Любой ценой!

Меня начинало трясти все сильнее, я четко осознавала, что это очень странно, потому что рецидив уже прошел, всплеск эмоций наоборот должен был пойти на спад. Но во мне словно начинался шторм. Плавно подкрадывалось осознание того, что я натворила. Я убила человека. Живого человека. Заколола ножом. Сама. Сознательно. Мне не было никаких оправданий, так я считаю до сих пор. Ни алкогольное опьянение, ни страх за свою жизнь, ни жалкие попытки пройти естественный отбор еще раз – ничего из этого не давало права человеку лишить жизни кого-то другого. Я не знала, как мне рассуждать об этом всем, но я четко ощущала себя виноватой. Убийцей. Я же не такая. Я же обычный человек, простая девушка. Я не член Портовой мафии, я не одаренный, я даже не наемник. Я просто Василиса. Как моя жизнь стала вот такой? Мне было страшно. Настолько страшно, что этот леденящий душу ужас конвертировался в агонию. Мышцы всего тела то приходили в тонус, то резко расслаблялись, меня натурально лихорадило. Дыхание сбивалось, голова ужасно кружилась, кровь кипела. Может, это просто гремучая смесь выделившихся гормонов и алкоголя, а может я действительно сходила с ума. Непонятно. Хигучи видела, что со мной творилось что-то ненормальное, но у нее не было сил сказать мне хоть что-нибудь. Девушка просто взяла меня за руку и слабо сжала ее. Такая теплая. Запачканная в чужой крови, но меня это мало смущало, я не чувствовала таких нюансов. Мой рассудок уничтожал мою сущность. Мне хотелось убиться. Как я могла? Как я могла сотворить такое с живым человеком? Я не смогу жить с этим грехом дальше, он тянул мою душу ко дну. Я ужасна. Когда Акутагава довез нас до судоремонтного завода, я даже из машины выбраться не смогла, конечности меня абсолютно не слушались. Трясло меня уже чертовски сильно, как будто ломка. И давление так резко поднялось. Со мной все было не в порядке. — Это уже больше на эпилептический припадок похоже, — Ичие положила руки на мои плечи и заглянула в глаза. — Фокс, что с тобой??.. — голос Хигучи содержал в себе ноты искренней тревоги. Тогда я реально испугалась, что со мной мог случиться приступ, потому что до подобного состояния не всякий человек мог дойти даже от сильнейшего стресса. Панические атаки могли вызывать подобный эффект, но он не был бы таким ярким и тяжелым, да и закончился бы относительно быстро. — Ее нужно бросить в воду, — предложил Акутагава, задрав подбородок и хмыкнув. — Тогда тебе придется прыгнуть следом, ведь твоя задача оберегать ее до сих пор актуальна, — внезапно раздался голос Дазая. Отряд Черных Ящериц исполнителя рассредоточился по местности, и это только доступные для обзора сотрудники. По периметру так же расположились и снайперы, во мраке позднего вечера их точно никто не увидит. Осаму подошел к подъехавшим пострадавшим в компании трех ящеров. Где-то неподалеку можно было разглядеть и отряд Хироцу-сана. Рюноске нахмурился и выразительно посмотрел на семпая. — Вижу, ты с ней все-таки не справляешься. Может, я переоценил тебя? Живых людей тебе точно доверять нельзя, да и мертвых не особо, ты в любом случае умудришься все запартачить, — заключил Дазай. Он был серьезен и непоколебим, от привычной клоунады не осталось даже шлейфа. Кажется, подобный поворот событий в Мафии точно никто не предсказывал. И это было странно. — Дазай-сан, их явилось тридцать человек. И приехали они на бронированной тяжелой технике, полностью заряженные и готовые к затяжному сражению. Я торопился как мог!.. — началась полемика, стандартная процедура оправданий от Акутагавы старшего, ничего нового. Эти слова, очевидно, никак не трогали Дазая, тот был непреклонен в вопросе безопасности. — Тяжелые бронированные автомобили обычно издалека видно, хочешь сказать, что не заметил заранее? — молодой человек тоже начал хмуриться. Его терпению можно было только позавидовать. — Дазай-сан, — внезапно в диалог вступила Хигучи, к ней вернулся легкий алкогольный флер, отчего выглядела и звучала она не настолько серьезно, как-то неорганично в сложившейся ситуации, отчего слушать ее не особо хотелось. Но придется. Она ведь среди главных участвующих лиц, — мы были в Аутлет-парке Мицуи. Там действительно совершенно не видно проезжей части, городок выстроен таким образом, чтобы посетители не могли отвлечься ни на что. — Молчать, — строго выдал Дазай. Я даже дернулась от этого командирского тона, охуеть. Никогда не видела Дазая таким. А ведь это, между прочим, не его альтер-эго, это, на момент данных событий, настоящий он. Вот такой. Без масок, без цирка. Вот такой Дазай Осаму. И его такого боятся, не любят, остерегаются. Но к нему такому и вся сущность, почему-то, тянулась. Какое-то непонятное глупое противоречивое чувство. — Семпай, этой идиотке изначально стоило запретить посещать такие места и тем более напиваться. Но я же не могу запереть ее дома, так что и не могу нести ответственности за ее глупые решения. В ее положении точно не по торговым центрам шататься, — Рюноске категорично посмотрел на меня, я на него, мы переглядывались. Мудак-то. — Я сделал все от меня зависящее! — Он прав, не стоило. Это действительно было безответственно с моей стороны. Все, вроде как, о моей безопасности так обеспокоились, а я…слишком беспечна, — что-то мне совсем худо, я начала нести какую-то чушь. И че это я перед Дазаем оправдываюсь? Он мне начальник что ли? — Дазай-сан, с происшествием удалось справиться где-то минут за десять. Гражданские все равно погибли бы, избежать огня нам не удалось бы даже в том случае, если бы мы заранее увидели врага и попытались уехать. А так…ну, — Ичие была очень смелой и беспардонной в подпитии, так что особо сильно Осаму не боялась. Но уважала его, это ощущалось, — ну, никто и не пострадал, в общем-то! Из нас, я имею