Морозные узоры

      – Ты готов, – сказал господин тёмной, безлунной ночью. Ветра тоже не было. Ни шороха листьев, ни стрёкота кузнечиков – ни единого звука, словно сама природа замерла в ожидании.       Хаку давно научился ходить в тенях, но совсем не чувствовал в себе уверенности – и способности – убивать. Забуза-сан же считал иначе. Хаку, естественно, не собирался с ним спорить. Кто он такой, чтобы подвергать сомнению суждения господина? У оружия не было права сомневаться в приказах своего хозяина. Поэтому Хаку не сомневался.       Если у него не получится, это будет значить, лишь то, что он оказался недостаточно хорош – и не оправдал ожиданий господина. Но Хаку очень хотел оправдать их – он стремился к этому всем своим сердцем, и не важно было, насколько сильно ему придётся переступать через себя. Ради дорогого человека он готов был сделать это не раз, Хаку был уверен в этом.       Он думал об этом, но всё равно не мог успокоиться. Пальцы мелко подрагивали. Ему приходилось думать о том, что нужно дышать – и контролировать своё дыхание, потому что иначе оно застревало в горле. Воздух казался холодным и обжигающим, а ночь – вязкой, словно кисель, темнотой, словно живой – и готовой проглотить его.       Хаку не хотел никого убивать. Перед глазами всё ещё вставал отец и падающая на пол мать. Их остекленевшие глаза и бездыханные тела до сих пор являлись к нему в кошмарах, и даже мысль о том, что ему придётся сознательно отнять у кого-то жизнь, вызывала у Хаку тошноту. Но Забуза-сан приказал – и он не мог его разочаровать, не после всего, что он сделал для него. Хаку был благодарен – и знал, что за всё однажды придётся платить. Он должен был.       В этот раз у него, хотя бы, была лёгкая цель, не то, что те люди, которые нападали на них в прошлый раз – и некоторых из которых он убил, не собираясь этого делать.       Цель. Думая так, Хаку внутренне содрогался, но Забуза-сан не единожды говорил ему, что хороший шиноби должен уметь убивать в себе эмоции. Отстраняться от своих чувств и рельность, чтобы выполнить любую миссию. Быть хорошим шиноби означало быть полезным оружием – и Хаку стремился к этому изо всех сил. Он пытался спасти своё сознание безликими формулировками, но помогало слабо. Не помогали даже мысли о том, что человек, жизнь которого ему предстояло отнять сегодня, был мерзким и отвратительным торговцем, который занимался продажей наркотических веществ. Это всё равно была чья-то жизнь – и даже если тем самым он сделает мир лучше, разве мог он решать?..       Он сомневался – и потому его рука дрогнула трижды, прежде чем он всё-таки справился. Забуза-сан, всё это время следивший за ним, вышел из тени. В его взгляде читалось разочарование – и Хаку становилось ещё больнее, ещё противнее от себя самого.       – Если ты не хотел убивать, тебе следовало сказать об этом, – положив руку ему на плечо, заметил Забуза-сан.       Несмотря на его оплошность, господин пытался приободрить его. Как маленького ребёнка, который не смог сделать что-то правильно. Не смог даже сказать, что не сможет. Но Хаку уже давно не был маленьким ребёнком.       «Не нужно… Я не заслуживаю».       – Простите, Забуза-сан, – склонив голову, повинился Хаку. – Я действительно не хотел. Но я должен был. И если бы я только мог лучше справляться со своими эмоциями, этот человек бы не мучился так перед смертью.       – Что ж… Ты всё ещё слишком мягок, – покачал головой Забуза-сан, выпуская его плечо.       – Я… Постараюсь исправиться, – облизав пересохшие губы, заверил Хаку.       – Не думаю, что у тебя получится. Идём, тебе нужно отмыть руки.       Слыша сквозившее в чужом голосе разочарование, Хаку прикусил себе язык. Бесполезно было заверять господина словами, переубедить его теперь можно было только действиями.       «Я смогу», – повторял про себя Хаку. – «Я смогу. Если мне нужно убить в себе доброту, чтобы сделать господина счастливым, я сделаю это».       Оставалось убедить в этом себя самого.       Но сейчас Хаку казалось, словно его руки никогда не отмоются.