Химия страсти

Энджи стояла в холле городской реанимации. Свет падал на её фигуру сбоку, отбрасывая тень на неприкрытую дверь в палату. Девушка с грустью глядела на заполненную людьми улицу. Ей хотелось просто уйти или снова заплакать. Но на душе было ровно. Ни боли, ни страданий. Просто печаль и тоска из-за несправедливости судьбы. Она коснулась живота пальцами: непроизвольный жест, который Энджи всё время повторяла. Ей всё ещё предстояло сделать нелёгкий выбор, но… сейчас она в больнице по делам. Из приоткрытой палаты доносился тихий писк приборов. Она ещё со вчерашнего дня знала, кто там лежит. Но сил, чтобы поставить последнюю роспись не было. Пока она вот так смотрит в окно раздумывая о своём, сердце мальчишки продолжает биться. Стимулятор сердечной активности выполняет эту миссию лучшим образом. Трубка во рту выполняет свои обязанности только до тех пор, пока Энджи медлит. Но больше нелегкое решение ждать не может. Развернувшись на каблуках Мур медленно вернулась в палату. Одной рукой она всё ещё гладила свой живот, но другой — держалась за стену. Тихо прикрыв за собою двери, девушка замерла в проходе. Ребёнку не было и восемнадцати. От силы пятнадцать-шестнадцать. Он проходил по делу о наркотиках месячной давности. Единственный выживший в критическом состоянии. С его уходом полиция так никогда и не узнает, кто виновен в несметном количестве смертей и распространении невероятных масштабов героина. Всё, что было нужно от судмедэксперта — засвидетельствовать отказ мозга, если вкратце. Мур устала от всех этих диагнозов, латинских терминов и вычурных понятий. Почему бы просто не сказать, что парень мёртв. Только пара аппаратов жизнеобеспечения всё ещё заставляют сердце гнать по телу кровь. И это было правдой. Месяц. Целый месяц врачи как могли боролись со смертью, но не всегда удаётся избежать самого страшного. Поэтому Мур сняла бланк и прикреплённую к нему ручку. Стараясь не вчитываться, девушка расписалась, давая согласие на отключение мальчишки от системы. Вернув на место карточку, Энджи ещё раз обернулась на человека, которого только что приговорила к смерти. Светленький хорошенький мальчик. Совсем ещё ребёнок, попавший не в те лапы. Больше ей никогда не узнать правду. И его гибель лишь одно звено никогда не прекращающейся цепочки уличного насилия. Когда она покинула палату, доктор Салли похлопал её по плечу и вошёл внутрь. Ещё пару человек, свидетельствовавших о отключении аппаратов жизнеобеспечения последовали его примеру. Энджи осталась снаружи. До неё всё равно донеслись слова врача о времени и причине смерти. Тяжело вершить судьбы, особенно когда дело касается детей. Мур вдруг замерла на ступеньках опустив глаза на живот. Что, если смотреть на это под таким углом? Имеет ли право она вершить судьбу ребёнка особенно своего собственного? Что, если это не приговор, а удача? За какие-то пару секунд мир встал с головы на ноги. У неё достаточно средств для обеспеченной жизни малыша. Она в силах оплачивать няню, да и Николь с большой и крепкой семьей всегда поможет советом. Наверняка и Мэт не бросит её в беде. До боли зажмурив глаза она побежала вниз. Она не готова взять на себя ещё чью-нибудь смерть. Заехав домой, Мур успела только закинуть в холодильник продукты. У неё дома всё ещё спала гостья, скинув подушки с дивана на пол. Тяжело вздохнув, Энджи обошла комнату к телевизору и подняла подушку. Она покрутила её в руках и только приблизилась в охотнице, как та резко вскочила, прицеливаясь точно в голову ошарашенной Мур. Патолог вскрикнула и от неожиданности перевалилась на спину. Она летела сверху на телевизор и небольшой столик, уже чувствуя, как что-нибудь точно себе расшибет. Ловко, словно всю жизнь этим занималась, Мелани перегруппировалась и перехватила доктора за талию. Выглядело это как сцена из фильма: глаза в глаза, сбившееся дыхание… — Что