Сделка девственника

      Следующие дни проходят в привычном рабочем для Юнги ритме: утро, завтрак, работа в студии, много кофеина, студия, поход в круглосуточный мини-маркет за очередной пачкой рамёна и бутылкой воды, однокомнатная квартирка, где стоило бы ещё прибраться. Что мужчина и делает ближе к выходным, когда день свободен, можно переделать сотню дел, которые до этого были только с оговоркой «когда будет время». Вот время и настало. Квартира Мина хоть и не была большой, как у того же Намджуна, зато вмещала в себе всё самое необходимое — эдакий минимализм в своём ярком проявлении: важнейшим место была мини-студия, на обустройство которой мужчине пришлось достаточно много потратить денежных средств. Разбирая вещи и ставя их по своим местам, Мин находит это занятие увлекательным, не замечая, как проходит по меньшей мере два часа. Он старательно вычищает каждый квадратный метр скромной однушки. Ностальгия пробивает корни внутри сердца, когда парень находит среди всего хлама на столе фотоальбом, купленный на первую зарплату. Тогда Юнги хотел для себя как-то обозначить столь незначительное событие — те средства, которые значили большее, чем просто обеспечение жизни, в разы — то, что помогло ступить ровно на своём жизненном пути. На обложке светло-голубые волны неизвестного, но притягательного, моря, которое ярко блестит в лучах жаркого солнца, что словно светит через эти страницы изнутри. Каждая фотография хранит в себе воспоминания — где-то самые прекрасные, яркие и позитивные, где-то грустные до слёз у глаз, пропитанные горечью потерь и сострадания. Не всё же бывает отлично. Вот и у Юнги есть отдельная глава для трудностей, когда бывали и непростые выборы, как следствие, и решения. После того, как парень окончил учёбу в родной школе Тэгу, то переехал в Сеул, чтобы выучиться на композитора — парню повезло обрести с детства отличный музыкальный слух, да и играть он умел на фортепиано, что усилило его шансы на поступление. Только вот надо было где-то жить, что-то есть, да и стипендия не покрывала всех растрат по поводу учёбы — хватало ровно на оплату, а многие учебники приходилось дополнительно докупать, чтобы лучше разбираться в материале, да и просто для собственных знаний. Юнги был влюблён в музыку с самого детства, потому он хотел, чтобы эта страсть, с которой его сердце горело, не отпускала и давала надежду на лучшее. Музыка — это то, что вело мужчину всё это время вперёд, не давая опускать руки при трудностях, это было его силой на пути у препятствий. В целом, Юнги решил для себя, что если не быть ему счастливым с человеком, которого тот любит уже долгое время, то хотя бы любимое дело его точно вдохновит. Однако во многом Мина преследовали неудачи. И, да, он с радостью обратился бы за помощью к родителям или уже повзрослевшим сёстрам, но парень не мог позволить себе дать шанс усомниться им в своих возможностях. Ему больших трудов стоило выбраться из-под их опеки. Потому и Юнги решил, что сам выберется из трудностей, а если уж совсем всё пойдёт по накатанной, то помощь всё же есть у кого просить. Просто парень не хотел быть слабаком. Однако Джуюн всегда старалась подкинуть на счёт несколько тысяч вон, как была возможность. Сестра многого не знала, но точно была уверена, что этим она может сохранить своего младшенького. Юнги всегда был и будет благодарен ей. За всё.       Приходилось думать о многом, когда последние копейки приходилось отдавать за жильё, чтобы не выселили из простой комнатушки, где он еле сводил концы с концами на первых порах «левых» заработков то тут, то там — кем придётся, даже разнорабочим удалось побыть, пока не познакомился с Намджуном. Этот парень вывел Юнги из затяжного периода становления личностью, который мог разрушить его вовсе. Ким появился в тот момент, когда было нужно, предложил помощь, и Мин не отказался, потому что зубы сводило от того, как он устал думать, что же завтра ему поесть хотя бы на обед, чтобы не слечь с простудой. Намджун сам по себе парень не особо богатый был на тот момент, но очень уж хотел дать таланту успех. Нужные знакомства, несколько звонков, — и вот уже престижная работа в тёплой студии на двоих в агентстве с распиаренным лейблом. Талант Юнги сыграл важную роль в принятии на работу, и мужчина понимает, что многим обязан тому, что дано было словно свыше. Он просто благодарен за то, что имеет.       