автор
Размер:
планируется Макси, написано 263 страницы, 43 части
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
99 Нравится Отзывы 24 В сборник Скачать

Часть 16

Настройки текста
Вельзевул вышла из такси, держа сумку на плече; она, садясь в машину, не подумала, что могла бы попросить положить вещи в багажник и не терпеть неудобство всю дорогу. Ее высадили на тихой улочке как из фильма: невысокие дома, большие балконы, цветы-цветы-цветы. Действительно райское место — она огляделась, пытаясь понять, куда именно идти: цветные яркие двери были абсолютно идентичны на ее взгляд, а номера домов она не видела. — Привет, — с балкона на втором этаже свесилась Мишель в коротких белых шортах, несмотря на холод. — Заходи. Как-то слишком по-доброму. Вельзевул снова тревожно огляделась и заметила лица во всех окнах — кажется, вся улица видела ее появление. Зато теперь понятно, для кого эти улыбки Мишель, приветливость и совершенно кинематографичное махание рукой с балкона. Мишель распахнула дверь и остановилась в проходе, едва не пританцовывая на месте: красавица, к которой приехала любимая подруга, стоп, снято. Вельзевул вымученно улыбнулась в ответ и прошла внутрь дома. — Второй этаж, — подсказала Мишель, закрывая за ней дверь, и Вельзевул отправилась наверх. Сумасшедший день подходил к концу. Мишель еще ночью прислала билеты и квитанцию на такси, а также достаточную сумму, чтобы доехать до аэропорта, и Вельзевул, проверив, что все необходимое собрано, и она готова в любой момент сбежать, спокойно забралась к Габриэлю под одеяло. — Двигайся ко мне, — шепнул он, вытянул руку так, чтобы она могла положить голову ему на локоть, а когда она это сделала, мягко притянул к себе за талию. Вельз целый вечер ждала, когда же он наконец не выдержит и выскажет ей все по поводу встречи с его мамой, но он честно молчал и старался обходить эту тему стороной. Он был уставший: Хастур гонял его в шахматы немилосердно, не давая времени на раздумья, подсовывал какие-то невыносимые задачи и всячески оправдывал оказанное ему доверие и честь быть первым помощником претендента на чемпионский титул, а потом он еще и бассейном себя добил: Габриэль никак не мог из него вылезти, и в результате к ночи у него тянуло все мышцы и болели руки и плечи. Когда он так предельно уставал, он меньше разговаривал, и у него не было настроения читать нотации. Можно и поспорить. — Почему ты не можешь быть таким всегда? — спросила Вельзевул, касаясь губами его подбородка и устраиваясь поудобнее. — Каким? Я всегда одинаковый, — Габриэль обнял ее крепче и улыбнулся как всегда оскалом. — Нет. В Москве ты меня вообще не… не переделывал. И не выставлял идиоткой, как в Дубае. — Я не выставляю тебя никак, — ушел в отказ Габриэль. — Я люблю тебя и хочу, чтобы твоя жизнь стала лучше. — Меня все устраивает. Почему просто нельзя любить меня как раньше? Зачем делать из меня Мишель эконом-класса? Габриэль не вынес и рассмеялся. — Мишель? Почему Мишель, — он перелег на спину. Вельзевул улеглась к нему под бок. — Ты делаешь все, чтобы мы выглядели так, как ты смотришься с Мишель. — Знаешь, почему? Потому что ты как Хастур в юбке! Раз уж мы сравниваем с кем-то из моих друзей. — Всегда знала, что ты к Хастуру неровно дышишь, — зло прищурилась Вельзевул, и Габриэль опять фыркнул. — И вообще, если тебе нужна принцесса рафинированная, езжай в Париж. — Мне нужна ты, — ласково сказал Габриэль, отсмеявшись. — Только ты, Вельзевул. — Но это уже, уже не я! — Ты просто стала той, какой должна была быть, — он опустился ниже и