***
— Ах ты маленькая шлюха! — бушевал мой палач, ворвавшись в каморку, которая мне служила камерой. — Бледное ничтожество! Да как ты посмела?! М-да, на лицо деградация в глазах Гребла. Ещё недавно я была чуть ли не совершенством, во всяком случае, именно так пел мне этот псих, издеваясь в прошлый раз. Когда пару часов назад за мной явились его прихвостни, я тряслась от страха. Не хотела показывать свою уязвимость, но это было выше моих сил! Слишком свежи были воспоминания о пережитых муках. Однако, меня просто обследовали «от» и «до». От кончиков пальцев на ногах до кончиков волос. Взяли уйму анализов и отправили обратно. Видимо, что-то этому психу не понравилось. — Ты хоть представляешь, какие редкие составы я угробил на твою подготовку? — продолжал орать лимин. — Сколько денег и времени нужно на их изготовление? Не представляю и представлять не хочу. На тебе бы все эти составы использовать, мразь! — Ты была такой перспективной, чистой, невинной! — разорялся мой мучитель. — И что, стоило оставить ненадолго без присмотра, и всё насмарку! Ты легла под мужика! Да ещё под кого? Под эра, который тебя мне отдал. Я думал, ты умнее, Ева. Мысли об Айлире не оставляли меня ни на минуту. Я злилась на себя. Ну как так можно? Да, я выяснила довольно важные вещи, но не узнала главного — что с мужчиной, которого я люблю. Неизвестность сводила меня с ума, воображение рисовало разнообразные ужасы. Ведь с того самого момента, как Гребл со своей шайкой ворвался в наше укрытие, я ничего не знала об эре. Его увели первым, и с тех пор я его не видела. Казалось бы, прошло всего несколько часов, а по ощущениям вечность. И, кстати, а при чём тут задумки Гребла и моя девственность? Это реальный мир, а не фэнтези-книжка, где юных невинных дев приносят в жертву злодеям. Видимо, он прочёл непонимание на моём лице и, чуть успокоившись, ядовитым голосом снизошёл до объяснений. — Не существует неважных мелочей. Для успеха нужно учитывать любой нюанс, — зло цедил лимин слова. — Во время нашей первой встречи ты была идеальна. Ни операбельных вмешательств, ни переливаний крови, даже прививок почти нет. А главное, зрелая и невинная, и это в твои годы! Настоящее сокровище. А что сейчас? Ты полна генетическими следами этого эра! Они проникли в твою ДНК, которая до этого была чиста. На его слова, я лишь ошарашенно моргала. Чего он несёт? Какие генетические следы? Беременной быть я не могу, мне поставили контрацептивный чип последнего поколения, чтобы, не дай Вселенная, размножаться не начала! Ещё один убогий закон Федерации — смескам запрещено иметь детей вне брака. Так о каких следах и ДНК вещает этот сумасшедший? Гребл, увлекшись, пустился в пространные объяснения. Что-то подобное я слышала краем уха, хотя никогда не интересовалась особо генетикой. Говорил мужчина сухо и раздражённо, сыпал терминами, из которых я вычленила главное: каждый половой партнёр, независимо от присутствия или отсутствия чипа, оставляет в теле женщины свой след, который остаётся навсегда. Особенно остро женский организм «запоминает» первого мужчину. Телегония, так обозвали это явление. То есть, в последствии, если я выйду замуж, допустим, за землянина-брюнета, есть риск, что наш общий ребёнок может родиться с красным цветом волос. — Ты хоть понимаешь, кому отдала такое сокровище? — сокрушался Гребл. — Эру! Ты оказалась не лучше огромного множества идиоток, проживающих в Федерации. Что он тебе наобещал? Что заберёт тебя с собой в Империю? А, может, наплёл сказок об огромной любви и говорил, будто ты будешь единственной в его жизни? Дура ты, Ева! Он говорил, и яд его слов против воли проникал в душу. Бередил самые сокровенные страхи, которые я отчаянно гнала от себя. Мы с Айлиром ни разу не поднимали тему нашего совместного будущего. Не говорили, что будет потом. Он мне никогда не обещал верности. Ничего из перечисленного лимином. Только в любви клялся, что для меня было равнозначно обещанию быть всегда только моим. Но с чего я взяла, будто хвостатый думает так же? Вполне возможно, он убеждён, если мы решим остаться вместе, я буду обязана спокойно мириться с существованием целого гарема в его жизни. — Ничего он мне не обещал, — нашла в себе силы выдавить несколько