Пять жизней

* * * Я проснулась от резкой боли в груди. Сдавленный хрип вырвался из моего, горящего болью, горла. Я схватилась за грудь в агонии, сменая на себе пижамную рубашку. Всё тело дрожало, боль в груди прожигала внутренности, и дышать тогда не представлялось возможным. Как же, черт возьми, плохо. Видимо у меня эпилептический припадок. От моего гортанного хрипа проснулась задремавшая медсестра. Она быстро подбежала ко мне, и закрепила мои руки и ноги по краям кровати, обмотав конечности ремнём. А тем временем волна конвульсий росла, сминая моё тело, и предавая его опаляющей боли резко сокращающихся мышц. Двадцать секунд сплошного ада выбили из меня все силы, и я чувствовала, что близка к обмороку, однако в мою кожу что-то неожиданно вторглось. Когда я обрела способность двигаться, то повернула голову в ту сторону, где ощутила укол. Бетти уже убрала шприц и легонько придавила место укола ватой. Со столика подле кровати, женщина достала влажную салфетку. - Ну-ну, дитя моё, упокойся. Ш-ш, - она стерла салфеткой пот с моего лба, после чего присела на краю кровати. – Хочешь пить? - Да, очень, - мой голос был не естественный и хриплый. Когда даже легкие подергивания в мышцах сошли на нет, Бетс развязала меня и дала стакан холодной воды. - Ну и что же тебе такое приснилось, что ты так поспешила проснуться? - ласково спросила Бетти. Когда прохлада приятной влаги, наконец, полностью привела меня в чувство, я стала копаться в воспоминаниях, что пришлось делать не долго, поскольку еле ощутимый дискомфорт в области грудной клетки весьма четко возродил кошмар сегодняшней ночи. - Опять оно, Бетти, - я устало потёрла переносицу, и после паузы, на выдохе продолжила. - Забей. Лучше подай ручку и мой альбом, пожалуйста. Она понятливо кивнула, и всё с той же милой улыбкой выполнила мою просьбу. За всю ночь я просидела за собственными рисунками, которые были ещё одним напоминанием, почему я нахожусь в психушке. </i>

* * * В кабинете доктора Брайтмана всё было неизменным: запах, светлые тона комнаты, прикрытые полумраком из-за отсутствия полноценного освещения, и вечно цветущие ночные фиалки на подоконнике, что открывали свои бутоны как раз к моему вечернему визиту. - О, привет Алекс, проходи, садись, - доктор Брайтман, стоявший до этого ко мне спиной, повернулся на звук открывающейся двери. Я опустилась на кресло. - И так, - он сел напротив, - начнём? Он достал старенький деревянный метроном и поставил на стол. После нажатия на кнопку, стрелка задёргалась из стороны в сторону, сопровождая это размеренным тиканьем. Веки опустились, и вся та часть внимания, что забирало зрение, полностью перешла в распоряжение слуха. Тик стал чётче, а слова доктора, которые всегда менялись с каждым погружением в гипноз, было сложнее уловить. Меня окутывала приятная и комфортная тьма, в чьи объятия я погружалась с большим удовольствием. Однако мне не было суждено оставаться в них надолго. Яркие картинки проносились мимо, сменяя одну за другой, превращая этот поток в красочный калейдоскоп. Я пыталась ухватиться хоть за одну. И одна мне всё-таки попалась. На ней была изображена старая деревянная табличку, со свеженарисованой надписью «Добро пожаловать в Дерри»

* * * Дерри, 1962 год. 6 сентября. Время: 10:12. Суббота. - Джон, - протянула тихонько я, и легко провела рукой по спине сына, который был укутан в одеяло. Мягкая, хлопковая ткань была украшена рисунками разнообразных ракет на фоне космоса. – Джонни, пора вставать. Мальчик издал нечленораздельные звуки и шумно выдохнул. Затем резко распахнул веки, и так же резко сел в кровати. - С днём рождения сынок, - я улыбнулась ему и погладила рукой по щеке. Джон, в свою очередь, искренне улыбнулся мне, и крепко обнял. В этот момент я ощущала лишь теплоту в душе. Это тепло нельзя было сравнить ни с какой либо радостью в жизни. В такие моменты всё кажется не нужным, все проблемы не ощущаются такими важными, а мелкие заботы, вроде стирки, или планов на рабочий день, отходят в сторону, уступая место счастью. Искреннему, чистому и неиспорченному, как детская душа. - Спасибо мам, - он