Счастье из чужой вселенной

АЙЛИР Сидел, навалившись на прутья решётки, и всеми силами старался не отрубиться. Голос уже давно сел от попыток дозваться Еву. Девушка упорно не желала приходить в себя, а мне было страшно. Боялся за неё до нервной трясучки, и выть хотелось от беспомощности. Попытки вспомнить хоть что-то ни к чему не привели. Последним воспоминанием было, как сидел в углу камеры, пытаясь заставлять себя думать, и чувствовал, как ускользает, растворяется сознание. А потом всё. Темнота. Провал. В себя пришел, лёжа на полу у самой решётки. Долгие мгновения пытался понять, что вообще происходит. А потом пришло осознание — я снова могу мыслить и воспринимать реальность. Я снова я, со всеми своими достоинствами и бездной недостатков. Затем наотмашь ударило понимание: на моём лице и одежде кровь, и принадлежит она Еве. Пытаясь не обращать внимание на непослушное, до омерзения слабое тело, сел и осмотрелся. В камере девушки не было. Только в воздухе висел густой аромат крови, а во рту ощущался вкус, подобного которому я прежде не знал. Непередаваемо восхитительный, самый лучший! А в следующее мгновение стало тошно от самого себя, от того, что позволил себе хоть мгновение наслаждаться кровью возлюбленной. А стоило мне увидеть сжавшуюся в отдалённом углу девушку, как и вовсе чуть повторно не лишился рассудка. Маленькая фигурка в крови не подавала признаков жизни. Лишь усилием воли взяв себя в руки, смог услышать, что она дышит. Внутри плескался ужас. Что здесь произошло? Что я с ней сделал? Только память упорно молчала. Пытался выбраться из ловушки, в которой сам себя заточил. Бесполезно. Именно за невозможность вырваться я и выбрал это место. Чувствуя себя на грани постыдной истерики, стал звать девушку. Умолял очнуться. А она всё лежала, такая хрупкая и ко всему безучастная. Наконец, сознание вернулось к Еве. Но я никак не ожидал, что девушка в порыве какого-то отчаяния взвоет в голос. Она кричала, требовала замолчать. Звёзды, да чего я тут творил, раз она в таком состоянии?! Не смог удержать слов облегчения, когда смеска затихла. Она же в ответ уставилась на меня дикими глазами, после чего новый обморок настиг Еву. И вот, сижу и жду, когда девушка снова очнётся. Очевидно, случилось что-то жуткое, и я виноват. Мне нужно было знать, что, хотя и страшно было. Не уверен, что смогу с этим жить. Ну, а главное, мне необходимо просто убедиться, что с Евой всё в порядке, насколько это вообще возможно в подобной ситуации. — Звёзды, Айлир, — послышался шёпот девушки, давая мне понять, что я всё же задремал, — ну почему всё так? Это всё слишком. Я просто схожу с ума. Всё это Ева шептала, смотря на меня больными глазами. Несчастная, испуганная, еле живая. Невыносимо видеть её такой сломленной. И это моя вина, хотя я и не помню ничего. — Вообще-то, спятить суждено было мне, — хмыкнул тихо, заставив девушку уставиться на меня огромными шокированными глазами. — Этого не может быть, — замотала смеска головой. — Ты заболел и стал сумасшедшим, как и все жертвы «естественного отбора». — И тем не менее, я тут и говорю с тобой, — ответил я. — Ну да, новая хитрость, чтобы заставить меня подойти к решётке? — истерично хохотнула Ева. — Не-а, не выйдет. Девушка сидела напротив камеры на полу и наконец-то заняла такое положение, что мне стала видна жуткая рана на её руке. Укус. Мой. Захотелось сдохнуть. До последнего надеялся на какое-то чудо, ошибку. Но нет, я причинил ей боль. Снова. Пил её кровь. И если бы не эти прутья, скорее всего, убил бы её, будучи полностью безумным, чтобы потом очнуться над растерзанным телом и сойти с ума повторно, от невозможности жить с этим. — Прости меня, — прохрипел, чувствуя, как комок в горле мешает говорить. — Прости, Ева. Что я там недавно говорил? Её кровь лучшее, что мне доводилось пробовать? Сейчас меня тошнило от неё. Мутило от густого аромата, витающего в пространстве. — Это бред какой-то, — сказала Ева после минуты молчания и пристального разглядывания моей персоны. — Разве