же ты подкрадываешься? — Мелани подтянула к себе девушку. — У… у тебя подушка упала… Шатенка лишь криво усмехнулась и потянулась. — Завтракать будешь? — Я? — Энджи похлопала глазами. — Э… Нет, я с работы на работу переодеться заехала. — Ты так и пойдёшь? — Да, а что не так? Энджи глянула на своё отражение. Строгая черная юбка-карандаш. Голубоватая блузка и строгие туфли на каблуках. Сверху легкий… серо-стальной плащ. Мелани это явно не устраивало и она зарылась в сумку. Через мгновение она что-то сделала с волосами Энджи, и та снова взглянула на себя в зеркало. На макушке красовался розовый обруч с… пушистыми кошачьими ушками. — Вот! Другое дело! Шатенка выперла из дома Мур довольная собой. Ушки — это прекрасные штрихи. Энджи не разделяла такого фанатизма, но обруч снимать не стала. Может ей и вправду не помешает немного ребячества. А то льдом стала покрываться не только вся репутация. Да и в морге встретили с улыбками. Обычно приветствия крайне сухие. Кивки или рукопожатия. Сейчас же даже Эндрю расплылся в умилительной улыбке. И невольно настроение Мур тоже поползло в гору. Только ненадолго. Ей позвонил Блум и сообщил, что вечером состоится пресс-конференция. И что её хотят видеть в роли оратора. Естественно, им нужны были все члены команды и дублёр, на случай если Энджи не справиться. — Мэт, тебе придётся съездить к Саре за анализами токсидермии. — Почему мне? — тот оторвался от микроскопа. — Я немного занят. — Эндрю с Милли идут к начальству. — Оба? — в один голос спросили всё трое. — Да. Секретарь всегда обязана представлять морг у главврача. А Эндрю ей нравится как человек. Вот и добейтесь от неё разрешения на распространение личных данных погибших по делу «героинового преследователя». Я хочу сказать об этом на пресс-конференции. — Ладно, — те взялись за руки. — Тогда до вечера. — Не хочу ехать к Саре, — вставая жаловался Мэт. — Она меня пугает! — Просто старая одинокая женщина, Деллрей, — подмигнула ему Мур. — Ты если рот не открываешь выглядишь таким милым! Так что обними её за меня. — Ты Дьявол, Энджи, — простонал тот, но все равно поплёлся к выходу. Мур улыбнулась своим мыслям и достала из сумочки крекеры. Раньше она терпеть не могла еду, которая по идее должна быть сладкой, но какой-то безумец решил её посолить. Но теперь солёные крекеры исчезали мгновенно. Девушка подтянула к себе бумаги и стала жевать, кроша на важные документы печенье. Мысли всё время улетучивались, но она всё равно раз за разом перечитывала составленный Мэтом текст. Парень уже ставил её подпись лучше, чем свою. Но раз документ подписан ею, всё должно быть идеально. Правда кое-чего не хватало. Энджи осмотрела гору листов и нахмурилась. К ним вчера привезли грузного мужчину военного. Сердечный приступ. Ничего криминального, но глядя на его прошлое тот и попал на секционный стол. И вот в отчёте указана татуировка в форме якоря на плече. Но на каком? Она мысленно отругала упустившего это стажёра и поплелась в морг, по-прежнему жуя крекеры. По ним хоть дорожку можно было искать. По хлебным крошкам. В помещении с телами было жутко холодно. Мур включила свет и поставила пачку крекеров на один из металлических столов. Найдя нужную карту, она сдёрнула простыню и осмотрела плечи. Вписав якорь на левом плече в отчёт, девушка обернулась и поплелась обратно к выходу. Едва она клацнула свет, как ей послышался шорох. Замерев в тишине, Мур выжидала. И снова. Тихий, едва различимый звук. Включив свет девушка осмотрела столы в чёрных мешках. Мгновение и в одном из них появилось куда более заметное шевеление. Подбежав к бывшему трупу, Энджи буквально разорвала мешок, даже не глянув на карту пациента. Отшатнувшись, девушка наблюдала за тем, как медленно встаёт тот самый мальчишка. Он с трудом повернул голову на Энджи. В его взгляде читался ужас и один единственный вопрос: это что, морг?!

