Когда ты подхвачен вихрем событий своей новой жизни, то вовсе не замечаешь пролетающие часы, дни и целые недели. А когда ты остаёшься один в квартире, пока мама вынуждена лежать в больнице после тяжёлых процедур, то, помимо активной социальной жизни, тебе подкидывают ещё и заботу о себе, о доме и, собственно, о самой твоей семье, и… там уже и не до календарей вовсе. И все бы ничего, я, в общем, и не жалуюсь, да только в 16, в тот возраст, когда нужно влипать в весёлые истории с кучей друзей, я не имею даже друзей. Мои наивные надежды на дружбу с кем-то в новой школе (читай — с Димой) разбились о суровую реальность, в которой единовременная помощь покалеченному не сцепляет героев до конца жизни.
Или хотя бы саги.
Спросите, почему так? Знал бы сам ответ. Увы, для любых отношений, дружеских там или каких посерьёзней, нужны общие точки сцепления, а, согласитесь, сложно найти человека, что мог бы барахтаться вместе со мной в жиже абсолютной безысходности.
Парни из моего «гетто» интересовались только стоимостью гашика и проблемой, где спиздить на него бабла. Учеба же нужна была только мне. В новом обществе, о котором я грезил, надеясь обрести единомышленников, оказалась слишком большой социальная яма, где я, согласно мнению большинства и Арсения, был никем.
Гадкий утёнок, что возомнил себя лебедем и полез выше собственной головы.
Обычно ведь люди восхищаются такими историями, романтизируют во всяких книжках там, кино, вот и непонятно мне, почему со мной не работала никогда эта аксиома.
Может, потому, что гг не сексуальный, накаченный и с томным взглядом, а просто г?
Ну, либо люди — ублюди.
В особенности банда Попова.
А Попов так особенно.
Заталкиваю рюкзак в шкафчик и проворачиваю ключ. В мужской раздевалке три калеки, две чумы — итого пятеро, включая моего «лучшего друга». Чувствую жгучий взгляд на лопатках, но не позволяю себе обернуться — хватает смешков и их громкого обсуждения моих, цитата, «пидорских шортиков».
Дебилы, нормальные беговые шорты. До середины бедра, все как надо. Ну тощие у меня ножки, чай, не мажор, протеином обмазываться, ну и не с такими люди живут. Даже найком одобрено — зря, что ли, нашил эту ублюдскую галочку на карман? Ну, ладно, допустим, найк не в курсе, но блин. Покупать оригинал за пять косарей, чтобы влиться в коллектив, или купить за триста рублей в Ашане и изготовить реплику без лишних затрат? Благо, в швейном деле поднаторел, не будем показывать пальцем, кому нужно сказать спасибо.
— Парни! На выход, — оглашает голова физрука в дверном проеме, и следующий за ней свист разгоняет одноклассников, как уснувших воробьев, лениво покачивающихся на длинных скамейках, выставленных параллельно шкафчикам. Я все ещё изучаю деревянную поверхность своего шифоньера и всматриваюсь в вырезанные золотистые цифры, ожидая, когда опустеет помещение, и можно будет спокойно переодеть футболку. Рубашка благополучно висит на плечиках, а белая футболка, что я носил под ней, не самый лучший аксессуар для физических нагрузок. Но чтобы так просто оголить свои чресла…
Да, я стесняюсь, и что вы мне сделаете? Все тело испещрено незажившими гематомами и царапинами, а на что способен агрессор в моей ситуации — большая загадка: начиная попыткой забрать одежду, заканчивая очередным потоком издевательств на тему не самого сексуального тела. Ну, по сравнению с этими сытыми/подтянутыми парнишками, что пару минут назад щеголяли по раздевалке, аки модели нижнего белья.
Павлины. Фу такими быть.
Фыркаю собственным мыслям и не замечаю как захлопывается дверь в раздевалку, стихают голоса, и крепкая широкая ладонь грубо отвешивает звонкий шлепок по ягодице с насмешливым «отвисни, принцесса», что начисто отключает инстинкт самосохранения.