ввиду. Почти, — девушка посмотрела на наши с ней босые ноги, перепачканные в крови, грязи и прочей дряни. А у меня еще и ступни были изрезанными. Акутагава недовольно глянул теперь уже и на блондинку, кажется ему пришелся не по душе тот факт, что его выгораживала какая-то безызвестная дура женского пола. Ему такого не надо, он и сам, наверное, способен отстоять свою правоту! Дебил блядь. Дазай все-таки внимательно выслушал наши объяснения-оправдания и под конец только сложил руки на груди. Кажется, он все равно был настроен скептически. Хорошо, его дело. Главное – передать информацию, чтобы все было по факту, а там уже пускай сами решают. На минуту установилось молчание, исполнитель рассуждал и думал. — Ладно, — вдруг произнес Осаму, — так и быть, в этот раз такой доклад принимается. Но учтите, вы, оба, — парень грозно и многообещающе смотрел на Хигучи и Акутагаву, те внимали его словам как явлению всех семи чудес света, — вы уже являетесь полноценными членами Портовой мафии, а значит обязаны действовать в соответствии с нашими методами и правилами. Врагу не повезло, они явно не ожидали встретиться с тобой, Акутагава. А тебе повезло лишь в том, что твоя дрянная бестолковая способность один единственный раз в жизни смогла показать достойный результат и спасла положение. Рюноске и Хигучи только и смогли, что склонить головы в знак величайшего почтения и согласия, ну куда уж им, дилетантам. Никто из них даже не думал обижаться на Дазая за его обидные грубые слова, наоборот, эти люди воспринимали его оскорбления и пренебрежение как самые лучшие уроки жизни в Портовой мафии. Такова их натура, прости господи. Теперь настала и моя очередь. О боже, он и на меня посмотрел этим взглядом, я даже испуганно охнула. Злой Дазай сейчас всех тут изничтожит в радиусе километра, мне что-то стало максимально некомфортно. И мне тоже выскажет за мою глупость. Как страшно. И как стыдно. И как не хотелось-то. Надо было соглашаться на предложение Рюноске, лучше бы он выбросил меня в холодную воду, где я утонула бы, чем терпеть гнет раздраженного злого Осаму. Меня спасло чудо. Исполнитель неожиданно заметил, что мы с Ичие, в общем-то, не имели ни намека на обувь. А на улице как бы и не лето, да и вообще холодная ночь. Это своеобразным образом перетащило внимание Осаму на соседнюю колею, он, кажется, решил закончить повторный инструктаж и жестом указал на техконтору судоремонтного завода, которую полностью обжила Портовая мафия. Там работали их люди, да и вообще весь этот район принадлежал им, так что мафиози тут можно было все. Здесь постоянно обитали оперативники и отряды Черных Ящериц. Сама я идти не могла, меня тут же начинало тянуть к земле. Тогда приятный на вид мужчина из ящеров взял меня на руки и понес самостоятельно. Подозреваю, что Дазай мог бы и сам, но ему сейчас не положено, выйдет из образа. А Рюноске, мой ебейший телохранитель, не способен утащить меня в принципе. Только Расемоном, однако ситуация не позволяла. Мне, в общем-то, было без разницы, с моим сознанием и физическим состоянием все еще был какой-то кошмар. — Семпай, — обратился к наставнику Акутагава, пока мы шли. Дазай тут же вопросительно посмотрел на него. — Есть разговор. Наедине. — Подожди пару минут, у меня тоже предстоит разговор. Наедине, — кучерявое существо перевело многообещающий взгляд уже на меня. А я даже устало вздохнуть не могла. Меня принесли в какой-то маленький темный кабинет и усадили на небольшой стол, располагавшийся прямо вплотную к стене, ящер удалился, оставив нас с Дазаем действительно наедине. Сидеть тут было не то чтобы удобно, мешали какие-то папки с бумагами. Эх, выбирать никогда не приходится. Молодой человек даже не стал включать свет в помещении, кажется, ему хватало и того скудного освещения, что доносилось из окна. Ну, и стемнело-то еще не окончательно. Да и, если честно, не хотелось мне сидеть под ярким светом и демонстрировать весь ужас, который отпечатался на моем лице. Эти эмоции невозможно было скрыть никак, и не в моем это духе. Весь этот могильный холод словно окружил меня. Вся чернота выходила наружу, как же мне было страшно. Дазай же активно начал обыскивать полки в шкафах, кажется, он искал аптечку. Через пару минут он ее нашел, но когда не обнаружил в ней ни намека на бинты – громко цокнул. — По тебе видно, что ты чем-то очень впечатлилась. Расскажи мне, — голос Осаму стал спокойнее, но не теплее. Он не был и отстраненным, однако какой-то непривычный холод присутствовал. Я открыла рот, но слова не шли. Голоса не было. Куда-то пропал. Что-то внутри так сильно мешало говорить, что от напряжения в попытках произнести хоть что-либо сильно заболело горло. Я была напугана сильнее, чем мне казалось. Зато тряска перешла в стадию дрожи, значит прогресс в восстановлении психического состояния имелся. Из шока меня вывело ощущение чего-то влажного. Я хлопнула глазами и увидела, что Дазай аккуратно вытирал мои ноги мокрым полотенцем, сколько же грязи на нем оставалось. Мне должно было быть стыдно, но стыда я не ощущала, только отвращение к себе же. — Мне очень жаль, — только и смогла выдать я, слезы сразу же одолели меня, я начала всхлипывать. Да, это лучшее решение. Мне необходимо выпустить все напряжение, все эмоции, иначе они останутся во мне и забродят, превратятся в зловонную кучу дерьма. Нужно все отпустить. Открыться. Поймет ли меня Дазай? — Столько людей погибло просто из-за того, что я была там…мне даже в голову никогда не приходило, что может произойти такое…из-за меня, — голос сошел на удушливый шепот, я закрыла часть лица ладонью. — Я сама убила человека. Я могла не делать этого, но тогда Хигучи могла погибнуть, я не…я не могла оставить ее, я… — руки снова задергались, кажется, ко мне возвращалось то отвратительное состояние. Все слова