***
Вельзевул вышла из дома с трудом, ноги ее едва держали. Уже завтра эта чертова свадьба; Вельз села на бордюр, запахнув пальто, и поставила рядом с собой почти кончившуюся бутылку. Все же в советском шампанском есть своя прелесть, она многое потеряла, храня верность немецким винам. Находиться в душной атмосфере напускного счастья она больше не могла. Мишель, болезненно бледная без косметики от волнения, сидела в ожидании, пока мастера раскладывали перед ней палетки на сотни оттенков, и тонким пальцем указывала на то, чем хочет воспользоваться завтра. Дагон, отвратительно воодушевленная, щебетала у нее над ухом, давая советы, а Женщина, покачивая шампанским в бокале, расписывала прекрасное будущее: как Хастур изменится, да какой из него будет замечательный отец, ведь он так любит ее, он обязательно постарается создать семью, надо только чуть-чуть проявить терпение. Лигур, несмотря на глубокую взаимную привязанность Хастура и жабы, и то не позволял ему проводить вместе с ней слишком много времени, потому что знал, что доверить Хастуру живое существо — это все равно что похоронить его. Хастур не способен заботиться о ком-то, и вряд ли нежеланное отцовство резко изменит его личность. — Ты такая красивая, — Габриэль, опираясь спиной на свой чудовищный внедорожник, смотрел на нее с таким умилением и нежностью, наклонив голову немного набок, словно она не сидела на пыльной дороге, уставшая и едва соображающая от количества выпитого. — Я пьяная до… до… — она махнула рукой. — Неважно. — Не сиди на земле, — велел Габриэль, протянув ей руку. — Меня ноги не держат, — пожаловалась Вельз, отпивая из бутылки. — Тогда зачем ты опять пьешь? — Потому что я уже пьяная, хуже не будет, — меланхолично проговорила Вельзевул. — Садись ко мне. Габриэль со вздохом наклонился и вдруг поднял ее на руки, как котенка, даже встряхнул немного и, легко держа на вытянутых руках, донес до машины и посадил на капот. — Еще меня так покатаешь? — Вельзевул придвинулась к нему как можно ближе и обняла за шею, просунув руки под капюшон. — О-о-о, как тепло. Обними меня. — Вообще-то я уже это делаю, — заметил Габриэль. — Ты что, не чувствуешь моих рук? — Они не на месте, — недовольно сказала Вельз, расстегнула на нем пальто и обхватила коленями его бедра. Еще ближе придвинулась, перехватив его запястья, и опустила его руки со своей талии ниже. — Ты провоцируешь меня тебя спаивать, — хмыкнул Габриэль, дотрагиваясь губами до ее шеи. — Сколько ты уже пьешь? — С тех пор как ты ушел, — печально вздохнула Вельзевул. — Бедный Хастур, я чуть на стенку не полезла от разговоров про помады и фасоны, а его это ждет теперь всю жизнь. А Дагон там… как рыба… в воде, — она захихикала, и Габриэль невольно рассмеялся сам. — Ты понял? Как рыба! Ры-ба! — Я понял, — Габриэль поцеловал ее в губы. — Хочешь, поедем к Лигуру и там переночуем? Все равно Хастур спит в ванне. — Не хочу Хастура, — нахмурилась Вельзевул. — Ну его. Жаба. — Вельз… — Как можно вообще его хотеть? Мишель дура. Он костлявый, постоянно курит, и вокруг него дикий срач. Представляешь, у него в кровати столько носков валялось, что и за неделю не накопить! — Мы сделали из него красавчика, — Габриэль пожал плечами. — И даже не хочу знать, откуда тебе известно про носки. Сейчас он вполне ничего, а Дагон отправила к нему в квартиру своих провинившихся, чтобы они все там отдраили. — Не рекламируй мне его! — Вельзевул сердито ткнула в него пальцем. — Не хочу его хотеть, хочу хотеть только тебя. — Поехали, — категорично заявил Габриэль, снимая ее с машины, и, завернув в пальто, усадил внутрь салона. — Почему