коснулся губами шрама у нее на ребрах. — Мне нечем дышать в твоем мире, понимаешь? — тихо сказала Вельзевул, закрывая глаза. — Это не мой мир, Габриэль. — А если бы тогда выбрали тебя, — Габриэль потянул одеяло на них обоих, — он стал бы твоим. Ты просто появилась в нем немного позже. Ты привыкнешь. — Знаешь, что в тебе невыносимо? — Вельзевул заставила лечь Габриэля рядом с собой, взяла его за подбородок, чтобы не отвлекся и слушал. — Твое высокомерие. Ты считаешь, а что самое оскорбительное, абсолютно искренне, что все просто мечтают пробраться в твой идеальный мир, в твой круг. Да не нужно мне это! И я не хочу, — это неправда, она хотела до того, как познакомилась с ним поближе, но как Габриэль узнает? Он же не ангел в самом деле, чтобы мысли читать. — Разве не хочешь? — Габриэль посмотрел на нее с таким скепсисом, что Вельз зарычала. — Это невозможно. Все хотят, а когда у них не получается достичь идеала, говорят, что он им и не нужен и всячески пытаются доказать это и другим, и самим себе. Вот и поспорила. Габриэль морщится от боли, глаза трет, чтобы не заснуть, но продолжает упорно стоять на своем. Очередная совершенно бессмысленная попытка убедить его. — Хватит! Замолчи уже. — Нет, почему? Ты сначала говоришь мне какую-то бездоказательную… — Вельз закрыла ему рот ладонью и уставилась в фиолетовые глаза, запоминая каждый оттенок, как расширяются его зрачки, когда он смотрит на нее, у него ресницы длинные, тонкие и растут немного вбок, к внешним уголкам глаз, отчего кажется, что по векам проходят темные полосы. До чего же красивый, дух захватывает. Если бы еще молчал, Вельзевул бы сама на коленях ему предложение сделала и заперла бы в подвале на всю оставшуюся жизнь, чтобы никто его не видел, чтоб был только ее. — Не хочу с тобой ссориться, — сказала Вельзевул, убирая руку и целуя его в губы. «Не сейчас, не сегодня», добавила она про себя. Нельзя терять эту ночь на то, чтобы обиженно свернуться под одеялом.

***

Габриэль всегда умудрялся сочетать в себе болезненную для Вельз неловкость и одновременно такую нежность, что она готова была стерпеть от него что угодно. Он не размеривал силу, а еще не слушал, что Вельзевул пыталась до него донести: Габриэль, пожалуйста, помедленнее. Габриэль кивал, но ничего не менялось, он не давал ей времени привыкнуть к себе. В то же время Вельзевул, утонув в вязком мягком матрасе под его весом, почти в два раза превышающим ее собственный, могла не отрываться от его губ, могла гладить его по спине или целовать его плечи и шею. Габриэль в постели был ласковым, как щенок, но заигрывался точно также, мог сделать больно, поэтому Вельз периодически тянула его за волосы, заставляя посмотреть себе в глаза, и начинала говорить как можно более серьезно, чтобы привести его в чувство. Но сегодня все должно быть настолько идеально, чтобы достичь уровня «безупречно»: это та ночь, которую Вельзевул планировала беречь в памяти всю жизнь. Потом может быть что-то другое, лучше ли, хуже ли — все равно, такого больше не повторится. Поэтому Вельз села на постели, потянув Габриэля за собой. Эгоистично, но зато задыхаться она будет не от его веса, а от его движений. — Смотри на меня, я хочу видеть твои глаза, — шепнула Вельз, обнимая его за шею одной рукой и прижимаясь всем телом, а второй пытаясь стянуть с него шорты. Сама она осталась в короткой обрезанной футболке, которую обычно надевала после бассейна, чтобы не сгорели плечи. Ей казалось, что если он перестанет к ней прикасаться и только увидит, то прекратит ее хотеть в ту же секунду. Габриэль