больные «естественным отбором» выздоравливают? Как такое возможно? — Твоя кровь, Ева, — озвучил единственную теорию, что была у меня, а слова снова обожгли болью и стыдом. — Что-то в твоей крови способно побеждать вирус. — Так не бывает, — ошарашенно выдала девушка. — Это больше похоже на сюжет глупой фантастической книжки. — И тем не менее, это так, — хмыкнул я. Похоже, тут произошло нечто, что сильно напугало девушку. Почти до паранойи. Она не спешила мне доверять, опасалась, что это очередная хитрость, и устроила форменный допрос. Спрашивала как общеизвестные факты, так и то, что знать мог только я. Затем наступила моя очередь задавать вопросы. Первым делом выяснил, что же всё-таки случилось. Слушая рассказ Евы, сначала чувствовал, как от ужаса сводит внутренности, затем проснулся гнев на её безрассудство. — Ева, я же тебе вроде на общегалактическом говорил сюда не ходить и ни в коем случае не приближаться к камере! — высказывал потупившейся виновато девушке. — Ты меня вообще слушала? Чем ты думала, подходя к спятившему инфицированному? — Но это был ты! — в тихом отчаянии заявила Ева. — Ты звал меня по имени! — Это был вирус, — обрубил мрачно. — Потому как я абсолютно ничего не помню. Ева всхлипнула и уткнулась носом в колени. Ругать девушку было больно, чуть ли не до крика истошного тяжело. Тем более на фоне того, как я виноват перед ней и чем обязан, но иначе было нельзя. Ей пора научиться благоразумию. Мне льстило, что она переживала обо мне, и если бы не её искреннее беспокойство в сочетании со счастливо-несчастным случаем, я бы и вовсе вскоре перестал существовать, только вот её мягкосердечие чуть не погубило её. И в один «прекрасный» день оно её точно погубит, если Ева не научится думать головой, прежде чем что-то делать. Когда эмоции чуть поутихли, смеска хотела открыть камеру. Мои мысли хоть и путались до сих пор, но мне чётко вспомнились опасения Евы, когда она сама болела, что улучшение может быть временным. Пришлось напомнить это девушке и настоять на продолжении своего заключения. В конце концов, мы никуда не опаздываем, а предосторожность лишней не будет. После того, как чуть ли не криком выпроводил девушку привести себя в порядок и обработать рану, она снова вернулась с новой одеждой, едой и мелочами, улучшающими комфорт. Я пытался отправить Еву обратно, чтобы она отдохнула, но смеска была непреклонна. Несколько часов к ряду мы болтали обо всём на свете, и лишь когда глаза любимой стали закрываться, девушка прислушалась к здравому смыслу и отправилась наверх, спать.

***

Судьба, оказывается, та ещё затейница. Сколько раз за последнее время она подкидывала критические, казалось бы, безвыходные ситуации? И каждый раз мне как-то удаётся выходить из переделок с минимальными потерями. Вот и сейчас, немыслимым образом, но я не просто выжил после заражения, но и полностью поправился. И всё благодаря Еве. Правда, то, каким образом я получил «вакцину», грузом безнадёжной вины легло на мою совесть. Сама девушка на меня не злилась, не винила ни в чём, ведь это был я и не я одновременно. Для неё безумие было достаточным оправданием, для меня — нет. Внутри всё стыло от ужаса при мысли, что было бы, не будь я заперт. Наверное, я бы потом сдох сам, от инфаркта или тоски. Более суток я просидел в камере. Сначала было тяжко. Думать было сложно, всё виделось словно в тумане, жуткая физическая слабость, дурнота. Меня кидало то в жар, то в холод. Как мог, я пытался не показывать Еве своего состояния, когда она сидела со мной. Вёл разговоры ни о чём, пытался улыбаться и даже шутить. И чем больше проходило времени, тем легче становилось. Пришло чёткое понимание — я свободен от «естественного отбора», и тогда я покинул опостылевший подвал. Смотреть на следы собственного поступка, совершённого в сумасшествии, было почти физически невыносимо. А Ева лишь улыбалась и говорила, будто всё это ерунда и уже не больно. Жизнь снова становилась тихой и размеренной, чему я был несказанно рад. Мы