перемешались, мою речь нельзя было назвать осмысленной, она больше походила на нестабильный сумбурный поток мысли, однако по этому потоку легко определить, из каких крайностей в какие я бросалась, о чем беспокоилась, чего боялась сильнее и от чего конкретно мне было хуже всего. Впервые в жизни со мной случился такой степени ужас, собственное сознание не представляло, как ему с этим справляться. Я буквально начала сходить с ума, на меня накатила такая истерика, что захотелось закричать во всю глотку, разнести что-нибудь, извертеться как ужу на раскаленной сковороде. Все тело будто сковала одна судорога. Поток слез душил меня, я ничего не могла сделать, мне оставалось только цепляться за спину Осаму и горько-горько рыдать, оправдывать себя обрывками фраз: «Я не виновата», «Я хотела как лучше», «Я не могла ее бросить» и «Мне очень жаль». Теплые крепкие объятия Дазая дарили мне чувство защиты, отчего я и разошлась не на шутку. Я почувствовала, что могу доверять ему, что могу показать свое истинное душевное состояние, а он не осудит. Это чувство дорогого стоит. Некоторые гонятся за ним всю жизнь. Мафиози ничего мне не говорил, просто прижимал к себе и медленно поглаживал по голове, пока я пачкала его рубашку потекшей косметикой. О таких мелочах мы не думали. Постепенно выброс исчерпывал свой ресурс, я успокаивалась. Уже ничего не говорила, только тихо-тихо плакала, правда, все еще цепляясь за молодого человека как за единственный оплот поддержки и тепла. Мне не хотелось его потерять, упустить, остаться без него. Почему он такой…непонятный? И пугает меня, и манит к себе, но не так, как остальных. Другие люди тянутся к Дазаю, потому что чувствуют его силу и превосходство, влияние и харизму, невольно каждый человек захотел бы быть на стороне такого вожака, захотел бы ощутить всю эту мощь своим союзником. Ведомые, слабые, искушенные. А я, наоборот, боялась этой его составляющей. Меня влекло к Осаму, потому что он искренне впитывал все мои эмоции как губка и восхищался ими. Какими бы они ни были – он хотел их все, всегда. Это связывало нас. Дазай закрыт эмоционально, возможно даже неосознанно, хотя он когда-то сказал мне, что пришел в Мафию в надежде на то, что эмоции от вседозволенности, насилия и безнаказанности заполнят его пустоту внутри. И это он даже не соврал, но он умолчал о том, что, попробовав это искушение единожды, он тотчас осознал, что его сущность отторгает это. Дазай понял этот провал сразу же, но не ушел от него, а погряз с головой, потому что посчитал, что больше он непригоден ни для какой работы. Для него это как пытка, как каторга, несмотря на то, что своих врагов он убивает с блаженной улыбкой на лице, он четко осознает, что становится все хуже и хуже. И ему от этого плохо. И он режет себя, травит, уничтожает. С моими эмоциями Дазай как будто прикасался к запретному. Мне стало понятно. Он мог позволить себе поддаться этому потоку и восстановить человечность, но в таком случае пришлось бы нести ответственность за все то зло, что он сотворил. А к такому испытанию его душа не была готова. Для него мои эмоции становились наркотиком. А я начинала все больше зависеть от этой возможности разделить свои чувства с кем-то. — Лиса, не принимай всю ответственность на себя. Злом остается тот, кто позволил всем этим людям сотворить то, что они сотворили, — приглушенно и спокойно говорил Осаму, продолжая медленно поглаживать меня. — Ты в этой ситуации жертва. Даже несчастные милые зайчики в попытках побороть голодного волка, оказавшись в безвыходной ситуации, вступают в борьбу и пытаются забить хищника задними лапами. Если у них это получилось однажды, то в дальнейшем получится дважды. И так любой зайчик со временем сам может стать самым опасным противником для изголодавшегося клыкастого охотника. Это закон природы. Мой затуманенный расплывшийся рассудок определял эти слова замечательным аргументом, вот только у зайчика не бывает выбора, он действует на инстинктах. Значит, в тот момент я стала неразумным животным? Я подозревала, что в какой-то степени Дазай говорил из своего личного опыта. Был ли он когда-нибудь несчастным милым зайчиком, которого стая волков загнала в угол, предварительно изведя догонялками до изнеможения? Наверняка да. Я в этом почти уверена. — Осаму, — я всхлипнула последний раз, после чего подняла взгляд, чуть запрокинув голову, и положила ладонь на щеку молодого человека. Мягко, практически невесомо. Он посмотрел на меня, взгляд у него был тоскливым, но спокойным, — спасибо, что говоришь мне это. И что ты сейчас со мной. Я… — слова все еще подбирались неохотно, мне было бы проще, если бы Дазай умел читать мои мысли. Или если бы я смогла выговориться языком тела, — я думаю, многие мафиози могли бы понять мои чувства сейчас, но воспринять их так же, как воспринимаю я, можешь только ты. Потому что ты такой пустой внутри, на тебя все ложится как на чистый холст. А я…не хочу, чтобы ты впитывал это дерьмо в себя, ты не обязан…я… Я снова засуетилась и опустила взгляд, судорожно пытаясь подобрать максимально подходившие к своим мыслям слова, но они перепутались настолько, что проще очистить голову с помощью лоботомии, чем пытаться привести все в порядок. Однако закончить мне не дали. Я услышала только тихий-тихий беззлобный смешок, скорее даже ласковый, снисходительный в хорошем смысле, перед тем как ощутила губы Дазая на своих. Я отдалась этому порыву сразу же и без всяческого сопротивления, закрыв глаза и погрузившись в ощущения. Наш первый нормальный поцелуй был медленным, аккуратным, деликатным, практически шелковым. Никакой пошлости, ни намека на вторжение в личное пространство друг друга, только светлое невинное желание быть ближе. Я таяла в его руках, сердце забилось чаще, но никакие судороги не