Счастье из чужой вселенной

АЙЛИР Пытался собрать расползающиеся мысли в кучку. Получалось так себе. Ну вот какого это долбанное местное солнце такое яркое? Бесит. А эта громоздкая неудобная мебель? Раздражает. И вообще, хотелось что-нибудь разнести в пыль. И лишь здравый смысл, который твердил, что это не мои чувства и эмоции, а действие проклятого «естественного отбора», помогал сдерживать разрушительные порывы. А ещё было страшно. Жутко от осознания, что осталась совсем капля времени, прежде чем меня покинет разум, и всего несколько дней, как за мной явится смерть. Я бы предпочёл, чтобы мои мучения оборвала Ева, но она не сможет, это я понял чётко. Оттого уже присмотрел место, где изолирую сам себя от мира, когда придёт срок. Дверь приоткрылась, и в комнату скользнула смеска. Тонкие белые руки обвили мои плечи, вынуждая повернуться к девушке лицом. Стоило мне это сделать, как мягкие губы накрыли мои. Ева целовала меня страстно и отчаянно, её пальчики пытались справиться с магнитными пуговицами на рубашке. Осознав это, отстранился в шоке. — Ты чего это делаешь? — спросил слегка грубо. — А разве не понятно? — улыбнулась Ева. — Понятно, — покачал головой и даже отступил на шаг, — и мой ответ — нет. Недоумение на лице девушки сменилось искренним изумлением. Она даже головой тряхнула в неверии. — Ты меня не хочешь? — с нотками обиды спросила смеска. Она издевается? Или правда не понимает? Не видит натянутую в районе ширинки ткань? Хочу ли я Еву? Безумно. До потери рассудка жажду ею обладать. Этого хотят мои душа, сердце и тело. Это то, что велит мне инстинкт. Но я не могу сейчас себе этого позволить. Ни к чему. Не хочу ещё сильнее привязывать к себе Еву. Я и так боюсь за неё. Страшно размышлять, что будет с девушкой, когда не станет меня. Пусть познаёт радости любви, в том числе и физической, с кем-то другим. Кем-то, кто в последствии сможет остаться рядом. Кто будет любить и оберегать её, раз уж мне не суждено. Он таких мыслей было нестерпимо горько. — Не в этом дело, малыш, — постарался сгладить грубость прошлого вопроса. — Я хочу, чтобы свой первый раз ты провела не с живым трупом, а мужчиной, который в последствии станет тебе опорой в жизни. — Но я хочу с тобой, — прошептала Ева. — Нет, моя хорошая, — заявил мягко, но безапелляционно. — Это из-за вируса? — вынесла предположение девушка. — Но у меня же иммунитет. Мне ничего не грозит. — Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, — улыбнулся возлюбленной, тогда как в сердце стыла безнадёжная тоска. — И не мне суждено стать причиной твоего счастья. Близость в данной ситуации будет ошибкой. — Ну да, конечно, — фыркнула девушка. Обиделась, глупая. Не понимает, ради неё же стараюсь. Пройдёт время, и она будет мне благодарна за этот отказ. Сможет разделить первое наслаждение с тем, кого будет любить. Я же не успел достучаться до её сердца. И всё равно не смог смотреть на расстроенную девушку. Подошёл и обнял, прижимая к груди, без намёка на плотский интерес. Просто ради того, чтобы она хоть чуть расслабилась и прекратила накручивать себе глупости. — Я люблю тебя, Ева, — тихо произнёс ей в волосы. — И сейчас твои интересы и благополучие важнее моих желаний. Так будет лучше. Правильно. Поверь мне. Ева ничего не ответила. Лишь вздохнула, утыкаясь носом мне в рубашку, с неожиданной силой сжимая руки на моей талии. ЕВА Отказ Айлира в близости шокировал, выбил из равновесия. Я была уверена, что он лишь обрадуется моей инициативе, и никак не была готова к тому, что мужчина меня отшил. Было как-то обидно. Впервые в жизни я была готова разделить с кем-то постель, кому-то настолько верила и так остро в ком-то нуждалась, а меня мягко, но послали. Эр отговаривался моим благом, утверждал, будто я ещё и благодарна ему в итоге буду. Какая чушь! Мне тошно от одной мысли о себе и другом мужике. Похоже, мне судьба умереть старой девой. Не желая портить последние часы с Айлиром глупыми ссорами и обидами, не стала спорить. Радовалась его нежным объятиям, пыталась до последней чёрточки запомнить его образ, впитать тепло сильного тела. Я улыбалась ему, а самой хотелось плакать. Буквально физически ощущала, как убегают минуты. Когда не нужно, время имеет свойство лететь с сумасшедшей скоростью. — Ты спятил? — в ужасе уставилась на камеру, которая больше напоминала клетку. — Нет, Ева, — вздохнул Айлир. Он выглядел максимально напряжённым, глаза лихорадочно блестели, выдавая состояние, — пока ещё нет. Я хорошо подумал. Не хочу превратиться в угрозу для тебя. Инстинкт спасает избранниц от голода эров, но не уверен, что он окажется сильнее вируса. Лучше я буду изолирован. Мне было жутко смотреть на этот каменный мешок, отгороженный от мира толстенными металлическими прутьями. Что тут происходило и кого держали в таких условиях? Это же жуткая древность! Я читала в книгах, что когда-то так было, но сейчас в ходу лазерные и силовые камеры. Ну или что-то на подобие того, где держал меня Гребл. Но это… — Запри замок и ни при каких условиях не отпирай его, — произнёс эр, зайдя внутрь, — и не приближайся к решётке. Я уже с трудом осознаю происходящее и свои действия. Понятия не имею, как буду себя вести в скором будущем. Кивнула, закрыла дверь и повернула ключ в замке. Затем прижалась лбом к холодным прутьям и прошептала в отчаянии: — Я с ума сойду и без вируса. Это выше моих сил. Я не выдержу. — Ева, ты справишься, — улыбнулся Айлир, подходя ближе, сжимая мои руки поверх металлических прутьев. — Ты сильная. Просто не ходи сюда, не смотри на свихнувшегося подыхающего меня, и всё будет хорошо. Снова кивнула, давясь горькими рыданиями. Не выдержала и, освободив руки, обхватила ладонями лицо эра, и поцеловала в губы. Отчаянно. Прощаясь. Чувствуя, как умирает что-то внутри. После чего бросилась прочь, почти ничего не видя из-за пелены слёз, застилающей глаза.