отстранился и радостно вздохнул. – А Колл ещё спит? - Да. Твой братик сейчас в гостиной, где уснул ещё со вчерашнего вечера. Недотёпа. - Супер, ну тогда я… - он не договорил, как в нашу комнату зашел, вернее не так. Завалился Джеральд. - Поздравляю именинника, - громко и задорно пробасил муженёк, доставая из-за спины коробку в подарочной упаковке. Я приложила палец к губам, в понятном жесте, но кажется Джонни и позабыл идею громко разбудить старшего брата. Он подбежал к папе, и взялся открывать коробку. Из неё была вытянута, поблёскивающая в лучах солнечного света, синяя ракета. Джон радостно засмеялся, и подбежал нас обнимать. - Мамочка, папочка, спасибо, я вас так люблю, - его голубые глаза блестели от счастья, а светлые волосы были взъерошены. - Что за шум? – за спиной раздался детский голосок с хрипотцой сонливости. - Неужели у моего мелкого брата день рождения? - Мне уже шесть лет, Колл, не так я и мелкий! – сказал Джон, отрываясь от нас с Джеральдом. Колл был старше своего братишки всего на четыре года, но всегда говорил Джону, что уже подросток, в отличие от братца, который «ещё дитё». - Угадай, что у меня за спиной? – сказал Колл, и улыбнулся. - Не знаю. Птичья голова? - Нет, - Колл замялся, виновато поглядывая на меня и Джеральда. – Держи, - он протянул своему братишке маленькую деревянную рогатку, один рог которой был перемотан изолентой. - Ты её починил! – обрадовался Джон и прыгнул в объятия к брату. На прошлой неделе Джеральд вместе с Джоном сделали его первую рогатку, а Колл её сломал. - Я вас всех так люблю, вы лучшие! – всё тараторил сын, рассматривая свои подарки. - Спускайтесь вниз, завтрак уже готов, - обронила я по пути на кухню.

* * * Время: 15:48 Я сидели за кофейным столиком с мужем, рьяно обсуждая, что же лучше: оставить стену между кухней и гостиной, или сделать перегородку. Я настаивала на первом варианте, ведь тогда резкий запах жаренного будет разноситься по всему дому, пропитывая собой стены. Дети играли в свои наивные игры на заднем дворе, за чем мы периодически спокойно наблюдали с Джеральдом. День был ясный, и ничего не предвещало беды. Однако на горизонте виднелись тучи, что угрожающе надвигались на Дерри. « - Хоть бы погода не испортила наши планы на вечер, ведь у нас цирк под ночным небом - главный сюрприз для Джона, который уж больно любит клоунов, акробатов и всю эту прочую хрень. Часто он мне твердит, что когда вырастет, уедет вместе с цирком на колёсах вдаль, разъезжая по каждым уголкам мира. «Я буду тебе писать из Англии и из Бразилии. И пришлю яйца кенгуру почтой, когда буду в Африке!» - говорил он. Эх, дети» - размышляла я, задумчиво потирая пальцем пухлые губы. Из потока мыслей меня выдернул Колл: - Мам, а можно мы с Джоном порулим в машине? – я посмотрела на сына, после чего глянула на Джеральда, который хмуро читал газету, дабы узнать, не против ли он, однако муж был слишком поглощен чтением. - Можно. Папа ведь не против, - мы подмигнули друг другу, и вскоре сыновья ушли в гараж. - Эй, Лили, глянь, - Джеральд ткнул пальцем в газету, после чего прочитал отрывок: «Пропала Кэрол Тёрнер. Пропал Майкл Уоллес. Пропал Джереми Боу». Они же ведь все дети, им не больше пятнадцати. И неизвестно кто их крадёт. «Убедительная просьба не оставлять детей одних», - он оторвал глаза от газеты, и посмотрел на меня тревожным и очень серьёзным взглядом парой карих глаз. - Это ужасно, - промолвила тихо я. Я знаю почти всех этих детей. Кто-то из них дети соседей, которые являются очень добрыми людьми, и примерными родителями. Одни только Уоллесы чего стоят. Я до сих пор помню сбитый и безжизненный взгляд миссис Уоллес, когда шериф звонил ей с отсутствием новостей, но с пустыми обещаниями вернуть её сына. Так жалко бедняжку. Не хотела бы я быть на её месте. Локон тёмных волос выбился из моей не хитрой причёски, и я заправила его за ухо, отвлекаясь на другие, более бытовые размышления, но от них меня, к более грустным, вернул муж: - Честно говоря, так уже на протяжении целого месяца. Полиция спит, что ли? – он раздражённо откинул газету на столик и устало потёр