настигли меня, только приятная истома во всем теле распускалась как бутон цветка на рассвете. Я даже не думала, что Осаму мог быть и таким. Со мной. Я чувствовала, как ему было хорошо, как он словно становился легче и мягче в моих руках, будто превращался в облако. Это не было игрой, для нас обоих этот момент нежности и ласки ощущался очень трепетным. Во мне проснулись какие-то незнакомые светлые чувства, захотелось больше тепла – и ощущать, и дарить самой. Я бы все отдала, чтобы этот эпизод не заканчивался никогда. Наши уста плавно отстранились, я, кажется, опьянела снова и еще сильнее. Уже практически во мраке я стала видеть хуже, но глаза Дазая разглядеть смогла. Вернее, лишь один глаз. Все прячется от меня. Взгляд мафиози был необыкновенным, его никто никогда таким не видел. Я же ощущала себя как в прострации, совсем ничего не понимала. Хотелось заснуть. Такая слабость настигла, но я ее совсем не боялась. — Все хорошо? — тихо спросил Осаму, теперь уже он положил ладонь на мою щеку. Приятно как. Что эти ладони творили с другими людьми, страшно даже представить. Но я не думала об этом и не боялась. В ответ мне удалось лишь слабо кивнуть и тихо что-то согласно промычать. С моим рассудком происходил как будто наркотический приход, все плыло и не складывалось в единую картину, не соображалось. — Тебе нужен отдых, — заключил исполнитель. Он отстранился окончательно, я тут же почувствовала неприятный холод. Моя крепость от меня ушла. Правда, недалеко. Кажется, Дазай решил разобраться с моими пострадавшими ногами окончательно, но бинтов так нигде и не обнаружилось. Неожиданно он просто сорвал собственный бинт с глаза и использовал для перевязки его, тот был абсолютно чистым, ни следа крови. Да и глаз в порядке. Так красиво. Я могла только безмолвно наблюдать за тем, как Осаму бережно перевязывал мои ранения, как он сосредоточился, как ему это было важно. Смогу ли я когда-нибудь сделать для Дазая что-нибудь настолько же полезное и с таким старанием? Я так хочу, но даже не представляю, что именно. Для второй ступни в расход пошел бинт с шеи, ощущать это тепло на израненной грубоватой коже было очень странно и волнительно, как и прикосновения к себе в таких не менее странных необычных местах. И мне понравилось. Это было так волшебно. Через пару минут Дазай все-таки взял меня на руки и вынес из этого непонятного кабинета, я пропустила момент нашего короткого пробуждения. Мне вообще захотелось заснуть прямо на его руках, так комфортно было. И тепло. И пахло безумно вкусным парфюмом, я знала, что это был за аромат. Чертовски дорогой и чертовски требовательный к своему владельцу, тут нужно было идеальное соответствие, в противном случае эффект от такого аромата вышел бы ровно-пропорционально отрицательным. Мне казалось, что подобные парфюмы могли идти только взрослым мужчинам, но нет, на Осаму он ощущался так же восхитительно. Нишевый Black Afgano от парфюмера Nasomatto, поразительное сочетание древесных и смоляных нот с табаком, кофе, ладаном и коноплей. Совсем небольшой намек на непорочную зелень в сочетании с удовой смолой. Весь этот букет сливался в одном едином флаконе с черной как нефть жидкостью, одаривая своего обладателя композицией из амбры, дыма, каннабиса и табака, все в фужерной теплой пряной бальзамической обертке. Если неосторожно приблизиться к этому искушению, то им можно натурально задохнуться, а если двигаться в его направлении медленно и вдумчиво, то можно попасть в его ловушку и не выбраться никогда. Меня устроили бы оба варианта. Я с ума сойду. Меня усадили на какой-то небольшой диванчик уже в другом помещении, тут же рядом откисала и Хигучи. Она почти задремала, мы коротко безмолвно переглянулись. А подруга явно сохраняла позитивный настрой! Вечер-то еще не закончился, если бы не эта бойня – Ичие явно продолжила бы кайфовать. Вот чему надо завидовать. Я прилегла на ее плечо, она припала к подлокотнику дивана, так мы и разложились как котята. Пока там мужики что-то порешают. Думать самой вообще не хотелось. Дазай и Акутагава находились за дверью, при желании можно было подслушать, но желание отсутствовало. Мы с Хигучи начали засыпать и замерзать, отвратительное чувство. Никогда нельзя спать в одежде и не под одеялом. Нет ничего хуже этот ужасного чувства холода во время внепланового сна не в кровати. Кошмар. Но так хотелось. Такой соблазн. Через какое-то время, по ощущениям минуты четыре, дверь открылась. — Вставайте, нам пора, — объявил Рюноске. Как же разболелась голова. Как же разболелись ноги. Как же разболелось все на свете, ну еб твою мать, ну это никуда не годится. Я кое-как смогла вернуться в сидячее положение, Ичие тоже. — Акутагава отвезет вас домой. Тебя тоже, Хигучи, — Дазай с двумя глазами наводил какую-то суету, какая-то особенная атмосфера создавалась. — Он все еще твой телохранитель, Фокс. До утра. — Ага, — у меня защипало в глазах от размазанной косметики, смешавшейся со слезами. Очень хотелось умыться. — А что будешь делать ты?.. — Я отправлюсь к Черным Ящерицам, что уже оцепили Мицуи. Нужно провести расследование и избавиться от трупов. — Ты ведь с самого утра на работе, может?.. — я вздохнула, опомнившись, — …нет, это не подождет. Грустно. — Все нормально, не переживай. Лучше отдохни как следует. Увидимся на выходных. На выходных? Так долго до нашей следующей встречи? А почему? Весь в делах, да?.. Блин, это очень долго. Судя по тому, что Дазай загадочно заулыбался, у меня все на лице было написано. — Да…на выходных, — с тоской на сердце согласилась я. — Чудно. Акутагава, — исполнитель посмотрел на ученика, — к одиннадцати часам завтрашнего дня жду тебя у себя в кабинете. — Понятно, — юноша слабо склонился в знак согласия и в знак прощания. Осаму удалился, я посмотрела ему вслед с