вдруг, проведя пальцами вдоль позвоночника Вельз, потянул за длинную цепочку, на которой висела подаренная им сегодня муха, так что украшение оказалось прямо под горлом на яремной впадине. Вельзевул хотела пошутить про «Титаник», но передумала и вместо этого приподнялась и села к нему на колени. Они соприкоснулись губами и замерли так на несколько мгновений, чувствуя только друг друга, ничего не существовало за пределами их постели, а потом Габриэль скрестил руки у нее за спиной, сжав так, что перехватило дыхание. — Успокойся, — сразу же поймала его настроение Вельз, с силой провела пальцами по напряженным до каменного состояния мышцам спины, заставляя его ослабить хватку. — Никуда я не денусь. Привычная фраза, она всегда так говорит, когда он слишком сильно в нее вцепляется, но сегодня это такая ложь, что Вельзевул вдруг понимает: у нее лицо горит от стыда. Денется, еще как денется; если бы он знал, он бы ее к себе наручниками приковал. Как и Люцифер, если б знал заранее. От этой мысли ее как ледяной водой облили. Вельз спрятала лицо от взгляда Габриэля, обняв его крепче, но вернуться к прежнему состоянию радостного возбуждения смогла далеко не сразу, вышло расслабиться снова только тогда, когда Габриэль положил ей руки на талию, перестав сдавливать, и откинулся назад, на подушки, давая полную свободу действий. Вельзевул любила быть сверху, потому что так сама выбирала, что она будет чувствовать. Габриэль, привыкший делать все сам, в такие моменты явно терялся и только гладил ее по спине, заглядывая в лицо: Вельз не раз подшучивала над ним, что он, наверное, единственный, кто смотрит обнаженной женщине в глаза. — Все остальное похоже, а глаза у тебя неповторимые, — говорил в ответ Габриэль, садясь и обнимая ее за пояс. Вельз вцепилась в руки Габриэля, сильно сжав и глубоко вдыхая через рот. Она знала, что по сути дела надо бы и стонать, говорят, парням это нравится, да и ей самой хотелось, но у нее была многолетняя привычка быть как можно тише, она потому даже смеялась беззвучно, и выдавить из себя не могла ни звука. Чуть перевела дух и положила ладонь Габриэля себе на щеку, наслаждаясь ощущением. И почему она сегодня от него шарахнулась, он в жизни на нее даже не замахнулся ни разу. Габриэль погладил ее пальцем по губам и потянулся, чтобы поцеловать. Вельзевул медленно легла на него, и Габриэль сцепил руки у нее за спиной. Только сейчас заметила, что комнате жарко и душно, даже голова кружится. Габриэль сдул с ее лица прядь волос и поцеловал в лоб — ей всегда нравились эти его невинные жесты привязанности, когда они лежали в постели, в этом было что-то пародоксально возбуждающее. — Мы опять воду забыли, — шепнула Вельз, когда они на миг оторвались друг от друга, но снова потянулись друг к другу, чтобы просто обняться. — Принеси попить. — Сама принеси, — Габриэль нарисовал пальцем круг у нее на спине под футболкой и, спутав ее волосы, погладил по голове. — Я не могу встать. Вельзевул шлепнула его по голому бедру, чтобы выпустил ее, и босиком пошла к барной стойке. Она даже не знала раньше, что в домах бывают барные стойки; как и шесты для стриптиза прямо в комнате перед кроватью, Габриэль тогда, когда заглянул во вторую спальню их виллы, разразился нервным смехом тринадцатилетнего школьника, впервые услышавшего слово «многочлен», и заявил, что они будут спать в другом месте. — У нас вода кончается, — заметила Вельз, возвращаясь с бутылкой. — Я закажу завтра, — Габриэль щелкнул пультом, включая кондиционер. Вельзевул, когда они только приехали, первые