— Ты совсем охуел, Попов? — не слишком мужественно срываюсь на писк и оборачиваюсь. Арсений ухмыляется, довольный своей… чем? Шалостью? Звучит ещё хуже, чем осознается.
— О, Шастун, ты? Я-то думал, что за цыпа тут стоит, переживать даже начал, не перепутала ли малышка двери.
— Закончились идеи, как привлечь мое внимание, и ты решил ко мне подкатить? — поморщился я, потирая жжение на жопе. Больно, мать его, — ладно, теперь хоть я понял, чего тебе надо. Но, спешу разочаровать, я не педик.
Попов усмехнулся, делая шаг ближе, и, заведя руку за мою спину, обхватил ладонью пострадавшую булку, сжав как-то порнушно, по-хозяйски, наклонился ближе и прорычал:
— Сам сказал, могу делать с тобой, что захочу, вот и исследую, что интересного можно с тобой сделать, Антошка.
Отвесив очередной, уже более безобидный шлепок, он подмигнул мне и скрылся в спортивном зале, оставляя меня возмущённо хватать ртом воздух с абсолютно сумасшедшим вопросом: Арсений Попов — гей?
Недолго думая и сохраняя на лице маску «Что. За. Нахуй. Это. Сейчас. Было?!», я почти засунул голову в рукав чёрной футболки, вовремя понимая, что треск над ухом стоит не просто так, все же взял себя в руки, укомплектовав своё дохленькое «я» в одежду, как полагается примерному спортсмену.
Я вышел в спортзал как раз в самый ответственный момент, когда всех выставляли по росту, и, уместив свое тельце аккурат возле Попова, не стесняясь, продолжал охуевать. Тем более, что за счёт более низкого роста, его пальцы задевали край не самых длинных шорт. Или я себя накручиваю? Так или иначе я НЕЗАМЕТНО качнулся в сторону, уходя от касания, и грациозно запнулся о рядом лежащий коричневый тентовый мат.
Мало моей жопе приключений, очевидно же.
Лань я парящая или право имею? Поинтересовался внутренний голос, пока ушибленный копчик простреливало болью, а мои одноклассники давились истерическим смехом.
— Давай, спортсмен, пресс качать будешь позже, — «скаламбурил» учитель, протягивая мне руку и дёргая на себя, следом окидывая взглядом на предмет ранений. — Смотри под ноги, боец. Как зовут тебя?
— Антон. Шастун Антон, — продолжал морщиться я, снова оказываясь возле Попова.
Паша, стоящий рядом, вис на плече главаря, продолжая ржать до слез перед глазами.
Ну да, тебе смешно, твоя жопа, очевидно, и не такое видала.
— О, так ты тот самый олимпиадник? — вскинул густые брови физрук, снова оценивающим взглядом проходясь по моему тощенькому тельцу. Киваю, и он довольно ухмыляется, — ты же из 116 школы?
— Э-э-э, да, оттуда.
Физрук растягивает губы в довольную ухмылку и хлопает по плечу, выдавая потрясающий вывод:
— Наконец-то, у меня появился чемпион! Вы же выиграли кубок городской по футболу в прошлом сезоне, — ещё секунду, и он точно попросит автограф, — а теперь у меня в руках настоящий алмаз!
— Ага, такая же бестолковая блестяшка с преувеличенной ценностью, — фыркает Арсений, и я мгновенно поворачиваюсь к нему:
— Ну, у меня она хотя бы есть. В тебе же, очевидно, даже «Сваровски» смысла не увидит.
— Жопа прошла, я смотрю, такой борзый стал?
— А тебе она прямо покоя не даёт?
— Да, да, продолжайте, мальчики, больше агрессии, — фанатично выдаёт физрук, и мы, опешив, синхронно переводим взгляды на мужчину в трекошках и синей футболке Адидас. — Мне нужен конфликт! Конфликт капитанов! Точно!
