Любой ценой!

Первая ночь в новой квартире была скверной по всем параметрам. И сначала расскажу о своих физических ощущениях. Спать на футоне – мрак. Я совершенно не приспособлена к такому, моя спина изнылась и издохла уже ближе к четырем утра, мне было категорически неудобно и даже больно. Знаете это поганое чувство, когда не можешь уснуть, потому что тебе в абсолютно любой позе неудобно? То плечо начинает болеть, то руки затекают, то дышать трудно, то постельное белье бесит, затем голова начинает болеть и возникают мысли о суициде. Так вот, помножьте это все на два, если захотите спать на футоне. Я не знаю, может дело в том, что у меня он был каким-то уж совсем скромненьким? С осанкой у меня вроде всю жизнь все было в порядке. Наверное, я просто должна привыкнуть. Но кровать останется для меня единственно приемлемым местом для сна. Что еще? Ах да, влажная духота. В квартире с Чуей у нас таких проблем не было, потому что у нас был кондиционер, да и в целом, помещения были просторными и с большими окнами. Тут – пиздец. Окна-то вроде и большие, а нихрена толком не спасают. Мое тело стало липким и неприятным, голова чесалась, глаза щипало. Отврат. Я, опять же, допускаю, что это акклиматизация. Так уж получилось, что за все мое время существования в этом выдуманном мире, я так и не притронулась к японской культуре. Интересная ситуация! Сначала я жила в самом обыкновенном комплексе, выстроенным на американский манер, переоборудованном под коммуналку, потом стала жить с Чуей в большой квартире, тоже выполненной под американские стандарты, там вообще не было ни намека на японский дух. Готовила я всегда что-то русское, простое, Накахара готовил для себя сам, очень редко. Еду мы заказывали из ресторанов с иностранной кухней, а стрит-фудом так и не увлеклись. Короче, японский вайб обошел меня стороной, делал он это целый год. А теперь, кажется, настал час знакомства и терпения. Возможно, я привыкну к такой влажности, а если начну питаться морепродуктами и принимать витамины, то адаптируюсь еще быстрее и лучше. Только вот мне совсем не хочется! Вторая сторона ночи – сновидения. Снова. Один и тот же сон. Я его уже наизусть выучила, я даже твердо и четко запомнила, в какой последовательности пойдут удары и с какой силой, какое время покажут ночные часы, где какой предмет будет лежать. Одного мне пока так и не удалось узнать, а именно личности этой несчастной женщины. Как я ни старалась, у меня так и не получилось разглядеть ее. И молчу уже о том, что в трех из семи случаев действующие лица заменялись на Федора, Осаму и меня. Я, кажется, начала сходить с ума. Когда я проснулась в четыре утра, я была настолько измучена неудобным сном, духотой, болью во всем теле и тяжелыми чувствами от сновидения, что мне захотелось завыть. Но вместо воя я просто продолжила лежать и думать о всяком. После чертового сновидения я могла думать только о Федоре. О нашей с ним первой осознанной встрече. Я говорю осознанной, потому что я была в своем сознании на пару минут. Это произошло там, в подвале, когда Дазай ухватился за мою ногу. Тогда я была в уме, и дальше я была в уме ровно до того мгновения, как Достоевский злостно и почти брезгливо отопнул руку Осаму от меня. А что было в этот короткий промежуток? Если отбросить все те ужасные эмоции, которые настигли меня, и рассказывать только о действах и ощущениях, то происходило что-то максимально странное и противоестественное. Можно ли говорить об этом, как о чем-то неординарном? Федор говорил со мной на русском. Я помню звучание его голоса. Такой высокий звонкий голос, практически как у певчей птички, такой живой и теплый, располагающий к себе. Это никак не сочеталось с его родом деятельности, и пусть по текущему сюжету я