***
«Лучший способ победить неожиданно ворвавшуюся в голову депрессию — думать как депрессия» решил я, бестолково пялясь в тетрадку с задачкой по физике, пока в ушах уже третью песню подряд втирал мне за жизнь Кирилл Лермонтов. Согласен, не самое лучшее решение для минутки релаксации, тем более, что обычно, после найтивыход, выход я видел только в окно. Но не Никки Минаж же мне слушать, в самом-то деле? Я сидел в полупустом классе, барахтаясь в жиже своих мыслей, полностью абстрагировавшись от окружающего мира, в котором часть непроголодавшихся одноклассников, сбившись в кучку на задних партах, смотрела какой-то очередной ютубовский тренд тупых видосов, обсуждая их так громко, что даже шипящие от максимальных частот наушники не спасали меня от знания, что «Шиморо пизже Брейна». Что такое Шиморо, и почему это лучше мозга, я даже не решался спросить, ибо боялся быть ввергнутым в пучину какого-нибудь кей-поп говна. Уж лучше одному в своём хоп-рэп мирке. Я кручу между пальцами шариковую ручку и вожу пустым взглядом по условию задачки, что осталась последней в списке домашнего задания на завтра. Фигня оглашает мне внутренний голос, и я согласно фыркаю, принимаясь выводить в тетради «Дано». — Как некрасиво отбиваться от коллектива, — манерно качает головой Арсений, пока я, шипя потираю уши, из которых секундой ранее сдернули за провод наушники. — Что ты там слушаешь, малышка? Аврил Лавин или, может, Диснеевских принцесс? — мерзко ухмыляется и, дёрнув провод повторно, ловко хватает в полёте мой многострадальный кирпичик. — Отдай! Арсений, хватит! Но тот не слушает, и, пока я вылезаю из-за стола, он впихивает правый наушник в своё ухо и, поморщившись от громкого надрывного рассказа Кирилла, кажется, о бренности бытия, бросает на меня удивленный взгляд: — Фу, что за фигню ты слушаешь? — Это не фигня, просто для этой музыки нужно уметь мыслить о чём-то, кроме того, как открыть мир других мужчин или что ты там сам слушаешь, — вскидываю руку, в надежде выхватить свой девайс, но вместо этого Попов, быстро среагировав, хватает меня самого за шею и одним незамысловатым движением отпихивает меня назад к столу. Он давит на кадык, и я провисаю над столом, прижимаясь копчиком к краю и суетливо хватая руками углы стола, в надежде создать себе опору, дабы не рухнуть ничком, переломив своим весом стол пополам. — Ты что делаешь? — хриплю, пока Попов почти укладывает меня спиной на парту, стоя аккурат между моих разведённых ног. — Отдай мой телефон и отпусти меня, заносчивая твоя рожа. — Ох, как мы заговорили, — стискивает горло и нависает сверху, приближаясь к самому уху, — здесь я ставлю условия, принцесса. — Что тебе надо от меня? Зачем тебе мой телефон? — Мне незачем, только руки об него марать, но вот знаешь, какая незадача — с тобой слишком весело играть. — Ты больной. — А ты не получишь назад свою рухлядь, если не поцелуешь. Что он сказал?! Нет, не так — Что ты сказал?! — глаза вылазят из орбит, изучая яркую хищную ухмылку и хитрые голубые глаза. — Я говорю, поцелуешь — отдам, — выдыхает мне на ухо практически, вплотную притираясь пахом к моему. Я не понимаю, от слова «свят-свят-свят», и дергаюсь назад, наконец таки, бухаясь спиной на свою канцелярку. Он совсем сбрендил, да? Кубики-рубики, дудочки в трубочки, Вертятся колесики, на глазах, сука, вопросики. — Ну же, принцесса, чего ты стесняешься? — продолжает урчать одноклассник, и, уверенно наклонившись прямо к моему лицу, открывает рот, чтобы обронить очередную остроту, но тут же мгновенно затыкается визгливым звонком на урок. Я же только и продолжаю сверлить его бестолковым взглядом снизу-вверх. Пока он, усмехнувшись, роняет телефон мне на живот, подаёт Паше какой-то сигнал кивком и проходит к своему месту, не выражая всем своим видом и намёка на то, что пару минут назад требовал у меня мои губы.***
