***
Стоя возле главного входа лечебницы, Гарри вглядывался в дорогу, по которой уже проезжал тот самый экипаж, и вспоминал те прошлые сцены, где он объяснял, почему Билла можно отпустить. Конечно, многие были против этого, но Гарри не мог рисковать жизнью и здоровьем своего пациента. К счастью Беккера, для Билла удалось раздобыть одежду, которая осталась у него ещё в детском доме. Иначе Шифру так бы и пришлось ехать в больничной одежде, хотя заставить мальчика снять ту самую белую рубаху, в которой он проводил будни в лечебнице, была та ещё проблема. Шифр наотрез отказывался снять её, ссылаясь на то, что она ему нравится. В конце концов, стоя в начищенных туфлях, тёмно-коричневых штанах, в белой рубахе и, конечно же, шляпе, выглядел очень странно. И именно по этой причине Беккер бы оставил Билла в лечебнице ещё на пару месяцев. Всё-таки оставшееся сумасшествие у парня выбить не удалось. Ко всему этому, у Беккера вопросы наводила сама шляпа. Почему он решил её надеть? Интерес постепенно брал над врачом верх, поэтому тот спросил: — Билл, почему ты надел эту шляпу? Я так понимаю, у тебя не самые лучше воспоминания с ней. — Эта шляпа принадлежала моему брату, — раскачиваясь на ногах, спокойно ответил Билл. — Мать выкинула все его вещи, эта шляпа — единственное, что у меня осталось от него. Тем более, моей собственной и единственной шляпы у меня пока что нет. — Шляпы? — спросил Беккер, но тут же перевёл взгляд с Билла на подъезжающую карету. Бородатый кучер в чёрном плаще и чёрной шляпе, напоминающей цилиндр, заулыбался и кивнул Гарри. Психиатр кивнул в ответ, не сводя с него глаз. Лошади заржали и замахали хвостами, попутно останавливаясь. Когда мужичок оповестил мадам о том, что они прибыли, дверца тут же распахнулась. Из просторного экипажа тут же показались рыжие, похожие на спирали, локоны Габриэллы. На голове у Шифр красовалась большая чёрная шляпа, чем-то напоминающая ковбойскую, с большим и пушистым белым пером. Её лучезарная улыбка, казалось, была ярче самого светила. На женщине было чёрное платье с длинными рукавами. Оно старило её, но, казалось, за этим она никогда не следила. Она была такой лёгкой, как бабочка. На ногах у неё были кожаные тёмно-коричневые ботинки с толстыми каблуками и шнурками. Стоило Габриэлле спуститься на землю, как Билл уже сжимал её в объятиях. Шифр наклонилась к нему, потрепала по голове и, закрыв глаза, улыбнулась. Она прижала его к себе и стояла с ним несколько минут, пока не обратила внимание на Беккера. Гарри скромно стоял возле дерева, держа в правой руке свой чемодан. — Подожди нас в карете, Билл, — сказала Шифр и отпустила внука. Шифр тут же разжал свои объятия и через минуту уже сидел в экипаже. — Я рада, что вы поменяли своё решение, мистер Беккер, — заговорила с Гарри Габриэлла, протягивая свою руку. — Здравствуйте, мадам, — Беккер взял руку Габриэллы и чмокнул её. — Честно признаться, это решение было очень быстрым даже для меня. — Надеюсь, вы упаковали все свои вещи, мистер Беккер. — Да, мадам. Некоторое время я побуду с вами, понаблюдаю за состоянием мальчика, а также проведу с ним кое-какие тесты. Если всё пройдёт хорошо, то мне придётся с ним распрощаться, — хорошее настроение от Габриэллы передалось Гарри. Сейчас он хотел верить, что в будущем Билл станет нормальным человеком. Но пока у Беккера оставались сомнения, он обязан был находиться рядом с мальчиком. — Тогда не вижу причин медлить, — улыбка на лице Габриэллы стала ещё шире. Беккер кивнул в знак согласия и прошёл вместе с ней к экипажу. Через несколько минут карета тронулась, и постепенно «Уайтингем» скрывался за домами и деревьями.***