глаза. – Мне всё боязней оставлять Колла на остановке школьного автобуса. Мне это совсем не по пути с работой, я не могу его подвозить прямо к школе, - говорил себе он. Мне стало грустно, ведь я так же разделяла беспокойство за сына. - Знаешь, давай достанем старый велосипед, и я на нем буду возить Колла до остановки, а там уже дожидаться школьного автобуса, а потом домой обратно, что скажешь? – предложила я, на что муж согласно кивнул, не посмотрев в мою сторону. Я подошла к нему, и убрала его ладони с лица, беря в свои. - Родной, всё будет хорошо, - и это, конечно же, не подействовало, но он попытался притвориться, что так и думает. Я чмокнула его в гладковыбритую щёку, и ушла восвояси, ведь нужно печь праздничный торт, как-никак. * * * Время: 20:43 Я смотрела в окно, дожидаясь пекущейся индейки, которая уже покрылась золистой корочкой, а ведь до конца готовки еще десять минут. Облокотившись на свою руку, принялась разглядывать стеклянную гладь окна, по которому стекали капли, соревнуясь, кто же первый удалиться из поля моего зрения. В моём воображении, конечно же. Было скучно и довольно грустно. На улице льёт как из ведра и стемнело довольно быстро. Цирк на сегодня отменён, а жаль. Хорошо хоть Джонни не знал об изначальных планах, а ведь так бы сильно расстроился. Я хоть и сама не любила цирки, но всегда была счастлива при виде радостных сыновей. Сама не знаю, откуда у меня эта неприязнь к цирку, но эти разрисованные лица клоунов так и наводили непонятный, спрятанный далеко в сознании, беспокойный страх. Эти не естественные лица будто напоминают о не существующем, будто предостерегают, будто просят их бояться. И это странно, но кажется разумным. Такие чувства у меня, по отношению к цирку, ещё с самого детства. Они не приятные, и о них хочется избавиться буквально сразу. Что бы хоть как-то отделаться от этих нахлынувших ощущений, я включила радио. Сейчас играла песня не повторной Джули Лондон - Cry me a river. Тихая мелодия местами прерывалась на треск старенького радио, который последнее время барахлил всё чаще. Песня ласкала уши, расслабляла, уносила вдаль воображения. В страну, где даже моральные принципы бессильны. В страну, где нет границ. В собственную страну чудес. Из гостиной комнаты послышалось, как открывается дверь. Видимо Джеральд уже пришёл, что странно. Он договорился нанять клоуна, что бы повеселил детишек хоть чуть-чуть. Всё же Джону это будет приятно. Он скоро пойдёт в школу, потому мне и хочется сделать его крайний день рождения абсолютно беззаботной жизни, веселей. Мы уже договорились с одним колуном, что бы тот ненадолго выступил в поздний час дома. Джеральд ушел встречать его на автобусной остановке, но я не думаю, что он мог так быстро вернуться. Всё-таки решив, что проверить стоит, я пошла в гостиную, где Джонни и Колл натянули на себя серенькие дождевики и уже собрались уходить на улицу. - Эй, ребята, вы собрались поплавать в канаве? Куда вас так несет в такой дождь. М? – я строго насупила брови и сложила руки на груди, опираясь на дверной косяк. - Искать папу, - удивлённо сказал Колл, будто бы я спросила риторический вопрос. - Зачем он вам сейчас? Он ушел по делам и скоро вернётся. Запри дверь, Колл, а то скоро и в доме будет воды по колено, - сын недоумённо посмотрел на меня и захлопнул дверь. - Мы хотели отдать ему билеты. Мы уже опаздываем на концерт, хотели ему напомнить. - Какой концерт? – я слегка смутилась. Надеюсь он не нашёл билеты на… Ай-ай. Черт, Колл достал из кармана дождевика пару красочных билетов с нарисованными красными шариками и веселым клоуном на нём. - Этот. Представление скоро начнётся. - Да. Не хотелось бы опоздать, - отозвался радостный Джонни, выглядывая из-за спины брата. Я грустно посмотрела на своих сыновей и присела на корточки, что бы сравняться с ними ростом. - Простите, дорогие, но сегодня мы не идём в цирк. - А чего? – спросил Джон, быстро меняясь в лице. - Малыш, ну как же чего? Ты видел ливень? Цирк должен был быть под ночным небом, но сейчас… - я показала пальцем на окно, за которым бушевал сильный ветер. Эх, хоть бы Джеральд поскорее