И уже позже, в горящий огнями славы город, переехал друг детства и тайная любовь — Чон Хосок, с которым Юнги позже снимал квартиру на двоих, чтобы меньше платить хозяевам. Пожалуй, что эти дни были тяжелее скорее морально, чем физически, потому что нести в своём сердце тяжкую правду Мин с каждым днем всё меньше хотел. Парень терпел самого себя в те моменты, когда хотелось признаться, но он старательно держал язык за зубами, чтобы не сболтнуть лишнего. Позже Юнги нашёл новое жильё, а Хосок успел найти девушку. Ли Йена — так представил тогда её Чон, присаживаясь напротив Намджуна и Юнги в каком-то тихом кафе. Она была необычайно красива, с крашенными в бирюзу волосами, тёмно-карими глазами, пышными формами округлой фигурки, ниже друга на полторы головы, её лицо всегда излучало улыбку и тепло, которым та делится со всеми вокруг — прямо как Хосок. И Юнги не ненавидит её за всё это. Нет, парень вполне счастлив, что его другу хорошо, когда рядом с ним такой лучик любви и уюта. Юнги не ненавидит, просто тихо завидует, когда видит их горящие огнём любви взгляды и нежно переплетённые в замок пальцы. Это вызывает щемящее чувство внутри, от чего сердце заходится глухими стонами, и Мин сглатывает противный вязкий ком безнадёжности, когда девушка его друга улыбается и тихо смеётся с очередной шутки Намджуна.       Сейчас те дни настолько незначительны в помутневших глазах Юнги, что даже сейчас мужчина отмахивается от дальнейших воспоминаний, складывая альбом и книги известных писателей современности на отдельную полку над небольшим столом в спальне. Кроме смятых светлых простыней на кровати, шкафа с кучей тёмной одежды и одинокого стола во множестве листов с текстами песен в комнате ничего и нет. Юнги вполне удобно, когда вещей мало, но это не значит, что ему уютно одному. Чувство одиночества порой бьёт так сильно, и мужчина топчет собственные эмоции в алкоголе. Однако он знает всему меру. И среди этой пустоты, которая каждый раз разрывает изнутри, Мин хочет сбежать от самого себя. Это, действительно, мучительно для мужчины.       От собственных раздумий отвлекает мягкий перелив композиции, созданной им самим, чтобы не ставить на звонок очередное щебетание птиц или же какофонию отвратных звуков стандартных мелодий, встроенных в смартфон. На стеклянном экране высвечивается имя друга и фотография с улыбкой-ямочками и светлой макушкой. — Привет, хён! — на фоне слышны сигнализации различных машин с улиц вечно активного города и работающий мотор авто. — Надеюсь, что не отвлекаю от чего-то важного? — Джун, что-то случилось? Обычно ты не звонишь мне в чёртовы выходные, — шелестит Юнги уставшим голосом, воспоминания о прошлом всегда вытягивают из него много энергии. — Ах, Юнги-щи, как всегда проницательный! — Намджун усмехается слишком отчётливо, и Юнги не теряет этот момент и ждёт, когда услышит, что такого нужно от него. Не то, чтобы он против звонков вне рабочего времени, просто есть моменты, когда хочется побыть тет-а-тет с самим собой и больше никого рядом и на связи по телефону, тоже. — Ты либо говоришь, либо я отключаюсь, — шепелявит Мин, выходя из спальни, чтобы пройти к кухне, где он уже видит, как заваривает чай из мяты и ромашки, находясь в комфорте и греясь от лучей яркого солнца, которое проникает сквозь тонированные стёкла. — Воу, воу, чувак, не горячись. Дело такое, эм… — И какое же? — Мин выгибает бровь, таращась в столешницу, пока чайник послушно пыхтит на разогретой конфорке. Он не поклонник долгих разговоров впустую. — Только без шуток! Хосок уже высказался по этому поводу, мне хватило, — Намджун явно хочет взорвать эмоции Юнги, почему же этот парень тянет так неприлично долго. Чёртов интриган! — Вечеринка состоится, так что ты однозначно приглашён, возражения не принимаются. Сегодня вечером жду у себя, — выпаливает на одном дыхании Ким. — Ого, и как у тебя получилось уговорить Джину? — Юнги расслабляется, опираясь о столешницу