знать такого не должна (хотя и это уже нелегитимно), но по сюжету манги-то я знаю, чем Достоевский помышляет. Он ведь подпольная крыса, а вернее сказать – белка в колесе. Постоянно где-то в норке, под землей, в кромешной тьме и бесконечной работе, холодный, бледный, замерзший и болезненный. Разве может такой человек так звучать? Нет, конечно нет, все тут неправда. Я помню, как Федор выглядел. Высокий, очень высокий, статный, стройный, хорошо сложенный. По меркам русского человека, конечно, чуть тонковат, но он ведь еще молод. По идее. Сколько же ему лет? Не знаю, но лицо молодое. Очень красивое. Мешки под глазами, конечно, немного портили вид, но в целом портрет был невероятно притягательным и приятным. Внешность славянская, северная, из особенных выразительных черт только странный цвет глаз и длинные волосы. Красавец, не поспоришь. Встреть я такого в своей реальной жизни, обязательно бы начала пытаться познакомиться, уж слишком радует глаз. Но тут нужно быть максимально осторожной, потому что у красивых молодых людей проблем в жизни быть не может. Если красивый парень ведет себя как-то странно, это значит, что он вынашивает план о сотворении преступления. И я это очень хорошо почувствовала, когда посмотрела на Федора своими глазами и услышала его своими ушами. Проблемы с головой – это очевидный пункт в анамнезе, тут даже и рассуждать не нужно. У него была какая-то особенная холодная аура, совершенно дикая и бесчеловечная, как будто мертвая, садистская, зловещая. Естественно, на его внешнем виде и поведении это практически не отражалось, но вы бы тоже почувствовали эту необычную ауру, если бы встретили, например, в метро такого человека. От него же веет потенциальным преступлением! Если уже не сотворенным… Такие, как Федор, обычно грезят о сексе со своей соседкой по жилью, параллельно терпя ее похождения по другим парням и выслушивая все подробности беспорядочной интимной жизни, ибо любовь и все такое. А затем, когда терпеть уже невмоготу, такие юноши идут на отчаянный шаг, чаще всего это убийство, а затем многократное изнасилование охладевающего трупа, написание предсмертной записки и такие же многократные истерические жалкие попытки покончить с собой. Я не хочу сказать, что конкретно Достоевский такой, я просто говорю о том, что он ну очень похож на человека, который на такое способен. Хотя тут будет правильнее не «на такое способен», а «может до такого докатиться». Федор ощущается больным психом, находиться с которым в одном помещении очень небезопасно. Все нутро будет верещать о том, что лучше убежать подальше. А теперь расскажу о том, что за этот промежуток успело, впоследствии, обеспокоить меня даже сильнее, чем вид остывающего тела Осаму, побитого дважды. Я помню момент, как Федор мягко прижал меня к себе и поцеловал. Он говорил, что скоро я вернусь домой и больше никто не заберет меня. Именно этот эпизод, события, сопровождаемые этой самой фразой. Мои ощущения категорически не соответствовали ни моим мыслям, ни моей сущности, ни тому ужасу, который настиг меня в момент возвращения рассудка. Объятия Достоевского и его ласковый голос идентифицировались мною как абсолютно невраждебные и, более того, ближе, чем дружественные. И это до сих пор остается для меня загадкой. Как возможно такое, что головой и сущностью я в дичайшем шоке и исступлении от страха, но при этом тут же, ровно в этом самом месте, я безмятежна и в комфорте? Очевидно, тут имеет место быть биполярное расстройство, хотя биполярка так не проявляется. Это уже больше походило на шизофрению. Может, Рюноске был прав? Может, у меня шизофрения? Или полноценное раздвоение личности? Но даже при раздвоении личности и шизофрении не бывает так, что вот прямо единовременно, секунду в