Бумеранг

Звук шумных разговоров доносился из большой комнаты. Вернулся к ним, оглядевшись: ничего не изменилось, все сидели на своих местах. Голоса замолкли, когда я перешагнул порог гостиной. — Что-то случилось? — с волнением поинтересовалась Лиана. — Нет, всё в порядке, я на пару минут сейчас спущусь к машине — помощница подъедет, должен ей документы отдать, — проговорил я, садясь к жене на диван. Взглянул на Альбину — она всем своим видом показывала наигранное равнодушие, отворачивая от меня голову. — Ой, ну так пусть поднимается, — не задумавшись, предложила мама, — Давай-давай, чего девочка подъедет и даже не поднимется. — Мам… — Валера, это некрасиво. Давай напиши ей, чтобы пришла. — Ладно, как скажешь, — негромко ответил я, не желая спорить. На эту реплику Альбина ухмыльнулась, посмотрев мне в глаза: — А ты всех, с кем спишь, сюда тащишь? — грубый шепот коснулся моих ушей, — Или это будет знакомство с родителями? — Мне кажется, — наклонившись к ней, прошептал в ответ, — Или ты обещала держать себя в руках? — Мне кажется или ты охуел?.. Боюсь, что не кажется, — встав с дивана, направилась в другую комнату. — Ты куда? — Луку проверю. Наш диалог никто не слышал, но, думаю, в этом не было необходимости — по строгим взглядам, стреляющих друг в друга пулями, было и так всё понятно. * В дверь позвонили, когда споры о политике еще не рассорили родственников, но уже начали разрушать семейную идиллию. — Это Оля, наверное, — предположил я, поднимаясь с дивана. Мама пошла в коридор. Альбина так и не вернулась в гостиную, оставшись с Лукой в соседней комнате. Конфликт, который сбивал меня с ног, уже давно стал частью наших отношений. Бывает, что мелочь за мелочью, недосказанные претензии или, наоборот, сказанные неоднократно, разрушают почву любви — разрушают фундамент. Конфликт, который вплелся в наши отношения, стал основной их частью, на котором эти отношения и начали прорастать. Постарался абстрагироваться. — Всем добрый вечер, — войдя в комнату, блондинка смутилась, — Мне очень неудобно, я буквально на пару минут… Поднявшись со своего места, я подошёл к девушке: — Это Оля, моя помощница… Присутствующие вежливо поздоровались, на что она ответила улыбкой. — Присаживайтесь… — прошептал я, рукой указав на диван. Мы сели рядом, несмотря на неловкость данной ситуации. — Оль, — нарушив молчание, проговорила мама, — Ну как вам работается с моим сыном? — Всё хорошо, Валерий настоящий профессионал своего дела… И замечательный человек, и… — И мужчина, — дополнила Альбина, войдя в комнату, — А от вас, Оль, я смотрю, нигде не спрятаться… — Добрый вечер, Альбина Борисовна. Шатенка, чьи глаза светились чем-то недобрым, села рядом со мной. Я был посередине между той, без которой не мог представить своей жизни, и той, которая тянула меня своей загадкой. Блондинка, о чём-то заговорив с мамой, дала мне возможность обернуться в сторону жены: — Альбин, ну пожалуйста, веди себя прилично, — прошептал ей на ухо. — Валер, я кого-то трогаю? Хочешь развлекаться со своей шалавой — пожалуйста. — Альбина, — шепотом, стараясь сдерживаться, — Прекрати. Я тебе не изменяю. Она, облокотившись на спинку дивана, посмотрела мне в глаза, улыбнувшись слишком мягко: — Может быть… Но очень этого хочешь. — Черт, какой же бред, — прошептал себе под нос, отвернувшись от неё. — …Ой, а недавно ещё такая история приключилась… — поймав с компанией общее настроение, блондинка разошлась, отчего я слегка улыбнулся, — Представляете, когда собралась в тур по Прибалтике с Валерием, забыла документы. Пришлось из самого аэропорта возвращаться домой. Альбина, прикусив пальцы, с улыбкой посмотрела на девушку: — Как интересно… И весело, и задорно… Вам бы рассказы писать… Оля, сделав вид, что не услышала, продолжила: — Но самое неприятное было в самом туре, конечно, когда мы с Валерием в лифте застряли… Шатенка, мгновенно переведя глаза на меня, сняла с себя все маски. Я, слегка покашляв, постарался не смотреть в голубые глаза: — Но мы быстро выбрались… — Да, но всё равно неприятно. Альбина не сводила с меня взгляд, растягивая боль своим молчанием. — Вот как-то так… — секундная