Экипаж отъезжал от родной лечебницы, минуя знакомые Беккеру места. Проезжая по дорогам улицы «Ридс», Гарри успел заметить знакомые лавочки, в которые он часто раньше ходил. Пекарня с деревянной бежевой вывеской зловеще пошатывалась от порывов ветра. Красно-белая в полосочку крыша, освещённая солнцем, придавала хорошее настроение. На несколько секунд Гарри почувствовал запах знакомой выпечки и невольно вспомнил моменты, когда, заходя по дороге на работу, он держал в руках мягкую булочку. Такие моменты Беккеру казались незабываемыми. Возле зданий и магазинов расхаживали дамы с необычными причёсками, аксессуарами в виде бус и браслетов и длинными платьями разных цветов. Они были похожи на краски в палитре художника, который только начинал творить свой шедевр. Вот только эти яркие краски были живыми, а тёмную сторону этой палитры занимали мужчины в тёмных строгих костюмах. Кто-то просто наслаждался хорошей погодой, а кто-то, вцепившись в трость, расхаживал вместе с барышнями и оживлённо разговаривал. Всю последующую картину Беккеру закрывали проезжающие мимо кареты с молодыми кучерами. В некоторых из них Гарри заметил уже пожилых женщин в маленьких шляпках с цветами и отходящей от них вуалью, закрывающих им лицо. Те, в отличие от самой Габриэллы Шифр, больше походили на знатных людей. Их блестящие кольца, ожерелья и золотые серёжки красиво переливались на солнце, стоило лишь маленькому лучику света попасть на них. Во всей этой толпе взрослых также мелькали и дети. Мальчишки самых разных возрастов бегали по улицам, размахивая ветками деревьев. Конечно же, это были дети не самых солидных людей, а скорее всего служанок или простых рабочих. На парнишках в основном были старые потёртые штаны с грязно-синих до тёмно-коричневых цветов. Рубашки у мальчишек были с короткими руками, скорее всего неаккуратно обрезанными. В одном, самом старшем мальчике, который гнался за остальными младшими ребятами, Беккер пытался увидеть Грегори. Возможно, если бы не характер парня, он бы сейчас также хохотал во весь голос и носился за Биллом. Но как ни старался Беккер представить эту сцену, в его памяти всплывал тот отрезок времени, как Грегори беспощадно душил своего брата. Где же он сейчас? Остался ли в лечебнице или последовал за каретой, глядя своими холодными глазами прямо на Билла? А может быть и на самого Беккера? Когда живой, наполненный красками и людьми город скрылся за большими воротами, Гарри вдруг почувствовал, что медленно погружается в другой мир, из которого обратной дороги уже не будет. И в этом новом мире больше не будет воспоминаний об «Уайтингеме».***
Прошло уже несколько часов, а карета всё так же мчалась по мокрым дорогам. Билл давно уже закрыл глаза и спал, а Габриэлла, обвив его рукой, тихонько похлопывала по руке и улыбалась. Беккер не сводил глаз с улицы. Небо приобрело серые краски, а огромные облака бросали на землю свои мельчайшие капли. Карета проезжала возле леса, откуда в воздух взмывали чёрные птицы. Вороны каркали, заглушая звуки падающей воды и цокот копыт. Но, к счастью Беккера, лес становился всё дальше. — Не волнуйтесь, мистер Беккер, — вдруг подала голос Шифр, — мы скоро приедем в «Блорэс». — «Блорэс»? Никогда не слышал о таком городе, мэм, — тихо сказал Гарри, боясь разбудить Билла. — О, это чудное место. Когда-то в этом городе жила вся наша семья. Лишь когда Вероника решила переехать с Биллом и Грегори в «Ридс», тогда и начались все наши проблемы. — Вы провели там всю жизнь, мадам? — спросил Гарри, тут же представив Габриэллу девчонкой, ворующей сладости в магазине. — Да, там же я встретила своего покойного мужа Ричарда, который на тот момент владел компанией и был знатным человеком. — Компанией? — удивлённо произнёс Беккер, подняв брови вверх. — «Ciphers Elmaited Ebriel Company». Если у вас будут проблемы с деньгами, обращайтесь к нам, — Шифр подмигнула и перевела глаза на спящего Билла. — Буду рад познакомиться с вашим мужем, мадам. — К сожалению, его вы сможете увидеть только на семейной фотографии, мистер Беккер. Ричард мёртв уже как пять лет. — Прошу