секунду, человек испытывал две совершенно полярные эмоции. Задоминирует что-то одно, хотя бы на пару секунд, но вырвется вперед. И это, повторюсь, я была в своем уме! Объятия и поцелуй Федора воспринялись мною как что-то правильное и закономерное, органичное, даже необходимое. Я ничуть не испугалась его, я даже успела насладиться этим моментом совсем невинной нежной близости. Я даже запомнила запах молодого человека, он пах зимой и уютом. В общем, в этот промежуток, от момента обнуления способности и до ее возвращения, Федор не был мне чужим человеком. И это очень страшно. Утром, когда я думала об этом, я пришла к выводу, что никуда наша связь с этим персонажам не делась даже после того, как на меня стала действовать способность Фукудзавы-сана. И я без понятия, что это за связь такая. Я теперь даже не знаю, кто я такая. Может, я и не человек? Может, никакой Василисы Ольгимской не существует? Может я просто шиза Федора, которая получила обличие и олицетворение? Теперь я долго не найду ответа на эти вопросы, потому что с Достоевским в ближайшие года мне никак не пересечься. Ирония, злая ты сука. Хотя зарекаться пока рано. Федор может выкинуть всякое, если захочет меня найти. Тем самым утром, когда я решила уже не мучить себя попытками доспать несчастные два часа, я завершила все утренние водные процедуры с невероятным усилием против себя, потому что мне было чертовски больно, болело все, голова тоже. Но я должна была, так я решила. Над завтраком особо запариваться не стала, просто выпила чаю с какими-то печеньками, пока такого будет достаточно. После двухнедельного бреда и агонии нельзя издеваться над желудком тяжелой сложной пищей. Так вот, тем самым утром я достала достоевку из шкафа, в который предварительно убрала ее максимально подальше, чтобы больше никакие галлюцинации не тревожили меня. Она действительно очень плотная и тяжелая, хоть и не массивная, что говорило мне о принадлежности Федора Достоевского к классу выше среднего, это как минимум. Даже ментально, потому что даже обеспеченный человек в наши дни не стал бы так одеваться, на такую одежду должен быть особенный вкус. Странно, кстати, что в моем родном мире до сих пор никто не воспользовался концептом осовременивания одеяний из царских времен, по-моему это было бы очень стильно и необычно, узнаваемо. Ладно, это все лирика. Федор, по моим представлениям, возникшим из одного только его гардероба, был как-то особенно и, скорее всего, обособленно от общества сверстников воспитан. Возможно, это домашнее обучение, или обучение в какой-то элитарной закрытой гимназии. А еще нельзя забывать о том, что Достоевский – человек высокого академического искусства. Значит его воспитание и образование были очень качественными и разносторонними. Тут, скорее всего, даже не богатый класс, а что-то внеклассовое, отчужденное от мирских понятий настолько, что на выходе получился даже не обычный человек, а нечто страшное. Нечто, к чему человечество еще не готово. Федор одаренный, у всех у них не в порядке с головой. Может быть, если он действительно вышел из каких-то закрытых кругов, то он тоже на кого-то работает? С ума сойти, какую мысль я развила, опираясь на одну только достоевку! Да я же детектив! Дедукция! Еще всякие умные слова! Все не просто так сложилось, не зря я оказалась в агентстве. Не такая уж я и бездарность. Не знаю зачем, но тогда же я прижала это странное пальто с мехом к себе и вдохнула запах, рассчитывая, что почувствую только смесь грязной океанической воды и мокрой травы. Но вместо этого я почувствовала запах зимы. Тот самый. Как странно. Говоря о Федоре Михайловиче Достоевском, как об авторе, которого я знаю из своего мира, хочу поведать вам, что это мой любимый писатель. Книг я в