***
Сайто ещё какое-то время стоял на горной дороге, даже после того как маленькая фигурка краснолицего длинноносого «монаха» исчезла в тумане, что стремительно таял в лучах утреннего солнца. Иоко скучала рядом. Щурилась на свет, зевала. Всё больше напоминала заспанную девочку, а не молодую женщину, которая сначала согласилась на роль дегустатора, а потом играла роль шута для тенгу, лишь бы тот позволил гостям нормально поесть, а не гадать, какой кусок станет для них обоих последним. — Хочешь, понесу тебя до деревни? Иоко отвернулась от рассвета, посмотрела на мастера меча и, молча ударившись о землю, чёрной лисицей вскочила ему на руки и свернулась клубком. Хвосты свисали до самой земли, подобрать и уложить их было непросто. По пути придётся осторожничать. Как бы не попасться на глаза крестьянам, но Сайто не возражал. В день, когда исчезнут все ёкаи, ненужность его работы станет не главной проблемой. Люди лишатся большой части друзей и любимых, потеряют окружающую их магию. Труд на полях, и без того нелёгкий, превратится в каторжную работу, моря и реки перестанут кормить так обильно, как нынче. Природа действительно не терпит пустоты и учит, что пустые ниши занимают более агрессивные виды. В горах префектуры Юшань на место истреблённых волков пришли тигры. Уж они-то с удовольствием стали поедать не только оленей, но и маленьких детей, зашедших куда не надо. Те же каппы — неприятные соседи, но с ними можно договориться. Кто договорится с речным змеем? Каэморе подогнул полу своего одеяния, устраивая лисицу как в люльке, взялся за посох свободной рукой и пошёл прямиком на восток, позванивая бубенчиками на навершии. Вся его фигура потонула в рассветном сиянии.Честный лжец
25 октября 2020 г. в 17:44
Солнце садилось за еловый бор торжественно-неспешно. Небо, сначала нежно-розовое, как нижняя юбка невесты, постепенно стало алым с тревожными оранжевыми полосами на облаках. А после и вовсе появились фиолетовые мазки теней, и Сайто нахмурился. Иоко прозорливо заметила:
— Не дуйся, ветра ночью не будет.
— Если бы меня ветер беспокоил…
Каэморе чуть ускорил шаг, но вскоре вновь был вынужден замедлиться, маскируя заминку любованием цветущим полем. Иоко в праздничном густо расписанном кимоно быстро идти не могла. Ей здорово мешала как щегольская форма гэта с сильным скосом носка и украшением из тесьмы с бубенцами, так и узкий крой одежды. В итоге лисица шла мелкими спорными шажками. Сайто в этом ничего красивого и сверхизящного не находил. Только издевательство.
Пока они дошли до леса, а каменистая дорога наконец стала мягкой от опавшей на неё хвои, солнце окончательно село и мягкие тёплые сумерки разгоняли только светлячки. Впрочем, недолго. Всё чаще среди жёлтых огоньков стали появляться голубые проблески. А после вся дорожка украсилась живыми фонариками хитодама. Духи мерцали потусторонним голубоватым огнём, и Иоко в какой-то момент забыла, что изображает придворную кокетку. Быстро, как девочка, она подскакивала к сонным духам, тыкала в них пальцем, и те с печальным вздохом взмывали вверх, оставляя после себя длинный световой хвост. Лисица хихикала, а мечник не видел смысла её хоть немного одёргивать.
Спустя ещё какое-то время дорогу украсили красные круглые фонари, развешанные по стволам сосен. Их змеевидная процессия вилась по телу бора и уходила резко вверх, на гору. Иоко фыркнула.
— Показушник.
— Хитоси? Брось, он тенгу. Его хозяйственность в порядке вещей.
Лисица, конечно же, осталась при своём мнении. Почти полчаса гости шли к хозяину сосновой горы под перезвон бубенцов на навершии посоха каэморе и редкие вздохи хитодама.
— Вас как от смерти из гостей ждать. Самому околеть можно.
