Хроника нашего недопонимания

Семь недель спустя Темно. И подозрительно тихо. Понадобилось мгновение, чтобы парень понял, что уже находится не в своем мире. Огорчившись, что у него нет с собой фонаря, он все-таки решил на ощупь обследовать место, в котором оказался. Выставив перед собой руки, Пятьсот Седьмой осторожно двинулся вперед. Было совершенно не понятно, где он очутился и что из себя представляет этот мир. Темнота такая густая и, кажется, почти что осязаемая. Отсутствие вокруг чего-либо вызывает множество вопросов. Поэтому, когда парень уткнулся в стену, решил добиться ответов от нее. Но она молчала, так как была совершенно пустой и голой. Парень развернулся спиной к стене и попытался вглядеться в темноту. Глаза упрямо не хотели видеть в ней хоть что-то. Неужели здесь нет никакого источника света? Темнота теперь не только интриговала, но и раздражала Пятьсот Седьмого. И тогда он вспомнил, что с того случая в горах теперь всегда с собой носит зажигалку. Но так как парень не курит, — да и к тому же это первый случай, когда ему понадобилась зажигалка, — он забыл о ней. И о том, куда конкретно положил ее, тоже не помнил. Похлопав себя по карманам штанов, обнаружил ее в одном. Новенькая зажигалка «Zippo». Прямоугольный металлический корпус приятно лежит в руке. Пятьсот Седьмой поднял ее перед лицом и большим пальцем опрокинул крышку. Раздался звонкий щелчок, эхом разносясь по помещению. Парень прокрутил колесико зажигалки, и она родила маленький сгусток приглушенного света. Этого было достаточно, чтобы испугаться того, что Пятьсот Седьмой увидел. Прямо перед ним стоял высокий мужчина в черном деловом костюме и больших солнцезащитных очках. И, может быть парень, не стал бы так сильно пугаться, если бы этот мужчина был человеком. Но бесшумное появление и хищная неестественно широкая улыбка выдавала в нем что-то зловещее и опасное. Чертыхнувшись, Пятьсот Седьмой, будто ошпаренный, проехался спиной по стене подальше от незнакомца и побежал куда-то вглубь комнаты. Улыбающийся Человек развернулся в сторону гостя и не спеша направился за ним. Парень добежал до другой стены и резко сменил направление, в панике пытаясь найти выход из этой комнаты. За спиной раздавались звонкие шаги жуткого улыбающегося мужчины. Завидев проход в соседней стене, Пятьсот Седьмой, не раздумывая, забежал в него. Не заметив лестничных перил и самой лестницы, парень испугано вскрикнул и перелетел несколько ступеней. Затем приземлился одной ногой под неудачным углом, а второй — несколькими ступенями ниже. Продолжая движение по инерции, Пятьсот Седьмой запнулся. Чуть не скрутив себе ноги, парень полетел вниз, на встречу с возможной смертью. По загадочным причинам зажигалка потухла, оставив своего хозяина в темноте. Пятьсот Седьмой уже был готов почувствовать боль разбитого лица или предсмертно свернутой шеи. Но, к приятному удивлению, кто-то, стоявший у подножия лестницы, подхватил парня в самый последний момент. Рывком притянув к себе, спаситель поставил его на ноги, продолжая крепко держать за талию. Пятьсот Седьмой же рефлекторно вцепился свободной рукой в одежду неизвестного, а второй приобнял за плечо, все еще боясь, что может упасть. Несколько секунд понадобилось, чтобы парень понял, что ему больше не грозит смерть от падения на лестнице. И еще мгновение, чтобы осознать, что он сейчас обнимает кого-то в темноте. Отпустив безжалостно сжатую одежду своего спасителя, Пятьсот Седьмой поспешил отстраниться. Поняв его желание, незнакомец отпустил парня и отошел назад. Все еще крепко держа зажигалку, Пятьсот Седьмой прокрутил колесико