Счастье из чужой вселенной

АЙЛИР Как попал в эту камеру, толком не помню. Мои воспоминания кончаются на начале мучений Евы и потребности вытащить её любой ценой. Оттого память словно завешена вуалью. Я, вроде как, пытался освободиться и напал на своих тюремщиков, когда меня развязали, чтобы сопроводить куда-то, сюда, наверное. Мной владело слепое бешенство, но куда мне одному против толпы вооружённых шестируких? И вот, я здесь. Эмоции немного улеглись, возвращая способность мыслить. Оценка ситуации лишь подтверждает плачевность положения, в котором оказался. Бросаю взгляд на прозрачную перегородку, где должна располагаться дверь. Как правило, подобные оградители делают невероятно прочными, да и как иначе? Какая же это камера, если любой желающий мог бы разбить «стекло» и выйти? И всё же, за отсутствием других мыслей решаюсь попробовать грубую силу. Использую кулаки, ноги, хвост и когти. И всё бесполезно. Из чего бы ни была сделана эта гадость, на ней даже царапин не остаётся. Выброс злости, в котором пытался уничтожить препятствие, отделяющее меня от внешнего мира, забрал на удивление много сил. Всё тело мерзко ныло. Запястья слегка покрылись тоненькой кожицей, как и повреждённые участки хвоста. Некоторые раны, что поглубже, очевидно, нанесённые гебийцами Гребла, и вовсе никак не затянулись. Синяки, щедро рассыпанные по всему телу, лишь довершали мою «красоту». Хвалёная регенерация нашей расы явно не справлялась, а причина всему — голод. Нет, не тот, который можно удовлетворить, съев обычный ужин, а тот, за который мне, да многим другим эрам, всегда было, есть и будет стыдно. Я сам виноват, что оказался в таком положении. Отправляясь с Евой на Креос, был уверен, что сразу после вернусь на Лендор. Потом было и вовсе не до удовлетворения подобных потребностей организма. В свою очередь, постоянное нервное напряжение, а потом и физический урон сделали своё дело — мне нужны было мясо и кровь. Идиот! Ведь первые позывы этого безобразия ещё до похода сюда ощущал, но отмахнулся, посчитав не важной мелочью. Вот теперь лежу, скрючившись, на узкой койке и чувствую, как внутри ворочаются древние хищные инстинкты, грозящие затмить мой разум и превратить в животное. Ещё одно проклятие нашей расы. Цена за силу и выносливость. Всем нам делают прививки, глушащие мерзкий «кровавый» инстинкт, позволяя нам спокойно находиться среди тех, кто природой определяется как добыча, но в случае истощения он берёт верх. Но я не хочу! Хочется сохранить хоть что-то от привычного себя. И так уже столько всего на душе, что опасаюсь свихнуться, если выберусь отсюда. Легкий шелест, потом хлопок, и на миг слышится весёлый мужской хохот. Затем я всем существом ощущаю близость мяса. Свежего. С кровью. Первый порыв — съесть. Избавиться от мучений. И лишь потом приходит понимание, чьё оно. До последнего надеясь на ошибку, подхожу к миске и в ужасе отступаю обратно. Гребл, мразь! Чудовище! Ему мало просто наблюдать за моими мучениями, уверен, где-то здесь должна быть вмонтирована незаметная камера. Он жаждет посмотреть, как я сломаюсь и превращусь и зверя, чтобы потом насладиться всем спектром эмоций при возвращении разума: стыдом, ужасом, самоотвращением. Ведь иначе не объяснить, зачем он принёс мне шмат мяса знакомого гебийца, капитана группы наёмников. Только у него на каждой из рук была татуировка, какую я вижу сейчас. Манящий, густой аромат крови соблазняет поддаться и послать куда подальше запреты и мораль. Но пока держусь. Лежу на кровати, сжавшись в комок, чувствуя, как тает воля. Я должен срочно выбраться отсюда и Еву вытащить! Ещё немного, и я буду не опасен лишь для соплеменников и смески, все остальные окажутся в зоне риска. Осознавая, что шансы невелики, смотрю на собственный весьма плачевно