принципе не читала никогда, и «Преступление и наказание» прочитала из-под палки, потому что в шараге заставили. А дальше все как в тумане. Накрыло меня так, что я стала, наверное, совершенно другим человеком после того, как прочитала и осознала еще несколько произведений. Достоевский оказал на мою личность существенное влияние, но самое главное, о чем он говорил читателю, теперь помогает мне идти дальше в той ситуации, в которой я оказалась. Жизнь надо любить, ценить и наслаждаться ею всегда, какой бы она ни была. И даже моменты горести, печали, скорби, потери, гнева и ненависти надо рассматривать как опыт, который заставил нас прочувствовать что-то живое, напомнил нам о том, что жизнь наша продолжается всегда, вне зависимости от обстоятельств. И не любить жизнь очень глупо, потому что в принципе глупо не полюбить то, что не покидает тебя ни на секунду и остается с тобой даже в самые страшные и тяжелые времена. В этот раз я решила последовать этому назиданию и достигла покоя, блага. И все у меня хорошо. Пока, конечно, больно вспоминать о том, скольких людей я погубила, но зато как теперь приятно быть среди тех, кто мне близок и дорог, и любить их в сотню раз сильнее. Лечь под поезд, в сравнении с этим, просто детское развлечение. Итак, день прошел быстро и сумбурно. Я, конечно, переоценила свои способности, когда попросила Йосано не исцелять меня, потому что передвигаться с костылем чертовски неудобно и медленно! И еще больно! Но до универа я доковыляла с помощью общественного транспорта, кстати на дорогу теперь придется тратить очень много времени и сил. Раньше-то меня всегда подвозил личный водитель прямо к делу, а теперь метро, автобусы, час пик, толпы людей, извращенцы, карманные воры и прочие радости обычного человека. В метро всякие извращенцы трижды пытались сфоткать меня между ног, якобы незаметно протягивая телефон под мою юбку! Вы подумайте, а, девушке-инвалидке с костылем! Вообще ебанутые! Я всех троих избила тем самым костылем, кстати, очень крутое оружие. Потом добрые тетеньки рассказали мне, что в метро есть специальные вагоны для женщин, и что если мне нравится ходить в юбках, то лучше выбирать именно их. Это стало для меня открытием! Теперь только туда! В универе я предоставила справку о больничном и сообщила, что готова вернуться к учебе. Пропустила я очень много, придется все наверстывать самостоятельно, а ведь скоро экзамены! Посещаемость у меня так себе, будет туго! Столько долгов нужно закрыть и отработать, это просто ужас. В следующем году ни одной лекции не пропущу. А пока придется попросить Куникиду или Катая помочь мне, потому что одна я не справлюсь. Хотя они не обязаны, конечно, у них ведь и своих забот хватает, ну, может, хотя бы разок в неделю? Я и этому буду рада. Потом я отсидела все пары и попросила у одной одногруппницы конспекты, чтобы переписать себе. Та согласилась и отдала целую кучу всего, даже объяснила, что мне нужно сделать и сдать до начала сессии. Работы – ужас. А ведь мне еще предстоит работать в агентстве. Как я все буду совмещать? Ох. А у меня ведь еще все книги и свои тетради остались в квартире с Чуей, черт…может, наведаться все-таки туда? Надо в любом случае свои вещи забрать, там ведь одежда, всякое личное. Блин. А когда это делать? Времени нет. На выходных, наверное. А Чуя еще не вернулся? Как бы узнать? Надо позвонить или написать. Учеба закончилась в половину пятого, дальше я помчалась в агентство. С директором мой поздний график был всецело согласован. Обычно, если конкретного оперативного дела не было, детективы и офисные работники работали стандартно с восьми до пяти пять дней в неделю. И, как я поняла, строго их никто не контролировал, то есть можно было во время работы отлучиться по