большим пальцем. Тьма разошлась, под напором маленького огонька, раскрывая секрет личности таинственного спасителя. Это был Улыбающийся Человек. Он стоял совсем близко. И был чуть-чуть ниже Пятьсот Седьмого, который все еще стоял на лестнице, несколькими ступенями выше. Слабый свет зажигалки ложился на лицо зловещего незнакомца, оставляя грубые рваные тени. Они углубляли морщины уголков губ, от чего широкая улыбка казалась еще страшней. Парень испуганно вскрикнул и дернулся назад. Чуть не упав, он сумел удержать равновесие. Не разворачиваясь, Пятьсот Седьмой начал быстро подниматься вверх от пугающего существа, но тут же замер. Непонимание и страх сковали его. Как тот, кто еще мгновение назад преследовал его, оказался впереди? К тому же этот зловещий тип еще и успел поймать парня во время падения! Видя, как лицо гостя искажается ужасом и непониманием, помня прошлый опыт, Улыбающийся Человек не стал дожидаться бурной реакции и отошел к стене лестничной площадки. Там его почти не касался свет одинокого огонька. — Тебе стоит смотреть под ноги, когда куда-то бежишь, — разнесся эхом глубокий голос. — Точней от кого-то. — Т-ты… — только и смог выдавить из себя парень. Какой-то неприятный ком в горле мешал нормально говорить, и это еще усугублялось путающимися мыслями. — Делай что хочешь, только не глупи, как сейчас. Ты мне нужен живым, Ми́тис, — нежно насмехался мужчина. Еще несколько секунд Пятьсот Седьмой напряженно буравил взглядом жуткого незнакомца, выставив перед собой горящую зажигалку. А тот в ответ пожирал парня взглядом, продолжая улыбаться. Несмотря на приличное расстояние между ними и то, что, стоя на лестнице, Пятьсот Седьмой был выше, ему все равно было страшно. Вновь наставшая тишина давила не хуже темноты. Она, как показалось парню, начала сгущаться. Улыбающийся Человек решил, что стоит дать чуть больше пространства своему любимому гостю. Он еще не привык к мужчине. Жуткий незнакомец сделал шаг назад и исчез в темноте. Пятьсот Седьмой смотрел на место, где только что стоял Улыбающийся Человек. В замешательстве от этого фокуса с исчезновением, или же от иллюзии, созданной темнотой, парень продолжал стоять на лестнице. Но немного успокоившись, он все же спустился и подошел к стене. Да. К стене. Это действительно была стена. Рядом даже не было никакого прохода. «Он, что, прошел сквозь нее? — про себя подумал Пятьсот Седьмой. — Хотя, если он может бесшумно и быстро передвигаться, то почему бы ему не проходить сквозь стены?» — размышлял парень, нервно улыбаясь. Придя к выводу, что все-таки ОН действительно ушел через стену, Пятьсот Седьмой так же решил, что пока будет радоваться этому, а не переживать. Ведь в конце концов этот улыбающийся тип ушел. Надеясь, что это была первая и последняя встреча с пугающим незнакомцем, парень пошел дальше. Справа от лестницы был проход. Так как, судя по закончившимся лестничным пролетам, это был последний этаж, у Пятьсот Седьмого не было особого выбора куда идти. Продолжая свое путешествие, парень прошел несколько коридоров и небольших комнат. Все это время он пытался думать о чем-то другом, кроме улыбающегося мужчины. О том, какое все вокруг одинаковое, будто недоделанное, голое. О том, что света зажигалки недостаточно и нужно будет попросить фонарь. О том, что тишина давит на уши и психику. О том, что он отказался бы от своей способности ходить между мирами, если бы это было возможно. Но все эти мысли не помогали на долго. Периодически Пятьсот Седьмой мысленно возвращался к тому столкновению на лестнице. И он думал. Думал о том, что на ощупь жуткий незнакомец