выглядящий хвост, выпускаю острый, длинный и прочный шип, принимая жутковатое решение, если пойму, что от разума почти ничего не осталось. — Ты смотри, не тронул, — неожиданно вырывает меня из напряжённой борьбы с собой чужой голос. — Надо же, какая выдержка. — Чему радуешься, недоумок? — послышался другой голос. — Босс будет недоволен. Он вообще там живой? — Да что ему будет? — возражает первый, а потом обращается ко мне: — Эй, эр! — не реагирую. — Оглох что ли? Ты! Хвостатый ущерб! Вот же… не откликается. А вдруг и правда откинулся? Ему хорошо прилетело в лаборатории. — Подойди и посмотри, — второй. — Да не буду я к нему подходить! Вдруг он притворяется, а сам уже озверел и бросится? — первый. — Жалкие трусы, — слышится голос нового участника, в котором проскакивают брезгливые нотки. — С дороги. Сам всё сделаю. Послышались приближающиеся шаги. Я же внезапно понял: сейчас или никогда. Это единственный призрачный шанс вырваться. Неизвестно, как много ещё времени у меня, да и у Евы тоже. Я должен вытащить её! Ведь это моя вина, что девушка сюда попала, и я просто не имею права на неудачу. — Полосатый! — снова третий голос. — Ты тут не сдох? По сути, я должен злиться на все эти «хвостатый» и «полосатый», а мне стало смешно. Как ещё назовут меня эти недоумки? — Эй ты! — уже грубо. — Быстро вставай! Босс желает тебя видеть. После чего одна из лап гебийца опустилась мне на плечо. Среагировал мгновенно. Один вздох, и амбал отлетает к стене. Приложившись затылком, мужик бесформенной кучей сполз на пол. — Мразь! — взвыл другой гебиец. Не теряя ни секунды, метнулся к выходу, пока меня тут не закрыли. Недолгий ступор вояк сыграл мне на руку, и я успел выскочить в коридор. Но их по-прежнему было двое. Нельзя дать им вызвать подмогу. Один из шестируких схватился за парализатор, другой потянулся к браслету связи. Сам от себя не ожидал, но каким-то немыслимым образом мне удалось извернуться так, что я смог атаковать гебийца с «рацией» и одновременно уклониться от выстрела его напарника. И если мне повезло, то мужику не очень: он попал аккурат под выстрел парализатора и, захрипев, застыл на полу. Остался один противник, и он был очень зол, оттого не стал медлить и начал палить по мне из своего оружия. Каким чудом мне удалось увернуться от всех зарядов, известно только звёздам. Шутки давно кончились, и потому, выпустив когти и шип на хвосте, я подскочил и ударом руки распорол одну из рук противника. Он, взревев от боли и злости, перехватил мою руку и болезненно дёрнул в сторону. Пять других сжали меня в тиски «смертельных» объятий, и напоследок урод со всей дури наступил на мой хвост. Перед глазами вспыхнули разноцветные круги. Взвыв от боли, я рванулся изо всех сил. Гебиец, не ожидавший подобного, выпустил мою руку, и я, не мешкая, ударил когтями по шее мужчины. В этот порыв я вложил все силы и отчаяние, потому рана получилась страшная, смертельная. Изо рта противника хлынула кровь, и он всем весом навалился на меня, как раз в этот момент слабость накатила неимоверная, и мы упали на пол. Густая, горячая кровь из горла мужчины начала заливать мне лицо, чтобы не задохнуться, открыл рот и… пропал. Это было нечто. Непередаваемо! Божественный вкус! Ничего лучше я не пробовал! Гастрономический восторг и чистая энергия в одном флаконе! А потом я очнулся. Чистый ужас произошедшего отрезвил мгновенно. Никогда ещё я не испытывал такого острого отвращения к самому себе. Не выдержал, не смог, опустился. Животное. Как же мерзко. И если всё, что составляло мою личность: принципы, мораль, ценности — всё было против, то тело пребывало на вершине блаженства. И как бы тошно ни было на душе, тошноты физической не наблюдалось. Напротив, я ощущал, как оболочка наполняется силами и энергией. Самобичеванием