Пачка сухарей в моем кармане Заставляет жить меня этот день. Я возьму телефон, позвоню своей маме. Мама, почему у меня гастрит? или коротко о моих кулинарных способностях в отсутствие женщины в доме. Нет, ладно, готовлю я неплохо: по шкале от «Гордона Рамзи» до «о, голубь», я даже могу состряпать неплохой стейк с кровью (даже не со своей). И проблема даже не в том, что я не готовлю для одного себя, или элементарно слишком для этого ленив. Даже продукты купил. Экий примерный мальчик, ожидающий скорого возвращения матушки из больничного заключения. Проблема же моего отвратного диннера оказалась куда прозаичнее — с самого, мать его, утра я сидел без света. И сколько еще времени просижу — даже Иисус не знает, потому что, как оказалось, управляшка решила очень вовремя провести РаБоТы, и, на вопрос «А как долго и зачем?», многозначительно не брала трубку. Тем временем, холодильник сдох в третий раз. Ноутбук, на который я возлагал огромные надежды в решении вопроса подготовки материала к первому занятию с учеником, и висящий «на подсосе» постоянно, тоже. И вот я, сидя на балконе с сигаретой, замотавшись в одеяло, в окружении скоропортящегося, потому что три литра скисшего молока — le fu, смирно жевал все подряд ожидая часа икс. Дейенерис Вворонежерожденная, Невозмутимая, Королева учебников по физике за 11-й класс, Королева йогуртов, сметаны и вчерашнего супа, Кхалиси великого горящего пукана, Звонящая в Управляющую компанию, Матерь… Божья, как же заколебали, а вообще, я отец. Да. Выдыхаю жгущий носоглотку смог и в сотый раз за вечер проворачиваю на руке часы, и сверяю время до выхода — Данила, по моим прикидкам, находился от меня в минутах тридцати занимательного автобусного путешествия, и до встречи с ним оставалось часа два. Да, я занимался с разными детьми, терпел и капризы и дотошные вопросы, но все то были дети. Что делать с практически ровесником, я не понимал в принципе, надеясь лишь на его адекватность. С другой же стороны, причины, почему от такого лакомого куска в плане оплаты отказались обычные учителя, я даже примерно боялся представить: Неуправляемый? С отклонениями? А что, если он в какой-то момент упадет в конвульсиях? Или зачитает Тимати? Тогда что? Нет, ладно, без паники. Он не из компании Попова, и, что самое главное, он не Попов, значит, все должно пройти без эксцессов. Кстати о птичках. Этот долбанный придурок совсем поехал крышечкой кипятильника, и я не шучу. Поцелуешь — отдам проигрывает сознание чужой хриплый голос, и я вздрагиваю, сильнее кутаясь в своё дырявое одеяло, больше в попытке спрятаться от самого себя, чем чтобы согреться. Я никогда не был гомофобом, как и не питал интереса к мужскому началу. В прошлой школе подобной практикой не отличался ни один индивид. Да и это, в принципе, было опасно для жизни в окружении элитнейшего сорта гопоты всей нашей области. Да, разные социальные страты, абсолютно различные условия социализации, и я был вполне себе готов принять факт наличия представителей ЛГБТ в новой школе, в классе, но не в своей личной жизни. Как бы то ни было, Арсений пусть и красив, обаятелен, даже и власть его ощутима прямо физически, но он, очевидно, меня с кем-то путает. С принцессой, если уж быть точнее. Низ живота реагирует неоднозначно, концентрируя тепло выше паха, и я делаю последнюю затяжку истлевшей до фильтра папиросы. Надо поменьше думать о Попове и побольше об учебе. Хватит, а то уже что ни слово, то этот долбаный павлин от каждой ассоциации призывно пушит перья в моей же голове. Много чести, если уж на то пошло. И мою честь он не получит, уж точно.***
Покинув свою крепость одиночества в точно высчитанный час и вооружившись всей учебной литературой по нужному предмету, я достаточно быстро доковылял до элитного комплекса многоэтажек с охраной по периметру высокого забора (что и без детального изучения образов казалась гораздо богаче всего моего привычного района). Назвав на проходной полное имя, паспортные данные и повторив раз пять цель визита под пристальный взгляд из-под хмурых, седых бровей грузного охранника, я выполз во двор нужного здания и замер перед домофоном. Перепечатав из заметок на телефоне код-ключ, я, тяжело вздохнув, ввалился в непривычно чистый подъезд с начищенным мраморным полом. Поёжившись от дискомфорта соприкосновения столь ценного камня к моим протертым подошвам китайских абибасов с центрального рынка, я втащил своё протестующее перед капитализмом тельце в полностью зеркальный лифт и тыкнул в кнопку двадцать второго этажа. Закрывшиеся створки показали насупившееся мрачное жевало в серой ветровке, смятой лямкой рюкзака на правом плече вместе с чёрной футболкой, что вкупе призывно оголяли небольшой кусок впалого живота. Одернув майку, я попытался пригладить перья на башке, но отросшие патлы абсолютно не слушались хозяина даже под страхом его слюны. В итоге, кое-как спрятав особенно непослушную прядь под более послушную, я резко запаниковал на тему неправильно