совсем как человек. О том, что странно носить темные очки в темноте. О том, что улыбка безумно пугающая. И о том, что он зачем-то нужен этому типу живым. Последняя мысль особенно нервировала Пятьсот Седьмого. В какой-то момент он заметил, что стало чуть светлей. Парень погасил зажигалку и понял, что за поворотом есть источник света. «Наконец-то! Свет! Это выход!» — ликуя, он побежал по коридору. Завернув, увидел, что где-то в конце светит что-то яркое. Не раздумывая больше, парень побежал. Он просто хотел вырваться из плена темноты. Яркий белый свет манил, как мотылька огонь. Казалось, что этот свет может спасти от всех пугающих мыслей. И Пятьсот Седьмой уже начал в это верить. Его резко и болезненно остановили чужие руки, обхватившие сзади. Это произошло так внезапно, что парень не успел даже понять, что произошло. Осознание пришло лишь после того, как его, прижав к себе, подняли над землей и потащили обратно в темноту. — Нет! Нет! Отпусти! — отчаянно кричал Пятьсот Седьмой, яростно болтая ногами в воздухе. — Я говорил тебе не делать глупостей, — послышалось над самым ухом. — Так почему же, Ми́тис? Тебя так сильно тянет к свету? — Отпусти меня! — парень попытался ударить ногами своего мучителя. Его хватка была сильна, но добыча все равно выскальзывала. Мужчина остановился и поставил парня на ноги, планируя вновь обхватить Пятьсот Седьмого поудобней. Но тот воспользовался моментом. Ударив локтем под дых, парень вырвался из крепкой хватки и вновь побежал к свету. Но его тут же схватили за руку и дернули на себя, из-за чего он врезался в мужчину. Улыбающийся Человек схватил Пятьсот Седьмого за плечи и наклонился к его лицу. — Прекрати сопротивляться, Ми́тис! Не заставляй меня быть жестоким с тобой. — Не трогай меня! — парень оттолкнул ненормального и попытался бежать. Но вновь ничего не вышло. Его грубо и больно схватили за запястья и, заломив руки за спину, пригвоздили к стене. На мгновение в коридоре стало еще немного светлей. Пятьсот Седьмой услышал сдержанный болезненный стон со стороны мучителя. Кожу слегка обожгло непонятно чем. Парень не понимал, что происходит. Да он не стремился к этому. Пятьсот Седьмой хотел лишь быть как можно дальше от ужасного мужчины. Не чувствовать боли в запястьях, которую он причинял парню. Не чувствовать неприлично близкого присутствия этого ненормального. Не слышать его возбужденного от погони дыхания. Но парня лишь вновь обхватили руками. На этот раз, не поднимая, просто потащили в кромешную темноту. Так Пятьсот Седьмому было легче сопротивляться. Он мог отталкиваться от пола, пытаясь таким образом сбить Улыбающегося Человека с ног. Но в этот раз даже такое не мешало мужчине. Он был решительно настроен затащить Пятьсот Седьмого обратно в темноту. Скрывшись за поворотом освещенного коридора, Улыбающийся Человек потащил парня в глубь соседнего. Пятьсот Седьмой совсем не знал, что делать. Как бы он ни старался вырваться, обезумевший мужчина был сильней и упорней. Попытки брыкаться, прыгать или просто ничего не делать лишь замедляли ненормального, но не останавливали. — Нет! Не-е-ет! Отпусти! — отчаянно кричал парень. Долгожданный свет отобрали, как конфетку у капризного ребенка. Чувство безысходности своим холодом сжимало сердце. Улыбающийся Человек снова молчал. Пятьсот Седьмой уже ничего не мог различить в темноте. И тут он почувствовал, что стало чуть холодней. Это не ощущалось как сквозняк, вокруг действительно стало холодней на несколько градусов. Улыбающийся Человек остановился. Резко развернув Пятьсот Седьмого, он толкнул его. Потерявший ориентацию в пространстве