с Евой постоянно были вместе. Странно, с кем-то спустя пять минут общения уже не знаешь, что говорить, а с кем-то можно болтать сутками напролёт. Девушка была любопытна и очень любознательна. Ей было интересно буквально всё! Она слушала рассказы о планетах, где мне довелось побывать, с неприкрытым восторгом, и лишь грустно и мечтательно повторяла, что когда-нибудь она тоже отправится путешествовать. Я же для себя сразу решил: когда выберемся с Паорана, приобрету корабль и покажу Еве мир, насколько хватит моих возможностей. Удивительно, не так уж и давно я даже не помышлял о браке, осуждал и даже немного презирал Ястона за его женитьбу на землянке и отказ от расовых ценностей и обычаев, сейчас я лишь завидовал соплеменнику. Мы с девушкой не обсуждали совместное будущее, но для себя я однозначно решил, что сделаю всё возможное и невозможное, лишь бы удержать Еву. Звёзды, да я вернулся из-за грани, откуда не возвращаются, фактически получил второй шанс на жизнь и был намерен использовать его по полной. Ева — моя. И я готов бороться за неё до последнего. Но оставалось надеяться, что не придётся, во всяком случае, с ней самой. Она благосклонно реагировала на мои знаки внимания. Ласково улыбалась в ответ на мои улыбки, льнула ко мне, как котёнок. Момент, когда Ева позволила себя поцеловать, стал откровением. И радостью было, что потом я не заметил ни тени сожалений. Вот оно, счастье — любимая девушка рядом. А ещё я хотел её. Желал, как одержимый, но боялся спугнуть своим напором, несмотря на то, что недавно она и сама была, вроде как, не против, да и состояние первые пару дней после выхода «на волю» было так себе. Но я знал, что рано или поздно всё случится, и отчего-то боялся, как мальчишка, самки не знавший. Наши отношения, наверное, показались бы непонятными кому угодно. Мы были женаты, но только сейчас по-настоящему узнавали друг друга. Не были любовниками, но спали в одной постели. Так странно, но мне иного не нужно. — Как ты думаешь, — спросила меня вечером четвёртого дня «новой жизни» Ева, — мы переживём всё это? — Конечно, — вскинул я брови, и отчего-то правда был в этом уверен, — даже не сомневайся. — Я безумно испугалась, когда ты заразился, — прошептала девушка, заглядывая, казалось, мне в самую душу. — Думала, и без вируса свихнусь. Или просто не выживу. А когда ты перестал быть собой, мне захотелось умереть. От таких признаний стало как-то жутко. Еве определённо пришлось нелегко. Я помнил свой ужас и безысходность, когда думал, будто она больна, и даже представить боюсь, что бы со мной было, окажись это на самом деле так. — Ну ты чего? — отозвался чуть растерянно, заметив слишком блестящие глаза любимой. — Всё хорошо. Я здесь, рядом, и никогда тебя не оставлю. Всё позади. — Обещаешь? — тихо-тихо. — Клянусь, — тихо, но монументально. Я был готов пообещать ей всё, что только в моих силах. Отдать последнее. Это страшно, но бесконечно восхитительно. Мне было ради кого жить, всё обрело смысл и цель. А робкая взаимность приводила в состояние, близкое к эйфории. Поцелуй Евы показался слаще самого изысканного лакомства. Её близость, тонкие руки, обвивающие шею и перебирающие волосы, лишали возможности думать, а запах волос и кожи пьянил сильнее крепкого вина. Она была моей слабостью, бесконечно желанным наваждением и смыслом существования. Я нуждался в Еве сильнее, чем умирающий от жажды в воде. И я понял — всё. Больше у меня нет сил противиться этой тяге. Тем более, когда любимая девушка так горячо целует меня и чувственно реагирует на прикосновения. Да и какой смысл сопротивляться судьбе? Она создана для меня, и мне суждено любить её до конца своих дней. Кожа Евы была такой белой, нереально бархатистой. Стройный длинные ноги, узкая талия и высокая небольшая грудь казались верхом совершенства. Но больше всего покоряли колдовские глаза с поволокой желания, смотрящие с бесстыдным призывом и робким ожиданием одновременно. Никогда прежде, ни одну из своих любовниц я не ласкал так. Не стремился