нескрываемой грустью во взгляде. Что со мной творится, блин, вообще? Сначала Рюноске отвез Хигучи домой, мы даже дождались того момента, когда девушка откроет дверь дома и скроется за ней. Она чувствовала себя разительно лучше, чем я, просто была уставшей. Я даже толком двигаться нормально не могла, плавно наступал откат после выброса такого количества гормонов и употребления алкоголя. Завтра мне будет очень плохо. Снова, что ли, прогулять пары? Как я смогу сидеть на них? Ладно, разберусь по ситуации. Дорога до нашей с Чуей квартиры тоже проходила в молчании. Изредка Акутагава кашлял как пес, стыдливо прикрывая рот сухой тонкой ладонью, эти спазмы пока еще не ощущались удушающими и тяжелыми. Но такое будущее не за горами, если балбес не начнет нормально лечиться. Упертый баран. Не устану обзывать его, он все равно не услышит моих мыслей. А мне зато забавно. Да это же я без зла, так, легкая ирония… Дома нас встретил Чуя. Уже выспавшийся, полноценно отдохнувший, бодрый. Ему, судя по скверному настроению, уже все доложили. Ну, оно и понятно, исполнитель ведь, большой начальник. Им в первую очередь сообщают обо всех происшествиях. — Фокс, — он тут же подошел ко мне, стоило перешагнуть порог, — как ты? Выглядишь как дерьмо. — Я и чувствую себя как дерьмо, — я поджала губы и слабо дернула плечами. — Поговорим завтра? Хочу спать. — Да, конечно, — Накахара кивнул. — Что-нибудь нужно? — Приготовь таблетки от похмелья. И от головы. И от задницы. От всего, короче, заебало все, — я тяжело вздохнула и упорхнула в ванную комнату. Нет уж, хватит с меня на сегодня. Этой дряни накопилось во мне слишком много, она все никак не могла найти выхода из моего изможденного рассудка. Ничего не понимаю. Акутагава остался в гостиной вместе с Чуей, поскольку Рю все еще мой телохранитель, то придется ему поваляться на диване этой ночью. Не выгонять же его в коридор или на улицу! Пускай отдыхает в тепле и уюте. Накахара, как мне было известно, даже грядущей ночью все еще будет на выходном, так что вдвоем они придумают себе какое-нибудь интересное занятие. Ну и точно смогут защитить меня от потенциальной угрозы, если таковая имелась. Я с горем пополам принялась за водные процедуры. Как же меня разморило от горячей воды, я чуть не грохнулась в душе. Начала засыпать и поскользнулась. Хорошо хоть, что смогла скоординировать свои движения и не упала по итогу. Зато голова закружилась. Вот дерьмо. От промокших бинтов было решено не избавляться, новые мне перевязывать лень, а эти быстро высохнут. Не очень гигиенично, зато кровью ничего не запачкаю точно. Возможно. Так ведь? Я встала у раковины и посмотрела на свое отражение. Без яркого броского макияжа мое лицо выглядело, мягко говоря, крайне печальным. Печать усталости и продолжительного стресса. Было бы неплохо, если все это когда-нибудь закончится, устроить для себя небольшой отпуск, выкроить бы хоть недельку безмятежного отдыха подальше от Йокогамы. В Японии же очень много красивых мест помимо этого портового города. Увы, пока это останется только моей маленькой мечтой. После очередного тяжелого вздоха я завернулась в черный шелковый халат и ушла в свою комнату. Краем уха я уловила, что мафиози уже начали активную беседу где-то на кухне, говорили вполне себе тихо, я точно их не услышу. Чуя интересовался подробностями произошедшего у Акутагавы, а тот нехотя делился. Вообще, как я успела заметить, Рюноске категорически клал болт на всех, кто не Дазай. Он даже к Мори относился скептически, вот что значит негативная фиксация. Хотя, если рассуждать о будущем, в котором Осаму захотел бы стать боссом Портовой мафии, идея превратить одного из сильнейших эсперов организации в настолько одержимого личностью пса – прекрасна. Это пока Акутагава старший не блещет умом и фантазией, но вдумайтесь, ему понадобилось всего четыре года для укрощения собственной способности до поразительных масштабов. Я, конечно, не специалист, и с оценкой потенциальных событий лучше справился бы Анго, но мне кажется, что у Рюноске одна из самых имбовых способностей, единственной слабостью которой являлась ебнутость ее обладателя. Кажется, именно это Осаму так старательно пытается пофиксить. Такого бойца захотел бы каждый. Слепая привязанность и одержимость сдерживали потенциал Акутагавы не только как одаренного, но и как мафиози в целом. Ладно, это все лирика. Я упала на свою кровать, даже не переодевшись, и забралась под одеяло. Сон настиг меня сразу же. Я даже не успела ни о чем подумать и прокрутить в голове. Утро наступило для меня очень рано. Слишком. Я забыла отключить звонок будильника на телефоне, а тот, между прочим, был нацелен разбудить меня за полтора часа до начала первой пары в университете. Вот дерьмо, я же не планировала ехать. Очень не хотелось прогуливать, но все мои худшие предсказания сбылись – чувствовала я себя просто ужасно. Ноги разболелись настолько, что я и шага не могла сделать, порезы отдавали острой болью, что уходила куда-то глубоко-глубоко в нижние конечности. Мне нужна какая-то компрессионная разгрузка, иначе я точно просижу растением до самого выздоровления. Голова тоже болела. И сильно. На прикроватном столике я обнаружила три непонятные таблетки и графин с водой, ушло все залпом. Чуя, любовь моя, никаких слов не хватит, чтобы отблагодарить его за эту заботу. Скоро мне станет полегче. Я завернулась плотнее в халат и упорхнула в душ, там же привела себя в порядок и уложила волосы. Дальше обратно в комнату, где переоделась и с большим трудом нанесла макияж. Стоило ли оно того? Ну, по крайней мере, выглядела я относительно нормально, вопросов будет меньше. В гостиной обнаружился Акутагава. Бедолага реально разложился на диване под пледом, его плащ был аккуратно сложен и убран в сторону. Какое тяжелое