слов. — Я сама этого хотела. И не жалею. — Да? — мерзко, как-то предвкушающе, ухмыльнулся Гребл. — Тогда, думаю, тебя не расстроит небольшое видео. У меня в руках оказался планшет, а там… Там на узкой койке лежал Айлир. Я бы никогда не смогла перепутать его руки и огненно-красную гриву волос. И был мужчина не один. Прямо на нём восседала девица в одном нижнем белье. Мужские руки покоились на округлых бёдрах, и герои видео самозабвенно целовались, вряд ли планируя этим ограничиваться. — Всего лишь капля возбуждающего средства, а он уже забыл о тебе, — словно сквозь вату слышался голос лимина. Он ушёл, забрав планшет, я же сидела, словно окаменев. Слёзы сами лились, я даже не всхлипывала. Что же, сказка кончилась, пора просыпаться. А то последнее время мои мозги явно превратились в розовый кисель. Любовь — чувство прекрасное, и она может принести счастье, но так же она феноменально оглупляет. Я правда думала, что Айлир будет только моим? Поверила в его «люблю»? Потому что не верю, не могу принять, как, если любишь кого-то, можно заниматься сексом с другим. Так что всё ложь. Иллюзии, которые я сама себе выдумала. Не знаю, сколько я провела в болезненной, отупляющей прострации, задыхаясь от обиды, разочарования и жалости к себе. А потом вдруг резко успокоилась. Чего я, собственно, делаю? Кому я верю? Почему я доверяю словам и жалкому отрывку видео, а не мужчине, который не раз спасал мне жизнь? Который делал для меня вещи, о которых я и помыслить не могла? Который подарил мне столько счастья? Да, мы не говорили о нашем будущем, но лишь потому, что я сама всеми силами этого избегала. Так с какой радости я очередной раз верю в худшее? Гребл — сумасшедший подонок, но гениальный манипулятор. Ему ничего не стоило обмануть меня. То же видео вполне может быть простым подлогом. Я обязана здесь и сейчас, наконец, принять решение: верю я Айлиру и в Айлира или нет. Иначе, в любом случае, всё обречено. Прислушавшись к себе, облегчённо улыбнулась, так как осознала: я не просто верю эру, я знаю — он меня не предаст. Все мои страхи я придумала сама. Моя душа, сердце и интуиция верили в нас. И я буду верить. Да и просто, мне пора взять себя в руки и, как бы сказал хвостатый, начать думать головой. Я устала быть вечной жертвой: мира, окружающих, обстоятельств. Все пережитые испытания и ужасы меня закалили. Я стала сильнее. И больше не позволю манипулировать собой. И пусть я пока не придумала, как вырваться из этой ловушки, но выход всегда есть. Должен быть. АЙЛИР Да провалитесь вы все в Чёрную дыру! Меньше всего на свете я ожидал появления Гребла. И ведь, скотина, первое, что он сделал — приказал своим отморозкам взять на прицел Еву. Нет, я не думал, будто этот псих её убьёт, но не хотел, чтобы ей причинили боль. Да и если оценивать ситуацию трезво, у нас не было шансов. Их шестеро до зубов вооруженных гебийцев плюс сам Гребл, и мы, двое безоружных, одна из нас девушка, не умеющая драться. Пришлось сдаться. Как только шестирукие схватили меня и вывели прочь из дома, то вкололи какую-то дрянь, после которой я отключился. И вот, просто «шикарное» пробуждение. Тело совершенно не слушается, будто парализованное, мысли путаются, в горле сухо. Но самым фееричным была какая-то неправильная, извращённая эрекция, о которую тёрлась девица-землянка. Увидев, что я очнулся, она наклонилась и впилась в мои губы. Звёзды, да чего тут творится? Кто эта баба и на кой-она это делает?! И если тело было не против происходящего, то я сам эту мадам не хотел. Вот совсем. После того, как познал счастье быть с Евой, другие стали неинтересны. Сейчас я это осознал особенно остро. Меня злили действия неизвестной и собственная невозможность оттолкнуть. Мне были противны её прикосновения. Да какой гадостью меня накачали? — М-да-а-а, — протянула девица, наконец слезая с меня и даря этим облегчение. — А говорят, эры — темпераментные мужики. Врут, похоже. Или ты один такой вот убогий? — Пошла ты, — прохрипел, еле ворочая языком. — У-у-у, как грубо, — хмыкнула незнакомка. — Впрочем, мне всё равно. Идём, мальчики. Только сейчас я заметил у выхода четверых гебийцев. Определённо, охрана. Понять бы ещё безобразие, которое пришлось пережить. Так, ладно. Первым