***
- Я перед ней и так, и вот так, и чуть ли не из штанов выпрыгивал, а она даже не улыбнулась, прикинь?! – обиженно бухтел из своей кабинки Тормунд. – Потом встала, гордая такая, и говорит: «Прошу прощения, я на минуту» Стоявший через перегородку Сандор промолчал: во-первых, он уже не раз слышал эту душещипательную историю о разбитой любви одичалого, а во-вторых, все его мысли были далеко. Пташка сегодня ужинает с родителями, а он впервые за две с лишним недели будет спать в одиночестве. Странно, прежде его это не напрягало, наоборот, он не испытывал сожаления, когда его холостяцкую квартиру покидала очередная подруга на одну ночь. Даже Арианну он каждый раз выпроваживал спокойно. Но пташка за несколько дней стала ему необходима. Благодаря её присутствию квартира вдруг сделалась очень уютной, еда – вкусной, дни наполнились смыслом, а вечера и ночи превратились в настоящее таинство. Они много и подолгу гуляли, держась за руки и улыбаясь, беззаботно и отрешённо, как люди, которым уже мало одной постели, – да это ведь и не главное в таких делах, если подумать. И Сандору действительно хотелось той самой романтической хрени, которую он так долго отрицал, не позволяя себе даже надеяться. Предстоящая одинокая ночь его напрягала. Он понимал, что это глупо, что завтра они снова будут вместе, но ощущение чего-то странного, тянуще-неприятного не отпускало никак. Специально поехал на вечернюю тренировку в надежде хорошо поработать с «железом», однако там его поджидал сюрприз: народу было непривычно много, а самое главное – присутствовал до сих пор не разговаривающий с ним Арис и ещё Тормунд, обрадованно нашедший дежурные уши. О том, что в ночь после боя одичалого «прокатила» доктор Тарт, знали, наверное, уже все. Кому и каким образом удалось затащить несговорчивую докторшу в «Драконий Камень», Сандор так и не понял, но по итогам ночи выяснилось, что она запала на красавчика Джейме и ушла из клуба вместе с ним. - А этот мудак, – продолжал причитать рыжий, – тоже мне, друг называется… Пошёл за ней и не вернулся, ты понимаешь? Пытаться его заткнуть было бесполезно. Сандор выключил воду, набросил на себя полотенце. - И это после всего, что было… – Тормунд выглянул из кабинки; мокрые брови горестно сдвинуты на переносице, с бороды струйками стекала вода. – Джейме отнял её у меня, понимаешь? Отнял. - Не надо было хером перед ней размахивать, – пробурчал Сандор. Он вышел из душевой в раздевалку, открыл свой шкафчик и сел на лавку рядом, чувствуя, как после тренировки привычно ломит тело. Возвращаться в пустую квартиру совершенно не хотелось, и он решил немного прогуляться по набережной, а потом заехать на Рыбный рынок за пивом – поздно вечером неплохое пиво можно было взять только там. Ну а дальше и до рассвета недалеко. - Нет, я серьёзно, Клиган! – Тормунд, взъерошенный и мокрый, вошёл следом за ним. – Моё сердце разбито! Он ничего не ответил. Натянул джинсы, достал из шкафчика кроссовки и принялся их зашнуровывать. Одичалый вскинул бровь. - Слушай, может, пива попьём? - Не могу. Тороплюсь. – Это была ложь, но Сандор решил, что очередного рассказа о коварной соблазнительнице Бриенне Тарт, отвергнувшей лучшего любовника-за-Стеной, он не выдержит. - Едешь к своей подружке? - Не твоего ума дело, – рыкнул он. Тормунд бухнулся на лавочку напротив и, широко расставив босые ноги, с заговорщицким видом наклонился вперёд. - Она красивая? - Иди в пекло, – раздражённо ответил Сандор. - Значит, красивая, – рыжий кивнул лобастой головой. – А зовут как? Он не собирался отвечать, но ему вдруг очень захотелось ощутить на вкус её имя. - Санса. - Санса, – повторил Тормунд; он смотрел искоса, изогнув бровь, отчего был похож на ворону. – Санса… Хм… Санса… А я её знаю? Сандору почему-то стало немного не по себе от навязчивого любопытства одичалого. Зря он сказал, как её зовут. Пойдёт сейчас языком трепать… - Нет, не знаешь. – Он запихнул в сумку мокрое полотенце, дёрнул молнию замка. – Ладно, я поехал. - Погоди, – вскинулся вдруг Тормунд. – Эта Санса… Невеста Дракона, что ли? Резко вскочив на ноги, Сандор шагнул к рыжему, схватил его за плечи и прижал к