парень не устоял на ногах и упал на что-то мягкое. «В этих коридорах ничего не было. Я бы точно заметил, если бы там было хоть что-то. Но они все пустые. Куда он меня толкнул?» — озадаченно размышлял он. Приподнявшись, Пятьсот Седьмой ощупал то, на чем лежал. «Это кожа. Кожаная обивка. Я на диване! Что? Зачем меня сюда притащил этот больной?» — в непонимании нервно подумал он. Только сейчас парень заметил, что глаза болят, и кажется, будто в них песка засыпали. А прикосновения к открытым участкам тела вызывают жжение. Сев, он провел рукой по предплечью другой руки и поморщился от боли. — Что, болит? — услышал он голос мучителя. Его сопровождали звуки возни неподалеку. Засунув руку в карман, парень достал зажигалку. Но зажечь он ее не успел. — Не-а, — Улыбающийся Человек выхватил единственное оружие против тьмы. — После того, что ты учудил, Ми́тис, нам стоит остаться в темноте, — мрачный голос звучал прямо перед лицом, постепенно переходя на шепот. — Зачем ты заставляешь меня волноваться за твою жизнь? — Улыбающийся Человек прикоснулся рукой к обгоревшей щеке Пятьсот Седьмого. Парень поморщился от боли и попытался убрать чужую ладонь. — Чувствуешь? Твоя нежная кожа обгорела… — мужчина продолжал мучительную ласку. — Моя тоже. И лучше тебе этого не видеть, поверь. — Улыбающийся Человек обессиленно упал на колени перед Пятьсот Седьмым, из-за чего его ладонь резко дернулась. Тот хмыкнул от боли. — Прости, — рука продолжила нежно поглаживать обгоревшую кожу. Пятьсот Седьмой перехватил чужую кисть и отстранил ее. — Зачем и куда ты меня притащил? — начал допрос парень, почувствовав временное превосходство над стоящим на коленях мучителем. — Чтобы защитить от света. В мои апартаменты, — незамедлительно ответил мужчина. Парень хотел было начать протестовать, но обожженная кожа заступилась за незнакомца, напомнив своей болью, что тот не лжет. — Спасибо… — словно признавая поражение, поблагодарил парень. — Не за что, — тихо и непринужденно сказал мужчина. — Почему ты спас меня? Почему продолжал спасать, даже когда я вырывался? — Я понимаю твою потребность в свете. Точнее, я знаю, что она есть. Я был готов к этой человеческой слабости. — Какая тебе выгода от моего спасения? — видимо, мужчина неправильно понял вопрос, поэтому Пятьсот Седьмой объяснил его. — Ты мог бы не идти за мной на свет, тогда бы сейчас не мучился от ожогов. — Мне просто захотелось. — Просто захотелось? — недоверительно повторил парень. — Просто захотелось, чтобы с тобой все было в порядке. — Чего? Рядом с парнем прогнулась обивка дивана. Это мужчина пытался встать, опираясь рукой о мебель. Пятьсот Седьмой инстинктивно отклонился назад и вжался в её спинку. Шаркающие шаги ослабевшего мужчины стали отдаляться, пока внезапно не исчезли. Парень напрягся. Стараясь дышать как можно тише, он стал вслушиваться в тишину. Где-то недалеко раздавались глухие звуки. Пятьсот Седьмой не мог понять, что это. Снова послышались шаги, уже более твердые, но все еще медленные, рядом раздался звонкий стук о стол, а затем шаги в направлении к Пятьсот Седьмому. — Пойдем, — парень почувствовал прикосновение к руке, — нужно обработать раны, — мужчина мягко, но уверено обхватил ладонь Пятьсот Седьмого двумя руками. — Хорошо… — поддался парень, больше не чувствуя угрозы от незнакомца. Пройдя до стола, Улыбающийся Человек помог своему внезапному гостю сесть за него. — У меня нет человеческих лекарств, могу лишь предложить временное облегчение боли, Ми́тис, — с сожалением сообщил мужчина. — Да, этого будет достаточно. — Хорошо, — со стола послышался звук керамики. — Позволь