачно посмотрели в камеру на входе, молча кивнули друг другу и разошлись до конца вечера, как думал Люций. Вельз же отправилась на балкон: надо вытерпеть полтора часа и не напиться — это сложно, особенно если учесть, что алкоголь хорош и бесплатен. Интересно, где там Габриэля носит. Она увидела его сразу. Габриэль стоял с Хастуром, покачивая в пальцах бокал с возмутительно оранжевым апельсиновым соком: хоть бы вишневый налил, чтобы на вино походило, но нет, он демонстрирует. А напротив них стояла девушка с портрета. Вельзевул мгновенно узнала ее, хотя та была практически спиной. Голой до пояса спиной, у неё вообще платье-то есть? Габриэль рассмеялся каким-то её словам и привычно запрокинул голову; девушка провела пальцем по его горлу и потом преспокойно отдала свой бокал Хастуру. И тот не разбил его о ее красивую голову, а стал безропотно держать. Хастур. Который однажды попал в полицию за избиение журналиста и был дисквалифицирован на год, а журналист всего лишь задал вопрос. Хастур был сексистом, провокатором, убежденным националистом и, по мнению экспертов, моральным уродом. Люцифер от него пребывал в молчаливом восторге, но Хастур его игнорировал, потому что тот был сербом. А про Габриэля, видимо, не знал или не интересовался, другого объяснения у Вельзевул не было. Красотка, которая способна выдрессировать Хастура, это не просто удачное сочетание генов, решила Вельз и спустилась с балкона. Успела порадоваться, что не послушала никого и не надела платье, она бы проиграла вчистую, а так она будто и не участвует в соперничестве. — Привет, — Вельзевул подошла к ним троим и оскалилась в сторону подмигнувшего ей Хастура. — Виделись. На зависть Люциферу с ней Хастур общался, хоть и поверхностно: отцом Вельз был албанец. — Вельзевул, — с заметным акцентом сказала девушка. — Мне рассказывали о девушке, которая играет на второй доске сборной. — Ты про меня рассказывал? — Вельз повернулась к Габриэлю. Тот помотал головой и ткнул пальцем в Хастура. — Меня зовут Мишель, — девушка качнула длинными сережками, и у Вельз дух захватило от её красоты. Ну ничего себе. Не человек, а оружие массового поражения. Так вот кто такая Мишель, а Вельзевул думала, речь идёт о парне. Габриэль неправ, она её никогда не видела, а то запомнила бы. — Ты играешь в сборной? — Вельзевул невольно качнулась в сторону Габриэля; под кожей от его близости снова появилась тёплая щекотка, и она успокоилась. — Иногда, когда у меня есть настроение. Я считаю, что я любитель, — Мишель почему-то почти не моргала, взгляд у неё был застывший. — Приятное времяпровождение, но это не дело моей жизни, — она посмотрела на Габриэля, тот тем временем исследовал взглядом содержимое своего бокала, кажется, его не устраивала мякоть, и весь убойный заряд женственности ушёл в никуда. Вельзевул стало смешно: ну какой же тупой, его клеят, а он утонул в своём соке. — Габриэль сказал, что ты поддерживаешь его планы на вечер, — Хастур поставил пустой бокал Мишель на поднос официанта. — Не знал, что вы друзья. Мишель медленно повернулась к Вельз, пухлые губы сложились в улыбку, которой не особо талантливые актрисы обозначают дружелюбие и интерес к собеседнику. — Давно вы дружите? — С моих восьми, — Габриэль с отвращением отставил бокал на пустой барный столик. — Мы были в одном приюте. И вот сейчас Хастур все же выяснит, что Габриэль тоже из Сербии, и начнётся… Вельзевул мысленно приготовилась, но ничего не произошло: Хастур на хорватском пошутил, что они сидели на одном горшке, Мишель потребовала перевод, Габриэль что-то сказал на французском, и Вельзевул потребовала вернуться к общему знаменателю: русскому. Подошло время, и