вернулся. - А если… - возразил Джонни, не теряя детской надежды, но Колл одёрнул его, перед этим глянув на меня понимающим взглядом. - Пойдём, Джон, мама же сказала, что не выйдет. Пойдём, у нас с тобой ещё куча невыполненных миссий на Луне. Пора снова достать твою ракету, - и после этого они ушли к дивану в гостиной. Когда Джонни не видел, я тихонько поблагодарила Колла, на что он мне довольно улыбнулся. Так хорошо, когда дети относятся к подобному с пониманием, а не устраивают капризные сцены. Я, конечно, сейчас прозвучу как рядовая мамочка, но мои дети самые лучшие на свете. Как же они обрадуются, когда Джеральд приведёт клоуна. С этими тёплыми мыслями я ушла опять в кухню, глянуть как индейка. Песня уже отыгрывала свои последние аккорды, как чудные мелодии прервал голос диктора, сообщая тревожную новость: - Ливень усилился, а гроза бушует пуще прежнего, и мы очень не советуем вам выходить из дома. Оставайтесь в своих жилищах и особенно будьте осторожны на улицах, ведь… Хр-р… Пш-ш… - голос диктора прерывался сильными помехами. Я подбежала к радио и выкрутила колёсико звука на максимум, но от этого ничего не поменялось. Я слега подвигала антенну, но качество звука оставалось неизменным. - Чёрт! – зло проговорила я, и стукнула по старому радио кулаком. – Бесполезное дерьмо! Я инстинктивно глянула на дверь кухни, которая, благо, была закрыта и дети этого не слышали. - Тревожно, чёрт возьми. Как же там Джеральд? И о чем хотел сказать диктор? Что если по городу ходит новый маньяк? Что если Джеральд не увидел, как сошёл с пешеходной части на проезжую, в такой-то ливень, и его сбила машина? Может за ним стоит пойти? Э нет, я не оставлю детей одних. Чёрт! – я говорила все мысли вслух, расхаживая по кухне взад – вперёд. Внезапно радио заработало и выдавало очень чистый звук без малейших помех. Приятный женский голос, который был знаком ещё с относительно новой детской передачи, говорил: - Отличная погода, что бы поплавать, дети, верно? - Да, мисс! – отвечал радостно хор детей. - Поплавать по воздуху? - Да, мисс! – казалось, голоса детей становились от этого ещё радостней. - Тогда доверься течению, и ты приплывешь к нам, в наш красивый дом. - А где он? - Тот красивый замок на Нейболт стрит и есть наш дом. Дом приключений! – радостно ответила им женщина. - Тот стрёмный дом? – я, сама того не понимая, спросила радио, что ещё тогда нашла очень глупым, но всё же присела рядом со старой машиной, на стул, вслушиваясь. А дети тем временем отвечали: - Тот чудный дом? Мы любим его! Там сладкая вата и орешки. И там весёлые клоуны! И много премного шариков! - Да, дети. - И мы будем там летать? - Да дети. Скоро все мы будем там летать. Мы будем плыть по воздуху. И ты тоже будешь, Лили. « - Какого хрена?» - подумала я, а радио продолжало, странный голос в котором уже принадлежал мужчине. - Ты будешь с нами Лили, и дети тоже. Они так любят летать с весёлым, танцующим клоуном. И ты тоже полюбишь, Лили, - раздался смех. Не естественный, эхо которого отбивалось от стенок моего сознания, что силилось его вспомнить. Смешок повторился, и на этот раз он был ещё ненормальнее, чем в предыдущий. Пульс участился, а голова сильно заболела. В памяти мелькали не известные мне картинки и в глазах поблёскивали фиолетовые пятна. Стало жутко плохо, голова заходила ходуном. Я принялась разминать кончиками пальцев виски. - Да что со мной? Таймер в духовке раздражающе тикал, тревожа меня ещё больше. Свет в кухне замигал, где-то в голове разразился жуткий смех, который резал мой слух в унисон со смехом радио. Я слышала, как бьется сердце. Стало ещё хуже. Дрожащей рукой я выключила радио из розетки, после чего сползла по стене из светлого, кремового кафеля. - Как плохо, м-м. Я будто бы начала вспоминать то, чего никогда не было. Кажется, что ещё чуть-чуть, и моя голова от перенагрузки треснет. Нужно успокоиться, наверное, просто побочные эффекты от таблеток, - массаж висков очень помогал, и пульсирующая боль сходила, уступая место облегчению. – Да, я в безопасности. Всё хорошо. Сейчас прейдёт Джеральд с клоуном и Джонни будет