тебе помочь, — к обожженным рукам парня прикоснулись холодные липкие пальцы. — Что это? — отдернув ладонь, с недоверием спросил «прыгун». — Гель. Он успокоит раны, — ответил Улыбающийся Человек, нежно обмазывая руки парня лекарством. Холодно, липко, но вместе с тем раздраженная кожа горит от прикосновений. Пятьсот Седьмой терпит. Вся процедура проходит в тишине. Слышно лишь тяжелое болезненное дыхание Улыбающегося Человека. Пятьсот Седьмой пытается переосмыслить свое отношение к нему. Вроде бы мужчина спас его, причем дважды. Парень был действительно благодарен ему. Но при всем при этом, оставалось какое-то чувство, будто не все так просто. «Прыгун» чувствовал, что упускает что-то. — Мне кажется… — робко начал он, — что тебе сейчас медицинская помощь нужна больше, чем мне. — Я позабочусь о своих ранах, когда закончу с твоими. — Да я и сам могу, — сказал парень, отстраняя от себя чужие холодные ладони. — Нет! — резко возразил Улыбающийся Человек. — Я сделаю это, Ми́тис. Мне это нужно, — умолял он, удерживая ладони парня. — Ты меня пугаешь… — Можешь считать это моей наградой за спасение, — умоляюще прошептал он. — Почему мне все это кажется неправильным? — спросил «прыгун» сам себя, пытаясь, отстраниться. — Потому что… Я не человек? Пятьсот Седьмой почувствовал горечь в этой фразе. Его жуткий спаситель действительно не был человеком, но при этом он, кажется, изо всех сил пытается установить контакт с парнем. Слишком упорно. Пятьсот Седьмой решил, что мужчина просто отчаянно хочет общения, но не знает, как адекватно выразить свои желания. — М-м-м… Знаешь что? Меня совесть замучает, если ты будешь страдать от ожогов, пока сам залечиваешь мои. Это не честно. Это я должен помогать тебе. Так что… Если ты позволишь мне таким способом извиниться, то я буду рад принять и твою помощь. Без всяких мук совести. Левая ладонь осторожно выскользнула из ослабевшей хватки мужчины и потянулась в предположительное местоположение лекарства. Нащупав керамическую емкость, парень запустил туда пальцы. Улыбающийся Человек молчал, продолжая сжимать правую ладонь «прыгуна», но уже мягче. Зачерпнув немного геля, Пятьсот Седьмой на мгновение замешкался: — Эм… мне начать с руки или…? Как тебе удобней? — Ми́тис… — тихо выдохнул мужчина. — Должен предупредить, что нам нельзя долго прикасаться друг к другу. В идеале, вообще не прикасаться. — Почему? — наконец-то очнулся Улыбающийся Человек от своего транса. — Мои способности. Я не знаю, когда вернусь обратно, но если в этот момент мы будем соприкасаться, то тебя перенесет вместе со мной. И тебе не понравится то место, куда ты попадешь. Поверь. — Это правда? — Да. Так что, предлагаю не затягивать с помощью друг другу, если ты еще хочешь, конечно. — Да, конечно, хочу! — Так, с чего мне лучше на…? — не успел договорить прыгун, как его ладонь с лекарством уже направили к лицу. — Будь нежен, — попросил Улыбающийся Человек. Пятьсот Седьмой решил, что это просьба не причинять лишнюю боль, но на самом деле мужчина действительно хотел нежности от своего гостя. Парень осторожно прикоснулся к обожженной коже кончиками пальцев. Лицо Улыбающегося Человека было таким же холодным, как и его руки. Пальцы быстро нашли улыбку, рассекающую лицо пополам. Это было чертовски странно, жутко, но вместе с тем интересно. Пятьсот Седьмой почувствовал мягкое прикосновение к своему лицу. Кожу начало щипать. Его вторая рука была уже была свободна и, чтобы ускорить обработку ран, парень зачерпнул ей новую порцию геля. Он обмазывал обожженную кожу своего спасителя едва касаясь, оставляя сгустки геля, а потом все