дыхание. Емае, как же чертов плеврит мешал ему дышать, ужас. Так ведь и задохнуться можно во сне! Вот балбес. Однако лицо такое безмятежное, сотворить что ли какую-нибудь гадость? Да нет, загавкает еще. В дверном проеме показался Чуя. Уже одетый, благоухавший и заряженный на события. — Утро, — тихо поприветствовал он. Я слабо кивнула в ответ. Жестом он пригласил меня переместиться на кухню, я решила последовать этому приглашению, Акутагаву будить не хотелось. Минут двадцать на сон у него еще было. — Как чувствуешь себя? — Плохо, если честно, — я села за стол и вздохнула. — Если бы не будильник, то на пары я бы точно не поехала. — Да я так и понял, оттого сам не стал будить. Значит, мы едем на пары? — Едем, — грустно заключила я. Завтраком стали мюсли с молоком, просто идеально, чтобы пережить последствия алкогольной интоксикации. Накахара предпочитал завтракать чуть потяжелее, оттого варганил что-то у плиты. Мы старались переговариваться потише. В воздухе витало какое-то напряжение. Как будто весь мир замер в ожидании результатов ночной деятельности Портовой мафии. — Че Дазай сказал? — внезапно нарушил молчание мафиози, наливая себе кофе. — Ничего. Я была не в адеквате, вот и не сказал. — Уродец. Хоть бы поделился, что он там со вчерашних пленников выпытал. Молчит, придурок, потом снова в кому впадет по невыясненным причинам, а мы и не знаем ничего, — Чуя раздраженно цокнул. — Я думаю, раз он молчит, то пока не уверен в правильности своих выводов. Дазай не из тех, кто любит сотрясать воздух и сеять панику, — противные мюсли, как же меня бесит жевать их, это могло длиться бесконечно. Кто придумал эту пытку? — Это правда, но я вот думаю, что он где-то пытается нас наебать. Либо нас, либо Мори-сана, либо правительственный отдел по изучению одаренных. Обычно расследованием таких чрезвычайных ситуаций дольше двух часов не занимаются, это же прямая угроза порядку Портовой мафии. Тем более нам известно, что в деле замешан некто из МВД, — Накахара сел за стол и тоже приступил к поглощению пищи. — Это может быть некто и не из МВД. Просто поверь мне, я точно знаю, что всех можно купить и всеми можно манипулировать. Заинтересованным лицом может оказаться вообще посторонний человек, если таковой имеется. Другой вопрос в том, по зубам ли он вообще Портовой мафии, если способен оказывать такое влияние на МВД, — я задумчиво начала водить ложкой в тарелке. — Ну, мафия с разными людьми имела дела. Как раз для задач подобного уровня бинтованный мудак и существует. Мори соглашается на работу с такими заинтересованными лицами или объявляет на них охоту только после заключения Дазая. У Дазая талант всех людей на дерьмо изводить, сама, наверное, заметила, — парень усмехнулся. Что правда, то правда. Такова роль Дазая. И удивительно, что его авторитет абсолютен и не подлежит никакой критике, а все его решения и заключения не подвергаются дополнительному изучению. Хотя у них ведь есть Испольный комитет. Осаму и там числится. Вот ведь глист, без мыла да в любую щель! А Дазай действительно молчал и ничего мне не говорил по делу. Только… Я покраснела. Воспоминания о том поцелуе нахлынули целым цунами, я даже резко аппетит потеряла. Мы с Дазаем поцеловались? Я помню до мельчайших подробностей, как это было. Каким он был со мной тогда. Какой была я. Мне было… очень хорошо и приятно. Черт, этого не должно было произойти! Как так получилось? Мы два придурка. Что за баловство? Хотя, я вообще сама полезла целовать его, пока он был в коме. Значит, что-то это все-таки да значило, и вообще, думаю, я уже давно не равнодушна к этому молодому человеку. Он мне нравится? Я в последнее время часто ощущала какой-то легкий деликатный трепет, когда Осаму появлялся где-то рядом со мной. Достаточно было услышать его голос живьем или просто увидеть. Во мне расцветала истома, томительное ожидание контакта. Серьезно?? Мы недавно целую ночь вместе провели, но реально как друзья, без намека даже на романтику. Что за бред вообще. Я не могла влюбиться, это исключено! — А ты можешь ему позвонить? Он, наверное, дрыхнет сейчас, да?.. — я отвела взгляд в сторону. — М? — Чуя хлопнул глазами. — А че сама не хочешь? Мафиози явно заметил мой здоровый румянец на лице, это дало ему повод сначала насупиться и хлопнуть глазками еще раз, а потом загадочно улыбнуться. Вот ведь лис, почувствовал мою слабость, теперь не отстанет. — Что? — спросила я, закрыв часть лица ладонями. Мое поведение было несколько неестественным. — Что-то случилось? — этот вопрос Чуя озвучил уже ну с явным каким-то игривым намеком, так на нем органично смотрелось это выражение лица! Жесть! — Если он действительно спит, то на мой звонок даже отвечать не станет, а вот тебя хотя бы из вежливости выслушает обязательно. Так в чем проблема, Лиса? Я покраснела сильнее, все, пиздец. Конечная. — Блин, — я засмущалась уже открыто. Не зная, куда деть эти чувства, я вздохнула и начала слабо кусать собственные губы, параллельно стуча пальцами правой руки по столу. — Вчера мы с Хигучи немножко выпили. И были в процессе нападения…пьяненькими. И когда мы уже приехали на судоремонтный завод, мы все еще были пьяненькими, а меня, че-то, конкретно вмазало от всего этого. Ну, этого, — я покачала головой, понадеявшись, что Накахара все понял. — Так, дальше? — Я… я не знаю, короче, как так получилось, но мы с Дазаем…мы поцеловались. Так, знаешь, не пошло и не грязно. Ну вот, я рассказала Чуе! Ладно, он точно никому ничего не скажет, но не упустит возможности поиздеваться надо мной. Блин. Теперь еще и разнервничалась, хотя на какую-то долю мне стало легче, ведь я все-таки с кем-то поделилась этими эмоциями. — Фу. Ой, ну в смысле, и все? — в его голосе послышалось даже разочарование! — Пф, я думал, вы там что-нибудь поинтереснее сделали, например