всеми силами, даже в ущерб себе, доставить партнёрше удовольствие. Был эгоистичным потребителем. Но с Евой всё было иначе. Я чувствовал, как она вздрагивает от моих прикосновений, слышал стоны наслаждения и сходил с ума. Мне ещё не доводилось встречать столь искренней в своих эмоциях и порывах женщины. Она была неопытна, иногда стеснялась и краснела, но чем выше поднимался градус возбуждения, тем раскованнее становилась смеска. Я уже давно не придаю интимной близости большого значения. У нашей расы к этому довольно простое и одновременно сложное отношение. В Федерации, где женщины и вовсе сами искали моего общества, я привык брать и забывать. Но тот момент, когда стал единым целым с Евой, когда овладел ею как мужчина женщиной, стал откровением. Всё, что было до неё, словно перестало существовать, стало таким несущественным… Сокрушительное удовольствие и головокружительный восторг заполнили до краёв тело и душу. Сплетаясь воедино, исполняя самый древний во Вселенной танец страсти, мы познавали радость совместной любви. Дарить наслаждение Еве — большего удовольствия я не знал. Идеальная, любимая, родная, моя. Самый драгоценный дар звёзд. И я задыхался от экстаза, отдаваясь во власть её первого взрослого наслаждения. Разве можно придумать что-то волшебнее, чем принадлежать ей? Ева вскрикивает, выгибаясь в экстазе, и я, сделав несколько рывков, следую за ней, чувствуя, как мир вокруг взрывается вспышкой сверхновой. Не сразу удаётся придти в себя. Сердце отчаянно колотится, дыхание не желает восстанавливаться, а по телу разливается сытое блаженство. Ева клубочком свернулась рядом, положив голову мне на плечо. Такая сильная и хрупкая разом. — Люблю тебя, — прошептал в волосы девушки, притягивая ближе к себе, наслаждаясь этими мгновениями сказки. Она не ответила, да я и не ждал. Когда-нибудь она полюбит меня, я надеюсь. А сейчас мне достаточно и того, что она дала мне шанс после всех моих чудовищных ошибок и поступков. Сердце распирает от любви к Еве, душу щемит от нежности. Да как я вообще раньше жил без неё? Всё, что было до встречи с девушкой, кажется сейчас таким серым и бессмысленным. Глупые амбиции, правила, устремления. — Айлир, — тихо позвала Ева, водя пальчиком по моей груди, и от этих невинных прикосновений мурашки удовольствия по коже. — Да, малыш, — ответил мягко. — Я не первый день думаю об этом, — девушка села, прижимая к груди простыню. — Мы должны найти способ связаться с внешним миром. — Зачем? — поинтересовался я. Нет, в принципе, я согласен с этим. В идеале, нам бы вообще выбраться с Паорана. Но всё же мне хотелось понять, что в голове у Евы. — Надо рассказать о том, что моя кровь — лекарство, — пояснила девушка. — Нет, — прозвучало излишне жёстко и даже агрессивно. Я тоже размышлял о том, что будет, если узнают о случившемся, и мысли мне эти не нравились. Увидев недоумение на грани обиды во взгляде Евы, поспешил объясниться. — Ева, стоит хоть федералам, хоть имперцам узнать про это, как тебя наверняка запрут в какой-нибудь закрытой лаборатории, и не факт, что ты выйдешь оттуда живой. Пойми, правители и государственные образования с лёгкостью забывают и о частностях, и о гуманности, оправдывая это общим благом. А я не готов тебя так глупо потерять. — Но… — растерялась Ева. — Вдруг моя кровь помогла найти бы и создать вакцину? Спасти чужие жизни? — Ага, — мрачно кивнул я. — Или из тебя бы выкачали всю кровь до капли, часть использовали бы для исследований, а часть чтобы спасти жизни особо богатых ублюдков. Нет, Ева, я не позволю тебе совершить самоубийственную глупость ради тех, кто и спасибо в итоге не скажет. Пусть создают вакцину иными способами. Например, найдут эту гниду Гребла. По лицу Евы было заметно, как в ней борются противоречия. Её добросердечность со здравым смыслом. Может, это и эгоистично, но я не позволю ей возложить себя на алтарь борьбы с вирусом. Слишком она драгоценна для меня. Но, всё же, необходимо поработать с её готовностью жертвовать собой ради