Arcade Fire — «We Used To Wait» «I used to write I used to write letters I used to sign my name I used to sleep at night Before the flashing lights settled deep in my brain.»
Бен Соло — тот, кто пишет ей. Рей не могла найти ни одной причины настолько верить в это — но почему-то просто была уверена. Она стояла в коридоре и смотрела на записку в своей руке с едва сдерживаемым гневом. Да и многими другими эмоциями, которые захлестнули её с головой: чувством обмана, смятением, стыдом. В это. Невозможно. Поверить. Взгляд затуманился. Рей никогда в жизни не чувствовала себя до такой степени обманутой и уязвлённой. Боже! Секреты, которыми она делилась с незнакомцем, всё это время она открывала Соло! Тело застыло от охватившей её слепой ярости. Рей в гневе бросила записку, но слабый полёт, с которым та опустилась на пол, совсем её не удовлетворил. Если быть до конца честной — ей наоборот стало только хуже. Лицо запылало, стало трудно дышать. Ещё труднее оказалось уйти от записки на полу. Рей сделала шаг к бумажке, наклонилась и, чувствуя невероятный стыд, подняла ее. Мозг, находившийся в шоке, атаковал её воспоминаниями о прошлых записках. Он смешал приступ ярости со словами утешения, сочувствия, даже нежности, которыми Соло осыпал её многократно, если не систематически. И это разрывало Рей на части, оставляя задыхающейся, потерянной, дезориентированной. Теперь она не доверяла ничему, что прежде считала правдой. Количество времени, которое Рей потратила за последние недели думая о Соло, наблюдая за ним издалека или вблизи, смешалось с количеством времени, проведённого в раздумьях о следующей записке и об уже полученных. В итоге, всё это ясно показывало, насколько наполнены её дни Беном Соло с момента прихода в эту школу. Время, потраченное на ненависть к нему, избегание его, наблюдение за ним, а теперь ещё и… …время, потраченное на обдумывание его слов. Мысль о том, что Соло попросту играл с ней, первой всплыла в уме и сразу же вышла на передний план. На самом деле, она за секунду заняла там всё пространство. Даже, казалось бы искреннее содержание записок не удержало Рей от того, чтобы не поддаться следующему логическому объяснению, что они, на самом деле, и не были искренними. Что Соло писал ей лишь для того, чтобы она призналась ему в болезненных, личных тайнах. И всё же, один очень простой и успокаивающий факт мягко протолкнулся в разум: Зачем тогда он возвращал каждую записку, если его намерением было унизить её?.. Зачем рассказывать ей всё, что он рассказал о себе?.. Соло рассказывал не абсурдные, приукрашенные истории, или анекдоты о своём детстве, своих родителях и жизни вне школы. Вещи, которыми он делился с ней — это уродливые, обнажённые, казалось бы не имеющие особого значения мысли. Но, даже если она и была готова признать, что его намерения действительно не столь низкие, как она думает — тогда какие же? Зачем он это делал? И продолжает делать? Прошёл день, а Рей ничего не отвечала и изо всех сил старалась не приближаться к Соло. Она не могла соображать, когда он был рядом. Не могла соображать, когда он находился в поле её зрения. Она и раньше слишком остро ощущала его присутствие: в классе, на школьном дворе, в коридорах. Сейчас же это стало ощущаться ещё больше, чем когда-либо. Рей не могла ответить, не могла устроить ему разборку, не могла принять ни малейшего решения, и даже не могла точно определить, почему чувствовала себя такой парализованной. Прежде чем она смогла решить, что же с этим делать, Соло оставил ещё одну записку. Сначала Рей раздражённо нахмурилась, читая её, потому что ей показалось, что предложения появились из ниоткуда. Пока не вспомнила, что они связаны с некоторыми старыми записками, которые они оставляли друг другу. Соло поднял старый разговор. Возможно, из-за того, что она впервые с начала их переписки встретила его молчанием.у нас стояла старая сосна в саду мы срубили её несколько лет назад я рассказывал ей секреты, когда был маленьким думаю, это из-за слишком большого одиночества я хотел бы опять разговаривать с собаками так же, как раньше и не выглядеть при этом сумасшедшим
Рей сжала челюсти и, недолго думая, написала чёрной ручкой:думаю, это тупость
Она изо всех сил старалась обидеть его как можно сильнее, не чувствуя при этом ни капли облегчения. Но всё же надеялась, что его ответ даст ей хоть что-то. Когда Соло ответит на её жестокость своей собственной, вся его гадкая суть снова обретёт для неё смысл. И она сможет ненавидеть его открыто, как делала раньше — чистой, непоколебимой, незамысловатой ненавистью. Вместо этого на следующий день Рей получила другой ответ. И после нескольких часов, проведённых в игнорировании нервного скручивания живота, прочитала его:не любительница собак?