ты его в шахматах разъебала. — Блин, да ты дурак что ли??.. — И чего, это повод не звонить теперь что ли? — Чуя не переставал улыбаться с хитринкой в глазах. — Или тебе не понравилось и теперь стремно общаться с ним? Можешь быть откровенна, я поддержу тебя. — Нет! Мне наоборот очень понравилось!.. И, видимо, слишком сильно понравилось… Я теперь не знаю, как себя вести вообще с ним. Делать вид, что ничего не было? Вдруг это просто была минутная слабость? Вдруг у меня вообще был настолько жалкий вид, что этот поцелуй произошел из жалости? Или он хотел воспользоваться мной, пока я была не в адеквате, он же извращенец?! Блин… — О-о, у тебя проблемы, лисичка, — мафиози усмехнулся. — Себя послушай, ты же явно втюрилась в этого уродца. — Да быть такого не может! Он вообще меня бесит!.. — Да-да, но одно другому не мешает. Порой одни яркие эмоции служат катализатором для других, — Чуя отпил кофе. — Скажи ему? — Что? — я широко раскрыла глаза. — Нет, ни за что! Даже если он мне нравится – как ты себе это представляешь? Это же не просто какой-то обыкновенный парень, это Осаму. Он…я сомневаюсь, что он способен испытывать такие чувства. Да и…его со мной связывает только обязательство перед Мори. Как только вся эта история закончится – наши пути разойдутся навсегда, — я и сама не заметила, как под конец собственной речи погрустнела. Голос постепенно сошел на нет, а взгляд погас. Установилась минутная тишина, я с тоскливым выражением лица опустила голову на согнутую в локте руку и стала смотреть в сторону. Как-то слишком грустно все. Мы с Дазаем лично знакомы уже порядочное количество времени. И вместе были тоже очень долго по меркам человеческих отношений. Глупо отрицать, у меня есть к нему чувства, но до сегодняшнего дня я была уверена, что они не романтические. Мне казалось, что это просто забота и желание поиграть в спасательницу. Может, это все просто извратилось в моем сознании из-за страха за собственную жизнь? Но почему тогда я начинаю чувствовать себя нестабильно, когда он рядом? Нравится мне? Мы не можем быть вместе. С Дазаем даже одноразовая любовь под запретом, потому что это слишком опасно. У него очень много врагов, которые готовы воспользоваться любой его брешью. А я уже практически стала ею. Со мной случится что-то ужасное, если кому-нибудь понадобится манипулировать Дазаем. Манипуляция над Дазаем – манипуляция над всей Портовой мафией. Даже Огай Мори наверняка понимает это, хоть и сам косвенно намекнул мне на то, что было бы неплохо осадить пыл Осаму романтическими зависимыми чувствами. Кажется, наставник что-то знал о своем непутевом ученике, раз так уверен в том, что Дазай потеряет себя в любви и привязанности. Нет, я так не могу. Дазай – не ослик, его никуда не утянешь, если сам не захочет. Думаю, если он тоже испытывает нечто подобное по отношению ко мне, то понимает, что ничего из этого не выйдет. Роман первого заместителя и приемной дочери босса Портовой мафии. Звучало, безусловно, очень красиво, однако несбыточно. — Ты все равно скажи. Он очень обрадуется, — внезапно выдал Чуя. Абсолютно серьезно, между прочим. Я удивленно захлопала глазами. — А чего молчать-то и мучить себя, Фокс? Ты ничего не потеряешь, а Дазаю будет лишний повод задуматься. — Или поиздеваться, — вздохнула я. — Хотел бы поиздеваться – полез бы руками под твою миленькую юбочку вчера. А раз, по твоим словам, никакой грязи не было, то издеваться точно не станет. Не молчи, Фокс, не будь дурой. Да так-то он прав, безусловно, надо бы сказать. Но сначала надо подумать побольше. Чуя снова принял полномочия быть моим телохранителем, так что именно ему и таскаться со мной весь день. Раз уж я встала к первой паре, хоть и чувствовала себя отвратительно, поездка неизбежна. Я кое-как с горем пополам закончила свой завтрак и поклялась, что больше никаких мюсли в моей жизни, после чего прошла в гостиную. Аккуратно потормошив плечо Акутагавы, я позвала его по имени, парень проснулся моментально, после чего молниеносно поднялся. Плащ неведомым образом сам оказался на его теле. Вот это подготовка! Резко, твердо и четко. Наверное подумал, что на меня напали. Я отпустила его домой и попрощалась. Университет на один день превратился в пыточную камеру. Слишком много людей, слишком много шума и слишком много внимания. Таблетки, конечно, подействовали на меня, но не исцелили полностью. Первую лекцию я проспала, вторую тоже. Почти всю. Ближе к концу меня начали одолевать тоскливые грустные мысли. Опять. Я снова думала обо всем, что со мной успело произойти. Может, я просила у жизни слишком много? Меня же обеспечили жильем, деньгами, учебой, безопасностью, а я все несчастна. Думаю то об Анго, то теперь о Дазае. С Сакагучи даже разговаривать было бессмысленно, на любой мой вопрос ответом станет: «Это моя работа». Да и мне, если честно, стыдно обвинять его вслух. Он же заботился обо мне тогда. Был со мной рядом. Слушал меня и помогал всем, чем мог. Могу я разве обвинять его в чем-то? Разве я сама не понимала, что эта блажь не могла длиться вечно? Я такая наивная. Анго ничего мне не должен. Это я сама все придумала себе. И так же с Дазаем, я уверена. Абсолютно все точно так же. Мне теперь страшно даже подумать о том, чтобы попросить немного его внимания. Не то чтобы оно было мне нужно, однако как факт. Хотя, наверное, все-таки нужно. Этот поцелуй все никак не желал выходить из головы, я уже настолько запуталась в своих мыслях и чувствах, что захотелось и вовсе забыть об этом эпизоде. Мы совсем разные. Нас не связывает ничего, что поспособствовало бы светлым нежным чувствам. Я для него чужая, он для меня тоже. Мы из разных жизней, этот мир для нас окрашен разными тонами, нам совсем не по пути. Это была слабость, простая человеческая слабость. Может, я просто