поясницей, убирая со лба длинными пальцами отросшую чёлку. — Это был не я, — парень замолкает, а позже глушит мотор. На той стороне слышится тихий вздох. — Чанёль, зараза… — Хах, ты так расстроен, — подначивает Мин, представляя какой разнос могла устроить Намджуну его девушка. — Зато расслабишься, м-м-м, выпьешь с друзьями, в конце концов, — этот разговор кажется Мину самым глупым и максимально ненужным в данный момент. — И вообще, почему я тебя приободряю, если ты и сам всё прекрасно знаешь. — Это обошлось мне слишком дорого, хён, — звучит как-то уж слишком жалко. Юнги уже видит этот тяжкий вздох младшего, словно они в дораме с низкосортными актёрами, не умеющими отыгрывать чётко поставленные роли, что выглядит неуместно прямо сейчас. — Да ну, не может быть, — задумывается Юнги, — вы расстались?       Нет, Мин не настолько отрешённый человек, чтобы не сочувствовать или же не волноваться за своих близких, потому что Намджун тот самый человек, который и есть родной, пусть и не по крови. Ким младше на год, да и родились они в разных местах этой страны, но их взаимоотношения это то, что оба хранят, не ставя глупые вопросы друг перед другом. Намджун — не кровный брат для Юнги. И это дорого ценится ими. — Айщ, нет, — Намджун громко хлопает дверцей авто, судорожно выдыхая. — Месяц без секса, чувак, это слишком больно!       Сначала Мин не понимает, потом думает, что понимает, а затем тупит ещё пару секунд, чтобы понять, как особенно жизнь Кима насыщенна подобными дебильными ситуациями. Буквально, он цепляет их на каждом шагу своего пути. Юнги заходится в приступе смеха, пока младший плачется о том, что кожа на его руках сотрется в пыль за этот грёбанный месяц, парень совсем не впечатлён наказанием от девушки, которая только улыбнулась и уехала из города на ближайшую неделю к подруге в Ильсан. Мин стирает с щёк слезинки, выступившие от недавнего всплеска эмоций, успокаиваясь. Младший вздыхает, говорит о том, что он ждёт Юнги на вечеринке и отключается.       Что ж, мужчине нужно снять стресс за эту рабочую неделю. Ему нужно это, нужно отдохнуть, возможно отключиться от реальности, а дальше пусть будет так, как будет. Кого вообще должно волновать то, что он будет делать, это его жизнь, его правила игры.

***

      Народу столько же, сколько и ожидалось от Пак, мать его, Чанёля. Похоже, что половина города собралась в огромной квартире Кима в два этажа. То тут, то там зажимались парочки, целуясь и выпивая. Всё настолько грязно, что аж тошно. Джина бы точно не оценила такого осквернения. И Мин уверен, что потом Намджуну попадёт за использованные презервативы, которые та найдёт в процессе более тщательной уборки. Девушка, на самом деле, чистоплюйка в этом вопросе, ненавидящая беспорядок, поэтому всегда к этому делу подходит с особой заботой. Киму очень повезло, хотя чаще всего эти двое даже во время ссоры выглядят слишком приторно, словно уже женаты: Джина бережно поправляет ворот белоснежной рубашки, пока кричит на него, чтобы тот больше и носа не показывал на кухне, если вообще хочет жить; а Намджун только выдыхает через нос, заправляя за ушко выбившуюся прядь волос. В целом, они всегда такие — чертовски уютные и тёплые, словно ты дома.       Квартира для парочки слишком огромная, напоминает коттедж, в котором останавливались друзья неделю назад, у Чанёля. Коридоры достаточно широкие, чтобы уворачиваться от очередных красоток, пробегающих мимо, визжащих от преисполнения эмоций. Яркие и откровенные наряды присутствующих режут глаз. Юнги решил особо не выделяться с одеждой, потому и нацепил на себя привычные вещи по типу тех, в которых добирается до студии — футболка и красная рубашка в клетку, тёмные джинсы, пара кроссовок на толстой подошве. Многие даже не замечали, что Юнги проходит рядом, их внимание занимала громкая попсовая мелодия с дикими басами и горячительные напитки, дающие более сильные и яркие ощущения.       