***
На первых же словах с уст Бриенны сорвался всхлип, что стало неожиданностью для них обоих. До конца чтения она держала себя в руках, но несколько раз Джейме подмечал, что ее голос готов был вот-вот сорваться. Закончив, Бриенна утерла слезы рукавом. Он продолжал сжимать ее в своих руках. — Я даже не знаю, почему плачу, — сказала она все еще нетвердым голосом. — Все хорошо, — Джейме погладил ее руку, пригладил волосы, но он мог почувствовать, как сильно она потрясена. В их руках была кульминация многих лет изнуряющей работы, и они оба так увлеклись этими историческими личностями, так что ничего странного, что это настолько сильно выбило их из колеи. Какое-то время они хранили молчание, обдумывая это откровение или, если уж на то пошло, подтверждение. Лев не только выжил, но еще и выиграл руку Девы, почти буквально, и у них был, по крайней мере, один ребенок. — Вероятно, ты был прав, — вдруг поняла Бриенна. — Они не упоминали, какую фамилию дали своей дочери, но ее звали Алисанной. Если запись о ее рождении вообще была сделана, то скорее всего это была та, на которую ты набрел. Джейме не смог вспомнить даты, но они сделали копии большинства документов из Тартского музея. Они могут проверить это позже. — Она написала, что была покрыта шрамами и некрасива, — тихонько произнесла Бриенна спустя пару мгновений. Деву звали «Красоткой», по-видимому, так же насмешливо, как она звала так себя. У них было гораздо больше общего, чем можно было представить, и Бриенна не знала, радоваться ей или жалеть об этом. Никто из них не чувствовал особого голода, так что они просто помыли и убрали посуду, преимущественно храня молчание. Джейме казался задумчивым, но прислушивался, когда Бриенна делилась с ним своими наблюдениями. — У них был минимум один ребенок, так что, возможно, их роды не пресеклись, — сказала она, осматривая только что вымытый нож. У них не было информации о том, пережила ли их дочь зиму, на которую припало ее младенчество, однако они оба были склонны верить в это. С такими родителями она должна была быть самой упрямой малышкой в округе. — И что же случилось с ней? Осталась ли она на острове? Вышла ли замуж, родила ли детей? Хоть теперь им открывалось множества путей для новых исследований, ни одно из них не казалось столь же важным, как открытие того, что Лев все-таки жил на Тарте. Только это дарило им удовлетворение и покой. К тому времени, когда они отправились в постель, Джейме по-прежнему был необычайно молчалив. Бриенна не стала допрашивать его, но так и не смогла сама определить, что так сильно его расстроило. Перебравшись на его половину кровати и в его объятия, она легонько ткнула Джейме в бок. — Что такое? Он со вздохом что-то промычал, но отвечать не спешил. — Джейме? — Ты же знаешь, что я люблю тебя, правда? — в голосе Джейме сквозила странная обеспокоенность. — Я… Конечно, знаю, — сказала Бриенна. Он говорил это бессчетное количество раз и словами, и действиями с тех пор, как они вернулись из своей поездки несколько недель назад. Она все еще осторожничала, произнося эти слова даже мысленно, но это ощущалось таким правильным. — Ты меня тревожишь. — Нет, я не хотел… Просто… — Джейме раздосадованно выдохнул и перевел взгляд к потолку. — Дева и Лев. Они через столько прошли вместе и ради друг друга. Еще задолго до того, как он прибыл на Тарт. Я просто… не могу понять, как она могла до конца не верить в его любовь к ней, даже после стольких препятствий на пути к их браку, после рождения ребенка. Бриенна ожидала услышать совсем не это. — Ведь тут для Льва не было никакой выгоды, — пояснил Джейме. — Их дитя не продолжило его род и не могло ничего унаследовать от них, и он даже не мог претендовать на лучшее положение в обществе, женившись на Деве. Остаток его жизни на Тарте был бы таким же комфортным и безопасным, если бы он этого не сделал. В этом был здравый смысл — Бриенна не могла не отметить это. — Быть может, это был акт доброты по отношению к Деве, как отплата за спасенную жизнь, — предположила она. — Нет. Он сказал, что они в расчете, когда она вернулась на Тарт. А потом он тренировался почти два года, чтобы выиграть право жениться на ней. Если и оставался какой-то долг, то его можно было уплатить множеством других способов кроме клятв, новых клятв перед богами. — Он любил ее, — продолжил Джейме с крепнущей уверенностью. — И я уверен, что он был бы расстроен и, вероятно, уязвлен тем, что она не знала, как сильно. Так же было бы и со мной, — прибавил он уже тише. — Она была некрасивой, не похожей на леди и бросала вызов огромному числу условностей своего времени. Я вполне могу представить, что она считала себя недостойной любви, — запротестовала Бриенна. В этом у них имелось сходство, и его нельзя было назвать приятным. — Понимаю. Правда понимаю, — заверил ее Джейме, целуя в макушку. — Но кроме ее сомнений в себе нет никаких разумных аргументов в пользу этого. Я только надеюсь, что в конце концов она поняла, как много значила для него. Она это заслужила. Как и ты. Бриенна знала, что ей понадобится время, чтобы искренне поверить в это. Но она постарается изо всех сил. Джейме тоже этого заслуживал. — Я тоже тебя люблю.***