***

Легко сказать: «Не ходи». Третий день я сижу в этой комнате, которая мне кажется тюрьмой. И не проходит и пары минут, чтобы мои мысли не возвращались к красноглазому, запертому в подвале административного здания этого места. Более суток назад я нарушила запрет и спустилась в то жуткое место, надеясь ещё хоть немного поговорить с эром, а также оставить ему еды. Одного взгляда хватило, чтобы понять — я опоздала. Он с хищной грацией поднялся мне навстречу, одним прыжком оказался у решётки. Оскалился, демонстрируя внушительные клыки, протянул руку с пугающими когтями и прохрипел: — Ева-а-а. Ужас пробрал до самых костей, заставляя попятиться. Нагнулась и подтолкнула три банки консервов к нему. — Ева-а-а! — завыл мужчина. А глаза мутные, безумные. Блестят лихорадочно, зрачок почти всю радужку занял. — Ева-а-а, — уже похоже на мурлыкание, перетекающее в рычание, — я голоден, Ева-а-а. Вылетела оттуда, себя не помня. Меня колотило от страха, мутило от горечи и боли, скручивающих внутренности. Это оказалось намного страшнее, чем я представляла. Это убивало меня. Забаррикадировалась в комнате, мечтая, чтобы всё оказалось лишь кошмарным сном. Хотелось раствориться, умереть, не быть. Никогда прежде я не чувствовала такого оглушительного отчаяния. Было невыносимо от мысли, что Айлир закрыт в этой клетке, лишившийся разума, медленно умирающий. Почему? Почему он? Почему у меня оказался иммунитет? Не то чтобы я жалуюсь, но что такого есть во мне, что позволяет побороть «естественный отбор»? Чем мы, входящие в пять процентов невосприимчивых к вирусу, отличаемся от остальных девяноста пяти? Если бы я знала, возможно, могла бы помочь Айлиру. Спасти его. А ещё я понимала: не могу я сидеть тут. Мне нужно туда, к эру. Пусть и жутко до стука зубов, но надо. Понимаю умом, что не консервов он жаждет, но всё же… Такая пища лучше полного её отсутствия. Это выше моих сил — морить мужчину голодом из-за собственной трусости. Руки подрагивали, когда открывала дверь подвала. Нервы были натянуты до предела. Было страшно подходить к камере эра. Как и в прошлый раз, он тут же метнулся к решётке, мешая разглядеть, тронул ли те три банки еды, что оставляла в прошлый раз. Во всяком случае, у решётки их нет. — Я тебе поесть принесла, — заговорила, чтобы хоть немного разбить атмосферу ужаса. — Ева-а-а, — и снова от звука искажённого безумием голоса мороз по коже. — Я скуча-а-аю. Подойди-и-и. Присмотрелась к Айлиру. Тёмные круги вокруг воспалённых, по-прежнему пугающе блестящих глаз. И лишь иногда мелькает что-то там, что пугает сильнее безумных завываний. Будто крохи разума, направленные лишь на одно — убийство и утоление голода. И всё же мне отчаянно, до истеричного крика хотелось верить, что в этом существе ещё осталось что-то от мужчины, который признавался мне в любви и обнимал так трепетно, что от нежности сердце щемило. В конце концов, он говорит. Он помнит моё имя. Всё это заставило меня совершить роковую ошибку. — Айлир, — всхлипнула, подходя к решётке. Я даже испугаться не успела, когда, ухватив за руку, эр рванул меня на себя. От удара лбом о металлические прутья цветные круги вспыхнули перед глазами. А в следующий миг в мой мир ворвалась боль. Айлир с рычанием, словно дикий зверь, впился зубами в моё запястье. Кровь бежала по его подбородку в то время, как мужчина в экстазе поглощал эту жидкость, пытаясь вгрызться глубже в мою плоть. Попробовала вырваться, но куда там! Хватка у хвостатого была что надо, да и физические силы разнились. Наверное, мне помогло дикое отчаяние, овладевшее мою в те мгновения, но я смогла извернуться и левой рукой достать парализатор, болтающийся на поясе сзади, с правой стороны. Прицелилась, и, слава звёздам, минимальное расстояние позволило мне не промахнуться. Айлир дёрнулся, на миг застыл и рухнул, как подкошенный, на пол, лишившись чувств. Мне тоже досталось немного, так как сознание было мутным, в глазах двоилось, а всё тело было каким-то одеревеневшим. Отползла в дальний угол, прижала изувеченную руку в животу, чувствуя, как стремительно намокает ткань от крови. А после отключилась. Ухнула в темноту, где нет ничего, в том числе и ужасов реальности.

