***
Санса открыла глаза и уставилась в незнакомый потолок. Какое-то время пыталась вспомнить, что это за место, потом осторожно повернула голову и обомлела: Сандор спал, уткнувшись обожжённой стороной лица в подушку. События прошедшей ночи обрушились на неё лавиной, кровь бросилась в лицо, похолодели пальцы. Боги… Она сама приехала к нему, сама себя предложила, спровоцировала, набросилась, а потом отдавалась, словно шлюха! От стыда даже нос запылал. Но истома внизу живота, приятная боль в мышцах и расслабленная сытость – просто потрясающе! Немного саднило меж ягодиц, но это только добавляло пикантности произошедшему. Взгляд коснулся спадающих на лоб тёмных прядей, широкой брови, резкой челюсти с пробивающейся щетиной, мощного плеча; спустился вниз, рассматривая бицепсы, изгибы вен на предплечье, крупную кисть руки, замершую в дюйме от её бедра... Сто́ит только прикоснуться – он тут же проснётся, и их первая ночь, начавшаяся непонятно как, и переросшая в безумную феерию, превратится в не менее страстное утро, а затем в день и вечер. Как было бы здорово... Но ей сегодня с утра на работу. А ещё надо успеть заехать домой. Она тихо выскользнула из постели, на цыпочках, стараясь даже не дышать, вышла из спальни и прикрыла за собой дверь. Осмотрелась: большой холл, большая гостиная со стеклянной стеной, сдержанная аскетичная обстановка, серые с белым тона, разбавленные кое-где чёрным, хром и дерево, – типичная мужская квартира. Ни единого намёка на то, что здесь бывает женщина, кроме повисшего жалкой тряпкой на спинке дивана её порванного платья. Кое-как соединив на себе рваные по́лы, она прикрыла грудь куском ткани от запа́ха и перехватила их поясом. Да, видок у неё наверняка ещё тот: лохматая, с припухшими синеватыми губами, замотанная в рваньё. Но ей ещё ни разу в жизни не было так хорошо. Ни с одним из своих парней, будь то Уиллас, Гарри или Дикон, она не испытывала подобного. В постели, хотя теперь то, что было с ними, назвать постелью язык не поворачивался, ей приходилось контролировать каждое своё движение, каждую эмоцию и звук. А сегодня она отрешилась от всего, перестала принадлежать самой себе. Этой ночью из глубин её существа на волю вырвалась другая Санса, смелая, раскованная и очень страстная. Она почти ничего не помнила, – так, какие-то обрывочные куски, – но тело до сих пор ощущало ласки, прикосновения, поцелуи. Будто со стороны слышала она собственные стоны, видела свои счастливые слёзы, так напугавшие Сандора, чувствовала его силу, нежность, осторожность. Семеро, как же было чудесно! Санса бесшумно вышла из квартиры, спустилась на лифте вниз и прошмыгнула мимо поста охраны к выходу. Конечно, её заметили, но было уже всё равно, что подумают посторонние люди. «Пусть завидуют», – решила она и чуть ли не вприпрыжку, придерживая руками порванное платье, побежала по переулку Медников на прилегающую к нему улицу в надежде поймать такси.***
Ни Визериса, ни Джона дома не оказалось, а Дени уже спала. Это было очень странно, потому что в пятницу в это время она обычно находилась в «Драконьем Камне». Дворецкий Винсент тоже не смог сообщить ничего интересного, кроме того, что «милорд накануне поздно вернулся из театра, сэр, и был в прекрасном настроении, сэр, ужинать не стал и сразу пошёл к себе, сэр, а утром его уже не было». Создалось впечатление, что старик что-то знает – слишком уж заученными показались его слова и это частое «сэр», а ещё он отводил глаза. Но допытываться Эртур не стал – зачем