В итоге они обнаружили судовой журнал, где имелась запись о том, что Алисанна Хилл отбыла на материк, когда ей было примерно семнадцать лет. В Штормовом Пределе о ней не нашлось никакой информации, и, так как не было известно, почему она уехала, отследить ее перемещения представлялось практически невозможным. Скорее всего, это так и останется загадкой. Бриенна, как ни странно, легко смирилась с этим. Как бы там ни было, им удалось пролить свет на истину, и хотя некоторые скептически отнеслись к их находке, так как не доставало источников для подтверждения, она вернула интерес общественности к истории Девы и Льва. Фонд Закатного удвоил свой бюджет (которого, однако, все равно не хватало для покупки Верного Клятве у Бриенны), а крупные киностудии начали обсуждать возможность создания фильмов и сериалов по мотивам их истории. Имя создателя картины, которую Джейме приметил в Септе Девы, так и не было выяснено, но старинные островные роды из поколения в поколение передавали истории о супруге Девы и их ребенке, хоть и подавались они в виде легенд. Каким-то образом они продолжали придерживаться ее указаний не распространять данную информацию за пределы Тарта. Это привело к тому, что чужаки, такие как, например, Кейтилин и Брандон Амберы, происходившие с Северных земель, ничего об этом не знали. Хоть Бриенна по-прежнему была страстно увлечена историей своей семьи и семьи Девы, она нашла новую отдушину, финансируя исследования других через свой собственный фонд «Клятва и Честь». Ею также была создана программа наставничества и стипендий, которая позволила юному Подрику после несколько чересчур настойчивых уговоров директора Музея Королевской Гавани начать изучение истории, для чего он ранее считал себя недостаточно способным. Клятва стала сдавать в ту осень, что последовала за их открытием. Мысль об утрате компаньонки, с которой Бриенна не расставалась столько лет, была невыносимой, и Джейме пришлось долго уговаривать ее взять еще одну собаку, годовалого трехногого золотистого ретривера, которого они назвали Честь, чтобы, когда придет время, они не очутились в совсем пустом доме. Клятва тихо скончалась спустя несколько дней после своего седьмого дня рождения, свернувшись на кровати в руках Бриенны. Джейме нашел их в таком положении, когда вернулся с работы. Он лег рядом с ней и несколько часов сжимал в своих объятиях, пока она тихонько плакала. Когда они приобрели небольшой дом на окраине Королевской Гавани в начале следующего года, Бриенна выбрала место в еще мертвом саду, чтобы, когда придет весна, поставить для Клятвы памятник. Под сенью деревьев справа от качелей и песочницы.***
Менее чем за два года ее жизнь изменилась до неузнаваемости, размышляла однажды Бриенна, наблюдая за садящимся зимним солнцем из окна их кухни. Раньше она была твердо убеждена, что всю оставшуюся жизнь проживет в тихом одиночестве, и ее единственным спутником будут ее исследования. Затем появился Джейме. Случился Джейме, и все переменилось, сместилось. Работа по-прежнему занимала центральное место в ее жизни, но фокус несколько сместился с развития более точного взгляда на историю на помощь в формировании наследия. Бриенна ориентировалась на своего партнера и шла на компромиссы, что временами было непросто, особенно когда давали о себе знать разница происхождения и характеров. Но они прислушивались друг к другу и учились, вырабатывали гибкость там, где возникали недопонимания. Бриенна поняла, что обрела покой, слушая, как открывается и закрывается входная дверь. Как будто что-то вроде тихого счастья поселилось в ее душе, и она начала думать о том, что, возможно, Джейме был прав насчет реинкарнации. Быть может, необходимость обрести то, что у них имелось, и правда тянулась из древности. Бриенна ощутила, как руки Джейме обнимали ее, как он прижался к ее спине, касался губами шеи, и улыбалась. Он был именно там, где должен был быть.