счастлив. Мы сядем за праздничный стол, и всё будет как всегда, - я яростно шептала себе успокаивающе слова, со временем начиная в них верить. Однако я тогда и знать не могла, что с того самого момента, с той самой ночи больше ничего не будет как всегда. Когда мне стало ощутимо легче, я поднялась с пола и отряхнулась. Таймер на духовке показывал три минуты. Что ж, было бы неплохо пойти к детям в гостиную. Как только я двинулась с места, лампочка с громким хлопком выключилась, а судя по резкому вскрику сыновей, и электричество во всем доме. - А-а! – закричал Джонни вместе с Коллом. - Ребята спокойно, это, наверное, выбило пробки. Я сейчас зажгу свечи и прийду к вам, – сказала я, рыща руками в пространстве. Спустя минуту поисков я всё же нашла нужную тумбочку и зажгла свеч. Маленькая парафиновая свеча осветила кухню, отгоняя мрак. Тёплые, приятные лучи растекались по потолку, белым стенам, и полу, нежного, розоватого оттенка - Я иду! – радостно сказала я и дёрнула ручку двери. Она не поддавалась. Я пробовала ещё и ещё, но без толку. - Мам? – тревожно позвал меня Колл, на что я поспешила ответить: - Родной, я сейчас, не беспокойся. - Нет, мам. К нам в комнату зашёл клоун. « - Ну, слава Богу! Значит и Джеральд дома». - Джеральд, любимый, ты там? У нас пробки выбило, и дверь заела, я не могу выйти, - сказала я, но мне ответил не голос Джеральда. Он был хриплый, местами писклявый и… Он был до жути похож на голос из радио. - Джеральд потерялся, - после чего фигура, стоявшая за кухонной дверью, хихикнула. И опять же, как из радио. - В каком смысле? Где Джеральд? - Мам, кто это? – спросил Колл. Чёрт! Лучше бы он не отсвечивал и сидел моча. - Мистер, удосужьтесь сказать, где мой муж! – потребовала я, начиная сильно нервничать. - Он уплыл. Его унесло течением. В «стрёмный дом», - меня прошиб пот. Кто он такой? Что этой безымянной фигуре за дверью от меня надо? До меня дошло осознание того, что дети всё ещё там, всё ещё одни, с этим… Неизвестным. - Да кто вы, черт подери, такой? Где сейчас Джеральд? - Мам, мне страшно, - сказал Джонни, на что ему ответил безымянный клоун: - Когда взрослые разговаривают – нужно держать рот на замке, Джонни. Разве мама тебя не учила? – замеренный и неспешный стук ботинок о деревянный пол давали знать о том, что незнакомец движется, и, судя по всему, к детям. Я ещё раз дёрнула дверь, пытаясь вырвать старую ручку, но тщетно. Нужно вызвать полицию, но как? Электричества нет, и подходящих окон, что бы выбраться, тоже. А клоун тем временем продолжал. – Да, плохая у тебя мама. И папа от тебя ушёл. Кажется, тебя здесь не очень-то и любят, Джонни, - хоть голос и был приглушён перегородкой, которой являлась дверь, участившееся дыхание детей и скрип половиц можно было услышать. Кажется, дети пятились от него. – Пойдём с клоуном, он заберёт тебя в цирк. Там ты будешь летать, как акробаты на канатах. М? Что скажешь? - Отойди от моих детей, ублюдок! – яростно закричала я, и начала бить ногой по двери, в попытках выломать эту чертову деревянную преграду, но на её белом покрытии оставались лишь царапины от маленьких каблучков обуви. - Лили, какой пример ты подаёшь детям, а? Так же ведь нельзя! – его и без того странный голос пронзила фальшивая обида. – Ты их испортишь! А испорченные дети – не вкусные. - От-тойди! – закричал Колл, всё пятясь от незнакомца. - Хм, - не нужно было видеть этого человека, что бы понять – он ухмылялся. Он гадко ухмылялся, глядя на моих детей, которым не имею возможности помочь. Я била в дверь кулаками, дергала ручку, била по ней ногами, пыталась выбить боком, но все мои попытки заканчивались провалом. На глаза наворачивались слёзы. Мои дети там, с каким-то сумасшедшим и опасным человеком, а я даже не в состоянии им выбраться из чертовой кухни. Чувство безысходности сдавливало сердце, но моя гаснущая надежда заставляла меня продолжать выбивать дверь. – А чего ты боишься, Колл? Джонни боится пауков, а ты – короткая пауза. – Ха-ха-ха! О, как интересно, ты боишься забеременеть? Ха-ха! – жуткий смех раздался по всему дому. Я где-то точно слышала этот смех и этот голос. Я