минут двадцать не могла спокойно смотреть, как Габриэль строго приказывает ни в чем не повинному кондиционеру включиться на всех языках: он настолько привык к своей системе, что на пульт смотрел поначалу так, словно прибыл из каменного века. «О, эти русские», трагически вздохнул тогда персонал, и Вельз долго не могла успокоиться, понимая, каким дикарем из неразвитой страны им показался Габриэль. — Куда пойдем ужинать? — закрыв глаза, спросил Габриэль, чувствуя, как Вельз поудобнее устраивается у него под боком. Все это время, несмотря на ссоры и обиды, они продолжали упорно спать в обнимку, и вставали примирившимися — Габриэль считал, что это потому, что разногласия несущественны, и Вельзевул в глубине души понимает, просто слишком привыкла с своей ужасной жизни; а Вельзевул не желала тратить время и силы на объяснения тому, кто считает себя непогрешимым и правым во всем. Проще уйти, отдать Мишель деньги с первого же гонорара, остаться совсем одной — Вельз не обольщалась, что те же Мишель и Хастур продолжат общение с ней — зато свободной. Несчастной, это точно, вряд ли она сможет кого-то так полюбить, к тому же взаимно, зато собой. — Куда ты хочешь, ангел, — Вельз обвела пальцем его губы, запоминая очертания, поцеловала его в шею, сохраняя в памяти вкус кожи. — Говори что-нибудь, — она прижала ладонь к его груди, готовясь слушать теплую вибрацию его голоса. — Что? — Габриэль рассмеялся, и Вельз едва не замурлыкала. — Что хочешь. — Что я хочу? — переспросил Габриэль, неправильно поняв. — Ну слушай, — он обнял ее крепче и вздохнул. — Я думаю, когда мы вернемся в Москву, надо будет сразу съехаться, я посмотрю квартиры. Просто какой смысл мотаться друг к другу постоянно и терять время. Я возьму тебя в свою команду на чемпионат, поедем вместе в Испанию… Красивая сказка. Вельз закрыла глаза, засыпая под его рассказ, утром, когда они проснулись, поцеловала так жадно, что Габриэль глянул на нее с недоумением, не понимая, что Вельзевул таким образом с ним прощается. Он надел наушники и сел возле бассейна для очередного сеанса с Хастуром, и Вельз заранее принесла ему сок, чтобы он не снял внезапно наушники и не попросил ее и не понял, не заметил раньше, чем она не окажется достаточно далеко.

***

Она была уверена, что будет сложнее, но Габриэль, видимо, доверяет ей и не предполагает, что она хочет уйти от него сама. Ком в горле мешает дышать, и когда стюардессы предлагают ей что-нибудь выпить, она только и может что помотать головой и снова уставиться в иллюминатор, где под облаками мелькает граница, и скоро самолет садится в аэропорту Шарль-де-Голль. Вельзевул останавливается перед дверью в квартиру и ждет, пока взбежит по ступенькам Мишель, до невозможности красивая в своих белых шортах и рубашке с закатанными рукавами. — Проходи-проходи, — приветливо приглашает Мишель, распахивая перед ней дверь, помогает снять сумку с плеча, но стоит Вельзевул еще раз изумиться такой заботе, как дверь в квартиру за ней закрывается, и лицо Мишель становится застывшей маской. Ни тени улыбки. — Твоя комната — белая гостиная, там нет шкафа, только комод, — голос остается приятным, мелодичным, но в нем такой лед, что лучше бы она нагрубила. — Ванна и кухня в конце коридора. Пожалуйста, все должно быть чисто, то есть, не ходи в обуви, не оставляй мусор. Курить только на улице, не на балконе, прачечная внизу, если ты планируешь выпивать, то тоже не здесь… — Мишель, я умею вести себя, — прервала Вельзевул, понимая, что дальше пойдут запрет есть руками и инструкции о том, как