Сайто потянулся было к касе, забыв, что пошёл «в гости» с непокрытой головой. Тенгу сидел на ветке могучей сосны и болтал маленькой ногой, почти теряя сандалию. Он и сам весь был маленький, не крупнее семилетнего ребёнка, в простой одежде почти монаха, краснокожий, длинноносый и желтоглазый. А потом Хитоси спрыгнул вниз, словно бы ударяясь о земь, и встал в истинной личине, лениво обмахиваясь великолепным веером. Тенгу лишь чуть не доставал ростом до Сайто, а красотой и вовсе превосходил. Если, конечно, не смеялся. Во-первых, собачий лай не ласкал слух, а во-вторых, насмешливые гримасы у тенгу проявляли его демоническую породу, делая белое симпатичное лицо резко неприятным. Опровергая собственные недовольные речи, хозяин сосновой горы приветственно развёл руки и улыбнулся узкими тёмно-сливовыми губами. Глаза, ярко-жёлтые, как им и положено, были подведены красным, а чёрные точки бровей не сходились к переносице. Убогое монашеское одеяние сменил богатый наряд, расписанный хризантемами и соловьями. Иоко в своём красно-чёрном кимоно с золотыми бабочками и тигровыми лилиями сморщила носик.
— Мог бы и не брать мои цвета. С каких пор тебе стало мало твоих лесных пейзажей и зелени хвои в жемчужных клубах тумана?
— Моя милая злюка, сегодня праздник. Приди вы в Лунный День, я бы не изменил своим правилам. Но сегодня я радушный хозяин, а вы гости, и пусть тебя не тревожит, что мы выглядим как пара, а мой дорогой каорэ — как богатый наместник, зашедший к нам на огонёк.
Тенгу вновь неприятно улыбнулся, а Сайто предостерегающе придержал лисицу за рукав, пока она не зашипела и не ощерилась. Хитоси любил дёргать кицунэ за хвосты, а та всё норовила откусить тенгу его длинный нос. Правда, сейчас Иоко не демонстрировала хвосты, а нос у Хитоси в истинной личине был самым обычным, разве что курносым и чуть длинноватым, но это определённо добавляло обладателю шарма.
— Итак, прошу к столу.
Тенгу сделал изящный полукруг, отходя в сторону, лицом к гостям. Он разумно не показывал каэморе спину. Симпатия симпатией, инстинкты инстинктами. Жители той стороны не больно-то любили тех, кто так и застрял на середине.
Праздничный стол маленькие лесные духи устроили прямо под открытым небом, на небольшом возвышении среди елей. Хитоси вёл гостей к нему причудливой тропой, веером задевая стволы деревьев, и те благодарно гудели на ласку своего хозяина. Сайто не вглядывался, но по энергетике чувствовал, что это старейшие деревья бора. Они стояли на сотне человеческих скелетов, и душок разложения намертво впитался в грубую кору. Тенгу любят свои леса и развлечения одинаково сильно, и если люди, осмелившиеся с ними соревноваться в хитрости, проигрывают, то их бренные останки питают деревья.
Несмотря на кровожадность, на тенгу в резиденцию каэморе никогда не было жалоб. И значит, Хитоси был или осторожен и умён, или не заврался чрезмерно. Сайто устраивали оба варианта.
У стола Хитоси вновь полностью развернулся к гостям, чуть поклонился и протянул Сайто свой сложенный веер. Мастер меча не мог не оценить жеста и, принимая веер, поклонился в ответ. Далеко не каждый день тенгу отдают средоточие своей силы каэморе, пусть и всего на время ужина. Большего заверения в чистоте помыслов и представить было нельзя. И всё же это не могло уверить и успокоить Сайто до конца.
— Я ценю, правда. Но ты можешь поклясться, что еда не отравлена?
Хитоси поджал тёмно-сливовые губы и скрестил на груди руки. Не сердито, нет. Но глупо требовать у кошки не играть с пойманной мышью. Это закон самой природы.
Сайто устало вздохнул.
— Я могу вернуть тебе веер, и мы разойдёмся. Потому что я не смогу встать из-за стола, если за него сяду и приму твоё гостеприимство. Но если я сяду и при этом могу вовсе не встать, это делает нашу беседу немного… бессмысленной.
Звякнули стеклянные подвески на шпильках Иоко. Лисица церемонно села и попробовала кусочек копчёной рыбы, что примечательно, отделив от него лишь половину. Демонстративно прожевала, глядя на Сайто, и сглотнула. Посидела так с минуту, а потом протянула мастеру меча свою тарелку. Мастер меча колебался лишь секунду. Хитоси лающе захохотал.