зря его беспокоить? Чёрного внедорожника в гараже не оказалось. Значит, Дракон или в пентхаусе, или в Летнем замке. «Ну что ж, начнём с того, что ближе», – решил он, вытащив из бумажника, похожий на обычную банковскую карточку электронный ключ. ххх В спёртом воздухе стоял устойчивый запах алкоголя. Он нащупал рукой клавишу, включил свет: белый миэринский ковёр весь в пятнах, дверцы бара распахнуты, вокруг разбросаны пустые бутылки из-под коллекционного алкоголя – всего пять, шестая, пустая наполовину, стояла в центре залитого чем-то липким столика. На диване лицом вниз спал мертвецки пьяный Рейгар. Эртур раздвинул портьеры, открыл двери на террасу, впустив в гостиную тёплый ночной воздух, собрал в пакет мусор, вытер влажной губкой столик. Затем сварил себе кофе, уселся в кресло на террасе и принялся ждать. Строить предположения даже не пытался. Одно знал наверняка: должна быть веская причина, чтобы Дракон так упился. За всю историю их дружбы он помнил только один подобный срыв, когда пришла весть о смерти Лианны Старк. Что произошло на сей раз, пока неизвестно. Видимо, на какое-то время он выпал из реальности – накопившаяся усталость дала о себе знать, и даже пара чашек крепкого кофе не помогла. Проснулся внезапно, резко дёрнувшись, словно кто-то ударил его в бок. Стояла уже глубокая ночь, жара спала, и дующий со стороны залива ветерок, проникая в расстёгнутый ворот рубашки, приятно обдувал шею и плечи. Позади, из темноты гостиной доносились похожие на всхлипы звуки. Он обернулся: Рейгар, пьяный, опухший, в испачканной чем-то футболке, со слипшимися прядями волос, сидел на диване, уставившись в одну точку, и хлебал из бутылки коньяк. Дейн застыл в дверях террасы. - Это я, Рейгар. Дракон несколько секунд смотрел перед собой мутными глазами, а затем опустил руку вниз и вытащил откуда-то снифтер. Расплёскивая дорогущую жидкость по полированной поверхности столика, налил в него коньяку и молча поставил перед Эртуром. Тот сел в кресло напротив, покрутил бокал в пальцах, глотнул… В другой раз он бы по достоинству оценил тягучий, словно сироп, многолетней выдержки напиток, но сейчас не подходящий для восторгов момент. Какое-то время они молчали. Потом Эртур не выдержал. - Давно ты тут отдыхаешь? - Не знаю... – Рейгар с трудом повернул к нему голову. – Может, с утра, может раньше... Не помню. - А почему не позвонил? - Не мог… – он снова глотнул из бутылки. Эртур старался казаться спокойным, но это было сложно – слишком хорошо он знал Дракона. Вот так, словно воду, хлестать из горла́ раритетный алкоголь – для этого была нужна очень весомая причина. - Я искал тебя. - Зачем? – хрипло спросил Рейгар. - Есть новости по юнкайскому инциденту. Звонили из прокуратуры. - В пекло всех, – он в очередной раз приложился к бутылке. Эртур тоже сделал глоток из снифтера и решил зайти с другой стороны. - Я думал, ты у Сансы. Ездил к ней домой. Дракон поднял на него мутные опухшие глаза. - И что она тебе… сказала? - Ничего. Я её не застал. - Санса… – Рейгар горестно усмехнулся. – Сан-са… Красивая, воспитанная… учтивая со всеми… От неё так сладко пахнет… – в его голосе послышалась нескрываемая боль. – Она не заслужила такого мудака, как я. - Ты о чём? – насторожился Дейн. – У вас что-то произошло? - Эйгон был прав – я недостоин её… – не обратив внимания на его вопрос, он снова глотнул из бутылки. Вытер рот тыльной стороной ладони и замолчал, уставившись в лужицу на столе. - Что случилось, Рейгар? – осторожно спросил