***
Единственной удачей во всём этом было то, что шкафчик Джонс мог находиться среди шкафчиков, расположенных в главном коридоре, но это, слава Богу, оказалось не так. Он находился неподалёку от второго научного корпуса, который, в основном, использовался для непонятных факультативных занятий. Там было не так много народа. Вышло бы неловко, если бы кто-нибудь спросил его, что он, чёрт возьми, там забыл. Но что если из-за своего оптимизма он видит то, чего нет? Когда Бен добрался туда, то понял, что вокруг практически никого нет, кроме двух ботаников, которые даже не обратили на него внимания, проходя мимо. Замечательно. Но записки не было. И это уже не так замечательно. Он растерянно заморгал. Клочок бумаги был такой маленький, и так сдавлен и втиснут в щель, что его невозможно было вытащить, скажем, без линейки, или чего-то подобного. Или без открытия блядского шкафчика. Бен мог даже смело утверждать, что вообще вряд ли кто-то смог заметить записку, учитывая серый цвет шкафчиков, если только специально не смотрел на замок. Белая бумага на этом фоне особо не выделялась. Чтобы обнаружить этот листок бумаги необходимо либо открыть шкафчик, либо искать его — так, как делал это сейчас он. Даже открывая шкафчик, вероятнее всего, Джонс не обратила внимания на записку, и позволила той упасть на землю, ничего не подозревая. С этой мыслью Бен посмотрел вниз и ничего не увидел. Ни записки, которую оставил, ни единого клочка бумаги, ни фантика — ничего. Уборщица смела её? …или ещё проще. Джонс её нашла. И прочитала. Он проверил шкафчик в последний раз, смирился и ушёл. Идя по дорожке к школьному двору, Бен опустил голову, погружаясь в мрачные мысли. Он представил, как Рей читает записку, прищурившись в замешательстве и раздражении, прежде чем выбросить. Фантазия, которая одновременно и успокоила и причинила боль.***
Слишком много неизвестности, слишком много, чтобы не задержать дыхание в тот момент, когда он снова увидел Рей. Бен осторожно разглядывал её лицо, когда она проходила мимо, в надежде найти хоть какие-то подсказки о судьбе записки. Как будто он мог узнать об этом, просто посмотрев на неё. Возможностей видеться выходило немного. Но достаточно, чтобы понять — если она и знала обо всём, то на её поведении это никак не отразилось. Особенно рядом с ним. Но теперь в уголках губ и выражении глаз девушки стало меньше озлобленности. Конечно, Бен был уверен, что её чувства не изменились. Да и к тому же, она всё ещё любыми способами избегала его. Должно быть ей стало просто… плевать. Теперь Рей ненавидела его непринужденно. И на полторы недели Бен забыл о ней. Ну, то есть, стал думать реже. Однако, спустя полторы недели Джонс вновь вернулась к нему в голову, потому что они с Лопесом немного опоздали на урок английского, и ему пришлось сесть там, где свободно. …прямо за ней. Бен заметил, как девушка напряглась, когда он приблизился, но, в целом, ей удалось сохранить самообладание. Когда Джонс находилась так близко, и Бен мог неторопливо рассматривать её — хоть это были только спина, шея и волосы — казалось, будто он что-то ворует, будто получает то, чего не должен был получать. Он прислонился спиной к стене и попытался смотреть куда-нибудь ещё. Урок только начался, когда она наклонилась немного влево, чтобы прошептать сидящему в соседнем ряду Девону: — Извини, у тебя не будет листочка бумаги? Ничего страшного, если нет… Девон иногда тренировался с ним и Дэмероном. Очевидно, Рей этого не знала. Конечно же, когда Девон отрицательно покачал головой, извиняясь, он сразу же повернулся к Бену, передавая просьбу от её имени: — Соло, а у тебя… — Всё нормально, нормально, забудь, — торопливо зачастила Рей, вырывая страницу из блокнота. Бену не хватило времени, чтобы обидеться или невесело улыбнуться ситуации, потому что, когда Рей закрывала блокнот, он мельком увидел его. Развёрнутый листок бумаги, просунутый между двумя страницами. Он не успел прочитать написанное, даже примерно — да и всё равно слишком далеко сидел. Но за эти две секунды до закрытия блокнота Бен узнал записку по её форме. Каким-то образом заметил, как она