***
— Ты правда уверен, что это хорошая идея? — в пятый за утро раз уточнил я ситуацию, пока Арсений ковырялся ключом в двери своей квартиры, — ты отца предупредил? Он закатил глаза и устало выдохнул: — Я кинул ему смс. — Арс, но ты же не котёнка в дом приносишь? — Дане Ракету можно дома держать, а мне своего же парня нет? — Ну, спасибо, дорогой, — фыркнул я через смешок, — сравнил меня с собакой. — Тем не менее, пользы от тебя будет больше. — А почему, кстати, Ракета не лает? Спит что ли? — поинтересовался я, прислушиваясь к абсолютной тишине, что была не свойственна квартире, в двери которой уже звучно проворачивался замок. — Данька, видимо, гулять ушёл, — пожал плечами Попов, открывая передо мной дверь, — прошу, моя принцесса, ваш новый дом. Я усмехнулся, ступая в квартиру и опуская на пол небольшую дорожную сумку. — Арсений? Это ты? — Алиса Алексеевна, завернутая в халат и с пирамидой мокрых волос, завернутых в полотенце, на голове, обеспокоенно рассматривала нашу парочку, — Антон? — Он поживет у нас пару дней, — сообщил Арсений, закидывая на плечо мою сумку и, не снимая пальто, двигаясь в свою комнату. — Отцу я написал. — Да, конечно, без проблем, — кивнула женщина, все ещё немного шокировано рассматривая замершего меня, — добро пожаловать в семью, Антоша, — наконец, тепло улыбнулась она, подходя ближе и проводя рукой по предплечью. — Спасибо. Вы извините, что я как снег на голову, — уже было начал оправдываться, как она махнула рукой, прерывая мои страдания. — Не переживай. Квартира большая, мест на всех хватит. Но, у меня есть условие. — Любое, — кивнул я. — Уроки Данилы на твоей совести. Я же усмехнулся и послушно закивал: — Вообще без проблем. — Отлично, ну, ты располагайся, а я пойду на работу собираться. Арсений! — крикнула она, отходя от меня в сторону. — Я, — вылезла мохнатая чёрная макушка, — че надо? — Брата в школу захвати. Иначе опять прогуляет все, засранец. —Я ему в няньки не нанимался. — Арсений! — Я проконтролирую, — вмешался я, — не беспокойтесь. — Я на тебя рассчитываю, — подмигнула женщина и уплыла по коридору в свою ванную, дальше приводить себя в порядок. Я разулся, закинул куртку на вешалку и прошёл в комнату Арса, заставая картину, на которой мой парень, сидя на корточках все в том же пальто, ковырял ящики стола. — Что ищешь? — Ключи тебе, у меня где-то вторая связка валялась. — Думаешь, я буду куда-то ходить без тебя? — Ну, со школы, например. У меня тренировки, плюс тренажерка, не будешь же ты меня, как жена декабриста, под дверью ждать? — Согласно истории, как жена декабриста, я должен тогда с тобой в зал ходить и по полю бегать. — И что, прям побежишь? — Обойдёшься, Попов. — Нашел! — торжественно воскликнул Арсений, кидая мне в руки связку из четырёх ключей. — Всё, теперь всё. Я же, заметив у входа на кресле-мешке свою сумку, потянул ее за лямку и набросил на плечо: — А ты сможешь без Дани показать мне, где можно у него кинуть вещи? — У него? — не понял Попов. — Ну да, я же правильно понимаю, что спать буду на его диване? — Ещё чего, — поморщился Арс, — Ты со мной спать будешь. И вещи свои кидай в шкаф, куда хочешь. — А у твоих родителей не возникнет вопросов? — Каких? — Почему я сплю с тобой, например? Арсений поднялся на ноги и подошёл ко мне, заползая ладонями под школьную рубашку: — Ну, теоретически, залететь от меня ты не можешь, так что бояться им, очевидно, нечего. — Дурак ты, Попов, — качнул я головой. — Сам такого выбрал. И ведь не поспоришь.***