— О, дивный мир! Кицунэ — дегустатор у каорэ! Каэморе ест с рук лисицы, но не доверяет тенгу! Как интересно стало жить на грешной земле.
Иоко на удивление не оскалилась. Она улыбнулась, поднялась и подняла свои объёмные рукава, полностью закрывающие кисти, к лицу. Закачалась, скрыв его, а потом выскользнула из гэта, и маленькие белые ножки ловко замелькали между блюдами с едой. Сайто сначала испугался, что богато украшенный подол испачкается в еде и вине, но оноку, маленькие духи на услужении тенгу, с оханьем кинулись убирать еду и застилать пространство под ногами кицунэ алым полотном. Иоко изящно и быстро отвела одну руку от набелённого лица, выхватила у растерявшегося Сайто из руки веер, подкинула его и поймала уже два. Хитоси не сел, упал на подушки, заливаясь смехом и аплодируя. Из чайного домика его за такое поведение уже бы выгнали, но в сосновом бору кто мог противиться воле его хозяина?
Сайто опустился рядом, положив посох с бубенцами параллельно циновке. Тенгу это отметил и одобрительно кивнул в перерыве между приступами хохота. К столу хозяина сосновой горы стали подтягиваться ёкаи и духи со всего окреста, привлечённые его смехом и музыкой. Иоко танцевала с веерами, снисходительно кивала прибывшим и постепенно ускорялась. Каэморе смотрел только на свою извечную спутницу, никогда ранее не предполагая в ней такой любви к танцам. Лисица же была изумительна. Она получала удовольствие и дарила его окружающим. Её маленькие ножки не мелькнули более ни разу, а вот рукава могли надавать по носам любопытным зрителям, не вовремя сунувшимся к импровизированной сцене. А затем Иоко выпустила свои великолепные хвосты и подняла чёрные ушки. Улыбка малиновых губ переросла в соблазнительный оскал, а движения бёдер едва-едва держались на грани пристойного. Веера бабочками порхали в руках девушки, и сама луна, казалось, качается туда-сюда по небу. Взбудораженные ёкаи тоже раскачивались и орали: «Ещё, ещё, лисонька!»
Бой барабанов перерос в нечто ужасающее, потому как топали несколько сотен пар демонических ног, а в толпе всё больше мелькали длинные когтистые руки, кривые рога, кожистые крылья, головы на неприлично длинных шеях и прочие составляющие разномастного сообщества. Сайто попеременно обдавало жаром и холодом. Желание вынуть из ножен клинок было почти невыносимым.
Но Иоко в какой-то момент замерла неподвижной статуэткой. Веер, вновь единый, упал в высоко поднятую ладонь и сложился. Зрители аплодировали, тенгу хохотал как одержимый, пока кицунэ шла обратно к своему месту, а за её спиной спешно организовывали прежнее пышное застолье. Пока лисица церемонно укладывала свои пышные хвосты, чтобы случайно не зацепить каэморе, Хитоси вытер слёзы смеха.
— Уела, не могу не признать. Твоя взяла.
Хозяин сосновой горы поднял руки высоко над головой и хлопнул в ладоши три раза. Блюда на хозяйской половине стола тут же поменяли. Иоко фыркнула.
— Сразу так сделать было нельзя? Обязательно нужно было представление?
— Ну, милая моя, всё имеет свою цену…
Хитоси насмешливо поиграл бровями и обернулся к гостям. Трогать его следующую половину ночи было бессмысленно. Тенгу, как и весь его народ, обожал веселье. Обожал так самозабвенно, что за хорошую забаву мог исполнить желание шутника, спасти жизнь и даже проиграть свой драгоценный веер. Но, как учили сказки крестьян, желать удальцам нужно было помалу, не унижая длинноносых хозяев лесов. Тенгу, при всей своей весёлости, всё же отличались злопамятством и хитростью, и не людям было тягаться с ёкаями.