свёрнута. И даже заметил, что написана карандашом. Та самая записка, которую он сунул в дверцу её шкафчика. Конечно, она не сохранила записку Бена Соло. Он знал об этом. Джонс понятия не имела, кто её оставил. И всё же, весь мир внезапно перевернулся. Бен не знал, что об этом и думать. Только то, что не мог думать ни о чём другом сейчас. Поэтому, на перемене он позволил Эвану и Лопесу громко шуметь и смеяться без него; достал блокнот, который использовал для математики, положил на колени и спрятал под уличным столом, за которым они сидели. Долгое время бесцельно пялясь в него и удивляясь, что Лопес ничего не говорит по этому поводу. Его просто оставили в покое. Отлично. По-видимому, обстоятельства не позволяли Рей ответить, но… По какой-то причине Бену всё равно хотелось задать ей кучу вопросов. Чтобы она знала, что это те вопросы, которые некто хотел ей задать. Ей не нужно было знать, кто. Она бы не обрадовалась узнав, кто это. Но Бен довольно быстро понял, что если бы оказался на её месте, то захотел бы, чтобы незнакомец сам сначала чем-то поделился. Даже если всё, чем он мог поделиться, довольно незначительно. Но, возможно, чем-то личным? Чем-нибудь искренним? И, наконец, Бен начал писать:когда я был маленьким то верил, что если проглочу ядрышко от вишни вишневое дерево вырастет внутри меня
Он в течение минуты смотрел на эти слова. Затем добавил под ними:я был дураком
Так. Звучало достаточно искренне. Бен был рад тому, что сейчас находился с Лопесом и Эваном, потому что это помешало ему сразу же оставить записку в её шкафчике. На мгновение ему даже стало казаться, что он пришёл в себя, что всё-таки не сделает этого. Что начал думать головой. И в ту же секунду обнаружил, что, как и неделю назад, оставил записку возле её замка. Это вызвало в нём душевные терзания на три последующих дня. Уже на следующий день он проверил, исчезла ли записка, и та действительно исчезла. Только в этот раз он не мог быть уверенным в том, что она у Джонс. Он не мог попросить у неё блокнот для проверки страниц, чтобы удостовериться сохранила ли она вторую записку. Если предположить, что она нашла её. Её поведение ничуть не изменилось. Это заставило Бена понять, насколько же глупо с его стороны было думать о том, что оставление записки означало налаживание какого-то контакта с Рей. Он не знал, о чём она думала, что чувствовала и сохранила ли вообще записку на этот раз. Действительно — почему Джонс сохранила её? Ничего, он ничего о ней не знал. На третий день, однако, изменения произошли. И что странно: если бы Лопес не заставил его пойти с ним длинным путём, чтобы остановиться у приёмной, они бы не прошли мимо шкафчика Джонс. Бен бегло взглянул на него — рефлекс, который появился с тех пор, как он обнаружил, что шкафчик принадлежит ей. И тут, вдруг, у него перехватило дыхание. Он отчаянно попытался скрыть это перед Лопесом, просто продолжив идти, чтобы не вызвать подозрений. Бен резко остановился в нескольких метрах поодаль. Слишком резко для того, чтобы выглядеть расслабленным, как по-хорошему должен был выглядеть. И сказал Лопесу, что пойдёт в туалет и что его не нужно ждать. К счастью, Лопес просто пожал плечами и ушёл. Бен зашёл в туалет. Он чувствовал себя настолько параноидально, что дождался, когда прозвенит звонок. Затем, когда в коридоре стало тихо, посмотрел направо-налево и почти побежал к проклятому шкафчику, действительно испугавшись, что если не поторопится, то что-нибудь помешает ему попасть туда. Выглядя, по сути, как херовый-херовый шпион. И вот оно. Сначала ему показалось, что он что-то увидел, но теперь окончательно убедился в этом. Это оказался клочок бумаги, застрявший возле замка. Бумажка синего цвета. Соло достал линейку из рюкзака, молясь Богу, чтобы она была достаточно тонкой, и это и правда оказалось именно так. С небольшим усилием он вытолкнул послание. И развернул его. Слова были написаны чёрной ручкой:в детстве я думала, что люди должны выучить все дороги в мире наизусть чтобы получить водительские права естественно, я совсем не была уверена, что когда-нибудь сяду за руль как паук смог проглотить ядрышко?