ты такой раздражающе красивый? — спросила Вельзевул, утыкаясь в его плечо. — Бесишь. Бесишь! Не хочу быть с тобой, но и без тебя тоже не могу! Какого хрена?! — Ты мешаешь мне вести машину. — А ты мешаешь мне вести жизнь. Мою. Которую я хочу. И тебя хочу. — О Господи, Вельз, пожалуйста! — он бережно, но настойчиво усадил ее ровно. — Как можно было так накидаться одним шампанским? — Там было душно, — ответила она. — Душная атмосфера. И это я не про вентиляцию, а про разговоры. Ты понял? — Не надо разъяснять мне каждую свою реплику, я все понимаю! — Не может быть, — пораженно проговорила Вельзевул. — Ты что, не тупой? Ты притворяешься? Я так и знала. — Вельзевул, убери руки! И отпусти… то, за что ты схватилась. — Я слышу панику в твоем голосе, — оскалилась Вельзевул, звякая пряжкой его ремня. — Ты боишься? Или стесняешься? — Я за рулем, — Габриэль отпустил руль и снова вернул Вельз в вертикальное положение. — Вельзевул! — Когда мы поженимся, в платье будешь ты, — триумфально завершила Вельзевул и, подняв воротник, отключилась.***
— Вот только ее тут не хватало, — встретил их Лигур на пороге и тут же посерьезнел. — Ей плохо? — Вельзевул немного… переоценила свои силы, — Габриэль осторожно положил Вельзевул на диван. — Переложи ее на кровать, — Лигур пересадил ящерицу на плечо. — Я могу поспать и тут. — Я боюсь… — Габриэль покосился на Вельз, которая перекатилась по дивану и со всей силы ударилась головой о мягкую стенку. — Боюсь, открытые пространства сейчас небезопасны. Хастур выглянул из ванны: — Что случилось? Тут что, Вельзевул? Он подтянул мокрые шорты и босиком прошел до комнаты. — Она ведь в слюни! — радостно сказал он, наклоняясь над диваном и капая на нее с мокрых волос. Вельзевул открыла глаза и с ужасом пнула Хастура в живот: — Ты кто?! — Вельзевул, блять! — Хастур схватился за стену и сполз по ней вниз. — Идиотка. — Вот, что делает с человеком несколько часов в компании двух геев, — Лигур встал рядом с Габриэлем, любуясь на эту картину, потом заметил насмешливый взгляд Хастура. — Я про тех в салоне, а не про нас! Женщины уже не воспринимают его. Хастур, иди обратно в ванну, искупайся в своих слезах. — Хастур, так ты гей и нашел себе подобных? Или пока меня не было, Габриэль вышел из шкафа и теперь счастлив со своей ящеричной шоколадкой, и Лигур про себя так сказал? — Вельзевул с трудом села. — Я сплю с теми, с кем хочу, а твои предрассудки… — огрызнулся Хастур. — Как называется ориентация, когда нравится только один человек? — вновь упав, спросила Вельзевул в потолок. — Кажется, я габриэлесексуал. Габриэль фыркнул и укрыл Вельзевул потертым покрывалом. — Если будете так пить каждый день, то проживете недолгую, но счастливую жизнь, — заметил Хастур, убирая волосы со лба. — Мне достаточно, что я теперь знаю, — Габриэль кончиками пальцев тронул нос Вельзевул, проверяя, не замерзла ли она. — Нам вставать рано, — ненавязчиво намекнул он. — Уходим, мы мешаем людям трахаться, — Хастур обнял Лигура за плечи. — Пошли, шоколадка. — Хастур, блять! — Это Вельз так сказала, не я начал! Габриэль закрыл двери за ними и вернулся на диван, убрал покрывало и начал расстегивать на Вельзевул рубашку. — Убери руки, — рявкнула Вельз, внезапно садясь и хватая Габриэля за воротник. — А. Это ты, тебе можно, — и снова откинулась на подлокотник. Габриэль, вздохнув, расстегнул на ней джинсы и, взяв за штанины, вытряхнул ее из них. Вельзевул шлепнулась лицом вниз и осталась так лежать, откинув руку. Габриэль аккуратно сложил ее одежду на табуретке и разделся сам, лег рядом с ней, вжав Вельз в мягкую стенку: места