За вечер охотнику не раз подносили чашу с вином. Обижать сообщество не хотелось, отравиться или захмелеть — тоже. Приходилось передавать подношения Иоко. Та мочила язык, отплёвывалась и не пьянела. А один раз забрала у сообщества кувшин, налила белого вина на самое донышко и, до краёв долив водой, передала спутнику, пояснив своё действие кратким «вкусно». Каэморе не отказался. В основном же он пытался игнорировать творившуюся вокруг вакханалию. К сожалению, получалось не всегда. В какой-то момент даже пришлось дёрнуть за рукав Хитоси и зашипеть ему на ухо.
— Если ты сейчас не сделаешь так, чтобы компания в конце стола перестала пожирать человечину, несколько твоих гостей укоротятся на голову.
Тенгу хотел пошутить, но, вглядевшись в ярко-оранжевые от гнева глаза мастера меча, передумал.
— Не горячись, каорэ. Не все обладают твоим высоким тактом и врождённой вежливостью.
Хозяин праздника отошёл, и очень скоро Сайто перестал ощущать запах человеческой крови и несвежих потрохов. Дух человечины совсем не исчез, что было бы удивительно в обществе людоедов. Но какую-то работу тенгу определённо провёл, наверняка свернув пару-тройку голов самолично.
Гости стали расходиться уже перед рассветом, в самый тёмный час. Сайто накрыл посох обеими ладонями, не поднимая с циновки, но и не разрывая контакта, переживая пренеприятное ощущение от проходящих рядом существ.
Хитоси ожидаемо наблюдал за своим главным гостем во все глаза. Сайто не мог пожаловаться ни в одном пункте — ему передали веер. Высший знак доверия, признания власти, но тенгу — не добро и не зло, ему необходимо постоянно испытывать, подтрунивать, подвергать опасности и проверять на сдержанность, особенно если он вознамерился сообщить нечто важное. Большое благо с его стороны требует предварительной вредности на грани смертельной опасности.
— Я впечатлён, — это тенгу сказал уже после того, как остался на поляне один на один с лисицей и каэморе. В свете зари было видно, как хозяин сосновой горы осунулся. По сравнению с прежними встречами с Сайто выглядел он не очень. А уж когда упал на подушки и стёр рукавом весь грим с лица, стали явны его бледность, отдающая в зелень, морщинки у глаз и резкая линия скул. — Ты прекрасно держался, каорэ. А по поводу нашей беседы… Какое поганое время настало, кто бы знал, что до такого доживу…
Тенгу тяжело вздохнул. Посидел немного, откинув голову назад, а после выдернул из волос шпильку, тем самым уничтожив свою изысканную причёску, и позволил наряду смениться. Богатое кимоно обернулось простым белым одеянием, прикрытым хаори, расписанным по подолу соснами и линиями гор. Эта личина ёкая Сайто нравилась больше остальных.
— Наша милая лисонька рассказала тебе, как быстро о тебе идёт слава?
— В общих чертах.
— Ну что же, расскажу не в общих, — Хитоси совсем уж откинулся на подушки, почти разлёгся, сложил правую кисть в кулак, чуть отставив согнутый указательный палец, и, постучав им по полу, изящно выудил из темноты уже раскуренную кисеру. Сделал глубокую затяжку и не выпускал дым, пока глаза не поменяли цвет с ярко-жёлтого до почти карего и взгляд не расфокусировался. — Та-а-а-ак… С чего бы начать?..
— С того чтобы меньше курить.
Тенгу посмотрел на возмущающуюся кицунэ неодобрительно, но смолчал.
— Вообще странное началось довольно давно, но, с учётом событий последних ста лет, что вообще нынче странность? — ещё одна затяжка и дымное облачко в виде дракона, лентой взвивающегося вверх. — Видишь ли, с каждым десятилетием я теряю друзей и знакомых. И только треть из них уничтожают твои собратья. Все остальные словно бы пропадают. Говорю «словно», потому как тебе ли не знать: ничто из мира нельзя забрать бесследно. А изнанка полнится пустотой, и сказать, что это тревожит, — не сказать ни о чём. Я понимаю, что мы живём в Эпоху Упадка, но даже вырождение ёкаев и каэморе не гнетёт меня так, как то, что происходит теперь. В соседней префектуре, Као, в прошлом году пропал Ичиру. Думаю, ты знаешь, о ком я. Вот скажи, демоны его уровня могут просто так уйти в ничто? А он пропал, и никто не знает куда. Соседние префектуры плачутся мне, просят тебя в гости. Каэморе больше не справляются. Эно чуть ли не единственный уголок спокойствия.