прощения, мисс Шифр, — печально произнёс Беккер. Интерес увидеть Ричарда уже захлестнул Беккера по самые уши. К тому же возможно, что он был не таким странным, как его супруга. Цокот копыт лошадей стал ещё сильнее. Выглядывая в окошко, Беккер заметил, что теперь они проезжают по широкой дороге, выложенной из каменных плит. Гарри глубоко вздохнул, предвкушая жизнь в неизвестном ему городе. Шум дождя постепенно прекращался, лишь редкие капли небес падали на землю. Карета тут же проехала через чёрные высокие колонны с двумя белыми мраморными ангелами наверху, которые, развернув ладони, тоскливо смотрели друг на друга. Несколько капель воды упало им прямо на щёки, отчего их бездушные лица на мгновение стали чуточку живыми. Густой тёмно-зелёный лес, где на ветках деревьев восседали чёрные птицы, которые сопроводили карету своими глазами-пуговками и тут же устремились ввысь, расставив свои мокрые от дождя крылья. Беккер озадаченно уставился на свои ботинки, раздумывая, почему лес находится так близко к городу? Его раздумья тут же прервала Габриэлла, которая поспешила ответить: — Никто точно не знает, мистер Беккер, почему «Блорэс» выстроили рядом с лесом, но предупреждаю: туда не соваться. — Дикие звери, мадам? — спросил Гарри, немного расслабившись. — Волки, так что советую не выходить в лишний раз за ворота. Экипаж немного отъехал от ворот, стремясь поскорее проникнуть в повседневную суматоху, а также звуки города. То, что увидел Беккер дальше, заставило его изрядно напрячься и поверить своим глазам. (О, это чудное место) Улицы города можно было сравнить с мусорным баком или чёрно-белой фотографией. Мусорные баки, стоящие посередине домов, были переполнены мусором так, будто рвало какого-то человека. Бездомные кошки и собаки, грациозно задрав хвосты вверх, прогуливались по улицам, словно были обычными прохожими. Железки, грязные картонки, а также другие вещи, валявшиеся где ни глянь, казалось, были неотъемлемой частью этой жизни. Вдалеке где-то послышалась музыка, а также нечто похожее на припевы. Когда карета проехала чуть дальше, настигнув большой двухэтажный белый дом с кирпичной крышей, Гарри увидел, как несколько мужчин стояли возле дерева и танцевали, стараясь издавать звуки, похожие на слова песни. Они явно были пьяны. Один, смуглый мужчина с чёрной копной волос и усами, пожимал плечами, извивался всем телом и мотал головой, будто видел что-то интересное сразу в нескольких местах. Другой, показывая палец и вертя задницей в разные стороны, кричал что-то невнятное, заглушая своим одурманенным голосом пластинку. И наконец парень, лет восемнадцати-девятнадцати восседал на корточках возле пластинки и гогоча смотрел на неё подобно какому-то вору, который позарился на красивое украшение какой-нибудь дамочки. Беккер уже отвёл взгляд, как вдруг с улицы послышался крик, а потом хохот, от которого уши сворачивались в трубочку. Один из них повалился на землю, тот самый что недавно отплясывал под мелодию бедной пластинки, стонал и бра нил весь мир. Парнишка отчаянно пытался заглушить рукой свои смешки, а другой во весь голос разразился смехом, будто в цирке. — Весело у вас тут, — без энтузиазма сказал Беккер, переводя взгляд на Габриэллу. Та лишь хихикнула. Билл в это время уже заглядывал в другое окно, внимательно рассматривая каждое знакомое ему место. Тем временем карета завернула за угол и оказался в проёме между домами, где большая часть людей мирно расхаживала и о чём-то разговаривала. Гарри тут же вспомнил свой город, где дожди были редкими, а солнце озаряло своими лучами вплоть до самого вечера. Вот только доктор увидел в них некое отличие: люди в этом городке были какими-то холодными и мрачными. Женщины больше напоминали злых ведьм из сказок, время от времени они кидали свои пронзительные взгляды прямо на Беккера, отчего тому становилось не по себе. Их волосы