Бумеранг

Телефон разрывался в моём кармане. Вибрировал. Дребезжал. Дрожал, как губы на холоде. Бил по ушам. Если сейчас не возьму, будет шестой пропущенный. Пусть лучше шестой пропущенный, чем возьму. Безжалостный сотовый, вжатый в джинсы, не отступал. Заставлял раздражаться всё сильнее, и все сильнее перетягивал канат на свою сторону.  — Да, алло, — не выдержав, ответил слишком раздраженно, — Оль, я за рулём. Срочное что-то? Молчанием расцарапала сильнее телефонного звонка. Вздохнул. — Чего ты молчишь? — Просто хотела узнать приедешь сегодня или нет. Я из-за тебя спать не ложусь, — обиженно проговорил голос на том конце. Завёл руку с часами напротив лица. Без пятнадцати двенадцать. — Я от Альбины еду. Буду через полчаса. Уж если сжимать эту ситуацию, то до конца — до последней капли. — От Альбины… Понятно… Сжал руль. Сосредоточил взгляд. — Мне ехать или нет? Пару секунд на размышление. Тихий шёпот. — Жду. * Проснулся от жуткой сухости во рту. Встал с уже знакомой моему телу кровати, накрыв обнаженную девушку упавшим на пол одеялом. Девушка, так же знакомая моему телу, мирно сопела в подушку. Зашёл на кухню. Глазами попытался найти стакан, рукой проводя по лицу в надежде прийти в себя. Пооткрывал шкафы и ящики, как вор, который боится потерять лишнюю секунду времени — жажда приближалась со скоростью света, отчего приходилось сглатывать слюни. Налил в кружку воду, расплескивая её по пространству. Попытался напиться — не вышло. Второй стакан вновь промочил горло, заполняя желудок. Третий не влез. Попытался отключить мысли в душевой кабинке. Жесткие струи воды ударили по моему твёрдому телу, приводя в чувства. Руками сжал голову, встряхивая волосы на голове — попытался отвлечься от глупых мыслей. Лицо в потолок. Приоткрыл рот. Снова и снова, как и пару минут назад, начал жадно поглощать резкий напор воды, жмурясь от больно ударяющих капель. Жажда, мучившая всё утро, постепенно начала сходить. — Валер… — стук в дверь. Отодвинул тело от яростных струй. Посмотрел в сторону доносящегося звука. — Ты тут? — заглянув в ванную, прошептала Оля. Ладонью проведя по глазам, сбил влажные капли, вновь посмотрев на неё. Она полностью голая прошла ко мне, зайдя в душевую кабинку. Оглядев её, жадно потребовал маленькое тело для себя. Притянул за талию, заглянув в глаза. — Ночью мало было? — прошептал на ухо, — Решила подразнить? Не ответив, прикоснулась губами к шее. Легкий засос. Легкое возбуждение. Моя твёрдая ладонь заскользила по уже влажному женскому телу, обходя преграды, спускаясь всё ниже. Коснувшись нежной кожи под её пупком, почувствовал, как она вздрогнула. — Может расскажешь все-таки, — слегка оторвавшись, посмотрела на меня, — Что вчера делал у неё? Вздохнул, поведя головой. Отпустил стройное тело. Пульсирующая плоть перестала подавать признаки возбуждения в одно мгновение. — Приготовь завтрак, пожалуйста, мне скоро выезжать, — открывая двери кабинки, проговорил я. — Валер… Вышел из ванной, успев схватить по пути полотенце. * Дождь барабанил в такт моим мыслям, застилая прозрачной водой стёкла машины. Барабанил по рулю, а хотелось выйти и напиться. Сухость во рту, не прекращаясь, резала глотку. Плавно надавливая на газ, смотрел в лобовое, а видел отрывки из прошлого. Она и я. Другая и я. Ливень жёстко и грубо сменил мелкий дождик, размывая улицы. Шумом перебивал музыку из машины, заглушая радио. Выезжал из студии Останкино, надеясь на более менее ровное окончание дня, но у судьбы на меня свои планы — укололся взглядом о знакомую фигуру. Эту фигуру узнал бы и под дождем, и под снегом — и в воде, и в огне; в адовой темноте и при райском свете; по-пьяни и по-трезвяку. Эту фигуру узнал бы и обнаженной, и закутанной в сотни одежд; и в полумраке, стянутой, как струна от желания, и в гневе, сжатой диким зверем. Быстро перебирала ногами в сторону машин — видимо, пыталась найти своё такси. Её тело, обхватанное длинными руками, пыталось согреться. Ладонью слегка придавил на мягкую середину руля, параллельно спуская окно. Сбавил скорость, перестроившись к обочине: — Может подвезти? Повернула голову, прищурившись от дождя. Разглядела во мне меня. Хотела кого-то другого. Альбина, отрицательно помотав головой, попыталась выдавить из себя равнодушие. Пошла вдоль тротуара в поисках желтой машине, но ждать такси было плохой идеей — Москва — город пробок. — Ты без зонта даже. Садись, сказал. Не долго ломалась под натиском моих слов. В одно мгновение обернувшись, прошла к машине, и, открыв дверь, села на пассажирское. Без стеснения рассмотрел её трясущееся тело. Макияж, стекая по лицу, решил прожить остаток дня своей жизнью. — Замёрзла? — коснувшись пальцем кнопки обогрева, перевёл режим на «тепло». Жаль, что в Ней нет такого режима. — Отвези меня домой, пожалуйста, — дрожащим голосом проговорила она, отвернув голову. Нажал на газ, отвернувшись в ответ в другую сторону. Сидели, как идиоты — самые близкие друг другу люди превратились в прохожих. Из близких в дальних. Выключил радио, откинув спину на сидение. В