пауза растянулась в огромную неловкость, — Ладно, я поеду… — поднявшись, Оля поправила свое платье, — Валерий, вы документы-то мне отдадите? — Да, Оль, документы в машине… Заодно провожу… — Хорошего вечера, — с улыбкой проговорила девушка присутствующим. Попрощавшись, она вышла из комнаты. — Сейчас приду, — чмокнув Альбину в губы, прошептал я, выйдя вслед за блондинкой. * Мы вошли в тесный лифт, без страха смотря друг другу в глаза. — Сейчас не застрянем? — в шутку прошептал я. — Надеюсь… — Надеетесь, что застрянем? Она улыбнулась, отвернув от меня голову. Рассмотрел её образ — непослушные пряди волос, выброшенные, как волны на берег, на острые плечи; неяркий макияж; спокойная одежда. Что-то в ней было. Что-то, мешающее мне жить. * Я подошёл к ней после того, как достал документы из машины. Девушка, прислонившись спиной к двери, смотрела на меня. — Вот, держите… — протянул ей папку, и как только её рука коснулась моей, осторожно притянул тонкое тело к себе. В голову что-то ударило. Кислород перекрыло. Реальность смешалась с иллюзией, затуманивая разум. Оля, полностью отдавшись моим рукам, не сводила с меня глаз. Посмотрев на её красивое лицо — на правильные черты лица, на мелкую россыпь веснушек, притянул её ещё ближе. Она, вжавшись лопатками в мои твердые руки, была готова принять всё, что я планировал сделать. Движение — одно движение — и хрупкое лицо в моих руках. Её резко закрывшиеся глаза, как признание в любви, дали мне возможность осмотреть гладкую кожу. Желание наконец попробовать то, что было запретным, сносило голову. Губы, едва соприкоснувшись, застыли. Она, задрожав, не посмела сделать ничего, кроме как слегка приоткрыть рот. Закрыл глаза, забывая обо всём. Точка соприкосновения — чуть выше челюсти. Сделал одно движение, попробовав вкус её тела. Мои губы, плотнее обхватив её нижнюю, вновь скользнули по влажной поверхности. Застыв, она податливо приняла мой поцелуй. Медленно, не торопясь, ответила на него, отчего я сдавил её талию в своих руках, прислонив к машине. Лёгкий стон её голоса, возбудивший моё тело, ударил по ушам. Ладонью проведя по её бедру, не оторвался от нежных губ. — Всё… За секунду она вырвалась из моих объятий, отвернувшись. — Всё… — повторила девушка, рукой протерев рот. Тяжело вздохнув, сделал шаг назад: — Простите… Опустив руки, пошёл в сторону подъезда. Не обернулся. Готов поспорить — она не обернулась тоже. Я прошёл в гостиную, в которой не менялось ничего на протяжении часа. Выдохнув, сделал вид, что всё нормально. Попытался сделать вид, что всё нормально. Резкое чувство стыда и ненависти к себе сменялось агрессией, а после пустотой. Я сел возле Альбины, которая за время моего отсутствия, так и не сменила позу. Поймал себя на мысли, что нужно как-то держаться — как-то стараться врать, не выдавая волнения. — Валер, отдал документы? — поинтересовалась Лиана. — Да, всё в порядке, — проговорил я, как вдруг холодная ладонь коснулась уголка моих губ. Альбина, протерев пальцами возле щеки, не отрывала взгляда от своей же руки. Повернув голову в её сторону, заметил бесконечную боль в любимых глазах. Она стирала помаду. Твою мать. Сука. Она стирала помаду другой женщины прямо на глазах у моих родителей. Принимала это, как должное, и стирала. Стирала. Стирала. В эту секунду — в эту самую секунду между той, когда её пальцы тянулись к моей щеке и до той, когда касались, я понял самую важную вещь. Она любит меня вне всяких условностей. Осознавая, всё равно любит. Любит меня, когда я злюсь и когда обижаю. И когда обижаюсь она тоже любит. И любит, когда я люблю в ответ. И любит, когда не люблю. Она смотрела на уже чистое лицо, продолжая тереть, и её молчаливые губы, слегка раскрывшись, не смели выдать ни единого звука. Глаза, горечь которых считывалась за мгновения, потерялись, уткнувшись в одну точку у моего рта. На нас, наверное, смотрели все — а может и нет, мне было плевать. — Она случайно… — всё, что осилил прошептать я, — Задела меня губами… Улыбнулась. Сука, лучше бы закричала! Лучше бы ударила. Только не улыбайся в такие моменты, милая, не улыбайся! — Случайно задела твои губы своими…