— В самом начале сезона я освободил ками. Это сущности особой породы, в большинстве своём благосклонные к людям или нейтральные. Хранители. Защитники. А он сошёл с ума, да так, что сам почти организовал себе перерождение, не дожидаясь природного цикла, не желая в нём участвовать.
Тенгу только фыркнул, выпуская дым носом.
— Каорэ, природный цикл — жестокий процесс. Ками умирают и возрождаются, обновляются, но, равно как и деревья в природе, не все могут пережить очередное пробуждение. Так что могу понять его желание… м-м-м… подстраховаться.
— Ты рассуждаешь как высший неизменный ёкай. Твоя логика не применима к тому, кто является неотъемлемой частью природных процессов. И про ками я сказал с одной целью — показать, что в Эно всё тоже неспокойно.
— И всё же получше, чем везде. Сайто, я прошу тебя как официальный парламентёр — обратись в резиденцию. Ёкаи никогда прежде не просили каэморе о помощи, но теперь это происходит, вы не можете просто проигнорировать наше прошение!
Сайто прикрыл глаза, подавляя вздох. Ему не хотелось врать тенгу, а сказать правду так, чтобы она не отдавала отчаянием, не представлялось возможным. В резиденции его вряд ли примут всерьёз. Репутация не та. Слишком мало убийств за сезон, всё больше тяжб между людьми. А что он мог поделать, если в подавляющем большинстве его вызывали не из-за козней духов, демонов и ёкаев, а из-за глупости или жестокости людей, которые охотно пользовались дурной репутацией жителей изнанки? Отец, конечно, выслушает и поддержит. Девятый из совета круга может даже вынести прошение на рассмотрение, да только толку-то…
— Мы поступим так. Я напишу отцу, и он вынесет письмо на совет круга. Это не будет прошение от ёкаев, это будут чисто мои наблюдения и опасения. Попрошу о помощи в тех префектурах, где дела так плохи, что даже до меня слух дошёл. Но это всё, чем поможет резиденция. Пойми, Хитоси, каэморе не заинтересованы в помощи. Это ведь не касается людей.
— Да как же не касается! — тенгу весь подался вперёд, растеряв леность и зашвырнув курительную трубку в траву. — Если мы исчезнем, какой прок будет от вас? Что хорошего случится с людьми?! Мы приносим определённые вред и зло, а подавляющее большинство из нашей братии любит есть человечину, но это мы бережём храмы и деревни, это мы храним детей от болезней, мы выводим путников из леса, мы приносим веселье, мы устраняем размолвки в семье мелкими неприятностями, мы делаем сломанные вещи волшебными. Люди не могут без нас! Огромной ошибкой стало открытие границ. В страну лезут чужеземцы, воруют нашу культуру, завозят свои порядки и богов. Наша империя падёт, если не сохранит свою самобытность, если не сохранит нас. Что, круг каэморе этого не понимает? Нас что-то убивает, мы исчезаем. Природа не терпит пустоты, Сайто. Если мы исчезнем, наше место будет кому занять, но справитесь ли вы с этим «кем-то»?
Сайто всё же вздохнул, поднялся и протянул веер обратно владельцу.
— Не мне ты должен это объяснять. Я напишу в резиденцию, но не от вашего имени. Унижения ничего не дадут, только добавят гонора тем, кто и без того этим грешит.
Хитоси одной рукой принял веер, а другой неожиданно перехватил запястье мастера меча, стискивая так, что впору вскрикнуть, и заглянул в глаза с тем же выражением, с каким так недавно вглядывалась Иоко.
— А ты, каорэ? Ты поможешь? Хотя бы на своей земле?
— А разве я хоть когда-то бегал от беды? По-моему, моя работа заключается в том, чтобы приходить на помощь, когда меня о том просят. Неважно к кому.
Хитоси вздохнул и обмахнулся веером. У него словно бы гору с плеч сняли.
— Пойдёмте. Провожу вас короткой дорогой, а то и через неделю из моих владений не уйдёте.