шкафчику. - Что за херню ты мелешь, идиот? – прорычал он. – Никакая она ему не невеста! - Хорошо, хорошо, не заводись, – одичалый примирительно похлопал его по руке, – успокойся. - С чего ты это взял? Говори! – чувствуя, как внутри закипает бешенство, он рывком поднял Тормунда с лавочки. - Да я не при делах, – тот даже опешил от Сандорова порыва. – Мне всё равно. Просто Джон на днях рассказывал, что его папаша жениться собирается. - А причём тут пта… Санса? – задыхаясь от ярости, прохрипел он. - Ну, его невесту так зовут, – ответил рыжий. – Она в клуб приходила, помнишь, когда Арис проиграл? Я их встретил вот здесь, в коридоре... Сандор оттолкнул его, схватил сумку и почти выбежал из раздевалки. ххх Арис всё слышал. Сидел на лавке, никем не замеченный, отгороженный рядом металлических шкафчиков. Он не стал заходить в душевую – бухтение Тормунда было слышно даже сквозь шум воды, – решил дождаться, пока они уйдут, всё равно спешить ему некуда. Отношения с Арианной, и без того хрупкие, окончательно разрушились. Уставшая от его назойливости Арианна сообщила ему, что они с Сандором встречаются, но тайно, чтобы никто не знал, поскольку её отец категорически против их союза. И болезненная ревность вперемешку с обидой намертво въелась в сердце. В глубине души Арис понимал Пса и даже готов был оправдать его скрытность. Он и сам бы никогда не предал доверия любимой девушки, попроси она его молчать. Но простить не мог. Джейме с Бериком пытались переубедить его, объясняли, уговаривали; Бронн старался на все лады, доказывая, что в любви, как и на войне, все средства хороши, и что ни одна женщина не стоит верного друга; даже бесхитростный Тормунд пробовал свести их, чтобы поговорили. Разговора не получилось: Сандор продолжал упираться, доказывая, что у него с Арианной ничего нет, но ослеплённый ревностью Арис не хотел ему верить. Он чувствовал, что Сандор лжёт. Намётанный глаз ясно видел в нём перемены: он стал гораздо спокойней, чаще улыбался, а иногда, пересекаясь на тренировках, Арис даже слышал его хриплый лающий смех. К тому же он почти перестал участвовать в посиделках с парнями и постоянно куда-то торопился. А пару недель назад, когда Тормунд на тренировке задал ему вопрос о подружке, вдруг смутился и принял напускной угрюмый вид. Но сегодня, неожиданно для себя Арис узнал ещё одну тайну бывшего друга. И у этой тайны оказалось двойное дно. Каким-то невероятным способом Псу удалось уложить в постель невесту самого Дракона! Он смутно припоминал лицо той девушки – видел её ме́льком, когда они с Джоном шли по коридору в зал. Надо же, какие причудливые фортели порой выкидывает жизнь! Кто бы мог подумать, что этот урод будет пользоваться таким успехом у женщин?! Арис мысленно одёрнул себя: он никогда не считал Сандора уродом, с самого первого дня воспринимая его как полноценного человека, это просто говорит оскорблённое самолюбие и эгоистичная нерассуждающая зависть. Они с Сандором вместе прошли семь кругов пекла, но сейчас – Арис это чувствовал, – в сердце поселилась враждебность. Не настоящая, не та, которую он ощущал к врагу на поле боя или хотя бы к сопернику на ринге, – нет. А просто то самое мужское чувство, прекрасно известное многим отвергнутым любовникам. Враждебная зависть, она же завистливая враждебность – ну, от перестановки слов смысл нихрена не меняется.***
Никто не пришёл. Сжавшись в комок, Дени долго просидела, готовая к очередному удару, однако всё было как всегда: тихие голоса за дверью, за окном, возле бассейна – дом жил своей обычной жизнью. Из столовой доносился приглушённый звон посуды – видимо, домашние сели ужинать. Прежде она любила эти спокойные семейные вечера, когда они все вместе собирались за большим столом, обсуждали прошедший день, решали насущные вопросы, спорили, шутили, смеялись. Но сейчас это казалось ей чем-то далёким, будто из прошлой жизни. В открытое окно потянуло дымком от гриля, и у неё заурчало в желудке. Она выпила два стакана воды, чтобы притупить голодные спазмы, легла на кровать и накрылась с головой одеялом, как когда-то в детстве, прячась от противных мальчишек. Позже, когда всё стихнет, она