накручиваю? Я все усложняю? Но мне так страшно даже на мгновение представить, что все эти мои переживания имели шанс быть взаимными. Навряд ли обо мне кто-то переживал по-настоящему. Может, Чуя и Хигучи, мы друзья. Но точно ни Анго, ни Дазай. Все, как Осаму и сказал, я просто удобный прецедент для обеих сторон. Осаму тоже часть стороны, а значит я удобна и для него. Как только я лишусь этого статуса, он обо мне забудет. И о моих переживаниях о нем. Ему будет безразлична моя судьба. Эти мысли причиняют много боли. Зачем я обманываю себя? Я же на самом деле хочу хоть что-нибудь значить для него! Но я не могу. Я настолько ничтожная личность, я совсем никчемна. Он никогда не посмотрит на меня так, как я смотрела на него, пока он был в коме. Он никогда не будет так же страдать по мне. День и без того плохо начинался. Все происходило как в тумане. Короткий перерыв между парами, я иду в женскую уборную, закрываюсь в одной из кабинок и теряюсь в ней надолго. Все уже разошлись на следующую пару, а я все сижу тут и жалею себя. Плачу, потому что не знаю, что мне делать, но точно знаю – что бы я ни сделала, все закончится для меня плохо. Все так противоестественно, так неорганично, однако ранит по-настоящему. Что за дрянная ситуация. В полнейшей тишине холодной уборной я вышла из кабинки и подошла к раковине. Холодная вода на руках должна была отвлечь меня от ментальных переживаний, но я не почувствовала абсолютно ничего. Совсем. Ни холода, ни обиды за впустую потраченное время и неоправдавшиеся надежды. Рука сама потянулась к сумке, недолго порылась в поисках нужного кармана и вернулась уже с желанной находкой. Лезвие для бритвы. Откуда оно у меня? Когда-то давным-давно мне его в качестве презента вручил Осаму. Это было в шутку, тогда он еще активно разыгрывал клоунаду, предлагал совершить двойной суицид. Иронично, что именно его подарок по итогу исполосует мои запястья. Не смертельно, конечно, просто относительно глубокие порезы. Но я тут одна, без Дазая. Он расстроится, если узнает. Хорошо, что никогда не узнает. Я совсем не соображала, что творила, однако доза облегчения пришла незамедлительно, стоило только крови активно политься вниз. Ее было много, но не настолько, чтобы пришлось вызывать врача. Я смогла остановить ее сама, когда пришла в себя. Запачкала всю раковину, изрезала еще и пальцы по неосторожности, такая непутевая! Было больно. И сам процесс, и его последствия. Двигать кистью руки так свободно уже не получится. Я наспех перемотала это все шейным платком, сойдет за аксессуар, никто не заподозрит, если увидит. Внезапно зазвонил телефон. Черт, Куникида. Как будто чувствует! — Привет, — поздоровалась я, прижав телефон к уху плечом, параллельно пытаясь убрать следы крови с раковины с помощью воды. — Привет, Фокс. Давно не слышал о тебе, — голос на той стороне был спокойным, однако от меня не скрылись эти едва заметные нотки беспокойства. — У тебя все в порядке? Ты тогда…так резко ушла, ничего не объяснила потом, я подумал, что… — Все замечательно, — я прервала Доппо, потому что почувствовала, что ему несколько неловко говорить о нашей близости. Какой правильный мальчик, как он мне нравится. — Извини, что не звонила потом, были дела. Немного утонула в задачах. Тихо шмыгая носом, я продолжала в экстренном порядке убирать кровь, мало ли еще кто заметит, поползут слухи. — Вот как, — молодой человек выдохнул. — Тебе не нужна помощь? Звучишь очень плохо. Я даже невольно улыбнулась, вроде и обидно должно быть, но меня ничуть не задел такой комментарий. Я действительно звучала так себе. Скверно. Было бы неплохо встретиться, я даже почти сказала ему об этом, благо вовремя пришло осознание. Дазай ведь запрещал встречаться с друзьяшками. Точно. Не хочу подставлять Куникиду, он тут точно не при чем. Придется нам на некоторое время вообще разбежаться, ему стоит держаться от меня подальше. Я навлеку на него беду. — Не, все ок, — я завернула лезвие в какой-то фантик и выбросила в урну. — С учебой тоже. А у тебя все в порядке? — Да, — оповестил он, — что же, если все хорошо, то не отвлекаю себя. Но если что-то случится – обязательно позвони мне, идет? — Хорошо. Ты тоже звони! Ладно, на душе даже стало как-то приятненько от того факта, что Доппо помнил обо мне и неиронично волновался. Может быть, не все так плохо. Дальнейшие дни проходили странно. Мне никто не говорил ни о результатах расследования нападений, ни о плане Дазая, зато стали приходить весточки от МВД. Кажется, близился тот час, когда меня скрутят, наденут на голову черный мешок и уволокут куда-то в подвал, где будут насиловать и пытать, пока я не сдам всю информацию. Какую только? Они уверены, что я как-то связана с Федором Достоевским, наверное хотят информацию именно о его деятельности, он ведь частый гость в Йокогаме. Но что я им скажу? Я же ничего не знаю! Я даже лично с ним не знакома! Надо отметить, что факт моего «родства» с Огаем Мори сильно затормозил правительство. Изначально Анго обещал, что за мной придут уже в конце минувшей недели, но воз и ныне там. Оттого на горизонте и появились так называемые наемники. Они либо хотели разбить силы Портовой мафии, тем самым занизив ее авторитет, чтобы в случае моего задержания уже не рисковать сделкой, ведь она была бы бессмысленна. Либо хотели натурально похитить меня. Ненормальные! Анго также говорил, что у Дазая были доказательства моей невиновности. Осаму об этом молчал и ничего не говорил. Его планы для меня туманны, по-хорошему нужно было бы расспросить его, чтобы иметь хоть какое-то представление о ситуации, но мне до сих пор было стремно звонить ему. И отвлекать, и в принципе напоминать о своем существовании. А ведь уже завтра должно состояться наше «свидание». О боги, да помогут мне высшие силы. Я должна собраться.