были в основном распущены, а длинные платья больше ассоциировались с кровью или ещё чем похуже. Дети больше напоминали взрослых, чем детей. Затаившись в тенях домов-гигантов, они собирались в небольшие кучки и курили табак, пуская изо рта клубы дыма, которые потом возвышались вверх. И пусть это были ребята постарше, но также в этой компании были и дети помоложе, лет девяти-десяти. Мужской пол был более дружелюбным, как показалось Беккеру. В отличие от других, те пребывали в какой-то неведомой стране, в которой главную роль играют деньги, компания и важные документы. То, в каком состоянии находится бедный «Блорэс», никого и подавно не волновало. От этого Гарри снова вспомнил свой ухоженный, родной город, где люди дружелюбны и улыбчивы. Тем временем карета минула дома-близнецы, которые отличались лишь своим цветом. Экипаж проехал мимо большого фонтана, где из длинного сосуда мраморная леди свысока печально смотрела на маленьких людей. Дальше экипаж очутился на широкой дороге, по которой проезжали десятки таких же чёрных карет, похожие на ту, что принадлежала Габриэлле. Как показалось врачу, это был центр города, ибо людей было намного больше. — Скоро мы проедем палатки и аллею, а затем уже покажется и наше имение, — предупредила Габриэлла, заглядывая в то же окно, в которое смотрел Беккер. — Мне уже не терпится взглянуть на ваш дом, мисс Шифр, — улыбнулся Гарри. Габриэлла улыбнулась ему в ответ. Через несколько минут в поле зрения доктора появились те самые разноцветные палатки. Чего только не было в тех палатках! Пряности, ткани, продукты, а также много другого. Торговцы радостно зазывали людей, предлагая свой товар. Этот квартал был немного беднее, чем прежний. Люди здесь были одеты хуже — их потрёпанные и изношенные вещи вовсю выдавали их статус. За последней палаткой тут же показалась дорожка, находящаяся в центре больших деревьев, вершины которых, казалось, заканчивались в серых облаках. Возле аккуратно подстриженных деревьев стояли покрытые чёрным цветом скамейки, под которыми скопились кучи хлама. Некоторые фонарные столбы были потушены, некоторые даже жестоко разбиты. Не в силах смотреть на всё это безобразие, Беккер погрузился в свои мысли, раздумывая о своём пребывании в «Блорэсе».***
Экипаж остановился возле большого забора, за которым простирался особняк Шифров во всём его великолепии. Он был чем-то похож на замок из сказок, вот только в нём не было башен, чьи крыши напоминали трубу от граммофона. Из тёмной трубы лениво валил дым, будто не собираясь покидать это место. По крыше цвета тёмного шоколада пробегали редкие лучи солнца, с трудом пробивавшиеся через серое полотно неба. Рамы окон были серыми, чем-то схожими с дорогой, на которую падали капли дождя. Сам особняк выстроен из кирпича, который, возможно, раньше был чисто-белым. Главный вход в особняк был большим, в широкой дубовой двери виднелись тёмно-синие стёклышки, через которых время от времени мелькали силуэты людей. Небольшие пристройки с тёмными кирпичиками по бокам обвили лозы, петляя как змеи. По левую сторону от особняка находился небольшой сад, откуда слышались кашель и щёлканье ножниц. Всё это дивное место окружал железный чёрный забор, похожий на тысячи копий, смотрящих в небо. Тем временем, Габриэлла и Билл уже направились внутрь особняка, а Беккер, как идиот, всё рассматривал поместье. Лишь когда он услышал чей-то басовитый голос, Гарри подхватил свой чемодан и ускорив шаг, направился следом. Маленький мужичок с чёрными волосами и в бежевом костюме остановился возле Габриэллы и снял того же цвета шляпу. Пока Беккер бежал, он успел лишь расслышать обрывистые слова, вроде как «всё готово» и «Томпсоны приедут около шести вечера, мадам». Дальше Гарри оторвал своё внимание от толстенького мужичка, увидев краем глаза небольшой деревянный крест, он поднял глаза вверх. В нескольких