подобранного наряда. Сука, надо было рубашку надеть. Нет, костюм. Сука, я же уЧиТеЛь! Добавив к своему нарко образу ещё и ошалелый взгляд, я все-таки выбрал нужную дверь на лестничной площадке, пока мой мозг воспроизводил лично для меня мем — в случае пожара горите. Ну, знаете, там ещё стрелки по кругу и подпись АААА. Потому что, серьезно, ситуация АААА. — Добрый день, я… — я замер, влепляя взгляд ровно в объектив камеры, над которой колосилась рыжая копна волос. — Ну блять, ну да хули ты не работаешь, — знакомый голос рыкнул на устройство в руках, тут же завершая проклятия усталым полухрипом-полувоем. Устройство в его руках, очевидно, отказывалось реагировать на манипуляции. — Прошу прощения? Я попытался вдуплить в происходящее, но мой встречающий не торопился впускать меня в дом, продолжая колотить камеру. После девятнадцатого бесполезного удара, он, наконец, опустил ее и… — О, Здарова, Антох. Парень, что пытался заступиться за меня при последней стычке с Волей, лучезарно улыбался, протягивая свободную руку для приветствия. Я же, параллельно его радости, абсолютно не вдуплял в происходящее — А… Данила где? — Хм… не знаю, пошли поищем? — А? — Да я это, чего ссышь. Заходи уже. Меня бесцеремонно затолкали в огромную прихожую, по размерам напоминающую аэродром для грузовых самолетов, в сравнении с моими родными апартаментами, и уставленную наверняка недешевой мебелью. Куртка, кажется, скукожившись от страха прикосновения с красным деревом шкафа, облепила мои руки, не поддаваясь резкому снятию с моего тела, и, под вскинутыми бровями своего, очевидно, ученика, я пытался не выглядеть конченным идиотом. Как вы поняли, я почти порвал рукав и почти приложился виском о край обувной тумбы, пока снимал кроссовки. — А ты никогда не думал сниматься для ютуба? — Что, прости? — Ну фейлы там, это сейчас золотая жила. Людям нравится, когда кому-то больно. Я непонимающе вглядывался в парня в вырвиглазных жёлтых домашних штанах с чёрными лампасами по швам и серой растянутой футболке. Его рыжая щетина, всклокоченная макушка да и жирное пятно на левой штанине абсолютно не сочетались с интерьером. — А ты, значит, блогер? — осенило меня, наконец. — В яблочко, Амиго. Один из набирающих популярность на российской арене. Только не говори, что не слышал про меня. Я только растерянно пожал плечами. — А о чем ты снимаешь? Какой контент? — Обзор музыки, новостей, даже флеш мультики пытался рисовать. — Мультики? — искренне удивляюсь я, и парень, с этого ахая, только приосанивается: — Да. Я просто художку закончил и пытался это монетизировать, но такое себе. Долго, муторно и не окупается. А вот новости людям интереснее воспринимать, когда это в шутку обыграно, а не как обычно, с ублюдскими дикторами по тв. — Ну да, — хмыкаю себе под нос, — новости от подростка круче обоснованных профессионалами. — Намекаешь, что на меня клюют педофилы? — Знаешь, я вот даже спросить боюсь, как ты сделал этот вывод. — Подросток, значит молодая упругая попка. Мозгов меньше, кривляний больше — и бум — я уже собираю любовь престарелых пидорасов. Ты дал информацию, я ее обыграл, — Данила демонстративно постучал пальцем по виску, — Надо мыслить шире, чувак, и аудитория появится. Обществу нравится оригинальность. Я усмехнулся, наконец, переступая порог комнаты, где меня ждал огромный письменный стол с подготовленными книгами по предмету репетиторства. Я окинул свои новые владения взглядом и задал, наконец, вполне себе логичный вопрос: — Так, и зачем же такому крутому блогеру физика? — Увы, родители, мой друг, не верят в мой успех, настаивая на окончании школы, — повел плечами ученик, закрывая дверь прямо перед носом появившегося из ниоткуда сонного шоколадного лабрадора. — Это Ракета, — махнул рыжий в сторону торчащего из-под двери мокрого носа, — потом познакомишься поближе. Сейчас он не даст нам сделать нихуя, а у меня время — бабки, еще стрим вечером вести. Я усмехнулся, выкладывая на стол свои собственные письменные принадлежности и, кивнув, вернулся к изначальному вопросу: — А твои родители знают, что я, ну всего-то на класс тебя старше? Почему не позвать человека с дипломом учителя? — Зачем? — искренне не понял Данила, — Мне нужен оригинальный подход, и кто, кроме сверстника, сможет мне его дать? Плюс, — неожиданно расплылся он в гаденькой улыбке, — в борьбе с педофилией, это было моим обязательным условием — никаких стариков.