Габриэль подобрался, как кот перед прыжком. — Пора, — широко улыбнулся он. — Уходим по двое. Вельз уже приготовилась высказать ему все, что думает о его способах конспирации, как Хастур громогласно пригласил ее выйти покурить. Проходя мимо Люцифера, Вельзевул не удержалась и с ухмылочкой ему помахала. Пусть думает, что она выбрала Хастура. Одно только омрачало: Габриэль притянул к себе Мишель и теперь вальсом уходил с ней к другому выходу. — Мы заберём их, садись, — поторопил Хастур, прыгая в салон и заводя автомобиль; Вельзевул не успела в темноте рассмотреть, что за машина, только поняла, что с виду это прямо танк. Габриэль вырос как из-под земли, рванул дверцу со стороны заднего сиденья, и они с Мишель с хохотом повалились на него. — Никогда так не… не делала, — Мишель села ровно. Вельзевул обернулась и увидела, что она сменила туфли на кроссовки. Габриэль оставался в своих. — То ли ещё будет, — рассмеялся Габриэль, и Хастур сверкнул чёрными глазами, глянув на него в зеркало заднего вида. С удивлением Вельзевул догадалась, что тот смотрит на Габриэля и Мишель пренебрежительно. Словно заранее не впечатлён.***
И не было ничего такого особенного. Вельзевул было бы откровенно скучно: они всего лишь забрались на крышу какого-то закрытого предприятия на окраине и там проторчали полночи — если бы не Габриэль рядом. Он был так счастлив сделать что-то выходящее за рамки, и он так поглядывал в сторону Вельз, мол, смотри, как я могу, что та решила не зубоскалить. Этот бунт ботаников выглядел для неё возней в песочнице. — Глупые, да? — Хастур присел рядом с ней на край крыши и тоже свесил ноги вниз, глядя на свой шнурованный ботинок на фоне города с высоты в десять этажей. Вельз повернула к нему бледное лицо, и тот пояснил. — И Габриэль, и Мишель. Они бы ещё по газону прошлись для полноты картины. Вельзевул улыбнулась. Надо же, понимает. Интересно, как именно сломан Хастур, конечно, о семье она его ничего не знает, но вряд ли он детдомовский. С его-то характером, он мог быть в какой-то банде или вырасти на улице. Спрашивать было нетактично. — Ты так стелешь перед Мишель, — сменила тему Вельз. — Кажется, мимо. — Кажется, — Хастур скосил на неё чёрные глаза и улыбнулся. — Так заметно? — Ты на неё все время пялишься. — Ты тоже. — Она такая красивая, — Вельз пожала плечами. — С Габриэлем они были бы идеальной парой, — подхватил Хастур и сразу добавил. — Я ненавижу все идеальное. Мне нравится… — он посмотрел на свою руку и зачем-то несколько раз сжал и разжал кулак. — Портить, — он расхохотался, откинув назад голову, и Вельзевул подумала, что с ним рядом удивительно комфортно, когда он сосредоточен на ком-то другом. Мишель подошла к ним, таща за собой Габриэля, что-то защебетала на французском, Вельзевул не поняла. Она смотрела на неё и видела то, что с ней произойдёт. Мишель может сколько угодно повелевать Хастуром, воротить нос от него и пытаться заигрывать с Габриэлем, из неё рано или поздно получится красивая кукла с пустыми глазами. Тоже сломанная. Вельзевул видела это будущее в непроницаемых глазах Хастура и француженке невольно сочувствовала, пока та в очередной раз не прильнула к Габриэлю, заглядывая ему в лицо. Да когда уже у этого чертова хорвата терпение лопнет, у неё самой уже сил нет выносить это все. Габриэль ещё такой счастливый, что по зубам ему дать хочется. Они разошлись под утро, Габриэль взял машину в каршеринг и медленно поехал с Вельзевул в сторону центра города. — Ты разве меня не довезешь? — Довезу. К себе, — он улыбнулся. — Если я проиграю завтра… сегодня… тебе не жить. Габриэль рассмеялся и остановил машину. — Отсюда пешком дойдём, — сказал он. — Недалеко.