заниматься сейчас не время, потом, если выберемся с Евой. Без неё не уйду отсюда. Если? Нет, когда. Только так, и не иначе. Максимально быстро привёл себя в порядок, насколько это возможно, и устремился по коридорам, заглядывая в камеры, открывая каждую, в которой кто-то томился. Гребл явно был уверен в своих людях и том, что никто посторонний никогда не пройдёт по этим коридорам. Иначе вряд ли бы камеры открывались простым нажатием кнопки на стене. Наконец, в третьем по счёту коридоре, я нашёл Еву. Она не сразу меня заметила, а как увидела, вскочила и уставилась на меня горящим ненавистью взором. — Убирайся! — зашипела она. — Ненавижу! — Надо уходить отсюда, — ответил, не слушая девушку, и попытался ухватить её за руку. Ева сначала увернулась, а потом неожиданно бросилась на меня с кулаками, изрыгая совсем не женские ругательства. Вселенная! Да откуда в таком хрупком теле столько силы?! С трудом удалось обездвижить взбесившуюся Еву, после чего ощутимо потряс её за плечи. — Приди в себя, Ева! — заорал ей в лицо. — Мы должны срочно выбираться отсюда! Или ты хочешь дальше оставаться здесь и подвергаться пыткам? Несколько мгновений девушка смотрела на меня в ступоре, потом моргнула, прищурилась и, сжав губы, кивнула. Я снова попытался взять её за руку. — Убери клешни! — выплюнула смеска. Пока я переваривал поведение девушки, она выскочила в коридор и припустила вперёд. Пришлось бежать за ней. Тем более, я понятия не имел, где выход. Я изучал схемы этого лабиринта, предоставленные наёмниками, но какой от этого прок, если я даже не знаю, где толком нахожусь, на каком уровне? Поэтому мы слепо перебирались из коридора в коридор, из комнаты в комнату, в поисках лестницы или лифта наверх. Не сразу, но я вырвался вперёд и возглавил наше «путешествие» по этим проклятым катакомбам. Несколько раз мы слышали голоса в отдалении, и приходилось спешно искать себе укрытие. Спустя минут десять блужданий нам улыбнулась удача. Мы нашли узкую лестницу наверх и смогли подняться на один уровень. Не успели пройти и трети коридора, как оглушительно взвыла сирена. Однако, они долго. Я думал, нашу пропажу заметят куда раньше. Хотя, лучше бы вообще обойтись без этого. — Быстрее! Шевелитесь же! — послышался грубый бас. Голоса звучали совсем близко, и я в ужасе метнулся в какую-то узкую нишу, обхватив Еву хвостом за талию и зажав рукой ей рот. Сначала девушка задёргалась, но потом благоразумие взяло верх, и она затихла. Когда голоса удалились, она снова завозилась, пытаясь вырваться. — Убери свою… свой хвост! — взвилась Ева. Очередной новый опыт. «Убери клешни, убери хвост…», — никогда ещё самки не говорили мне такого. Что-то я последнее время стремительно познаю много ранее неизведанного, увы, далеко не радостного. Дал девушке свободу, и Ева, отскочив на пару метров, обожгла меня злющим взглядом. Бросился следом, и вдруг неожиданно началось что-то ужасное. Всё вокруг затряслось, из вентиляции дохнуло нестерпимым жаром. Наверное, само провидение вмешалось, но я успел дёрнуть на себя стремительно бегущую Еву назад, и в следующий миг часть потолка обрушилась. Меня обдало ледяным ужасом, когда понял, чуть замешкайся я и девушки уже не было бы. — Что происходит? — спросила Ева, впервые посмотрев на меня без ненависти. В глазах плескался лишь страх. — Не знаю, — покачал я головой. Третья попытка сграбастать ладошку смески оказалась удачной. Испуганная и оглушённая, она даже забыла на время о своей неприязни ко мне. Не стала возмущаться. Я правда не знал, что тут творится. Определённо ничего хорошего. Значит, надо ускориться в поисках выхода, потому, почти не чуя под собой ног, устремился вперёд. Осознав, что Ева банально не успевает, подхватил её на руки и снова побежал. Мы выберемся. Обязательно выберемся.