пользоваться туалетной бумагой. Мишель поджала губы, выражая свое неверие такому амбициозному заявлению, но лекцию прекратила. Вельзевул сняла туфли — в жизни не носила, а в ОАЭ как-то проснулась, а из обуви ничего больше и нет. Трудно представить себе Габриэля, который ворует ее кеды, но зато легко — как он велит персоналу выбросить все, на что укажет его царственный перст. Белая гостиная была довольно прохладной комнатой, все в ней было согласно названию белоснежным. Раскладывающийся диван был застелен, на стуле лежали полотенца, тоже белые. Вельз оглядела высокие потолки и повернулась к Мишель, которая следила за ее реакцией. — Спасибо тебе, — с трудом проговорила она. Наверное, сейчас придется объясняться; она только набрала воздуха в грудь, чтобы озвучить что-то более-менее правдоподобное, как Мишель предупреждающе подняла руку. — Мне неинтересно, это не мое дело. И если тебя кто-то спросит, это не его дело тоже. — Я не хотела бы, чтобы кто-то узнал, — Вельз каждую секунду напоминала себе, что надо разговаривать как можно вежливее. — Понимаю, — уголки губ Мишель дернулись в мимолетной улыбке, отчего на них перелился блеск, золотой, кажется. — Но у меня своя жизнь здесь, так что кто-то может и узнать. — Конечно, конечно, — торопливо сказала Вельзевул; интересно, а Хастур в курсе, что у его милой какая-то своя жизнь? — Если у тебя есть интернет и книги на русском или английском, ты вообще меня не будешь ни видеть, ни слышать. — Книги на русском на тех полках, которые висят в коридоре. Может быть, что-то есть на сербском, — Мишель отступила в коридор из белой комнаты. — Ты выглядишь… непривычно мило, Вельзевул. — Спасибо, — отозвалась Вельзевул, сжимая зубы. Как смотрели на нее, когда брали ее паспорт — словами не описать, ведь на фотографии мрачный мальчик, а подает его точно девушка: волнистые волосы, платье, даже грудь откуда-то появилась, что для Вельзевул стало полной неожиданностью. — Ты тоже. Тебе идет белый. Мишель милостиво кивнула, принимая неловкий комплимент, и Вельз отчаянно пожелала ей провалиться. Какой ужас, и так еще жить месяца полтора до первого турнира, который принесет ей деньги. Ладно, сама захотела. Вельзевул, оставшись в одиночестве, засела за работу: ей надо выиграть все, что только можно, чтобы отдать Мишель деньги. Она ненавидела быть должной, особенно тем, кого терпеть не могла. Откуда у Мишель книги на сербском? Сидя в наушниках за компьютером, она все равно услышала, как кто-то пришел, но решила, что не будет выходить и здороваться. В конце концов, Мишель ясно дала понять, что не желает видеть ее активного участия и даже присутствия в своей жизни, поэтому лучше как можно реже показываться ей на глаза. Но ласковое «гори в аду» от Мишель, прозвучавшее как раз в паузе между песнями, заставило ее беззвучно рассмеяться. Ну и слышимость тут, кажется, месяц будет веселым. Открылась дверь в ее комнату, и Вельз сдернула наушники, повернулась: зашла Мишель с ключом. — Не могла бы ты сходить в магазин? — спросила она и, не дожидаясь ответа, достала список. — Магазин внизу улицы, дашь список, девушки все соберут. Вельз хотела сказать, что вообще-то еще не согласилась никуда идти, но прикусила язык, кивнула и протянула руку за ключом. Мишель положила и деньги, и список, и ключ на стол, повернулась спиной и вышла подиумной походкой. Было бы смешно, не будь она настолько красивой. Вельзевул закрыла ноутбук и, вздохнув, зажала список и ключ в руке: в платьях нет карманов, а брать у Мишель деньги на джинсы — это перебор. Она улетела из Москвы в