***
Во второй раз они встретились две недели спустя, в магазинчике около школы. Бен выполнял пару Леиных поручений. Вид у миссис Миллер был очень смущённый и извиняющийся, хотя сложно было сказать наверняка, к тому же слов извинений не прозвучало. Она сожалела о том, что сделала, или она чувствовала себя виноватой перед ним? Может, и то и другое. Но она посмотрела ему в глаза. Сказала, что может подвезти его домой, если он хочет. Пятнадцать минут спустя он лежал в её постели, а она сидела на нём — и он изо всех сил старался не кончить слишком быстро. На этот раз ему пришлось уйти по реальной причине: Лея не часто находилась дома, но в тот день была и ждала свои продукты. Так он и сказал миссис Миллер, стянув с члена презерватив и торопливо надевая носки. — Извини… Мама ждёт меня с… — Прошу, уволь меня от разговоров о своей матери, — перебила она, а затем вышла из комнаты, не сказав больше ни слова. Внизу, когда он сказал, что уходит, она уже занялась какими-то делами на кухне. Кивнула, даже не взглянув на него. С того дня их встречи перестали быть случайными. И первое время, когда она кончала под ним, от его рта или пальцев, а потом молча уходила в ванную, он всё равно не понимал. Ей потребовалось несколько попыток, чтобы заставить Бена уяснить, как всё происходит. — О… ты… ещё здесь? — спросила она, вернувшись в гостиную и обнаружив, что он всё так же лежит на диване. — Э… да, — ответил он смущённо. Он сел, гадая, где, по её мнению, он должен был находиться. — …Смотри не засни… — пробормотала она, бесцельно передвигая вещи. Она пыталась скрыть досаду и говорить ровным голосом, но у неё не вышло. Он сглотнул. — Хочешь, чтобы я ушёл? — Ну а что, твои родители разве не станут волноваться? — парировала она, уходя от темы. «Нет», — хотел сказать он. — «Не станут». Но не сказал. Потому что понял намёк. Так повторялось несколько раз. Вскоре ей стало не нужно ничего говорить. Как только она уходила в ванную, он одевался и через минуту выходил за дверь. Как хорошо выдрессированный пёс. Но однажды, когда она не встала сразу, а поцеловала его вместо этого, ему по наивности взбрело в голову, что они могли бы заняться чем-то кроме секса. — А ты не хочешь… фильм посмотреть, или… Миссис Миллер перекатилась на спину и фыркнула, глядя в потолок. — Да уж, наверняка у нас вкусы на фильмы сходятся. Он не нашёл, что на это ответить, поэтому просто смотрел на неё, но она не поворачивалась. И всё же, потому что он такой тупой, Бен попробовал ещё раз: — …А какое кино тебе нравится? Она почти оборвала его: — Я не смотрю кино. Он замолчал. И, что бы ни творилось в его животе, когда он был с ней и кончал, прямо после разрядки там непременно завязывался какой-то узел. Чем бы тот ни был, Бен старался о нём не думать. Чего-то ему не хватало, в чём-то он был недостаточно хорош, но это лишь подпитывало его решимость. Пытаться быть с нею изобретательным. Выносливым. Легкообучаемым. Всё что угодно, лишь бы она снова позвала его в дом. Она делала вид, что ему не семнадцать лет, а он делал вид, что не видит, как во время секса с ним она думает о муже. Случилось как-то, что у миссис Миллер закончились презервативы, но он настоял, чтобы они всё равно занялись сексом. Она знала, что до неё Бен был девственником и что у него не было никого другого, поэтому согласилась. Хоть и крайне неохотно. Всё, что ему нужно было сделать, — это вовремя вытащить. Но он не успел. Оттолкнув его от себя, она растерянно заморгала и прикоснулась кончиками пальцев к вытекающей из неё сперме, будто не могла в это поверить. Она