делом надо как-то прийти в себя. Стать хозяином своего тела. По моим ощущениям, на обретение подвижности ушла целая вечность. Попытка встать или хотя бы сесть закончилась падением с кровати и позорной вознёй на полу. Ощущал себя ребёнком или в конец ужравшимся какой-то дряни неудачником. Сначала я научился ползать, и лишь потом ходить, держась за стенку. Один раз мне притащили что-то, что, по мнению Гребла, должно быть едой. Некая серая, студенистая масса, от одного запаха которой начинало мутить. Больше мною никак не интересовались, и это радовало. Когда передвигаться стало получаться и прекратила кружиться голова, принялся исследовать место своего заточения. В принципе, смотреть не на что. Четыре стены, дверь, кровать, окна нет. В углу ведро, а под потолком тусклая лампа, которую земляне почему-то прозвали «лампочкой Ильича». Не интересовался причинами. Гораздо больше удивляло, где нашли такую древность? Я подобное лишь в галасети Федерации видел. Но главным открытием была дверь, а точнее, замок. Такой же древний, как и пресловутая лампочка, и главное, взломать такой легче лёгкого! Вот уж не думал, что подобный навык, по сути, невероятная глупость, которой я и ещё пара соседских мальчишек развлекались в детстве, когда-либо мне пригодится. И где только старый приятель набрал тогда таких замков в больших количествах? Нам нравилось взламывать их подручными средствами, воображая себя то разведчиками, то преступниками. В те времена отец снисходительно относился к подобным бессмысленным развлечениям, так как я был совсем маленьким. Это потом он рьяно принялся лепить из меня наследника рода. Мне нужна была какая-нибудь спица, тонкая прочная палочка, только где её взять? Внимательно осмотрелся, и моё внимание привлекла такая же древняя, как и всё тут, кровать. Да! В конструкции есть тонкие железные перемычки, и отломать, наверное, сил хватит. Главное, не привлекать внимания грохотом. Минут десять возни, и «отмычка» у меня в руках, ещё немного времени, и замок с излишне громким щелчком открылся. Теперь нужно осторожно выбираться отсюда. Глупо обманываться иллюзией, будто тут нет охраны, но всё же это шанс. Меня потряхивает от одной мысли, что Ева в лапах этого сумасшедшего. Я должен её найти и вызволить. Иначе… Не хочу думать про «иначе». Страшно. — Долго же ты возился, — насмешливо протянул гебиец напротив двери, и рожа знакомая такая… — Я уже ждать устал. Не успел я опомниться, как мужик вскинул парализатор. Миг боли, и снова сознание поглощает тьма. Да чтоб вас…***
Очнулся в клетке. Голый. Да этот извращенец издевается! Одно пробуждение другого лучше! — Ты всерьёз полагал, что я настолько глуп, чтобы позволить тебе сбежать дважды? — раздался насмешливый голос Гребла. Плюнув на собственную наготу, подошёл к прутьям клетки и скрестил руки на груди. — Что ты задумал? — поинтересовался я. — Да так, небольшой эксперимент, — хмыкнул лимин. Не нравилось мне выражение его глаз. Ой как не нравилось! Впрочем, вся эта ситуация была из рамок вон. — Ещё после прошлого раза, когда ты и Ева гостили у меня, я заинтересовался этим эрским инстинктом размножения, — заговорил псих. — Правда, я хотел исследовать данный феномен иначе, но ты уже испортил Еву, — голос голубокожего сорвался на рычание. — Ходят слухи, что после близости с избранницей инстинкта вы теряете интерес к другим женщинам на какое-то время. У кого-то эти проблемы, говорят, даже навсегда остаются. Вот я и решил проверить, так ли это? В твоей крови убойная доза возбуждающего препарата. Чувствуешь, как просыпается желание? Посмотрим, что сильнее: твоя жажда быть с избранницей или голая похоть? Вселенная! До того, как этот ублюдок сказал про возбудитель, я думал, будто жарко мне от температуры в помещении, а тут… И ведь, правда, постепенно накрывает какая-то чувственная истома. Кровь всё быстрее бежит по венам, собираясь напряжением внизу живота, член твердеет и ноет. А мне становится стыдно и противно. Чувствую себя подопытным животным и озабоченной скотиной одновременно. Умом понимаю — всё это возбуждение не моё, только телу плевать на разум. Усевшись в углу клетки, сжимаюсь в максимально компактный комок, стискиваю зубы. Я спокоен. Скоро отпустит. Главное — перетерпеть. Нельзя показывать этой мрази, что каждое прикосновение к коже отзывается волной извращённого жара, про мужскую плоть и говорить не стоит. — В комнате ты был очень холоден, — слышится женский голос, — может, хоть сейчас уделишь мне достаточно внимания? Гребл, мразь! Да чтоб тебя поймали космические отморозки-мужелюбцы и всей командой по кругу пустили! И до этого ситуация была ужасной. Нестерпимо хотелось получить облегчение, пусть даже путём унизительнейшего рукоблудия, то сейчас стало вовсе невыносимо! Момент, когда девица оказалась со мной в одной клетке, прошёл мимо меня. Прикосновение к плечу показалось разрядом тока в тысячу вольт. — Не трогай меня! — шарахнулся в сторону от женской руки. Я не неразумная животина, я — представитель разумной, высокоразвитой расы, и я сильнее. Я могу контролировать себя в любой ситуации. Побороть навязанное возбуждение. Могу! Потому что не смею предать Еву. Ева. Ева… Ева… Повторял имя девушки, как заклинание, чтобы не утратить контроль и разум заодно. Знал, сорвусь, поддамся, и всё, потеряю её. Не простит. Откуда-то знал, понимал: смеска не из тех, кто примет неверность. Никогда не согласится жить в гареме и быть одной из многих. И нет причин, которые оправдали бы в её глазах такое предательство. А землянка так и вилась вокруг. Прикасалась, гладила, шептала, целовала открытые участки кожи. Соблазняла сдаться. Обещала блаженство, столь желанное облегчение. Выпустил когти, которые тут же глубоко вошли в кожу предплечий. Боль чуть отрезвила, но не спасала от мук. Никогда бы не подумал, что желание может быть столь ужасающим! Голоса вокруг превратились в неразборчивый гул. Во всём мире остались только я, похоть, ломающая волю, и сука, делающая всё, лишь бы я сдался. — Упрямый гадёныш! — слышится рёв над ухом. Гребл. Он орёт. Не нравится, что не хочу играть в его игры. Даже чуть легче становится. Всегда приятно испортить планы врага. — Не хочешь по-хорошему? — шипит лимин на ухо, ухватив за волосы. — Что же, будь по твоему! О, а это мне уже не нравится. Сквозь стену мучительного искусственного желания пробивается беспокойство. Какую ещё мерзость задумал этот душевнобольной? — Я предлагал тебе красивую женщину, — продолжает Гребл. — Ты мог избавиться с ней от напряжения и удовольствие получить, но нет, ты, упёртая тварь, предпочёл терпеть. Глупо мучиться ради смески. Что же, посмотрим, хватит ли тебе выдержки не тронуть саму Еву. Ведь если ты овладеешь ей, то погубишь. Половой акт активирует любопытное устройство в её теле, которое впрыснет ей в кровь вещество, которое заставит девушку долго мучиться, ну, а по окончании она никогда больше не сможет иметь детей, ну и с другими внутренними органами могут быть проблемы. Мне казалось, даже несмотря на невыносимый жар, пылающий внутри, я чувствую, как бледнею. Как цепенеет душа. Нет. Я не смогу. Не выдержу. Только не Ева. С этой, чужой и отвратительной мне бабой, было нестерпимо тяжело держать себя в узде. Но если тут окажется Ева… Останется ли у меня вообще разум? Гребл же наслаждался моим ужасом. В комнату привели смеску. В одном нижнем белье. Испуганную и с пылающими от стыда щеками. А затем Еву затолкнули в одну клетку со мной. Беззвучно взвыв, вцепился в прутья, чувствуя, как её божественный запах заполняет пространство, как разум стремится оставить меня в угоду желанию. Нельзя! Ни в коем случае! — Айлир, — шепчет Ева, — что с тобой? Искренне беспокоится за меня, переживает. Не зная, что я сейчас для неё самая большая опасность. — Не приближайся! — взмолился в отчаянии. — Не прикасайся! И не давай мне коснуться тебя! Я не отвечаю за себя и могу тебя погубить… На последних словах голос сорвался до шёпота. Казалось, сам мир вокруг замер. Сквозь пелену перед глазами видел тварей, от которых веяло предвкушением. Они ждали зрелища и последующей за ним драмы. Пусть ждут дальше. Сдохну, но своего они не получат. Главное сейчас — выдержать, ну, а потом… Потом все эти твари пожалеют, что на свет родились. Я — не Ева, и не умею прощать унижения. Они ответят за то, что сделали с Евой, за её боль, слёзы и страхи. И за это позорище и муку разом тоже спрошу. Лишь бы перетерпеть и найти способ вырваться из клетки…