знаю этого человека, если человека вовсе! Но я не могу вспомнить, кто же он? Где я могла его видеть? И откуда этот ублюдок знает потаённые страхи моих детей?! – Что ж, сказано – сделано. - Бегите! – закричала я во весь голос. Сыновья рванули с места, но кажется, остановились. Или их остановили. Хриплое бульканье раздалось по ту сторону двери. Кажется, этот псих их душит. - Отпусти, отпусти их, мразь! – гневно прохрипела я, поскольку мой голос внезапно сорвался. Нужно срочно что-то делать, срочно что-то делать. Но что? Мысли мечутся от идеи к идее, но ни на одной из них нельзя было сфокусироваться, в силу распалившейся паники. За окном ударила молния, осветив на мгновенье кухню. Перевёрнутая и уже давно потухшая свеча валялась рядом огнетушителем, что одиноко пылился в углу уже многие годы. Меня осенило. Я спохватилась и взяла его. Другого варианта не было. Нужно ломать ручку ним. Я слегка разбежалась и налетела на торчащую часть двери. Ручка даже не согнулась, а огнетушитель просто рассыпался в труху. - Да какого хрена?! – я отпрыгнула от пыли, которая начала образовываться катышки. Они двигались и слипались до тех пор, пока не образовались в кучу мерзких червяков. Я хотела кричать, но мог голос превратился в сдавленный и искажённый. Дверь за моей спиной содрогнулась. Судя по звуку, в неё что-то прилетело с очень большой силой. Далее раздался хрип и сдавленный стон. - Мама, - прохрипел Колл за дверью, елозя обессиленными пальцами по дверной ручке кухни, в тщетной попытке её открыть. Я прислонилась к двери и вслушалась. – Мам, из меня что-то хочет вырваться. Мой живот раздувается, мам. Мамочка, мне очень больно, - он заплакал, и я почувствовала, как по моим щекам покатились градом слезы. Я спросила Колла: - Где твой брат, что происходит, Колл? Где тот незнакомец? - Он держит Джона передо мной за голову. Крепко. Джонни не может нею пошевелись. Ай! – он закричал, и, судя по шуму сминающейся одежды – скукожился. Но от этого ему стало еще больнее, и он опять откинулся на дверь. Боже милостивый, прошу, пусть это будет лишь кошмаром. – Он заставляет Джонни смотреть не меня, мам. Мой живот начинает рваться! Прошу помоги! - Да что же ты творишь с ними, говнюк?! Пусти их, они же дети, аморальный урод! – закричала я, бессильно плача, и захлебываясь в собственных слёзах, которые всё ещё увлажняли мои щеки. - Хи-хи, смотри Джонни, сейчас будет сюрприз, - мерзко проговорил писклявый голос сумасшедшего клоуна, в ответ которому Джон лишь громко сопел и всхлипывал. - А-А! – прокричал Колл. Мерзкое хлюпанье, плачь, смех, крик – всё это смешалось. Я почувствовала, как из-под двери начинает течь что-то тёплое. Я не могла разглядеть что это, но эта жидкость была липкая, и её было довольно много. О Боже, это… Кровь. Колл кричал и бился об дверь, и звал, звал меня. Он умолял помочь, двигал дверную ручку, которая словно окаменела. Кричал и Джон. А я лишь бессильно плакала от безысходности. Мне было больно. Я не знала, что с ними творит этот гадкий мерзавец, но он поплатиться. - Это паук! Он огромный! Это большой паук! – закричал Джонни. – Мама, Колла разорвал паук. Мам! Прошу, помоги! Прошу! Он ест Колла! Оно есть Колла! Ма-ам! – сын плакал и плакал, выкрикивая безумные вещи, в то время как тот псих лишь смеялся. – Ай! Кровь залила мне глаза мам, я ничего не вижу! Мне страшно! За дверью и правда раздавались чудовищные звуки. Будто что-то рвало плоть на куски. Будто то, что говорил Джонни – правда. Всё звучало слишком безумно, что бы быть реальностью, но звуки, запах свежего мяса, кровь из-под двери и мольбы сыновей теряли меня в догадках, что же мог делать с ними этот мерзкий мудак? - Колл? Джонни? Колл, ты меня слышишь? Отзовись, Колл! – прокричала я, но мне отвечало лишь мерзкое чавканье и запах свежего мяса по ту сторону двери. На какую-то долю секунды установилась полная тишина, я даже успела поверить, что просыпаюсь. Просыпаюсь от этого жуткого кошмара и скоро увижу Колла и Джона целыми и невредимыми, и даже испытала облегчение, но приглушённые гортанные звуки вернули меня к ужасающей реальности, в которую