ударила его прямо по лицу, да так сильно, что это напомнило ему о тех немногих случаях, когда его бил отец. На долгие несколько секунд в левом ухе зазвенело, и он беззвучно согнулся пополам на диване, прижав руку туда, где болело. Воцарилось молчание. Он не смотрел на неё. Когда он потянулся к своим кроссовкам, дрожа от шока, она выдохнула «прости». — Не стоило тебя бить, — произнесла она. Бен обернулся, его лицо пылало. Она всё ещё лежала на спине, уставившись в потолок и сжимая кулаки, явно не успокоившись. — А если я забеременею? — наконец спросила она, повернувшись к нему. — Ты бы обеспечил ребёнка, м-м? Готов стать отцом, Бенджамин? Он знал, что она не пыталась взвалить всю вину на его плечи, а просто хотела напугать. Миссис Миллер, слава богу, сделала бы аборт без малейших колебаний. И тем не менее это сработало. Её слова действительно напугали его. Бен оделся, не сказав ни слова. Он уже собрался на выход, и тут она села на диване. — Постой. Он обернулся. Она встала и большим пальцем за подбородок наклонила его голову набок, осматривая щёку. Судя по тому, как там горело, на коже наверняка остались красные отметины. — Не двигайся, — пробормотала она, после чего вышла на кухню. Бен не двигался. Просто смотрел на диван, придерживая на плече рюкзак. Вернувшись, она снова наклонила его голову в сторону. Он не сразу заметил в её руке влажную губку. Та была холодной, и миссис Миллер водила ею по его волосам у виска и над ухом. — Туда сперма попала, — пробормотала она в качестве объяснения и сделала шаг назад. — Всё. Можешь идти. Она поднялась по лестнице. А он стоял там, должно быть, ещё добрую минуту, но в конце концов всё же ушел.***
Однажды она проводила его до двери. Такого никогда не бывало. Он попрощался с ней до субботы, но она покачала головой, словно с неохотой, и сообщила, что в эти выходные её не будет дома. Бен оставил без внимания боль в груди, которая появлялась каждый раз, когда он думал о том, что она, возможно, встречается с другими мужчинами. Вместо этого он сосредоточился на том, что она просит его прийти в следующую среду. Но он так ничего и не понял, пока не заметил во дворе Миллеров табличку «Продаётся». На подъездной дороге не было машины. Ни в среду, ни на следующий день, ни в любой другой день после этого. Миллеры переехали из этого района.***
Это было год назад. Что бы ни происходило между ним и миссис Миллер, это длилось всего пять месяцев. И вот теперь он стоял, пытаясь понять, что происходит… …уставившись на Джонс. Джонс. Голая, она плакала, стоя на верхней ступеньке лестницы. Подняв её за талию и прижав к своей груди, он был уверен, что делает ей больно. Но она ничего не сказала, а его сердце билось слишком сильно, чтобы он смог собраться с мыслями и сосредоточиться. …Исправить. Ему надо всё исправить. Он разделся гораздо быстрее, чем только что одевался. Затем обнял её и понял, что никогда не чувствовал себя лучше, чем в тот момент. Никогда. Ему было настолько хорошо, что, заснув, а затем проснувшись без Джонс рядом, он даже пожалел, что попробовал такое душевное спокойствие на вкус. Неуверенность снова прокралась в его сердце. Его будто парализовало. Он не знал, остаться или уйти — не знал, как это обычно происходит. И сейчас он не знал, хочет ли она, чтобы он проваливал на хер из её постели. И он боялся спрашивать, потому что боялся узнать ответ. То, что люди не задерживаются друг у друга после секса, меньше часа назад для него было ясно как день. Теперь же его представления об этом были не столь очевидны. В горле встал ком, едва Бен