полурасслабленном состоянии руль становился податливей, а педаль нежнее. С Ней так не получалось. Перебирал пальцами, набивая знакомую мелодию, пропевая её в своей голове, но Альбине эта песня не понравилась — накрыла мои пальцы своей ладонью: — Можешь хоть немного не создавать шум? Дождись, когда я уйду. — Ты только обещаешь, — пошутил я, слегка улыбнувшись. Ухмыльнувшись, снова отвернула голову: — С Олей со своей так разговаривай. Ну можешь хоть сейчас ничего не портить? Тяжело вздохнул: — Может, если бы ты хоть иногда уделяла мне время, никакой Оли бы не было… — бросил в воздух, сцепив крепче руль. — Ну конечно… Это же не я бросала всё ради тебя одного… Такая благодарность, видимо — трахнуть свою помощницу. — Ты тоже в сторонке не стояла, Альбин, не надо сейчас… Промолчала. Знала, чем крыть, но не стала — решила сдаться досрочно. Следил за дорогой, но не за своими губами, требующими продолжения разговора. Уже заведён. Приподняв брови, прикусил мягкую ткань рта. — Думаешь, что я люблю её? Думаешь, что если бы был шанс всё вернуть, я бы сделал то же самое? — Думаю, — устало проговорила она, опрокинув голову на сидение, — Что дай тебе ещё тысячу шансов, все равно будешь изменять. — Это не так… И я бы не изменил, если бы не твои вечные обиды и упреки. — Ну конечно, — обернувшись в мою сторону, недобро улыбнулась она, — Конечно, Валер, виновата я. Просто поверила тебе… Идиотка. — Да блять. Съехал с трассы, свернув на торную тропинку, ведущую в лес. — Меладзе! — запаниковав, завертела головой. Нажал на газ, не боясь повредить днище машины, уверенно заруливая по ведущей дороге. Вдавливал ногу в педаль, чувствуя злость и агрессию — спокойное лицо стало каменным, а руки, свободно держащие руль, теперь срослись с ним. Сроднились. — Валера! Куда ты меня везёшь? Поворачивай обратно! — Рот свой закрой. Заебала уже. Услышав эти слова, тяжело выдохнула. Ударила меня по плечу; попыталась перелезть, но я не позволил. Ударила снова. И снова. На четвёртый раз перехватил её ладони, отчего машину слегка повело. Альбина, вскрикнув, заставила меня нажать на тормоз. — Ты придурок?! Идиот! Поймал её острый взгляд. Тяжело дыша, расширила ноздри. Уголки рта перекосились, а глаза из голубых превратились в мутно-красные. Злость, взявшая её в свой плен, окунала с головой в ледяной омут — наверное поэтому её губы слегка дрожали. Выдохнул: — Успокойся, — прикоснулся к её щеке, приблизив своё лицо. Влепила пощечину. Ошпарила горячей ладонью мою небритую щетину. Одним движением схватив её тело, нажал на кнопку, опускающее сидение. Девушка упала вместе с креслом без попытки на спасение — я накрыл её собой. — Валера, нет! — вновь попыталась ударить, но я, перехватив её запястье, грубо поцеловал в губы. Попыталась выбраться, но быстро сдалась. Опустила руки, поддавшись поцелую. Изучал своим языком её рот, стягивая одежду. Девушка, отвечая напору напором, запустила свою руку в мои брюки. Живот свело. Мышцы сжались. Брал её тело жестко, грубо. Сжимал куски кожи в своих сухих ладонях, как сжимают исписанные куски бумаги перед тем, как выбросить. Входил резко. Каждое движение эхом вылетало стоном из её губ — я же, изучая её стянувшееся от возбуждения лицо, молчал, изредка выдыхая накопившийся воздух. Смотрел и вспоминал, как она стонала в его руках. Входил в неё, усиливая рывки — мечтал разорвать на кусочки. Мечтал стереть её. Ластиком. В порошок. Мечтал, чтобы она исчезла, чтобы замолчала, чтобы перестала получать удовольствие. Видел не её, а как её трахает другой. Видел как она извивается змеей; как поддаётся, когда он тянет её за волосы, перекручивая их вокруг своего запястья. Видел, как она стонет о любви, только не мне, а ему. Видел и стирал память, увеличивая скорость. Полностью проникал в неё. Чувствовал границу, перейдя которую был способен разорвать её хрупкое тело. Входил до предела, закрывая нас на ключ. Изгибалась. Пальцами массировала свою грудь. Стонала. Хрипел у её уха, сцепляя зубы. Заставлял её убедиться в том, что я лучше. Заставлял её помнить о том, что я лучше. Вжимал её в жесткое сидение своим телом — становилась мягкой, податливой. Становилась воском в моих руках. Плавилась под моим напором. Текла от моих касаний. Меняла форму и положение вслед за мной. — Любишь меня? — прошептал в полголоса между её стонами. Вошел грубее. Захотелось большего — не просто тела. — Не останавливайся, — простонала, обхватив мою шею. Решила сократить расстояние между нами: упругая грудь уткнулась в мою. Тёплый воздух из её рта ударил по моим ушам. — Любишь? — голос, как и рывки, становился всё настойчивее. — Люблю, — прикусив губу, задрожала. Была готова к финалу. Расслабила тело. — С ним лучше? Закрыла ладонью мой рот, зажмурившись. Тяжелый вдох через открытые губы. Громкий стон. Стон, вылетевший словно песня. Разомкнув руки у моей шеи, удобно разлеглась на сидении, не разорвав нашу связь. — Ты ещё не все? — прошептала, опустив взгляд ниже. Сосредоточился. Пару движений. Глухой выдох. Растёкся по ней, пачкая машину.