спустится в кухню и поищет что-нибудь в холодильнике, например, ветчину или арахисовое масло. А завтра утром попросит Валду приготовить ей яйца, бекон, тосты с джемом и большую чашку какао. Дени сглотнула: какое какао?! Надо бежать отсюда, и как можно скорее! Но куда? У кого просить помощи? Все, к кому она могла бы обратиться, преданны Рейгару, они не станут скрывать от него правду. Наверняка мог бы помочь Визерис, но тогда придётся всё ему рассказать. Дени попыталась представить, как он отреагирует на то, что случилось, и отбросила эту мысль. Остаётся только верная подруга Миссандея, но чем она сможет помочь? Разве что выслушать и поддержать. К тому же первая попадёт под подозрение. Она растёрла по щекам непрошеные слёзы. Как можно было допустить такую непростительную халатность? Ещё сегодня днём у неё было полторы недели, а теперь, когда тест исчез, счёт пошёл на часы. Рейгар не станет медлить, она знала это. Удивительно, как он не заявился к ней вечером, хотя наверняка уже просчитывает варианты решения «проблемы». Дени всхлипнула: всю жизнь хотела стать ему женой, любовницей, верной помощницей и другом, а стала лишь проблемой. Он отверг её чувства, как когда-то оттолкнул от себя Элию, предпочёл им обеим женщин из рода Старк. Плакать уже не было сил, но слёзы упрямо катились из глаз – и откуда только берутся? Голова раскалывалась от боли, душа рвалась на части от обиды и ревности, и Дени не могла понять, чего в ней больше. Одно знала наверняка: ей никогда не разлюбить его, и не простить никогда – слишком уж сильны чувства и горько́ внезапное прозрение. В дверь тихо постучали. Упиваясь собственным горем, она решила, что показалось, но стук, больше похожий на царапанье, снова повторился. Кожа покрылась мурашками, и хотя она знала, что Рейгар не стал бы так осторожничать, в душе внезапно вспыхнула надежда. Замирая от предвкушения и страха, она встала с кровати, быстро вытерла слёзы – глаза сильно припухли и болели, – подкралась к двери и открыла. - Простите, миледи... – Её взгляд упёрся в белую рубашку с прикрывающим планку галстуком. – Могу я войти? Страх и трепет сменились разочарованием. - Что вам надо? – довольно грубо ответила она стоявшему в дверях охраннику. - Поговорить, – тихо сказал мужчина. Дени смотрела на него с нескрываемым презрением. Мерзавец… Пока она спала, пробрался в спальню, спёр тест, а теперь начнёт её шантажировать, зная, что она ничего не скажет брату. Всё правильно рассчитал. - Входите. Она вернулась к кровати, присела, включила ночник. Мужчина на всякий случай окинул взглядом полутёмный коридор и, войдя, плотно прикрыл за собой дверь. - Миледи, – осторожно начал он, – пожалуйста, выслушайте меня. Я всё знаю. И могу помочь вам. От неожиданности она даже не нашлась, что ответить. Так и сидела, уставившись на него, рассмотрая его крупную коренастую фигуру, простоватое лицо, залысины на голове, аккуратную бородку, больше похожую на небритость. Он тоже молчал, ждал. - Вы ведь работаете на брата? – наконец промямлила она. - Нет. То есть, да, но… – охранник замолчал, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить ей тонкости, однако Дени не хотела в них разбираться. - И чем вы можете мне помочь? - Я могу организовать вам побег, – ответил он. – Если вы согласитесь, то… - Побег? – перебила его Дени. – А с чего вы взяли, что я хочу бежать? Он переступил с ноги на ногу, как школьник. - Я знаю, что у вас напряжённые отношения с братом… – Она внутренне сжалась, но виду не подала, а мужчина продолжал: – Что он уволил вас из клуба, запретил выходить из дома, приставил охрану и хочет выдать замуж против воли. - А… ещё что? – с замиранием сердца спросила она. - Простите, не понял. В каком смысле? – В его словах не было ничего, что позволило бы заподозрить во лжи, но Дени знала: некоторые умеют лгать не открывая рта. - Хорошо, я спрошу иначе, – она решительно вскинула голову. – Вы заходили сегодня ко мне в спальню, пока я спала? - Нет, – категорично ответил охранник. – Это запрещено по инструкции. Даже сейчас, находясь у вас в комнате, я нарушаю инструкцию. Дени смотрела внимательно, пытаясь уловить в его