услышал, как она шаг за шагом поднимается по лестнице. Он сел, трясясь от холода, всё ещё без футболки. И через мгновение увидел, как её нога осторожно открывает дверь. Она зажгла светильник, ткнув в выключатель локтем. Он зажмурился от тёплого света, льющегося с потолка, затем быстро заморгал. Она была в его толстовке. Той, что упала на лестнице. В руках она держала вкусняшки: упаковку чипсов, две пачки печенья, конфеты… Он быстро посмотрел ей в лицо, пытаясь отыскать любые признаки недовольства, но ничего не нашёл. Стоит ли говорить, что растянувшая её губы широкая улыбка и вовсе застала его врасплох. Она явно была незлопамятна, если уже простила его глупость. Она уронила свою ношу на кровать, ему на ноги, затем прошептала, постукивая по пачке печенья: — Как я рада. Я всегда прошу папу купить их, но он никогда этого не делал. Он подобрался и сел прямо, прислонившись спиной к изголовью. — Почему ты шепчешь? — прошептал в ответ, подшучивая над ней. Но потом замер. — Твои родители дома? — Угадал. — Что?! — Да шучу я. Бен хмыкнул и закатил глаза. — Обхохочешься. Рукава его толстовки полностью скрывали её руки. Он указал на еду. — Ты предлагаешь мне это в обмен на мою толстовку? Вот уж дудки. — Обхохочешься, — передразнила она, забираясь в постель. Она села рядом, к нему лицом, скрестив ноги, и закатала рукава до локтей. Немного поёрзав, она открыла упаковку чипсов и повернула их к нему, положив рядом с его бедром. — Осторожнее, не раздави их, — сказала она, беря в руки пачку печенья. В ту же секунду он взял упаковку обеими руками и стал планомерно давить, сжимать, скручивать — успешно перетирая в пыль все чипсы внутри. Когда он поднял на Рей глаза, она смотрела разинув рот на его руки, пока её собственные, с пачкой печенья, совершенно застыли. На лице же отражалось что-то среднее между откровенным шоком и неверием. — О, ты хотела, чтобы я их не раздавил? — проговорил он ровно. — Я подумал, ты сказала: «Пожалуйста, раздави их». Она закрыла рот и заморгала. — Мне жаль, — невозмутимо произнёс он. Он старался не выходить из образа. — По тебе видно, насколько жаль. — Потому что так и есть. Он поднял пакет и засунул руку внутрь. — Будешь? — Да, пожалуйста, — ответила она, протягивая руку; её губы сжались в тонкую линию. Оба они соревновались на самый убедительный покерфейс. — На, — тихо сказал Бен, насыпая ей в руку горсточку крошек. — Спасибо. Она осторожно сомкнула ладонь на крошках. А затем бросила их ему в лицо. Почти все они осели в волосах. Он закрыл глаза как раз вовремя, оставаясь совершенно неподвижным. И прочистил горло. — Кажется, ты нечаянно уронила немного мне на лицо. — Мне жаль. — Всё в порядке, с кем не бывает. — Дашь ещё немного? Он сделал паузу, его губы дёрнулись. Затем вздохнул и скользнул рукой в пакет во второй раз. — Конечно. На этот раз будь осторожна. — Буду. Как только крошки оказались в её руке, она снова бросила их ему в лицо — очень предсказуемо. Бен моргнул, стряхивая крошки с век. Ею можно было восхищаться, потому что у неё гораздо лучше, чем у него, выходило сохранять серьёзную мину. — Думаю, правильным решением будет всыпать их тебе прямо в рот, — предложил он. — Уберём посредников. — Даже не знаю, я… — начала Рей, а затем умолкла в середине предложения, так как он вывалил весь пакет ей на голову. Какое зрелище! Её волосы, брови, плечи — всё покрыли чипсы. Она замерла на несколько секунд. В конце концов, пыхтя, сплюнула крошки, которые упали на её губы. Теперь настал её черёд откашляться. — Не попал в рот, — любезно сообщил Бен. Она тщательно