Эртур. – Только не говори, что всё нормально. Я не слепой. Дракон снова поднял на него опухшие глаза и оскалился в пьяной ухмылке. - Хочешь услышать правду? Она тебе не понравится. От его слов, прозвучавших как предупреждение, у Эртура похолодела спина. Он одним глотком допил свой коньяк, налил ещё и как можно более равнодушно сказал: - Ничего. Выдержу. Рейгар опять ненадолго замолчал, а потом посмотрел на друга. - Вот скажи мне… Почему так? Все, кого я любил, уходят… – он всхлипнул. – Мама, Рейнис, Лианна… теперь Дени… За что? - Дени… – внезапно севшим голосом повторил Эртур. – При чём тут Дени? - Я её трахнул. В голове будто взорвалась бомба. Он уставился на Рейгара, пытаясь понять смысл сказанного. Нет. Это неправда. Он бы никогда так не сделал. Просто пьяный, несёт околесицу... Но все части пазла внезапно сложились сами собой: странный с утра Джон, прячущий глаза старик-дворецкий, Дени, не поехавшая в клуб, опухший от пьянки и слёз Рейгар... - Что ты сказал? – почти прошептал Эртур. - Я её трахнул! – истерично заорал Рейгар. – Понимаешь? Я трахнул свою родную сестру! Я всю жизнь любил её как дочь, а вчера отымел как последнюю шлюху!!! Пол вдруг сильно закачался. Голова побежала куда-то в сторону, в глазах потемнело, желудок скрутило спазмом. - Ты всё ещё хочешь знать правду? – он содрогался всем телом, безумными глазами глядя на Эртура. – Я трахал её в рот, а потом… потом… Пекло! Она кончала как из пулемёта и орала на весь дом, а мне это нравилось, понимаешь?! Мне это по-нра-ви-лось!!! Слова захлебнулись в судорожных всхлипах. Он согнулся пополам и закашлял, надрывно и страшно. Эртур вскочил с кресла, метнулся в сторону ванной, но не успел – его вывернуло наизнанку прямо на дорогой миэринский ковёр. Рухнув на колени, он долго сотрясался от спазмов, а потом тяжело привалился к подлокотнику. - Она всё делала как я… мечтал… – задыхаясь, хрипел Рейгар. – Она была словно продолжением меня… Такой связки я не чувствовал ни с кем, даже с Лианной… И как мне теперь жить с этим?.. Эртуру было плохо. Он с трудом ухватился за подлокотник, подтянулся на руках – ноги отказывались слушаться, – и взгромоздился в кресло. Сквозь гулко пульсирующую в ушах кровь доносилось пьяное бормотанье Дракона: - …Пришла ко мне в спальню… Сказала, что любит… Что всегда любила… Я пытался её остановить, но она… она… - Не смей! – он вдруг прыжком вскочил на ноги и, шагнув к дивану, схватил Рейгара за грудки́. – Не смей ничего больше говорить! Закрой свой поганый рот!!! Он смотрел в опухшее лицо друга, но не испытывал ни жалости, ни сострадания. То, что совершил этот человек, не укладывалось ни в какие моральные нормы и не имело оправдания. Но самое страшное – и это приводило его в бешенство, – он чувствовал, что Дракон не лжёт. От этого становилось ещё хуже. Отчаянье и злость, подогретые алкоголем, ощущение чего-то гадкого, болезненная, всепоглощающая ревность, безнадёга и одиночество – всё смешалось в единый мощнейший порыв, и, поддавшись ему, он со всей силы ударил Рейгара кулаком в лицо. Тот кулём рухнул на диван. - Ты грязный мерзкий ублюдок! – заорал Эртур. – Ты губишь всё, к чему прикасаешься! Я ради тебя под пули готов был встать, а ты разрушил всё, что я любил! Дракон даже не пытался сопротивляться. Беспомощно откинул голову на спинку дивана, изо рта тонкой струйкой текла кровь. Содрогаясь всем телом, Эртур словно подкошенный упал в кресло и, расплёскивая по столу коллекционный коньяк, с трудом налил себе полный снифтер. Выпил залпом, налил ещё один, снова выпил… А потом долго сидел, глядя на затихшего Рейгара, и плакал, вытирая окровавленным рукавом рубашки скупые мужские слёзы.***