на диване было слишком мало. Вельзевул едва не замурлыкала, обнимая его. — Хочу такой диван домой, — заявила она. — Такой узкий и жесткий? — поднял бровь Габриэль. — Нет, чтоб ты на нем был, — вздохнула Вельзевул, укладывая голову ему на грудь. Утром Вельзевул проснулась совершенно без похмельной боли, но зато со слабостью, как после гриппа. Хотелось пить. Габриэль навалился на нее всем весом, вжав в угол дивана, и Вельзевул мгновенно стало жарко. — Проснись! — прямо на ухо Габриэлю сказала Вельзевул и провела ногтями по его спине. Габриэль, не открывая глаз, обнял ее крепче, целуя в губы. — Я пила два дня, ты уверен, что тебе такое нравится? — Я сам разберусь, что мне нравится, — заметил Габриэль, и Вельзевул с готовностью ответила на поцелуй. Диван стоял в окружении клеток, набитых зеленью: Лигур каждому своему питомцу устраивал естественное обитание, не жалея ни средств, ни усилий, поэтому вся комната была в лиственной полутьме, прохладная и сырая. Под потолком вились блестящие мухи. — Мы как в джунглях, — шепнула Вельзевул, представляя себе, что они в настоящем диком лесу. — И вокруг должны ходить голодные тигры. Нам надо быть тихими. — Наши тигры, судя по плеску и матам, на водопое, — фыркнул Габриэль, стаскивая с нее белье. — Ты испортил игру, — Вельзевул несильно ударила его по плечу. — Я не хочу играть, я хочу все по-настоящему, — он опять нашел пальцами ее шрам, но Вельзевул перехватила его руку. — Не надо трогать. — Он болит?! — перепугался Габриэль. — Нет, нет. Просто мне… неприятно. — Почему? Он же зажил. — Я вспоминаю, как я его получила, — Вельзевул погладила его по щеке. Надо попробовать доверять, это же основа отношений? На чем бы его поймать, какой секрет он может ей выдать? Нет, тогда это будет нечестно, надо доверять, а если он расскажет что-то в ответ, то это будет его решение. — Это твое имя. Габриэль неверяще посмотрел ей в глаза, и Вельзевул почесала его за ухом, собираясь с силами. — Зачеркнутое, правда, — она сглотнула и улыбнулась одними уголками губ. — Но твое. — Откуда? Как…? Люцифер, — вдруг догадался он. — Это мой секрет, который я доверила тебе, — Вельзевул опустила взгляд. — Только тебе, — добавила она. — Но Люцифер же о нем знает, — зло ответил Габриэль, и сердце Вельзевул рухнуло в пропасть. — Зачем ты мне рассказала? — Это касается только меня и Люция, — она села, обняв его за шею. — Ты говорил, что ты умеешь молчать, и я сказала… потому что хочу попробовать… как ты тогда сказал, доверять. Габриэль долго молчал, потом снова уложил ее под себя. — Это значит, что ты будешь молчать? Ничем не дашь знать, что ты… ты знаешь? — Если ты мне доверяешь, изволь меня уважать, а твои подозрения меня оскорбляют, — Габриэль опять поцеловал ее. — Мы не в джунглях и не одни на всей земле, чтобы меня держали обстоятельства. — Тогда скажи, что будешь молчать. — Не скажу. Верь мне так, — Габриэль снова развел ее колени, гладя ее бедра. — Я пока не могу, — Вельз обхватила его лицо. — Пообещай, я буду стараться верить. Но я не могу так сразу. — Хорошо, — Габриэль тяжело вздохнул. — Обещаю, буду молчать, — закатив глаза, пообещал он, и Вельзевул сразу же поддалась его ласкам, снова прижавшись. Пусть так он понимает, как она благодарна. Войдя на крошечную кухню, Вельзевул в рубашке Габриэля застыла, во все глаза уставившись на Хастура. — Виделись же вчера, — проворчал тот, отпивая воду из стакана и проливая на себя половину. — Да ты красавчик, — присвистнула Вельз, дожидаясь, пока зайдет Габриэль, и вместе с ним села за стол. — Как вы его заставили? — Пришлось его связать, — хмыкнул Лигур.