Её горло внезапно стянуло спазмом. Тактичность Соло, перед лицом её резкости, в тот же миг возвратила Рей на землю. Она не могла снова нахамить ему. Поэтому оставалось только молчать. Если ни жестокость, ни мягкость — не варианты. На самом деле, Рей не уставала задаваться вопросом: как Соло удалось писать ей так долго и она ни разу не поймала его на этом? Особенно, учитывая то, как часто она проверяла свой шкафчик в последнее время, нетерпеливо ожидая очередную записку. К её великому стыду затянувшееся молчание особо ничего не поменяло. Она перестала отвечать Соло, но он, по какой-то причине, не сделал того же. И Рей всё так же ждала записки, проверяя свой шкафчик. Так продолжалось три дня, три долгих дня, пока она в отчаянии не прижалась губами к его запискам, прежде, чем очередная волна гнева не захватила её. Если он не хочет говорить с ней по-настоящему — она сама попробует; посмотрит, что произойдёт, когда они снова окажутся рядом; проверит, смогут ли они выстоять в несколько метрах друг от друга и не превратить это в спектакль для других. Под предлогом поиска Дэмерона, Рей подошла к нему — на самом деле подошла. Она надеялась, что выглядит при этом не столь взволнованной, и что сердце колотится исключительно от гнева. Соло стоял с двумя парнями, с которыми Рей постоянно его видела. Прогулка по всему школьному двору оказалась не такой уж и длинной, но к тому времени, когда она добралась до них, у неё сбилось дыхание. И вот, она там. Соло стоял ближе всех. Ей пришлось поднять глаза вверх, чтобы посмотреть на него. Сначала он не смотрел на неё и ей захотелось фыркнуть. Ни поведение Соло, ни то, как он стоял, ни то, как говорил, не выдали бы его тайну никому, кто не искал улик. Если бы Рей уже не знала всё, то никогда бы не догадалась о его смятении. Теперь же всё, что она видела — это то, как он кусал внутреннюю сторону своей щеки и пялился себе под ноги. Как в защитном жесте засунул руки в карманы. Как переминался с ноги на ногу. А затем изо всех сил старался не делать всего этого снова. Он сказал ей, что не знает, где Дэмерон. Ровным голосом. А потом по ней прокатилась волна холодного пота, когда блондин — один из двух его друзей — сказал, что ему нравится её футболка. Вся логика и связность мыслей рухнули, и Рей впала в панику. Что, если на самом деле он тот, кто писал эти записки? А Соло только доставлял их? И прежде, чем Рей успела подумать, она предложила одолжить ему её, чтобы посмотреть на ответную реакцию… И не пожалела. Соло не поднял глаз, но слегка выпрямился, едва напрягая плечи. Этого оказалось достаточно, чтобы она уловила его реакцию. Но если бы не ждала, то наверняка пропустила бы. И выдало Бена отнюдь не напряжение, а отчаянные попытки его скрыть, и отсутствие той реакции, что должна была быть, не знай он об их переписке, не знай о другой её футболке. Его реакция — это не реакция того, кто об этом не знал. Как будто в доказательство её слов, блондин выдал гораздо более естественную реакцию на её предложение: — Э-э-эм, что?! — Ничего… забей. Рей выяснила всё, что ей нужно было узнать.***