Сандор смотрел на своё рыжее маленькое счастье и не мог поверить, что это реальность, что это расслабленное красивое лицо, линия шеи, обнажённые плечи, тонкие пальцы, придерживающие на груди покрывало, не сон, не галлюцинация и не плод воспалённого воображения. Она всегда казалась ему недосягаемой – и вот она здесь, она рядом, тихо посапывает на его подушке. Сейчас, в сером предрассветном полумраке, она полностью принадлежала ему. Такая близкая, такая настоящая, живая, естественная… Пекло, ещё пару месяцев назад он и представить себе не мог, что это возможно. Конечно, думал, мечтал, фантазировал, но только сегодня ночью впервые понял, что чувствует мужчина, держа в объятиях любимую. Он понимал, что безнадёжно болен этой девушкой. Внутри, в области сердца, разливалось что-то горячее, трепетное, порождающее желание протянуть руку, потрогать, прижать к себе, уткнуться лицом в волосы и дышать, дышать, дышать, вдыхая полной грудью её потрясающий запах, впитывать всей кожей, закладывать на подкорку исходящие от неё флюиды лимонов, снега и… греха. Он сам разбудил этот грех, фактически стал первым, подарившим ей счастье быть в постели не расщеплённым надвое поленом, а настоящей женщиной. Кто бы ни был до него, будь то пресловутый Лорас, красавчик Эйгон или сам Дракон – все идите в пекло! Он ни с кем не станет её делить. До боли, до нервного покалывания в пальцах он хотел её. Будто и не было этой ночи, страстной и немного сумбурной. Так всегда бывает: в первый раз и понять ничего не успеваешь, просто действуешь, повинуясь инстинктам. А Сандор хотел, чтобы она смотрела на него, чувствовала, ощущала каждой клеточкой, каждым нервом. Эмоциональная сторона секса всегда была ему важнее физиологической и теперь, глядя на расслабленное личико уставшей от ласк пташки, он понимал, почему. Видеть, как любимая женщина бьётся в пароксизме страсти, осознавать, что ей хорошо с тобой - вот наивысшая форма наслаждения. ххх Он проснулся от жары. Открыл глаза и даже не сразу понял, что спал, - видимо, несколько бессонных ночей, пережитые за последнюю неделю потрясения и изматывающие тренировки сделали своё дело. В распахнутое настежь окно лился раскалённый полуденный воздух. Пташки рядом не было. Он резко сел в кровати, прислушался… Ни шума воды в ду́ше, ни звуков на кухне или телевизора в гостиной, - ничего, кроме далёкого городского гула. Вот и всё, подумал он. Магия ночи рассеялась как дым. Красивое утро, наполненное сладкими вздохами, жаркими объятьями и слиянием тел, бывает лишь в дамских романах, а в жизни - в его жизни - одна суровая реальность. Только с рассветом открывается истина. Что было в её глазах, когда она проснулась? Разочарование? Сожаление? Брезгливость? Утихнувшие страхи и комплексы с новой силой ринулись наружу, неприятно сдавив сердце. Сбежала... Исчезла, оставив после себя только запах на подушке. Он сжал её в руках и уткнулся лицом, чувствуя желание завыть от тоски и безысходности. Проклятые Семеро в очередной раз подарили надежду, дали возможность поверить - и позавидовали. Его вдруг накрыла злость, та самая, которая всегда помогала ему выживать и держать удары судьбы, давала возможность не сломаться, не опустить руки, мешала жалеть себя. Сандор отбросил подушку в сторону, встал и закрыл окно. Постоял