Из знакомых Юнги видит первым танцующего среди холла Хосока, к которому пристаёт уже довольно сильно выпившая хрупкая девчушка с тёмными длинными волосами. Чон, в своём репертуаре, одетый кричаще в любимые расклешённые джинсы и большую, по размеру, жёлтую футболку. Тот улыбается, двигается в такт, ослеплённый алкоголем. И Мина немного злит происходящее, особенно учитывая, что у Чона есть Йена, которой почему-то здесь нет. Обычно они всегда крутятся вместе. Но это не отменяет сейчас того, как незнакомка активно трётся бёдрами о младшего. Хосок смеётся, наворачивая новую порцию чего-то явно химического, двигаясь в такт битам, позволяя себе впасть в это дикое веселье: кружит девушку в стороны, пока та так же смеётся, лапая его. Парень выглядит таким красивым, когда увлечён танцем. Его кожа, в освещении ярких неоновых цветов прожекторов, такая гладкая и нежная, словно лёгкое прикосновение её разрушит. Весь Хосок в этот момент такой нереальный, будто статуя в музее с мировыми находками. Такой, какого Мину не дотронуться, не коснуться губами, чтобы…       Юнги долго не выдерживает, отворачивая голову, отходя дальше, где напитки достаточно крепки, чтобы терять голову уже от одного глотка. И пока он выбирает из многочисленного бутылку то ли бренди, то ли виски — атмосферная полутьма не даёт сосредоточиться на этикетках, поэтому мужчина просто берёт и вливает в себя алкоголь. Терпкая жидкость разливается по полости рта, завязывая на языке яркий привкус, спускаясь до глотки, где, в последствии, достигает внутренностей. Это приводит Юнги в состояние лёгкого экстаза, и он вновь глотает алкоголь, пока не чувствует тепло на щеках и расслабленность в теле. Мужчина позволяет себе даже немного подвигать тощей задницей в такт очередного трека, находясь в некой прострации на первых порах отуплённости от действия алкоголя.       Проходит с пару секунд, когда его находит Намджун с Чанёлем и каким-то новым лицом. Этот парень выглядит достаточно миловидно и ниже Пака, что смотрится комично. Тот одет в разы лучше, чем Мин, явно брендовые вещи каких-то великолепных модельеров. Незнакомец оказывается новым партнёром по бизнесу Чанёля, его голос пытается перекричать громкость басов. Зовут парня Бён Бэкхён, который на подобных мероприятиях не в первый раз, а позже оказывается, что они с Юнги встречались уже пару раз в студии, только тогда Бэкхён был трейни, которому ещё предстояло стать известной личностью. Покончив с формальностями, мужчины достаточно напились, чтобы чувствовать себя легче, двигаясь на середину импровизированного танцпола. Чанёль пытался выкидывать какие-то нелепые движения, пока Бэкхён смеялся с этого ужаса, еле удерживая себя от того, чтобы не выплюнуть свои же лёгкие.       А затем парни находят Чонгука в деактивированном состоянии, малец напился из-за надвигающихся экзаменов. Каждый понимает мелкого, а потому и не осуждают. Намджун кудахчет над ним, чтобы донести до своей спальни, закинув туда ребёнка отсыпаться. Бэкхён и Чанёль тянут слишком активного Хосока на диван в главном зале квартиры, где более просторно и больше алкоголя. Юнги усаживается напротив в кресло, вздыхая, а сам хозяин квартиры пристраивается на ковре, держа в руках недопитую бутылку соджу. Рядом с ними ещё несколько парней и девушек, сидящих на полу. — Вздрогнем, ребята! — орёт Чанёль, дёргая стаканчиком с соджу вверх. Все откликаются тем же. И это повторяется несколько раз, пока бутылки поблизости не пустеют, а язык настолько сильно развязан, что ничем не контролируется. — Намджуни, ты у нас на месяц без удовольствий остался, — пьяно лыбится Чанёль, языком в щеку толкаясь, и тогда ладошка Бэкхёна несильно бьёт того по спине. Оба хихикают, расплёскивая содержимое своих стаканчиков. — Ох, блять, не начинай! — стонет Ким, прерывая тихое начало новой песни и смех со стороны дивана.       