Дэмерон — хороший собеседник, с ним было приятно болтать абсолютно на любые темы, он заставлял Рей чувствовать, что она не скучная. И ей этого было достаточно, чтобы проводить с ним большую часть свободного времени. Но даже несмотря на то, как сильно её бесил этот факт, всё же Рей сдалась и больше не пыталась отрицать, что это не истинная причина их частого времяпровождения. Её шансы были невелики, но иногда Дэмерон отправлялся на поиски Соло. И она, не вызывая никакого подозрения, шла за ним, делая вид будто ей всё равно. Рей не хотела задумываться о том, почему ей так часто хотелось находиться ближе к Соло. Она просто желала видеть его во плоти. Знать, как он ведёт себя в естественном состоянии, когда делает или говорит что-то бессмысленное, не задумываясь. Однако, Рей понимала, что не увидит ничего подобного рядом с ним. Когда она находилась поблизости, он не расслаблялся и не становился самим собой. И никогда не решался заговорить с ней. Соло просто пялился на свои ботинки и ждал, когда она и Дэмерон закончат. В конце концов, Рей уходила ни с чем. Тем не менее, она продолжала забирать его записки и молчала в ответ. За этим не стояло никакого реального умысла. Просто её обида была ещё слишком сильна, чтобы написать хоть что-нибудь достаточно искреннее, притворяясь, словно она не в курсе, кто ей пишет. За неделю его записки становились всё короче и короче. Постоянно чувствуя, как сжимается всё внутри и сбивается дыхание, Рей позволяла происходить этому, боясь спрашивать себя о том, сможет ли она справиться, если он остановится. И достаточно скоро узнала ответ, когда в один из дней Соло оставил записку, которая должна была стать последней. В голове зазвенел сигнал тревоги. Если раньше она и хотела спасти то маленькое отрицание, оставшееся о том, что всё это значит для неё, то оно вылетело из головы в ту же секунду, как прочитала записку. И на этот раз не заставила Соло ждать.я оставлю тебя в покое пожалуйста не надо
Она провела следующие четыре часа кусая ногти — и остальные части пальцев тоже — в ожидании ответа. И когда получила записку обратно, её сердце бешено забилось на всю грудную клетку.не буду
На этот раз она не смогла разозлиться на то, что Соло опять не оправдал её ожидания. Он не выказал ни гордости, ни злобы — двух вещей, которыми, как она полагала, он был полон. В этот момент ей хотелось верить, что, возможно, время успокоит всё то, что причинило ей боль.***
Прошла ещё одна неделя, но Рей так и не удалось обуздать собственную злобу. Она еле выдавливала ответы на его записки: короткие, по существу, расплывчатые. Сердце оставалось закрытым. И её всё больше беспокоил вопрос: почему Соло делал это? Однажды, в понедельник, она плелась после тренировки вместе со своими товарищами по команде, покрытая потом и потерянная в мыслях. Вся команда из двадцати человек с рюкзаками на плечах шла по беговой дорожке, чтобы попасть в раздевалку, находящуюся на другой стороне стадиона. Рей немного отстала ото всех, глядя себе под ноги, но краем глаза заметила в траве рядом с беговыми дорожками её — красно-синюю спортивную куртку с белыми полосками на рукавах. Куртку Соло. Она лежала частично сложенной рядом с рюкзаком, и Рей предположила, что это рюкзак Дэмерона. Она даже не знала, что может мысленно представить эту куртку. Соло не часто её носил, обычно только на тренировках. Её глаза немедленно начали искать его и Дэмерона. И, конечно же, нашли. Они оказались так далеко, что их едва можно было узнать с того места, где стояла Рей. Бегали. Рей не задумывалась о том, что делала. Просто сделала это. Одним быстрым движением она пригнулась под белым поручнем, схватила куртку и прижала к груди. А потом с бьющимся сердцем поспешила назад, присоединяясь к остальным товарищам по команде.