взгляде, жестах, мимике хоть что-то, похожее на враньё, но ничего не замечала. Или профи, думала она, или это не он. - То есть вы ко мне в спальню не заходили. - Нет, – снова повторил он. – А почему вы спрашиваете? Что-то случилось? - У меня пропал… пропали кое-какие бумаги, – сказала Дени. – Сегодня, пока я спала, кто-то вошёл и забрал их. Вы же мой телохранитель, не так ли? – Он кивнул. – Тогда объясните, как такое возможно. Ошибка исключена, я перерыла всю спальню. Охранник, казалось, смутился. Вообще, он вёл себя несколько странно для шантажиста: совершенно не нагло, спокойно и даже настороженно; говорил тихо, будто с опаской. Но Дени всё равно ждала подвоха. Он помолчал недолго, а потом сказал: - Простите меня. Я отлучился всего на несколько минут. Позвонили с поста охраны, попросили срочно переставить машину, якобы она мешает выезду. По инструкции я не имею права покидать пост, не дождавшись замены, поэтому вы можете пожаловаться на меня. Дени молчала, чувствуя, как внутри снова зашевелилось утихнувшее было беспокойство. Не он – тогда кто? И как объяснить желание этого человека помочь ей? Ведь он рискует всем – работой, профессиональной репутацией, может, даже собственной свободой. В его бескорыстие она не верила. Если не шантаж, значит, что-то другое. Но что? - Я не собираюсь на вас жаловаться, – сказала она. - Спасибо, – искренне ответил мужчина. – Ещё раз простите. И подумайте над моим предложением. Я говорил совершенно серьёзно. Если вы согласитесь, я помогу вам уехать в Эссос и спрятаться так, что… - Как вы сказали, вас зовут? – снова перебила его Дени. - Мормонт, – он слегка склонил голову. – Джорах Мормонт. Я родом с севера, с Медвежьего острова. - Мормонт… – повторила она, помедлив. – И сколько это будет мне стоить, мистер Мормонт? - Вы можете мне не верить, – он расправил широкие плечи, – но всё, чего я хочу – это служить вам. Я хотел этого с того момента, когда впервые увидел вас на свадьбе с Кхалом Дрого. Вы не замечали меня в Ваэс Дотрак, не обращали внимания в «Драконьем Камне», но я… Я люблю вас. Давно люблю. И пойду с вами куда захотите. Дени с трудом удержала на месте отвисшую челюсть. Столь откровенное и неожиданное признание – это совершенно не то, чего она ожидала, позволив ему войти. Ей стало не по себе. Может, потому что ещё несколько минут назад она вообще не видела в нём мужчину, а если и видела, то не чувствовала ничего, кроме неприязни. А может, из-за вопиющей несправедливости: ну почему, почему всё так? Этот серенький, неприметный человек, ровесник её брата, влюблён в неё и готов на всё, лишь бы она позволила ему быть рядом, а Рейгар, которого она боготворила, которому в ладонях принесла собственное сердце, отказался от неё и скоро просто «сольёт» за ненадобностью, решит «проблему»... - Но… вы же понимаете, сир… - Я не прошу от вас взаимности в качестве платы за услуги, – он не дал ей закончить фразу, словно боялся услышать отказ. – Я просто предлагаю свою помощь, совершенно искренне и бескорыстно. Вам решать, принимать её или нет. - А если я соглашусь, – сказала Дени, – как вы поможете мне бежать? Мне не выехать из страны. У Рейгара большие связи, он этого не допустит. - Сейчас вы должны успокоиться и отдохнуть, – тихо ответил охранник. – А завтра позвоните Эурону Грейджою и пригласите его приехать. – И, заметив её ошалелый взгляд, добавил: – Доверьтесь мне, кхалиси.***
Она бросилась ему на шею прямо с порога, едва открыв дверь, и Сандор сразу позабыл все свои страхи, а взбунтовавшиеся было демоны, поджав хвосты, снова попрятались в потаённых закоулках сознания. Злость, ярость, ревность – всё отступило под напором желания. Он подхватил её на руки и взял прямо в холле, прижав спиной к стене, а после первого её быстрого оргазма разложил на полу. В порыве страсти они даже не заметили, как переместились из холла в гостиную, но там, возле дивана, их постельная битва продолжилась. Пташка отдавалась страстно, с каким-то внутренним надрывом, словно пыталась кому-то что-то доказать, захлёбывалась слезами, дрожала всем телом и бормотала невнятное, вырывалась из его рук и тут же льнула снова, царапала спину