Учитель разве что не бьет в ладоши, быстрым шагом скрываясь за дверью своего кабинета и тут же выскакивая с футбольным мячом под мышкой:
— Разминка пятнадцать минут, и играем до конца урока! Антон, ты моя надежда!
Ага.
Надежда на суицид.
В очередной раз перехватываю озлобленный взгляд синих глаз и подергиваю губой — прошло всего две недели, а он бесит так, что хочется собственный позвоночник через рот вытащить и посадить на него Попова как на кол, ибо ну, а как ещё? Натянуть его в футбол, очевидно, не выйдет — из меня футболист, как из Воли натурал — та ещё килька в томате. Не знаю даже, что выдало во мне Роналду, помимо номера школы, где я учился, и где, в силу кособокости, важно охранял скамейку запасных, откуда доставали меня прям очень сильно с трудом, пять раз подумав «а почему Макаров не может играть с выбитым голеностопом? А кровь на майке Абрамова так и вовсе придаёт мужественный шарм».
Раскинув нас по командам и выслушав ещё пару «дружественных речей двух капитанов», тренер свистнул, разрешая начинать матч, и принялся раздавать девочкам задания и скакалки. Попов хищно улыбнулся и ударил по мячу ногой.
Желание утереть нос зазнавшемуся мудозвону подогревало во мне азарт, вливая в голову дикий интерес к футболу. Я обводил, давал пас парням, которых даже по именам до сих пор не знал, но уже был готов побрататься до конца дней своих — они же помогают выебать Попова!
Как бы это ни звучало.
В общем, моего запала хватило даже, чтобы пару раз уйти от подсечек Воли и прочих толчков локтями Арсеньевского стада. И все было хорошо, даже гол забили, да только, увлёкшись слежкой за мячом, я потерял из вида Арсения, ровно до того момента, пока с криком «Белый, сука!» в меня сзади не влетело какое-то туловище.
Я замер, балансируя на своих двоих, глотая вдох знакомого парфюма с лёгкими нотками пота, и пытаясь идентифицировать личность повисшего на мне пассажира по ощущениям крепких пальцев, что стиснули бока в попытке удержать равновесие хозяина. От контраста горячего дыхания по вспотевшей шее меня прошибло колючими мурашками, благо, в общей суете никто и не подумал обернуться на капитанов в столь занятном положении. Арсений от чего-то замер, продолжая держать меня, а я… я не нашёл ничего умнее чем покрутить жопой в попытке отстраниться.
— Хули ты делаешь?
— Блин, твой телефон упирается мне…
Так.
Стоп.
Мои и без того огромные глаза чуть не повылезали из орбит.
— Арсений?
Одноклассник молча продолжал сжимать мою талию, пока громогласное «гоооол» не отбилось о высокие стены грубым басом учителя. Арсений тихо зашипел и, резко оттолкнув меня вперёд от себя, вернулся в строй, ни единым мускулом не выдавая
Твёрдый
Внушительный
Стояк.
***
Курение убивает — пишет мне Беломорканал, и я фыркаю, выдыхая густой смог дешевых папирос.
А можно поточнее и с датами, уважаемый производитель?
Уроки благополучно закончились, и в планах на день у меня значились теперь только больница да стандартный вечер за уроками.
Ну, и комп, если уж прям повезёт.
— Да не будет он есть эту фигню, говорю же, зайди на мой профиль, нажми на корзинку, повторить заказ и все. Нет. Мама нет, ему нельзя. Господи, женщина, я через полчаса буду дома и сам все сделаю, хорош паниковать.
Я перевожу взгляд на отборно матерящегося под нос парня, что, нажёвывая фильтр незажженной сигареты, одним движением сбрасывает звонок и уже в две руки увлечённо печатает сообщение на смартфоне. Он хмурит рыжие брови и морщит нос, пока продолжаю осматривать своего нового компаньона по курению в аллее перед самым входом на территорию школы. На самом деле, это место было хорошо скрыто от учителей, но курильщиков здесь, на удивление, всегда было очень мало, и я не знал, связано ли это с небольшим количеством желающих обрести рак лёгких или же были ещё места, о которых я ещё не был осведомлён.