других. ЕВА Как, оказывается, немного для счастья надо! Ещё недавно я была полна горечи и безысходного отчаяния, а сейчас кажется, будто у меня за спиной растут крылья. Вроде бы, ситуация по-прежнему ужасна: мы на планете, закрытой на карантин из-за жуткого вируса, прячемся в каком-то пансионе, и в любой момент сюда могут пожаловать заражённые. И мой иммунитет, которым я, как выяснилось, способна поделиться, не спасёт от физического урона. И всё равно я безоблачно счастлива. Айлир жив, он рядом, я больше не одна. Более того, впервые в жизни я чувствую, что рядом есть кто-то, готовый решать проблемы, брать на себя ответственность. Но главным поводом для радости было ощущение, что меня любят. Это так невероятно! Ожившая мечта, волшебная сказка! Каждый взгляд и прикосновение эра наполняли душу восторгом. Могла ли я предположить, что мне будет так легко с хвостатым? Да не в жизни! Почти всё время нашего знакомства между нами что-то стояло: сначала его неприятие меня в качестве избранницы инстинкта и требования отца, затем его поступок, из-за которого я попала к Греблу, и моё последующие нежелание прощать или верить ему. И лишь здесь мы смогли отбросить лишнюю шелуху и открыться друг другу. С Айлиром было невероятно здорово! Мы могли часами разговаривать на любые темы, осторожно гуляли по окрестностям, держась за руки. И вроде бы, у меня есть Мик, с которым мне тоже очень легко, хороший парень и друг прекрасный, но именно друг, в котором я не видела мужчину для себя. Он слишком юн, да и никакой химии между нами нет, только душевное тепло. А к Айлиру меня тянуло. Впервые в жизни я почувствовала сексуальное влечение к мужчине. И в последствии ничуть не пожалела, что поддалась этой слабости. И самое главное: мой страх, будто после совместной ночи что-то изменится в худшую сторону, не оправдался. Эр стал только ещё ближе и роднее. Я уже не сомневалась, знала, чувствовала всем своим существом — я люблю его. Безнадёжно влюбилась, как девчонка-малолетка. Но отчего-то не могла сказать это Айлиру в ответ на его признания. Казалось, стоит мне произнести заветные слова вслух, и всё, никакого пути назад не останется. Я не хотела расставаться с ним, но кто знает, сколь долговечна любовь эра? Может, чувства угаснут и останется только инстинкт, и это меня просто уничтожит. Оттого я старалась гнать из головы любые мрачные мысли о будущем и наслаждаться здесь и сейчас. Стыдно признаться, но я даже не особо хотела, чтобы кончился карантин и нас вызволили с этой планеты. Казалось, внешний мир разрушит хрупкую идиллию. И я даже покорилась желанию Айлира молчать о том, что моя кровь может исцелять «естественный отбор», что противоречило моей совести. Наверное, я тоже эгоистка, но я тоже хочу жить и быть счастливой, а если верить эру, то мне признания в такой особенности собственной крови могут грозить смертельной опасностью. — Да что за ерунда! — в сердцах я бросила оставшиеся в руках карты на стол. — Шестой раз к ряду! — Не стоит так расстраиваться из-за ерунды, — улыбнулся красноглазый. — Не ты продул шесть раз подряд, — буркнула я. — Ну, хочешь, я буду поддаваться? — улыбнулся эр лукаво. — Или давай займёмся чем-нибудь другим? — Это чем же? — мурлыкнула я в ответ, забывая про карты. — Может, вместе подумаем? — искушающе прошептал Айлир, притягивая меня в свои объятия. В нечеловеческих глазах прыгали порочные черти, и я ничего не имела против. Ночи в объятиях любимого мужчины были полны то огня, то нежности, наполняя душу радостью. И этот откровенный флирт мгновенно вызывал волну жаркого желания. — Мне даже неловко вмешиваться в такой момент, — послышалось от двери, — но вам, ребятки, придётся отложить ваши любовные игры на потом. Конечности мигом оцепенели, кровь обратилась в лёд. Я упала бы, не держи меня Айлир. Это голос я не забуду никогда! Он до конца дней будут преследовать меня в кошмарах. — Ева, девочка моя, ты же не думала, будто я забыл про тебя? — самодовольно улыбнулся главный антагонист моей жизни Гребл.