***

— Да… — Энджи тяжело выдохнула в трубку. — Я не знала куда ещё его можно определить. Хорошо, я… Нет, Дин, нельзя. Жду. Оставив телефон на столике, девушка обернулась к сидящему на диване мальчишке. Он просто рассматривал её квартиру, сидя несколько неуверенно и боязливо. Мур растерявшись уволокла его к себе последовав совету никому ничего не рассказывать. Охотники не раз предупреждали о том, что люди не особо радуются воскрешениям и у неё могли бы быть проблемы. Правда… держать бывший труп у себя в гостиной тоже не фонтан идея. — Мы сейчас ждём одного человека, — начала та. — Он подскажет нам что-нибудь. — Хорошо. — Ты голоден? — Чертовски голоден. Энджи сглотнула и отвернулась к плите. У неё как всегда не было совершенно никаких продуктов для чего-то нормального и полноценного. Три яйца. Ему хватит? Правда особо выбора не было и девушка включила плиту, вслушиваясь в тихое шипение масла. Мальчишка встал с дивана и перебрался за стол. Его спокойные серые глаза внимательно рассматривали доктора Мур. Крошечную фигурку, которая хлопотала у плиты. Он оценивающе прошёлся глазами по коротеньким домашним шортам. Стоящая к нему спиной девушка наклонилась и прогнулась, доставая из шкафчика соль. При этом из-за чрезмерно коротких шорт показались кружевные красные трусики. Буквально на секунду. Словно подразнив его и снова исчезнув. — Ты что-нибудь помнишь? — с ножом в руке обернулась та. Парень закинул ногу на ногу, пытаясь унять возбуждение. Кровь прилила вниз. Он откашлялся, создавая впечатление стесняющегося лапочки. — Да. И в принципе никаких пробелов. — Тогда, как тебя зовут? — А вы не в курсе? — Ну… — Энджи снова отвернулась, хлопоча над сковородой. Она уже не видела, как жадно впился глазами в её шорты мальчишка. — Ты проходил под именем Джон Доу. Так называют неопознанных. — Моё имя Калеб. — Я, как ты уже знаешь, доктор Мур. Но ты зови меня Энджи. У тебя ведь тоже наверняка куча вопросов? — Да, не совсем… — Калеб поправил ремень на штанах. Становилось тесновато, а док словно специально то выпячивала задницу, то наклонялась настолько, что красные трусики демонстрировали ещё и рельеф её промежности. — Ну, у меня вот их тысячи, — Энджи обернулась на секунду по-доброму улыбнувшись. — К примеру, у кого ты покупал наркотики? — Я их не покупал. Один мой друг давал мне героин. — Просто так давал? — Да. Почти. За небольшие услуги. — Какие услуги, Калеб? — Мур обернулась и уперлась в столешницу руками. Она нависала над мальчишкой, пока тот снова опустил голову. — Они что-то делают на территории нашей школы. Всё, что от нас требовалось — молчать. Иногда помогать таскать ящики, — словно в трансе рассказывал Калеб, глядя только на ложбинку между грудей девушки. — Что было в тех ящиках? — бюст покачнулся в ритм её удивлению. — Оружие, наверное, — тот пожал плечами. — И что, никто так этого и не заметил? — Энджи поставила перед ним тарелку. — Дети умирали как мухи, а школа… — Директор всегда заминал такие дела. Он и давал мне героин. Невысокий и полный. В чёрном костюме и красном галстуке. Прежде, чем ошарашенная Мур успела ответить, раздался звонок в дверь. — Это Дин. О школе — ни слова, — строго сказала она. — Где ты учился? — Пансионат святого Кроу. — Вот дела… — она поспешила открывать.