Ну, таких, как та аудитория графа Попова, в которой этот девиант курил без какого-либо зазрения совести.
— Эй, ушастый, огонька не будет? — ловит мой заинтересованный взгляд парень и указывает пальцем на сигарету в зубах. Я, зависнув на секунду, все же отмираю и быстро выуживаю из кармана свою дешевую зажигалку, предварительно уронив ее в лужу. Ну, хоть не в экскременты какие, и на том спасибо.
— Сучье дерьмо, да что ж за день-то сегодня, блять, — шипя оскорбления ни в чем не повинному стаффу в руке, под истеричную улыбку парня, наспех вытираю зажигалку о подол пиджака и с гордостью протягиваю ее одно… одношкольнику?
Ну, форма наша, выглядит прилично, хоть и рыжий, да и вышел из ворот, значит, точно из моей школы, странно только, что не видел его раньше. Наверное, не из параллели.
— Благодарствую, — сладко затягивается рыжий и отступает от меня, возвращаясь в запищавший противным звонком Верту.
Больше пафоса богу пафоса.
Им что тут всем по статусу даже айфоны не положены или как? У этого хмыря верту, у Попова верту, а у меня одного ебаный расцарапанный ногтем htc, модный, мать его, и неубиваемый, но зато хотя бы смартфон.
Уверен, вы бы не удивились и бабушкофону в моих руках, но — чудеса — я продвинутый парень.
Затягиваюсь и перевожу взгляд в сторону школы, откуда, в развалочку и крутя в руках Айкос, шествует Воля, торопливо втирая какую-то запиздатую историю Матвиенко. Кичка легко трепещется на ветру, как и мое желание скорее дать деру.
Хватит мне на сегодня Попова и Ко.
Это шутка про кок, если не поняли, кхм, да.
— Прикинь, и вот открываю я дверь, а там отец, — кривится Воля и затягивается своим фруктовым стиком.
— Так, и что? — увлечённый историей Серёжа чуть ли в рот не смотрит другу, кинув неоднозначный взгляд на меня и кивнув в знак приветствия рыжему, переключается назад на моего одноклассника.
— Да и что? Таких пропиздонов всадил. Я же на ногах еле стоял.
— Поэтому ты не на тачке сегодня?
— Ага, — недовольно скривился тощий одноклассник, — пиздец теперь. Почему ему не может быть похуй на меня, вон, как на Шастуна. Всем на него похуй, и не парится даже.
— Да, у отбросов это принято. Мать алкоголичка, отец на зоне — вот и не нужен никому. Даже в школе никого из его родственников ни разу не видели, точно что сиротка.
— Что ты сказал? — рычу, перекусывая папиросу пополам и сплевывая сухой табак с языка. Кулаки непроизвольно сжимаются, и я физически ощущаю, как в глазах вспыхивают искры, — Повторил, живо!
Провокация или нет, но говорить о моей семье в подобном тоне я не позволю никому.
— Тихо, парень, — крепкие пальцы хватают за предплечье правой руки, одергивая от попытки замахнуться, и высокий голос обращается к компании, — прекратите этот цирк.
— А ты с каких это пор с этой писюшкой сына собаки спелся? Арс-то в курсе? — скалится Воля, поднося к губам девайс с табаком.
— Ой, давай ты ещё меня позапугивай Арсом, — отмахивается рыжий и отступает, утягивая меня следом, — идём.
Даже не успеваю поймать за хвост мысль «это первый человек в школе, который не боится парней и Попова», потому что желваки ходят ходуном, а Паша продолжает оскорбления:
— Ну-ну, бегите скорее, а то вдруг ещё заплачет твой дружочек.
— Да у него просто в приюте тихий час, пора на горшок, — гогочет Матвиенко, не сводя взгляда с моего пылающего гневом лица.