такими же невесомыми прикосновениями размазывая их более ровным слоем. Улыбающийся Человек стал повторять действия парня, посчитав, что именно такие прикосновения будут менее болезненны. «Прыгун» понял, что чувствует что-то странное на коже мужчины. Проведя пальцами над улыбкой, там, где у обычного человека щека, парень понял, что кожа Улыбающегося Человека была покрыта маленькими волдырями. Они ощущались, как капли воды под тонкой кожей. Некоторые мокрые раны уже лопнули, растекаясь по лицу вместе с гелем. Парень испуганно отдернул руки. — Прости! Тебе не больно? — Больно. Продолжай, — как ни в чем не бывало попросил мужчина. — Ч-что? Тебе ведь это не нравится? — уточнил Пятьсот Седьмой, подозревая того в мазохизме. — Мне нравится, когда ты прикасаешься к моему лицу. — Но это же больно! — Мелочь. Я стерплю, это того стоит. — Ты меня снова пугаешь, — признался «прыгун». — Но я действительно виноват перед тобой за это… Так что… Улыбающийся Человек провел пальцем по губам парня. — Ты поможешь мне? — спросил пугающий глубокий голос. По спине прошлись мурашки. Ситуация, в которой оказался Пятьсот Седьмой, казалась нелепо-пугающей. Ему не хотелось признавать странное влечение мужчины к его персоне. В это просто не верилось до конца. Да и подобное внимание пугало. Он мог бы сделать вид, что не понимает всех этих намеков, он мог бы уверять себя, что ему это лишь кажется, но вся ситуация была столь не комфортной для парня, что обманывать себя он просто не мог. При всем этом, его страх был ближе к неловкости и смущению, чем к тому страху, который он испытывал обычно. Но отказать в помощи прыгун не мог. После обнаружения волдырей, к нему пришло все осознание того, как сильно был травмирован его пугающий спаситель. Эти раны были равносильны тому, если бы мужчина вытащил его из пожара. В результате, чувство вины и желание побыстрей восстановить личное пространство смешивались в гнетущее противоречие. — Да. Но давай побыстрей, — Пятьсот Седьмой зачерпнул еще порцию геля и перешел к шее. — Ты и так пострадал из-за меня, а если тебя еще и со мной перенесет, то это будет худшее извинение за всю твою жизнь. — Хорошо, Ми́тис, — мужчина последовал примеру и так же перешел на шею. — Что еще за Ми́тис? — несдержанно спросил прыгун то, что уже давно волновало. — …Нежный… — Чего? — на мгновение парень подумал, что это просьба, нежней обрабатывать ожоги, но Улыбающийся Человек продолжил: — Мягкий… Кроткий… Ласковый… — Стоп-стоп-стоп! — остановил его пораженный Пятьсот Седьмой. — Ты ВСЕ это время называл меня… Вот… Всеми этими словами?! — Да… — растерянно сказал мужчина. — Почему?! Оба замерли. Парень медленно и осторожно убрал от своей шеи руки мужчины. Тот не сопротивлялся и продолжал молчать. «Прыгун» тоже молчал, в ожидании и напряжении пялясь в темноту перед собой. — Спасибо, Ми́тис, — тихо поблагодарил мужчина. Это не то, чего ожидал услышать парень, но он услышал больше, чем просто благодарность. Это и непонимание, и боль, и смущение… Пятьсот Седьмой понял, что Улыбающийся Человек не хочет напрямую говорить ему о своих мотивах, не теперь, когда парень так эмоционально отреагировал. И, к счастью или нет, это нежелание было взаимно. Прыгун понял, что и сам не хочет знать причин такого отношения к себе. Он подозревал, какой окажется ответ, и, наверное, он боялся именно его. Парню не хотелось обо всем этом думать. Чувство вины, страх и смущение сбились в горле в один противоречивый комок, не давая Пятьсот Седьмому ничего ответить, кроме тихого: — И тебе… Это было последнее, что он сказал в том измерении, прежде чем исчезнуть.