***

— Ева! — слышался до боли знакомый голос. — Ева! Мне чудились нотки страха в голосе Айлира, но разум был беспощаден и твердил мне, что я сама выдумываю то, чего нет. Я уже позволила себе глупость, пошла на поводу несбыточных надежд, результат — горящая огнём рука. Не будь между нами решётки, я бы гарантированно была мертва. Обезумевший хвостатый просто растерзал бы меня, а если бы не парализатор, я бы вполне могла лишиться руки. — Ева! — снова слышу своё имя. Не могу больше! У меня иммунитет к вирусу, но кто защитит разум от помутнения обычным путём? Это нестерпимо, слышать собственное имя голосом Айлира и понимать, что нет его, Айлира. Есть лишь сошедший с ума инфицированный, в котором не осталось личности былого мужчины. — Прекрати! — завопила не своим голосом, зажимая уши, чтобы не слышать этих стенаний. — Заткнись! Хватит! Надо убираться отсюда. Срочно. Пока психов в этом подвале не стало двое. Только тело по-прежнему как не моё. Слабость безумная. Должно быть, от потери крови. Решительно открываю глаза, полная стремления во чтобы то ни стало покинуть это место. Если не хватит сил встать на ноги, значит, поползу. — Слава Вселенной, — послышалось слабое со стороны камеры. — Ты очнулась, Ева. Заставила себя посмотреть на эра и оцепенела. Он сидел на полу, прижавшись лбом к прутьям. Выглядел разбитым, больным и несчастным. Но взгляд был разумным! На меня с бесконечной горечью и виной, плескавшимися на дне инопланетных глаз, смотрел Айлир! Нет, это уже слишком. Вот я и свихнулась. Не стоило мне сюда ходить, я и без вируса повредилась рассудком. Вижу и слышу то, чего нет, чего очень бы хотела. Но я чётко помню — Айлир заболел и лишился разума, став кровожадным монстром. И подтверждение пульсирует болью, заставляя стискивать зубы, чтобы позорно не стонать. Это всё оказалось перебором для измученной нервной системы, и я снова погрузилась в спасительную темноту.