На пару секунд возникает тишина. Немного давящая, но хихиканье вновь начинается, уже со стороны пола, где несколько девушек и парней тыкают на надутого Намджуна, увлекаясь комментариями по поводу того, какой он лошара. В это время другие парни обновляют свои стаканчики, чтобы вновь выпить. Юнги чувствует себя немного напряжённым, отхлёбывая немного, ощущая уже больше горечи напитка. Его трезвость теряется в остатках горячительной карамельной жидкости. — Твой друг выглядит удручённым, Чанёль, — щебечет Бэкхён, без стеснения тыча изящным пальцем в Юнги, который задумчиво уставился на бутылку в своих руках. — О чём думаешь, Юнни? — Что, бл… — начинает было Юнги, поднимая туманный взгляд на сидящих перед собой, но забывается, когда Хосок так же смотрит. Только взгляд этот настолько пьяный, от него веет чёртовым желанием, прямо сейчас, в эту минуту. Чон будто бы на грани, между спокойствием и грёбаным срывом тормозов, которых у него никогда и не было. — Юнги‐хён, когда ты трахался в последний раз? — Юнги икает от неожиданности. Чёрт бы побрал Хосока и отсутствие манер в пьяной голове.       И да, Юнги ведь не может сказать, что он совсем «ни-ни» за столько лет. Возможно, пару раз он сам обломал парней, но тогда ему было тошно даже от того, чтобы смотреть на кого-то. И Мин свято верит в свою чёртову, никому не нужную, любовь, отданную Хосоку. Пусть младший об этом даже и не знает. Плевать. Его данный самому себе обет не был нарушен. — А ты хочешь узнать? — выгибает бровь Юнги, бутылка в его руках сейчас треснет, пальцы очень напряжены. К чёрту. — Конечно, хён, это же важно, — не отступает младший, пока остальные молчат, наблюдая. Хосок скалится, откидывая голову назад, на спинку дивана.       Это действие влечёт к себе внимание Юнги. Мин залипает на вытянутой шее, призывно бьющихся венах под смуглой кожей, на которой хотелось бы оставить множество алых засосов. Внутри своей глупой и развратной душонки мужчина хотел бы в эту секунду подойти к младшему и сбить эту ухмылку одним жёстким поцелуем. — Я так не думаю… — это слишком для него даже морально. — Давай сделку! — выпаливает Бэкхён, явно решивший сыграть на нервах Юнги. Мин тупо пялится на знакомого, на что ему вновь повторяют. — Ты, чёрт возьми, понимаешь что это такое вообще? Нельзя просто так предлагать сделку на словах без причины! — Чанёль активно жестикулирует, роняя пустой стаканчик на пол. — Бэк, я знаю, ты рисковый парень, но Юнги не… — Я согласен, — проглотив порцию алкоголя, говорит Юнги, смотря прямо на Бэкхёна.       Смелость в эти моменты возрастает до небес, не так ли? Когда твои лёгкие тянет немного, но дышать так легко, а сердце стучит в висках от огромного выброса адреналина в кровь. Сжигающий глотку алкоголь внутри распаляет со страшной силой желание спорить, ругаться, крушить и разбивать вокруг себя весь мир. Юнги настолько пьян, что может позволить себе то, чего обычно избегает в твёрдой памяти. Сделка на словах всегда скрепляется образом, при чём чаще всего это человек, и многие такие сделки прекращались лишь тогда, когда условия были выполнены, или же человек не выдерживал. Немногие могли себе позволить это, потому сделки на словах были по большей части забыты и вполне хватало того, что подписывали на бумагах. — Оу, а парень с яйцами оказался, не то что ты, Чанёль, — улыбается Бэкхён. — Что ж, вот моё условие — ты должен переспать с тем, кто находится в этой квартире, — парень делает паузу, чтобы немного отпить из своего стаканчика, обводя всех зорким взглядом. — И я не ограничен временем или местом, просто все, кто здесь есть… выбери любую, или, — он подмигивает, — любого.       Мин выглядит немного потерянно: отчасти от того, что ему даже не с кем здесь переспать, а так же и потому, что единственный, с кем бы он хотел этого — его, блять, друг. Да, Юнги, иногда бывает слишком смелым. Даже самоуверенным. Когда выпьет. И это был не тот момент, когда нужно было вестись на слабо.       Он ведётся так же легко, как и складывает слова в рифмующиеся строчки новых хитов. — Я принимаю условия, — говорит Юнги, тянется вперёд, чтобы пожать протянутую руку Бэка.       И в этот момент их руки освещаются тусклым серебряным светом, мерцающим в этой раскованной полутьме и покалывающим кожу изнутри. Только пару секунд спустя всё исчезает. Оба хлопают глазами, резко протрезвев. Юнги мотает головой по сторонам, не находя ничего необычного. Мужчина пожимает плечами, а окружающие всё так же смотрят на него и Бэкхёна, но ничего не происходит. Юнги даже немного расстроен таким исходом событий, пока не замечает среди танцующих светловолосого юношу в серебряном ханбоке, который грустно улыбается ему. — О боже…