Изначально, школа казалась мне действительно хорошим вариантом, чтобы отвлечься. Но, чем ближе мы подходили к ней, тем больше я замедлял шаг. Я не хочу, чтобы меня там жалели. Не хочу, чтобы издевались из-за мамы, потому что я не знаю, выдержу ли. У меня ведь уже есть все льготные документы, так нахуй мне туда идти? — Все нормально? — напрягся Даня, идущий со мной в ногу, — ты какой-то зелёный весь. — Ну, такое. — Арс, — окликнул друг впереди идущего брата, — у меня тут хандрящая швабра, что делать? Попов встаёт как вкопанный и разворачивается, глядя на меня: — Что случилось? Тебе плохо? — Не хочу туда идти, — морщусь и киваю в сторону лицея. — Может, мне лучше вернуться? Все равно пятница, уроки бестолковые. — Тебя никто не тронет, — словно читая мои мысли, успокаивает парень, — я за это отвечаю перед тобой. — Арс, ну правда. Я ведь все эти темы могу и сам почитать. Он вздыхает и проводит ладонью по волосам, ероша челку: — Ладно, иди домой. Все равно я не думаю, что тебе нужно образование. Я нахмурился, не понимая, к чему он ведёт. — Будешь домохозяйкой, и мне не придётся беспокоиться каждый раз, где ты и с кем. Я приподнял бровь, а он приобнял меня за талию и продолжил уже на ухо: — Будешь варить борщи и встречать меня, уже готовым на все, в постели. — Так, я понял, я пошёл в школу, — уперевшись ладонью в грудь парня и резко отодвинувшись от него, ускорил шаг. Охуевший совсем, может, мне ещё и родить ему? Сразу пятерню! Хуле нет-то, я же, блять, супермен. Суперчлен, если уж точнее. И стоило мне оказаться в школе, как, вместо запланированного нихуянеделания, меня мой же парень со своим рыжим братом торжественно толкнули в учительскую. Марина Николаевна, не ожидая такого появления, удивленно подняла голову от бумаг, что заполняла красной ручкой, и, осознав, кто стоит перед ней, тут же расплылась в улыбке, подзывая присесть рядом. Я же, ожидающий всего, чего угодно, но никак не улыбки, так же ошарашенно двинулся к ней, падая на предложенный стул. — Ну, как ты? Как мама? Выписали? А. Вот оно что. — Арсений не сказал, да? — Не сказал что? — Мама… — у меня очень не вовремя дрогнул голос, — простите. В общем, все. — Я не понимаю тебя, Антош. — Умерла. В прошлую субботу. Женщина в миг побелела, спеша прикрыть ладонями открывшийся от удивления рот. — Как? Как так, Антош? И что? Как ты теперь? Что… — Ну, вот так. Я хотел бы попросить, чтобы это осталось между нами с вами. — Может, собрать деньги? На похороны? — Не надо, я уже все сделал. Не нужно, мне не нужны жалость и поблажки. — Ты же мой мальчик, — покачала головой учительница, смахивая чёрные капли потекшей от слез туши. — Совсем малыш, а уже сирота. — Ну, — я пожал плечами, — жизнь продолжается. Не думаю, что маме бы понравилось, если бы я сдался. — Тут ты прав, конечно. Я никому не скажу. — Спасибо. — Антон, а что с опекой? Ты ведь несовершеннолетний? Тебя не могут забрать в приют? Я качнул головой: — У меня эмансипация, плюс, мой отец жив-здоров. — Я поняла, хорошо. И ты теперь с отцом живешь? Арс, конечно, просил называть его папочкой, но мы этого ещё не пробовали. — Нет, я один. — Антон, в 16 лет? Это же… а жить на что? — Все в порядке, правда. Я не один. — Ну, ладно. Я рада, кстати, что тебе помогла моя книжка. Я нахмурился, вопросительно вглядываясь в учительницу, и та быстро пояснила: — Про дружбу. Ты же после неё с Арсением подружился? Да мы и не дружили, в общем-то, ни разу. — Да, да, конечно. Я принесу ее вам в понедельник. — Оставь себе. Вдруг, ещё пригодится. И, Антон, если вдруг что, потребуется помощь, звони мне в любое время. — Спасибо большое. Женщина поднялась следом за мной и, перед тем, как выпустить меня из кабинета, крепко обняла, утыкаясь слегка потекшей косметикой в, благо, черный пиджак. Кое-как успокоив ее новую волну «бедный-несчастный-маленький-мальчик», я из ее рук угодил в руки Арсения. Которые, к слову, успокаивали больше, чем ее тонкие наманикюренные пальчики. Отлично, меня раздражают женщины, я что теперь, официально гей? Да ну нет. Бред какой-то. — Как все прошло? — Ну, она поплакала, но обещала молчать. Парень удовлетворенно кивнул и двинулся в сторону кабинета, а я — следом. Однако, Арсений не переставал удивлять. Он гордо вошёл в кабинет, как обычно задрав нос и распушив павлиний эфемерный хвост, после чего бросил портфель на МОЙ стол и поперся