делам или даже отдохнуть, главное, чтобы все дела были в порядке. Да прямо работа мечты, если исключить существование Портовой мафии и всяких там, блядь, Акутагава Рюноске. В качестве наставника мне выделили Катая. Вот так неожиданный поворот! Да мы, получается, будем дримтим! Его график из-за меня тоже сдвинулся на позднее вечернее время, но он сам был, вроде, не против по невыясненным причинам. Лифт довез меня до четвертого этажа, я, опираясь на костыль, несколько неуверенно замерла перед входом в наш офис. В наш. Офис. Наш. Я часть организации одаренных. С ума сойти! Вот это да! Было уже почти шесть часов вечера, все должны были разойтись. Я сглотнула и, открыв дверь, заползла внутрь. Ошибочка! А Рампо был еще тут! Дурак что ли? Мог уже давно уйти домой и кайфовать, он вроде не был замечен за любовными делами со сверхурочной работой. Случилось чего? — А, это ты? Приветик, — Эдогава загадочно хитренько улыбнулся, посмотрев на меня. — Ну что, как себя чувствуешь в новом ритме? Не слишком жесткое начало? По мне так, резковато как-то все получилось. Ну хотя для тебя, Фокс, никакой другой вариант и невозможен, ты бы впала в депрессию. — И тебе привет, величайший и умнейший детектив Йокогамы, — я слабо устало улыбнулась, параллельно ковыляя ближе к столу Рампо. — Нормально все, не жалуюсь. Ничего не хочешь мне рассказать? — А что рассказывать, ты ведь уже сама все знаешь! Не можешь не знать, — он заулыбался еще хитрее, настроение у него было просто превосходным, молодой человек доволен собой. — Или ты хочешь спросить о чем-нибудь другом? — Кто позвонил Анго и рассказал о ситуации с моим…помешательством, — мною было решено выбрать слово помягче и не с таким агрессивным окрасом, хотя и это, будем честны, особо нейтральным не назовешь. — Ты могла спросить у него сама, но не стала этого делать, потому что боялась ответа. Так ведь? Даже не притворяйся, я знаю, что так бы и было. Ха, — детектив откинулся на стуле. — Действия правительства мне стали ясны ровно с того самого момента, как в городе внезапно появилась организация Мимик. Старику Танеде ничего не оставалось, ему необходимо было найти союзника, о котором никто из участников даже не подозревал. Выбор, естественно, пал на Вооруженное детективное агентство. Почему? Анго так решил. Ему не хотелось запихивать тебя в подвал, да и это небезопасно даже для отдела, а способность нашего директора идеально подходит для усмирения твоего «помешательства». Вот он и задумал сделать тебя детективом. Ну не мерзавец ли? Противнейший тип! То есть, это Анго сам так решил. Так это все план Анго, получается? С какого момента события стали именно его планом, а не планом, например, Мори Огая или Федора Достоевского? Где-то между ними был еще, кажется, план Дазая Осаму, а где-то совсем сбоку план самого Танеды Сантока. Ебануться, без ста грамм не разобраться! Думаю, дело было так. Изначально Дазай хотел поймать Федора Достоевского, а для подстраховки согласовал это действо с Сакагучи, чтобы тот помог достать из Федора информацию, если не получится того разговорить. А затем я навела суету, Осаму об этом знать не мог, значит он и не мог позвонить Анго и предупредить. Мог позвонить Мори, но, опять же, откуда бы он узнал? Все это время со мной было только два человека. Акутагава и Сакуноске. Черт, это был Ода. Только он мог позвонить Анго и рассказать о моем безумии, а затем Анго же и позвонил Фукудзаве-сану и попросил завербовать меня в агентство, чтобы тем самым обезвредить. Ну блядина! Но вообще-то поступок логичный, а самое главное – как быстро сообразил-то! Как же ему повезло, как же он грамотно прочитал ситуацию, ну молодец. Горжусь. Очень рисковый человек, но рисковать без аргументов и путей отступления не стал бы. На