немного, сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, стараясь успокоиться, собраться с мыслями. Тогда, в первый раз, в баре Тороса, он позволил ей сбежать, понимая, что она испугалась его уродства. Во второй раз, получив её смс, он снова дал ей возможность избавиться от себя и молча проглотил обиду. Но сейчас, после того, что произошло… Да в пекло всех богов вместе с их завистью! Он должен её увидеть. И если всё это было блажью, если пташка просто использовала его, пусть скажет, глядя ему в глаза. ххх Около четырёх пополудни к воротам приюта подъехало такси. Накинув на голову капюшон, Сандор вышел из машины, пересёк дорогу, быстрым шагом прошёл вдоль кованого забора к воротам. Обычно её дневная смена заканчивалась около двух, но сегодня пташка или не торопилась, или что-то её задержало. В голове билась ещё одна мысль: что если её сегодня вообще нет в приюте? Она могла отпроситься, подмениться, взять отпуск, отгул – да что угодно! Сандор не хотел об этом думать. Он ждал её уже несколько часов и всё это время гнал от себя мысли о том, где она сейчас может быть, а главное – с кем, пристально следил за всеми, кто входил и выходил через двери проходной, всё больше зверея от безысходности, и готов был взорваться в любой момент. Позвонить ей он не мог – видимо, пташка до сих пор не разблокировала его номер, - и это ещё больше злило. В общем, когда ко входу подъехало такси, он был уже почти на пределе. Пташка появилась на дорожке, ведущей к проходной, вышла и быстро направилась к машине. Он в три прыжка догнал её и схватил за тонкое запястье, не задумываясь о том, что их видит охрана. Резко обернувшись, она вскинула на него испуганный взгляд. - Сандор… - Не ожидала меня увидеть? – его хриплый голос прозвучал довольно жёстко, даже злобно. - Нет... В смысле... - она смутилась и покраснела. - Просто испугалась. - Почему ты ушла? - Мне… я… опаздывала на работу, - растерянно ответила она. - Я бы тебя отвёз. - Но ты спал, - она ещё больше смутилась. - Ты могла бы меня разбудить. - Я… не знала, как ты… к этому отнесёшься, - она опустила глаза. Сандор в упор смотрел на неё, пытаясь понять, искренне она говорит или лжёт. Он всегда чуял ложь, даже хорошо завуалированную, и очень этим гордился. Но в отношении пташки его хвалёная способность давала сбой. А может, дело было в нём самом: он чувствовал, что в её словах нет лжи, но не мог ей поверить. Или не хотел. Она молчала, выжидая. Он тоже молчал. Понимал, что ведёт себя как засранец, но пульсирующая в крови ревность вперемежку со злостью не давали успокоиться. - Мисс Санса, у вас всё в порядке? – в дверях проходной появился охранник. - Да, спасибо, - улыбнулась она. – Всё нормально. Это мой знакомый. - А… Вот я кто, - Сандор криво усмехнулся, – всего лишь знакомый. - А чего ты ждал? – пташка вдруг с вызовом вскинула голову и дёрнула рукой, которую он до сих пор сжимал. Сандор ослабил хватку, но руки её не выпустил. - Я сам отвезу тебя домой, - хрипло сказал он. Не дожидаясь её согласия, он сунул таксисту десять оленей за ложный вызов и повёл пташку через дорогу к своему джипу. Лучше ему не стало, наоборот: на смену злости и ревности пришло желание. Оно било в голову, мешая думать, наливалось в паху, сводило судорогами мышцы и пальцы рук. Всю дорогу они молчали, словно чужие. Сандор старался не смотреть на её обнажённые коленки, чтобы не сорваться, а Санса, уставившись в окно, кусала губы и пыталась сдержать непрошеные слёзы. С самого утра её душа пела от счастья, а всё