обниматься со своими «братанами». Я закатил глаза и спокойно занял своё место, разбирая вещи и дожидаясь, когда Попов вспомнит о своих манатках и очистит мой стол. И тем не менее, парень, обменявшись дежурными приветствиями с друзьями и получив смачный поцелуй в щеку от Кузнецовой, вернулся ко мне, усаживаясь рядом и по-хозяйски закидывая руку на спинку моего стула. — Хоть бы помаду стёр, ловелас, — фыркнул я, бросая беглый взгляд на его щеку со слепком Ириных губ. — Принцесса ревнует? — ухмыльнулся он, проводя ладонью по щеке и растирая красную субстанцию. — Не дождёшься, дорогой. — Посмотри, всё? Красная размазанная полоса, с мелкими комками помады поверх небритой щетины, только сильнее бесила меня, несмотря на то, что он ещё, по сути, ничего и не сделал. Но, как порядочный парень этого куска пафоса, я был обязан ему помочь, потому, вытянув из кармана рюкзака мелкую упаковку влажных салфеток, вытащил одну и протянул ему. — Держи, это поможет. — Шаст, вытри сам, я ж нихера не вижу. — А твои дружки не станут задавать вопросы, почему ты тут водишься со мной? — Нет, с чего вдруг? — Ну не знаю, у Дани вот были вопросы. Арсений усмехнулся, подставляя мне щеку и щурясь от холодной мокрой салфетки: — Я не помню, что он там спрашивал. — Ну, почему ты сначала пиздил меня, а теперь, вот, общаешься. — Он не так спросил. — Так ты же не помнишь? Арсений расплылся в хитрой улыбке, и я нарочно ткнул салфеткой в ямочку на его щеке. — Я все равно чувствую спиной, как они все на нас смотрят. — А тебе не похуй? Они ничего не сделают, ты же помнишь, кто здесь главный. — Прости, я чуть не забыл, что встречаюсь с директором зоопарка. Всё, — я сложил салфетку и сунул ее в карман, возвращаясь к раскладке учебников на парте. — Арс, ты точно больше не температуришь? Ох, да куда же, сука, без тебя?! Воля, подняв бровь, стоял ровно перед нашей партой, сложив руки на груди, и оценивающим взглядом сканировал Арса, его позу и, собственно, мою персону. — Чего тебе, Паш? — Да так, интересно, с чего ты, вдруг, уселся с этим доходягой. Сосет, что ли, хорошо? Может, в таком случае, и с нами поделишься? Арсений улыбнулся ему и, убрав руки, оперся двумя локтями о стол, подзывая Волю к себе ближе. Одноклассник послушно подался вперёд, и тут Арс резко схватил его галстук, наматывая на ладонь и притягивая к самому лицу: — Значит, слушай сюда, мой дорогой друг. Советую тебе посерьёзнее относиться к моему выбору и воспринимать мои решения, если хочешь продолжать общение в рамках нашей компании, — он откровенно рычал, нагоняя ужас, кажется, не только на Волю, но и на замерший за его спиной класс. — А если тебе есть, что сказать, можешь выписать свои мысли на листочек и кинуть его в ящик замечаний и предложений. Он кивает в сторону мусорного ведра, а я начинаю осознавать, как именно его выбрали главой группировки. Арсений смотрит долгим взглядом ровно в глаза Воли, пока тот не опускает глаза первым, и, высвободив руку от галстука парня, он кивает в сторону, оглашая — Свободен. Побитую собаку не так жаль, как Волю с пораженно опущенными плечами и покорным: — Да, Граф. Он плетётся на своё место, а Попов снова откидывается, укладывая руку на мой стул. — Мне кажется, зря ты так. — Не понял, — удивился Арсений, заглядывая в мое лицо. — Ну, Паша хоть и выебывается много, но он же твой друг. — Так, принцесса, я понимаю, что ты у меня по утрам, пока никто не видит, с птичками и Ракетой песни о любви поешь, но я вступился за нас и, вообще-то, сижу, ожидаю причитающуюся награду. — Дома получишь. Он наклонился к моему уху и выдохнул в чувствительный участок моей шеи: — Прости, я не расслышал, что там будет дома? — Увидишь, — уворачиваюсь от него и, почти что элегантно, закидываю ногу на ногу. Попов закусывает губу и, все так же ухмыляясь, возвращается в прежнее положение, медленно поглаживая кончиками пальцев мою спину и демонстрируя всем простую истину: Он мой.