ОАЭ даже без сумки, она так и не побывала дома после той сцены в ресторане, и потому даже одевалась так, как нравится Габриэлю. Вельзевул по незнакомой улице шла невероятно медленно, боясь, что ошибется направлением или зайдет не в тот магазин, но Мишель, стоит отдать ей должное, написала все подробно, и название магазина, и что будет справа-слева, чтобы она точно не попала впросак. — Первый раз в Париже? — улыбаясь, спросили девушки в лавке по-английски, когда Вельз подала им список. — Да. — К Мишель редко приезжают подруги, вы тоже шахматист? — Да, — Вельзевул снова кивнула. Неужели тут надо разговаривать с продавцами, это же Париж, столица! Вельз ходила в местный магазинчик возле дома в Москве все годы жизни в России, но там ей кроме «здравствуйте-пакет нужен-до свидания» ничего не говорили. Пакет был необычайно легким, хотя список длинный, видимо, Мишель ходит закупаться каждый день. Вельзевул не торопилась: кто бы ни должен был гореть в аду, надо было позволить Мишель побыть с ним наедине. Вот отдаст долги и сольет француженку с ее похождениями Хастуру: эта стерва дала денег под расчет, словно боялась, что Вельз зажмет сдачу.

***

— Я не хочу жить как ты. Я не не могу, заметь, и задолго до тебя меня пытался Габриэль склонить на свою светло-синюю сторону порядочных джентльменов. Нет. Нет. Мне нравится то, как сейчас обстоят дела, и играть в красивую картинку я не собираюсь, потому что мне не тринадцать. Вырасти уже! Почему ты вечно пытаешься всем кругом показать, какая ты правильная? Я же тебя знаю, Мишель. И ты в глубине души тоже знаешь, что на самом деле завидуешь, — услышала Вельзевул великолепный эмоциональный монолог, достойный старых фильмов. — Кому я могу завидовать, Хастур? Хастур? Вельз замерла, так и повернувшись лицом к двери, чтобы ее закрыть. Хастур здесь?! Хастур поднял палец, прислушиваясь, потом усмехнулся и натянул спортивные штаны, щелкнул резинкой по животу. — Вельзевул пришла, — сообщил он и направился в коридор. Вельзевул поставила картонный пакет на полку в коридоре и смерила Хастура взглядом, отмечая, что он босиком и в женской кружевной майке, которая явно ему мала. — Привет, — сказала она, чувствуя, как начинают дрожать губы от улыбки. — Я отзываю свое предложение секса втроем, — отозвался Хастур, глядя на нее с демонстративным отвращением. — Ты выглядишь скучно. — Секс втроем? — Мишель вышла вслед за ним. — Хастур… Вельзевул, ты прекрасно выглядишь. — Ага. Я теперь понимаю, почему Габриэль тебя выгнал, — подхватил Хастур. — Хас-стур! — зашипела Мишель. — И я отменяю твой минет, — торжественно закончил Хастур, задирая подбородок с видом королевы драмы. — Не надо мне на день рождения такого сомнительного счастья! — крикнул он уже из комнаты. — Мишель, это шутка, — сразу же сказала Вельз. Она убьет Хастура, точно убьет, раз уж нельзя его использовать как палача для Мишель, зачем он нужен вообще. — Естественно, — холодно ответила Мишель. — Неужели ты думаешь, что тот, с кем сплю я, посмотрит на тебя? Даже сейчас, — она взяла пакет и направилась на кухню. — Спасибо, что сходила, очень мило с твоей стороны, — добавила она из кухни. Вельзевул вошла в свою белую комнату и закрыла дверь. Хастур, тварь, все же знает и понимает, видит, в каком она зависимом и уязвимом положении. Так, последняя партия — и спать, спать. Вельзевул глянула на телефон, наконец-то включила и увидела… ни одного пропущенного. Габриэль ей ни разу не позвонил.
Возможность оставлять отзывы отключена автором
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.