дюймах от поместья, стояло выстроенное из тёмного камня здание с тёмно-синей крышей. Тут Беккер посмотрел через плечо и увидел нескольких женщин, обходящих забор и направляющихся прямо в то здание. Не сводя глаз со здания, Гарри медленно направился вперёд. Голоса притихли, Билл уже давно скрылся из виду, а Габриэлла стояла на прежнем месте. — Вы наверно озадачены тем, что церковь стоит к нам так близко? — словно прочитав его мысли, произнесла она. — Честно сказать, впервые такое это вижу, мадам, — ответил ей Гарри. Габриэлла немного помолчала, чуть сощурив глаза и направив их на церквушку. — Вы верующий? — задумчиво спросила она и в её голосе почувствовалась нотка раздражения. — Не знаю. — Пройдёмте в здание, мистер Беккер. Кстати, я должна вас предупредить: сегодня вечером у нас будут гости. — Хорошо, мадам.***
Билл стоял и смотрел в окно. Незнакомая карета с двумя большими фонарями прикатила прямо к шести часам вечера. Солнце постепенно уходило за горизонт, а вокруг особняка загорелись несколько фонарей. Служанки носились за спиной Билла туда-сюда, перешёптываясь и о чём-то спрашивая друг друга. Беккера Билл не видел уже несколько часов, отчего ему вдруг стало заметно легче. Ему хотелось увидеть нормальных людей, как и в прежние времена. К тому же, Биллу было бы неудобно с кем-то просто общаться, зная, что позади тебя стоит психиатр и пристально смотрит на тебя. Первым из кареты вышел мужчина в пальто, застёгнутом на большие золотые пуговицы. На его толстых пальцах сверкали кольца с разными породами драгоценных камней. На вид ему было не больше сорока. Билл где-то слышал, что некоторое время компанией руководил некто по имени Чарли Томпсон. Наверно это и был он, но на одного из глав компании никак не походил: лишь какой-то странный длинноногий мужичок с сияющей улыбкой и странной причёской в виде чёрных кудрей. За ним последовала девушка, которая минуту назад чуть не вывались из кареты и не упала лицом на асфальт. В отличие от Чарли Томпсона, она была не в таком же настроении как её отец. С момента как Билл её увидел, девушка нервно отряхивала своё простенькое черноё платье и оглядывалась по сторонам. У неё были серебристые, похожие на вычищенные до блеска серебряные монеты волосы, янтарные глаза, вытянутый подбородок, маленький носик и пухленькие губки. С виду ей было столько же, сколько и Биллу, но он уже не представлял, о чём с ней будет разговаривать. Когда Чарли и Габриэлла вошли внутрь здания, Габриэлла лишь подмигнула Биллу и повела своего гостя в столовую, где уже был накрыт стол. Чарли же, не обратив на парня никакого внимания, охотно последовал за Габриэллой и расхохотался ещё громче. В тусклом свете свечей, которые были поставлены на каждом шагу, лицо Чарли стало пугающим, а смех подобен визгу свиней. Девушка появилась перед лицом Билла, словно ужасающий призрак, пытающийся напугать свою жертву. Её выражение лица заметно изменилось, губы расплылись в широкой улыбке, а глаза были полны радости. — Билл Шифр, — начала она, — это правда, что после того, как вы убили ту гадкую учительницу, вы зажарили и съели её? — Это неправда, мисс… — Оливия. Зови меня просто Оливией. Я вчера видела твоего брата Грегори с какой-то девушкой. Ты её знаешь? — Грегори? Как? — Билл даже поднял две брови. Он всегда думал, что его паршивого брата могут видеть только Габриэлла и он. Откуда посторонний человек может видеть его? — Можешь мне не верить, но я и моя мать ведьмы. Я видела его ещё после похорон Грегори, но тогда мы не были знакомы. Вот вчера он и какая-то дурочка в белой одежде сидели на могильной плите. Она тыкала ему в лицо иголкой, а он бранился, как сапожник. — Я и не знал об этом, — Билл опустил голову и посмотрел на свои ботинки. Мысли о Грегори преследовали его каждый день. Даже когда он вернулся в свой родной дом, многое напоминало ему о брате, но здесь