моем лице, кажется, все отразилось. Рампо хлопнул своими зелеными глазками. — Из тебя выйдет хороший детектив. Естественно, и близко не конкуренция мне, на моем фоне ты вообще бездарность без намека на шанс, но если я великодушно отойду в сторонку, то и тебе найдется место под солнцем. — Ну спасибо, — я тихо фыркнула. — Ты правда думаешь, что у меня получится? — Ты нестандартно мыслишь, у тебя очень хорошо развита интуиция и причинно-следственная связь, думаю, если ты проходила тест на IQ, то твой показатель около ста двадцати баллов. Это очень хороший результат. — Ох, что эти тесты, когда в реальности ни одна ситуация не происходит в вакууме. Мало ведь только интеллект иметь и соображение, нужно еще не запаниковать в решающий момент. — Ты в решающий момент просто взяла и выстрелила себе в голову, не раздумывая ни секунды и не уговаривая себя. О какой панике идет речь, не понимаю, — вот ведь гаденыш, все мысленно хихикал надо мной. — Все остальное придет с опытом. Ну это ладно. Я, вообще, о другом хотел поболтать с тобой. Отлично, хоть немного переведу дух. Ладно, Рампо-сан, ублажили вы мое тщеславие! Теперь я буду чувствовать себя лучше. И где, кстати, Катай? И почему Эдогава тут? Не ради меня же он решил остаться, мог ведь просто позвонить. — Тут такое дело. Йосано-сенсей, если говорить мягко, очень сильно не в ладах с твоим приемным отцом. И так вышло, что она до сих пор не знает о том, что ты, в общем-то, Мори Фокс. Так-то, в общем-то, ерунда какая-то, вообще фигня. Но если она не узнает об этом сейчас, а узнает когда-нибудь потом, да еще и не от тебя, точно случится что-нибудь плохое. А это нежелательно. Да и не хочется мне, чтобы для нее это было каким-то внезапным негативным открытием и вызвало дурные воспоминания. Это просто нехорошо, как-то некрасиво по отношению к нашей коллеге и другу. — Я тебя поняла, — мягко улыбнувшись, я покивала. — Я сама хотела поговорить с ней об этом, мне известно об их конфликте. Только я не знаю, смогу ли я убедить ее в том, что никаких злых намерений у меня нет? — Сможешь, все будет нормально. Главное скажи, дальше само пойдет. Йосано у нас, так-то, очень крутая! Она хорошая, она все понимает. И ты относись к ней хорошо. Ты ей, между прочим, понравилась, она сказала, что ты красотка. — Правда??.. — Ага, сам удивился. Во дела! Но идея-то здравая, да, с Йосано необходимо переговорить. Вот только как бы мне ее выловить? Наверное, в какой-нибудь из дней у меня будет меньше пар и получится приехать в офис раньше. Может, застану ее. По телефону такие вещи не обсуждают, а приглашать куда-то…хм, это просто странно, мы практически не знаем друг друга. — Это все? — спросила я. — Ты не знаешь, где Катай? Он меня, вообще-то, должен наставлять. — Ага, — Рампо кивнул. — Катай? Я поэтому тут и сижу! Мне, короче, сказали убедить его остаться в агентстве. Он собрался уходить. — Че?!.. Где он? — я сначала очень сильно удивилась, а потом даже возмутилось. Уходить собрался? Щас! А учить меня кто будет? А кому я буду жаловаться на Куникиду, когда он меня достанет? А с кем я буду пить блейзер? С ума сошел что ли? — В серверной. Поболтай ты с ним, а? Вы же вроде друзьяшки, все такое. А мне че-та лень на это свой ресурс тратить, но отчитаться по итогу я все равно обязан, так что смотри, Фокс. Это твое первое задание. Ну блядь! Скинул на меня свои обязанности! Ладно, в этот раз я попущусь, потому что в любом случае сама бы пошла к Катаю на разговор. Я прекрасно помню, что в каноне он ушел из агентства как раз после неизвестных разборок с Достоевским. Интересно, а что там было? Выйдет ли про это когда-нибудь ранобэ? Или, может, информация уже где-то есть, просто я не прочитала? Как бы то ни было, в этом сюжете я не хочу, чтобы