я бы ни за что не поверила, будь у меня выбор. Звуки нельзя было полноценно охарактеризовать, лишь можно сравнить с голодным полу рыком какого-то крупного хищника. Сразу, после этих мерзотных звуков, раздался крик Джона, который было заглушен хрустом костей. Мерзкое чавканье, рвущаяся кожа, хлюпанье вываливающихся кусков мяса, которое сопровождалось аналогичным запахом, были апогеем этого безумия, которое я не могла больше выносить. Я втянула колени, вжала голову в плечи и зажмурила глаза, прикрывая ладонями уши, но звуки не оставляли меня. Будто я ничего не сделала, что бы их заглушить. Будто они лишь в моей голове. Я закричала, перебивая тем самым звуки за дверью. Точно не знаю, когда закончился мой протяжной крик, поскольку его эхо отдавалось у меня в голове ёще очень долго. Я лежала на полу в позе эмбриона до тех пор, пока не смогла хотя бы заново вдохнуть, ведь сумасшедшее напряжение не могло мне позволить подобного до этого, сковывая каждую частичку тела. Я отодвинула дрожащую ладонь от уха и… Ничего. Я ничего не слышала. Была тишина. Стало ещё страшней. После протяжного вздоха я открыла глаза. Лампочка снова горела, таймер тикал, а дождь всё так же барабанил по окну. - Что? – я удивилась даже нормальности собственного голоса, который будто бы ни был искорежен сильным криком минуту назад. – Это что, мне всё, показалось?! Я резко встала и нервно огляделась. На духовке показывал минуту до полной готовности, свеча не валялась в углу, а на полу не было ни каких мерзких червей. Сердце пропустило удар, когда радио опять включилось. Я быстро подошла к нему и швырнула на пол. Некоторые куски металла и пластика разлетелись по полу. Нужно проверить детей. Я подошла к двери, и хотела было взять её за ручку, но сразу же отдёрнула руку как ошпаренная. Вся моя рука была измазана в крови. Я глянула на платье, которое так же было нею обезображено. Весь пол, дверь и даже стены были в крови. Лампа замигала, а где-то сзади раздался тот самый смешок того самого клоуна. Я оглянулась, но никого не обнаружила. Сердце колотилось как бешеное, голова болела, как когда я слушала передачу по радио. Я опять посмотрела на дверь. Всё было тихо. Ни шороха, ни звука. Ни даже шума собственного дыхания. Дверная ручка со скипом начала проворачиваться. Сама дверь лишь на чуть-чуть отворилась, будто приглашая меня продолжить, но я не могла и пошевелиться. Какое-то время я так и сверила дверь окаменевшим взглядом пары глаз, полных ужаса. Дверь резко дёрнулась, и с мерзким хрустом впечаталась в стену. Я медленно поднимала глаза, открывая для себя ужасающую картину: весь белый ковер в гостиной был испачкан кровью. Кресла, диван – всё было в крови. Сзади был камин, над которым висели.… О Боже. Над ним висели головы моих детей с застывшими лицами, на которых ужас отпечатался вечностью. Их обрубленные головы висели в рамках для чучел оленей. Я глянула в центр комнаты. Клоун в белом костюме семнадцатого века, которого украшали багровые пятна крови. Крови моих детей. Руки в белых перчатках держали на себе паучка размером с таксу. Этот клоун любовно поглаживал его, будто не замечая моего присутствия. Его белое лицо украшали две кроваво-красные линии, а улыбка тронула рот, полный острых как бритва зубов. Рыжие волосы были местами слипшимися в крови, что портило чудаковатую причёску. Я узнала его. Я вспомнила его. Я вспоминал всё. Картинки проносились перед моими глазами, стало жутко плохо, а мерзкий смех продолжал наполнять мою голову. 