вокруг казалось милым и весёлым; она была переполнена энергией, несмотря на бессонную ночь, много смеялась, шутила и с замиранием сердца предвкушала новую встречу с Сандором. А теперь ей хотелось плакать от обиды. Его внезапное появление, резкий голос, короткие отрывистые фразы, словно удары хлыста… Он злился на неё, это было заметно. Заставил оправдываться, будто она совершила что-то дурное. Санса украдкой потёрла тонкое запястье, которое он несколько минут назад сжимал, и снова закусила губу. Машина остановилась на подъездной дорожке, возле её дома. Сандор заглушил двигатель и отвернулся. Она пару секунд ждала, что он хотя бы посмотрит на неё, потом тихо сказала «спасибо» и вышла. Было больно и обидно. Но она Старк, в конце концов! Она гордая волчица! И не покажет ему своих чувств. Расправив плечи, Санса пошла к дому, достала из сумочки ключи, отомкнула дверь… Резкий толчок, что-то большое сзади, буквально задвинувшее её внутрь, потом щёлкнул замок… Сильные руки подхватил её, подняли в воздух, прижали спиной к стене. Жёсткие губы с характе́рным обожжённым уголком жадно впились в её рот, влажный горячий язык настойчиво и властно проник внутрь… Желание мгновенно скрутило всё внутри, запульсировало внизу живота, заставило дрожать и конвульсивно двигать бёдрами навстречу мужчине. Она обвила ногами его поясницу и, застонав, принялась яростно тереться об него промежностью. В ответ на это он запустил пальцы под тонкую ластовицу трусиков и дальше, в скользкое лоно. Санса тяжело задышала и ещё интенсивней заработала бёдрами, а его жадные губы нашли выпирающий сквозь ткань платья сосок и, втянув его глубоко в рот, прямо вместе с тканью, принялись массировать языком. Боги… Она почувствовала, как жаркая влага хлынула из неё почти потоком. В голове помутилось, перед глазами замигали звёзды… - Пожалуйста… - срывающимся голосом простонала она. – Пожалуйста… - Ты хочешь, пташка? - прохрипел он, оторвавшись от её груди, и ещё быстрее задвигал внутри пальцами. - Да! – вскрикнула она. – Да! Да!.. Пожалуйста… Вот так… хочу… пожалуйста… Он не смог больше терпеть: желание билось в каждой клетке его мощного тела, выламывало суставы, огнём кипело в венах. Придерживая её одной рукой, он второй рванул молнию на джинсах – член, словно на пружине, выпрыгнул наружу, большой, налитый, упругий, - и рывком насадил на него пташку. Она шумно выдохнула и закатила глаза. Он приподнял её за бёдра и снова опустил. Потом ещё раз… и ещё… и ещё… Сильнее… глубже… Пекло, какая же она горячая… Жадные мышцы её лона сжались, плотными кольцами обвивая член. Ещё раз… ещё… Она вдруг закричала и забилась в конвульсиях. Её оргазм был внезапным и сильным. Но Сандор не собирался её отпускать. Он хотел её ещё сильнее, чем ночью, хотел всю и по-всякому. Сжав её обмякшее тело, он медленно опустился на пол… ххх Они сидели на полу возле двери: Сандор – привалившись спиной к стене, она – на нём сверху. Он чувствовал бёдрами её влагу, она – его стекающее по животу и голым ногам семя. Он прижимал её к себе и смотрел, не отрываясь, а она ласкала пальцами его лицо, в котором больше не было ни злости, ни резкости; черты расслабились, губы стали мягкими, слабыми, а в серых глазах светилась нескрываемая нежность. - Поехали ко мне, пташка, – хриплым шёпотом сказал он. - Мы можем остаться и здесь. Он склонил голову и провёл языком по её шее. - У меня кровать больше. Она блаженно закрыла глаза и откинулась назад, полностью открывшись его ласке. - Тогда поехали…