и с жадностью ласкала пальцы. Сандор изо всех сил старался не потерять контроль, чтобы не сделать ей больно, не придавить, не войти слишком глубоко, но, видимо, в какие-то моменты мозг отключался, потому что он вдруг находил себя позади стоящей на коленях пташки или обнаруживал её ноги на своих плечах. Сколько продолжалось это безумие, он не помнил, но когда пташка, измотанная и усталая, рухнула лицом в ковёр, сотрясаясь от очередного оргазма, и он, наконец, отпустил себя на волю, темнота за окном уже начала сереть. Вставать было лень, но надо принести воды – последние пару заходов она уже не кричала и даже не стонала, а хрипела пересохшим горлом. Сандор взглянул на своё свернувшееся в клубочек рыжее счастье и улыбнулся: она спала глубоко и спокойно, приоткрыв зацелованные губы. Осторожно потянул её на себя, прижал к груди, вдохнул запах волос… Провёл ладонью по тонкой, словно перчаточной коже спины, легонько сжал ягодицу… Ему нравилось чувствовать её аккуратную округлую задницу, гладить её, целовать, осторожно раздвигать волнующие сладкие половинки и с восторгом победителя входить в узенькое крохотное отверстие. У него были опасения, что пташка не примет анальный секс, однако ей понравилось. Нельзя сказать, чтобы прям уж очень, но они не сговариваясь решили, что этот вид любви будет не на каждый день, а в качестве разнообразия. Вообще, за прошедшие две с лишним недели их отношений пташка стала свободней, раскованнее и уверенней, как в постели, так и вне её. Она перестала стесняться и с удовольствием щеголяла перед ним полуобнажённой, как бы случайно задевая его то бедром, то попкой. Такие шалости заканчивались сексом не сходя с места, и эта игра в наказание нравилась им обоим. Сандора приводила в восторг её грудь, небольшая, упругая и очень чувствительная. В порыве нежности он часто сводил полушария вместе и поочерёдно ласкал каждое, сосал, прикусывал, облизывал языком кожу. И наслаждался стонами. Пташкины стоны – это то, от чего он мог сойти с ума даже без секса. За всю свою жизнь он не слышал более сладостных звуков, чем её страстные крики и всхлипы. Прежде лучшим для него композитором была природа, сотворившая шум прибоя, завывание ветра, стук дождя за окном, раскаты грома, журчанье ручейка в тишине леса, но теперь он точно знал: нет ничего слаще, чем принадлежащие тебе стоны любимой женщины. На её теле не осталось ни единой точки, где бы ни побывали его руки, губы, пальцы. Она позволяла ему всё, а он с каждым днём всё больше и больше подсаживался на эту девушку, как на наркотик. Вот и сегодня, взбешённый словами Тормунда, отбросил все условности и примчался к её дому. Ему было плевать, что там могли оказаться пташкины родители или брат – он знал, что не сможет успокоиться, если хотя бы не обнимет её. Сандор пошарил рукой по дивану и, осторожно приподняв её отяжелевшую голову, подсунул подушку-думку, а сам опёрся на локоть и лёгкими движениями пальцев убрал с расслабленного лица рыжие прядки. Надо всё-таки встать и сходить к ней в спальню за простынёй или покрывалом – она всегда мёрзнет по утрам. В тусклом свете уличного фонаря блеснуло лежавшее на столике кольцо. Он даже не мог объяснить, почему зацепился за него взглядом – прежде никогда не проявлял внимания к женским побрякушкам, но в тот момент словно что-то ударило изнутри. Не отдавая себе отчёта, протянул руку… Кольцо белого металла, по-видимому, золото или серебро – он в этом почти не разбирался, – крупный красный камень, несколько мелких, прозрачных, в обрамлении. Почему-то неприятно сжалось сердце. Он повертел кольцо в пальцах и вдруг заметил внутри, на ободке, слова на валирийском. Эмоции взыграли как по команде, а проклятые внутренние демоны снова зашевелились, злорадно нашёптывая в голове разные гадости. Захотелось собраться и уйти. Сандор снова взглянул на спящую пташку и вдруг ясно представил, как красавец-Таргариен прикасается к её телу. От ревности заломило челюсть. Он с остервенением хлопнул кольцом по столику, сделал глубокий вдох, выдохнул, потом ещё раз… Снова лёг рядом, крепко прижал её к себе, расслабленную и тёплую, уткнулся носом в волосы и затих.