1908 год. 1935 год. Все эти даты не просто так пролетают у меня перед глазами. Они напоминают мне, с кем я имею дело. Или, точнее говоря, с ЧЕМ. - Ты, - прохрипела я сквозь силу. – Ты опять вернулся. Оно подняло свою голову с горящим взглядом желтых глаз. Казалось, улыбка этого чудовища стала шире. - Зачем ты мучаешь меня? Если тебе так не даёт покоя моя душа, зачем ты забрал души моих детей, дьявол? – мой голос срывался на крик. Мой голос был уставшим, измождённым, хриплым. Слёзы вновь полились из моих опухших от плача, глаз. - Я сразу узнал этот страх. Малышка Нэнс? Я прав? – ответило Оно с таким будничным тоном, будто силилось меня вспомнить. Нечто в облике клоуна пыталось завести со мной что-то вроде светской беседы, но я окаменела от ужаса, не имея в каком-либо приоритете отвечать этому чудовищу. Сейчас я могла осознавать лишь одно – я скоро умру. Оно убьёт меня, как и прежде. - Ха-ха, умница, - радостно проговорило Оно, отпуская паука, который, бесшумно приземлившись, пополз ко мне. Я будто ожила от шока, и с визгом взобралась тумбочку. Вместе с «пробуждением» до меня начали доходить и остальные звуки. Лужа мерзких червей рядом с дверью гадко пищала, где-то в гостиной капала кровь, а таймер всё так же тикал, нагнетая атмосферу. Паук остановился рядом с тумбочкой и устремил на меня взгляд мерзких глаз, в то время как я с ужасом глядела то на членистоногое существо, то на клоуна, что не останавливался, и продолжал. – Догадалась. Но это было не сложно. Раз уж мне довелось поговорить с едой, пожалуй, дам тебе шанс. И так, Нэнси, или Лили, как тебе будет угодно. Разгадаешь загадку – отпущу, - паук в ногах издал непонятный звук, поле чего бросился мне на колени и застыл. Две передние на его морде клешни, которые отдалённо напоминали пасть, застыли у меня на шее. Я не могла пошевелиться. Мерзкая вонь раздавалась из пасти паука, что даже таковой не являлась. Эти клешни созданы лишь для того, что бы удержать жертву. И мне стало ещё страшнее, ведь эта жертва сейчас я. Так не должно быть. Как только я об этом подумала, на мою юбку нечто начало активно капать, моментально застывая. Моё тело пронзили мурашки: сейчас этот паук замотает меня в мерзкую паутину, в которой я так и переварюсь. Вот как я умру. Как только насекомое размером с собаку пригвоздило меня собой к стенке, клоун, на которого и было обращено всё внимание, медленно двинулся ко мне, сложив в пальцы, укрытых перчатками рук, в сетку. - Давно хотелось разгадать эту загадку, но мы не совпали с тем чудаковатым писателем во времени, - его пустой взгляд хоть и выражал спокойность, но этот голод было скрыть трудно. Каждый неспешный шаг был очень грациозным. Оно будто сдерживало себя, от того, что бы ни напасть на меня сейчас же. Оно вело себя как истинный охотник. И клоун опять прочел мои мысли, удовлетворённо улыбаясь. Ему явно очень льстило то, как я думаю о нём. Но для меня все эти мысли были очень пугающими. От них хотелось плакать. - Лили, скажи, что общего у ворона и письменного стола? – клоун остановился в паре шагов от меня, оголяя клыки, с которых довольно часто стекала слюна. Меня передёрнуло от омерзения. – Ты не знаешь? – искажённый голос раздался из зубастого рта, который больше не двигался. Звук исходил из горла. Из самого существа. - З-знаю – пролепетала я, ощущая как липкая смесь, которая оплетала мои колени, обжигала кожу своей кислотой. Процесс запущен. Даже если Оно отпустит меня, я не выживу. Но надежда, чертова надежда заставила выдавить из себя следующие слова. – Льюис Кэрролл давал интервью, где рассказал, что же значит эта загадка. Разгадка такова: они оба похожи тем, что, - я закашлялась, выплёвывая собственную кровь. Я дольше не жилец. Больше нет, - и письменный стол, и ворон могут производить довольно паршивые звуки. И… - я ещё раз закашлялась кровью, но боль не настигла меня. Я ничего не ощущала. Связь с телом будто бы прерывалась, и моё сознание начинало парить, когда я глядела на, горящие жёлтым, глаза клоуна, что был уже в сантиметрах двадцати от моего лица, обдавая его горячим, мерзким дыханием. – И их нельзя поставить не той стороной. - Ты умная девочка, Лилия-Нэнс, и будешь вознаграждена за это. - Ты говорил, что я буду жить, - почти прошептала я на последнем дыхании, силясь не закрывать глаза, веки на которых тяжелели с каждой минутой всё больше. - И ты будешь. Там, внизу, где тебя уже ждут Джонни и Колл, паря в обнимку с Джеральдом. Хи-хи, - я больше не могла противиться сну, и отключилась. Далее я смутно помню, как летала среди криков детей и людей, что молили о помощи. Но мне не было до них никакого дела. Поскорее бы долететь до конца туннеля, в котором я парю. Ведь там свет. Свет Мёртвых Огоньков.