Такая, блин, вечная "Молодость"

      «Молодость» ─ санаторий у въезда в посёлок Белореченский. Небольшой панельный дом в четыре этажа посреди хвойных деревьев больше походил на расположенную за городом психбольницу какой-нибудь видеоигры.       Постояльцы соответствовали впечатлению Кирилла: ворчливые и всем недовольные старики, которые вздумали, что в силу возраста им всё дозволено.       ─ Дедуль, ты пятый, кому я это повторяю: связи нет! ─ Гречкин постучал пальчиком на светящийся экран смартфона. ─ И «Ласкового мая» у меня в телефоне тоже нет!       Парень, закатив прелестные глаза, схватился за голову под старческую брань. Выбрать более-менее пристойную музыку из его плейлиста, как ни странно, оказалось задачей посложнее, чем застилать постели и драить посуду на пищеблоке.       Дни тянулись крайне медленно, а юноше ещё ни разу не удалось пересечься с женщиной его корыстной мечты ─ Изольдой Спиридоновной ─ мультимиллионершей, имеющей по закону подлости фамилию Щедрая. Как бы Гречкину не хотелось заскочить в её комнату с внеплановой уборкой или пригласить на медленный танец вечером на дискотеке, поблизости появлялся укорительно качающий головой Пал Саныч. Старикан целыми сутками изводил парня: днём и вечером ─ работой, ночью ─ просьбами душевно побеседовать под крепкий самогон или сыграть в нарды. Будто бы Гречкин знал, что это такое.       Однако были и персонажи, которые привносили в жизнь Кирилла хоть какое-то разнообразие: Отец Симеон, местный поп, частенько захаживал в санаторий, чтобы покрыть всеми цензурными для его профессии выражениями директора «Молодости», так как тот не сдавал свои кровные в фонд церкви.       ─ Семён Елисеевич, ну не могу ж я быть спонсором всех и вся! ─ в клубе было жарко, и мужчина, поправляя ремень натянутых на пузо брюк, обмахивался раскрытой ладонью.       ─ Господь Бог тебя не любит! ─ погрозил батюшка Санычу пальцем.       Оглядев обстановку, Кира убедился: отдыхающим его музыка особо не приглянулась, оттого на танцплощадке и было всего пару-тройку вялых тел. Момент слинять был подходящим.       Мысленное «пока» Палу Санычу было отправлено, а значит Гречкин сбегает в сторону пруда с лебедями ─ красивое умиротворённое место, где часто вечерами кормила птиц и смотрела на водную гладь его будущая супруга.       ─ Ефим Валерьич! ─ старик, всхрапнув из-под газеты, изумлённо уставился в пространство, где стоял молодой. ─ А Щедрая, случаем, не у пруда?       ─ Что ж ты заладил с этой Щедрой… Я за ней, в отличие от тебя, не слежу! ─ нарочито аккуратно и не спеша он принялся складывать кроссворд пополам. Гречкин упрямо ожидал своего ответа, пальцем пиная конфеты в красной обёртке через стол, точно катапульта. ─ Да да-а, да! Там она!       Ловко выхватив со стола пару карамелек, парень побежал в сторону водоёма.       «Главное не налажать».       Впереди открывалась красивая местность: на камышах и рогозе близ тёмного пруда, вырытого ещё лет 30 назад, пестрели стрекозы, а вечерняя лёгкая прохлада опустила на воду полупрозрачный туман. Стоячая вода лениво покачивалась от тёплого ветра, а вокруг нескольких лебедей простирались мягкие водяные круги, доходящие до самых берегов короткими всплесками.       Она. Она стоит прямо здесь в летнем персиковом сарафане с булкой в ухоженной руке. Жёлтая шляпа дополняет образ, но в вечернее время, когда солнце едва село, головной убор выглядит нелепо, вызывая слабую усмешку.       «Ну почему же бабка, ну ё моё, нет бы Марфуша какая-нибудь».       ─ Добрый вечер. ─ режим обольщения врубился на полную мощность, вот только Кирилл не учёл, что за пенсионерками он раньше не ухаживал.       ─ Здравствуй. ─ довольно живо ответила Щедрая.       ─ Уточек кормите? ─ старания поддержать разговор посыпались, как курабье:       ─ Это лебеди.       ─ А, да… ─ почесав репу, парень спросил: ─ Не хотите раковых шеек?       Женщина сморщила нос и недоумевающе взглянула на лучезарную улыбку молодого собеседника, а затем и на его ладонь, протягивающую две шоколадные конфетки.       ─ Вы учились обольщать женщин у нашего сторожа? ─ она оглядела его сверху вниз: светло-голубая накрахмаленная рубашка ─ элемент униформы работников санатория ─, спортивные бархатные штаны от кутюр и взъерошенные волосы (водой с сахаром делать укладку Гречкин отказался) ─ парень был смешон, хотя лицом очень даже хорош.       Минутная пауза сопровождалась тихим шумом птиц. Последние куски хлеба брошены на воду, и женщина, развернувшись на пятках, невзначай бросила:       ─ Меня Изольда Спиридоновна зовут. Можно Золя. ─ на мгновение юноше показалось, что бабуля ему улыбается: действительно, появились гусиные лапки возле стеклянно блестящих синих глаз.       ─ Кирилл.       «Это, получается, она меня закадрила?!»