вытерла крошки вокруг глаз подушечками пальцев. — Думаешь? — Да, у тебя осталось немного в волосах. Погоди, не шевелись, я вытащу. Он наклонился и начал выковыривать единственную крошку из её волос, затем показал ту ей: — Видишь? — Это всё? — спросила Рей. — О да, — кивнул он, — теперь всё хорошо. — Ничего не осталось? — Нет, ничего. Рей помотала головой, и крошки посыпались во все стороны. Он прикусил внутреннюю сторону щеки. — Ну, я имел в виду, что вынул большую часть. — И правда. — Можно мне попробовать? — спросил он, протягивая руку за ещё одной крошкой, застрявшей в её волосах…А затем съел её. Джонс поморщилась. — Какая гадость! — Ничего себе откровение от девушки, которая нюхала мою подмышку. Её рот и глаза широко распахнулись, щёки вспыхнули. На этот раз он не смог сохранить серьёзное лицо и ухмыльнулся. — Это… Это… не одно и то же! — проговорила она сбивчиво. — Конечно. — Вовсе нет! — Конечно, если ты так говоришь. Он пожал плечами и открыл пачку печенья. — …Это было через футболку… — Я там был, не нужно мне рассказывать об этом событии, — проговорил он невнятно с половиной печенья во рту. Она хлопнула его по руке, и он уронил другую половину. Он картинно вздохнул и закатил глаза. — Если хочешь поцелуй — просто попроси. Не устраивай истерику. — Ты видишь меня насквозь. Он проглотил то, что было во рту, затем, насколько мог, наклонился к ней и скользнул рукой вокруг её талии. — Ты завладела всем моим вниманием, Джонс. Тебе не нужно… Она оборвала его, положив руку ему на лицо и оттолкнув. — Эй, — запротестовал он, потирая нос, — может тогда сама меня поцелуешь? — Я ем. — Всё, шутки кончились, я замёрз, — сообщил он, дёргая за одеяло под ними, побуждая её сдвинуться, чтобы он смог им накрыться. Она потянулась, чтобы встать — так он подумал. Но она просто подползла и неловко обняла его, опустившись к нему на колени, — так, что её тело накрыло его, а лицо уткнулось в изгиб шеи. — Спасибо, — выдохнул он, обнимая её за талию. И в ответ получил краткий поцелуй в шею. Он закрыл глаза. Он не знал, как долго они оставались в таком положении. По непонятной ему причине он нарушил тишину шёпотом: — Джонс… Что ты сделала в тот день, что… Он сделал паузу. — Что? — буркнула она приглушённо ему в шею. Соло медленно открыл глаза. — …что тебе впаяли дежурство в столовке? Он затаил дыхание. Она милосердно не упомянула сцену, которая наверняка сразу пришла ей на ум. — Мистер Харрис попросил весь класс представиться по очереди. Бен ждал продолжения, но его не последовало. Она молчала так долго, что он решил, что она больше ничего не скажет, и не собирался настаивать. Но она немного отстранилась, всё ещё лёжа головой на его плече, и продолжила: — Он хотел, чтобы мы представились и назвали профессии родителей. Когда пришла моя очередь, я назвала только фамилию и имя. Поскольку она снова замолчала, Бен поднял бровь: — Из-за этого ты дежурила в столовой? — Мистер Харрис настаивал, и я сказала ему, что это… не его собачье дело, — пробормотала она. Брови Бена взмыли вверх. — Ох, — выдохнул он. Прошло несколько секунд, прежде чем он решился прошептать: — Выходит, оно того стоило? И тут же внутренне съёжился, думая о том, что могло подразумеваться под этим вопросом. Стоило ли этого знакомство с ним? Тем способом, как это случилось? Он растаял в её объятиях через мгновение, когда она прижалась к нему сильнее. Поняла ли она, что он имел в виду, нет ли, но он чуть не заплакал от огромного облегчения, которое почувствовал, услышав, как она уверенно прошептала в ответ: — Да. Оно того стоило.