он чувствовал себя в безопасности. Габриэлла своим присутствием дала ему понять, что кроме ненависти к нему питают и любовь. Оливия уловила его смену настроения и поэтому замолчала. Рассматривая оборки на своём коротеньком платье, которое доходило ей чуть ниже колен, она убрала руки за спину. Ещё с рождения она могла видеть тех, кого уже нет в живых. Жизнь призраков, спокойно бродящих по кладбищу и улицам, её интересовала намного больше, чем жизнь людей. У неё никогда не было друзей, но её это никогда не волновало. Лишь когда новость о похоронах Грегори облетела весь город, центром её внимания стала именно эта семья. Скверные планы старшего брата Грегори тоже были ей уже известны, и она уже не сомневалась в том, что скоро она не одна будет такой особенной. И лишь для знакомства с Биллом она поехала вместе со своим нелюбимым отцом на эту встречу. — Слушай, — вдруг сказала она, — можно я надену что-нибудь из твоих вещей? Я не привыкла ходить в платьях, да и к тому же в коротких. Её слова вывели Билла из тех воспоминаний, когда его новым домом стала лечебница. В этом месте он увидел Грегори почти что каждый день. Каждый день ему приходилось ощущать, как холодная рука брата залезает под матрас и кладёт что-то жёсткое. Именно он принёс ему ту пластинку с музыкой, которую он успел записать. Это служило напоминаем о том, что он будет всегда рядом. — Конечно, — кивнул Билл и схватил Оливию за руку. Девушка охотно направилась за ним, попутно изучая коридоры неизвестного ей места. Пройдя сквозь родословную, тёмно-коричневые коридоры со свечами, деревянными тумбочками, сквозь шёпот служанок из кухни и разговор Чарли Томпсона и Габриэллы Шифр, они через несколько минут достигли комнаты Билла. Этот большой дом был словно другим измерением. Таким холодным, загадочным и в то же время увлекательным. Интересно, живут ли тут призраки? Где же они здесь прячутся? Комната сверстника Оливии оказалась крайне необычной. Наверно в таких апартаментах могла бы жить творческая личность, вывешивая на стены портреты великих людей прошлого. Но на зелёных стенах комнаты висели исписанные чьим-то ужасным почерком листы. Возле них стоял дубовый тёмно-алый шкаф со стопками книг. Билл зажёг свечку на своём письменном столе, где лежали несколько пластинок, чернила и несколько перьев, разбросанных по всему столу. Пока Лизи рассматривала его владения, парень порылся в шкафу и достал оттуда тёмно-зелёные штаны и рубаху с короткими рукавами. Оливия охотно согласилась на предложенную Биллом одежду. Пока девушка одевалась, Билл сидел на корточках возле двери, раздумывая о новой знакомой. В первую очередь, она показалась ему живой. Да, именно так, ибо из всех женщин, которых он знал, ни одна не была склонна к мужской одежде. Ещё она была ведьмой, хотя в этом парень не был до конца уверен. Конечно же в «Блорэсе» все давно уже знают о смерти Грегори и Оливия могла просто выдумать ту историю. Но почему-то он хотел ей верить. Оливия вышла через пятнадцать долгих минут, показавшихся Биллу вечностью. Почему девушки переодеваются так долго? Возможно, в этом и был их секрет, ведь для него они всегда были загадочными. Довольная Оливия смотрелась чудаковато в этой одежде, но зато она выглядела счастливой. Билл улыбнулся и подошёл к ней. — Лучше бы ты оставалась в своём платье, — посмеялся он, присев на корточки и завязал ей шнурок на правом массивном ботинке. — Ну уж нет! Мне твои балахоны нравятся больше, чем платьюшки и макияжики! Пошли на улицу. — Пошли, всё равно тут делать особо нечего. Они тут же взялись за руки. Он отчётливо ощущал, как тёплая и нежная рука Оливии будто прибавила ему лёгкости. Ему стало так легко и хорошо, словно он был птицей, парящей над домами и не знающей никаких проблем. Это было прекрасно. И в мыслях он надеялся, чтобы болтовня Габриэллы и Чарли продолжилась вплоть до самого утра.