— Я вам это так не оставлю, чертовы бездарные мажоры, существующие только на деньгах своих папочек! Да срали они на вас и мазали, раз им абсолютно похрен на вашу социальную жизнь, что вы можете…
— Так, все, успокойся, амиго, тихо, пошли.
— Да ты что пристал ко мне вообще, я в состоянии за себя постоять!
Рыжая бровь дёргается вверх и скептический взгляд прожигает дырку у меня во лбу, медленно спускаясь к ещё не затянувшейся до конца ссадине на скуле.
— Ага, я понял, но, чтоб ты знал, мужчину украшают шрамы, а не отсутствующие конечности.
— Да пошёл ты.
Фыркаю и, зацепив плечом миротворца, под громкие науськивания все еще ржущих приспешников гРаФа быстрым шагом исчезаю между высокими пушистыми березами.
***
10 вечера, а на экране компьютера шутит Барни Стинсон, пока я запихиваю в себя бутерброд с докторской колбасой, по всем правилам кота Матроскина — колбасой вниз. Улыбаюсь и, кажется, окончательно абстрагируюсь от всех проблем, поджимая под себя длинные ноги. Дома холодно, несмотря на пока ещё тёплый сентябрь за окном, совершенно не уступающий место плаксивой осени. Вероятно, конечно, это самовнушение от чувства одиночества, но я гоню его от себя подальше, успокаиваясь тем, что пару дней, и мама будет лежать рядом на этом диване.
Спальных мест, как вы уже поняли, у нас особо не было, гостей не пригласишь — старый, но широкий диван да раскладушка в шкафу, на случай приезда какой-нибудь маминой подруги. Комната вмещала ещё мой рабочий стол, большой стеллаж с книгами рядом и платяной шкаф. Ремонт максимально простой, но без ковров на стене, конечно. Обычные сероватые стены, линолеум под деревянный паркет и тонкий серый палас на полу у выцветшего дивана — эдакий минимализм по-Воронежски.
На экране герой бабник зачитывает заповеди Кодекса Братана, и я хмыкаю под нос мысли, что, будь у меня такой второй пилот (кого я обманываю — первый), возможно, и я бы имел хоть какие-то отношения, ибо декада правой руки для молодого, вполне себе способного организма, была значимой такой проблемой. Нет, в девственниках я не значился. Спасибо Нинке, что за домашку по физике помогала мне освоить азы анатомии. Да только быстрый перепих между уроками погоды не делал, тем более уже месяцев как пять.
Но даже этот факт не давал мне повода усомниться в своей ориентации.
Ни отсутствие секса, ни странные намеки Попова.
Я очень сильно солгу, если скажу, что Арсений не был привлекателен. Был. Ещё как. Но, повторюсь, я смотрел на него лишь как на красивую картинку — с толикой зависти, но не более. Собственно, так же, как и он обращался со мной исключительно как с забавной зверушкой, ведь таких экспонатов их зоопарк уж точно никогда не видел. И даже эти шлепки, приставания — исключительно новая ветвь буллинга, хочет вывести на эмоции, всего и делов.
Но основательно проанализировать всю ситуацию не успеваю, так как htc дребезжит в руке, и я опускаю взгляд, мгновенно вздрагивая от предвкушения:
Марина Николаевна (10:34):
Антоша, привет! Прости, что так поздно, но, думаю, ты не спишь. Я нашла мальчика, который хочет подтянуть физику, 10 класс, поэтому завтра по адресу Шишкова д.15 тебя в 7 вечера будет ждать Данила Поперечный. Пожалуйста, не опаздывай! 700 рублей час.
Я вскакиваю на ноги, разом меняясь в лице, и счастливо набираю СПАСИБО капсом без лишних слов.
Ученик. Деньги. Мама.
А еще я, наконец-то, куплю домой нормальной еды.
Перевожу восторженный взгляд на экран с финальными титрами серии и зачем-то медленно осознаю другое:
Как мог с обычной слепой агрессии так среагировать на меня чужой член?