Катай уходил. Конечно, я не имею права говорить людям что для них лучше и решать за них, кто я такая? Пусть так. Но Таяма, как минимум, обязан меня чему-то научить. Он так-то клевый парень, я уже говорила давным-давно, что он ламповый и весь такой уютный, вот недаром его способность называется Футоном. Ну вот человек-футон, вот хочется с ним лечь, зарыться в него, бесконечно греться и отдыхать от жизни, такой вот он комфортный пусечка. Да, домашний сыч, хикан, битард и вообще ноулайфер, но его за это можно простить, его тонкая душевная организация не способна вывезти жестокий современный мир. Я распахнула дверь серверной и вошла внутрь, Таяма обнаружился за ноутбуком, сам молодой человек буквально лежал на полу под каким-то пледом. И вот так в жизни бывает. Хорошая работа. А что? Полный комфорт, никакого стресса, никакой тревожности, все как дома. Это, на самом деле, очень здорово, что тут так можно, на примере Катая можно даже целую диссертацию написать, как комфортные условия влияют на работоспособность и показатели работника. Вот он под пледом выдает тысячу процентов от своей мощности, а будь он без пледа? А если бы тут был любимый удобный футон? Таяма посмотрел на меня и тут же как-то задергался, поднялся на ноги и, чуть не упав, попытался сделать пару шагов навстречу, но по итогу завис на месте. Его глаза были широко раскрыты, а взгляд бегал, обращаясь то к моему костылю, то к лицу, то к ногам, то куда-то в сторону. — Фокс, привет… — Катай нерешительно начал разговор, — ты ко мне, да? А, ну да, ты же здесь, в смысле…да, ты же пришла сюда… м, как себя чувствуешь? — Прекрасно, — я вообще не стала говорить ничего конкретного, — ты собрался уходить из агентства? — Ты уже знаешь?? Это Рампо все разболтал, да? Вот он какой, — Таяма покачал головой. — Да, я принял такое решение. Извини, тебя ведь ко мне приставили, я должен помогать тебе. Но ничего не получится. — А кто тебе разрешил уйти? — припав плечом прямо к одному из серверных шкафов, спросила я. — В смысле?.. — В прямом. Ты никуда не уйдешь, пока не обучишь меня всему, чему сам успел научиться за время работы в агентстве. И никакие отговорки не принимаются, даже не думай соскочить. Это твоя прямая обязанность. С такими парнями иногда надо проявлять жесткость, иначе они могут совсем выйти из тонуса и раскиснуть. К тому же, Катай никогда решительно не рассказывает о своих истинных чувствах, ему очень тяжело даются разговоры о себе. Но мне необходимо узнать точно, почему он решил уйти, что сподвигло его на это и как он себя ощущает. Иначе проблему не решить. Пусть лучше побесится сейчас, хоть расскажет все. — Ты очень жестокая, Фокс. Но я своего решения не изменю. Так будет лучше для меня, я не могу больше здесь находиться. Это место не для таких, как я, — одаренный опустил взгляд и слабо сжал кулаки. — Каких? Ты с ума что ли… а-а-аай! А-а-а!.. Совсем забыла, что мне нельзя долго стоять, нога разболелась так сильно, что я уже начала падать, а вместе с этим скулить от незабываемых ощущений. А Катай, между прочим, подхватил меня почти молниеносно, вот это реакция! И чего плакал? — Что с тобой?!.. — обеспокоенно спросил он. — Что болит?? Врача? — Да нет…нормально! Блин, дура я такая! Ну ничего, теперь точно буду мучиться, в этот раз уже за свою глупость! Молодой человек усадил меня прямо на плед и сам присел рядом. Ладно, черт с этой болью, она пройдет, надо не упускать момент и поговорить с Катаем нормально, в ногах, тем более, правды нет, а мы так мило уютно расположились. Все располагало к диалогу! — Точно все хорошо? Дуреха ты такая, ну зачем от лечения отказалась? Будешь теперь ходить страдать, а все будут тревожиться и переживать за тебя. Или ты специально, да? — Конечно специально, хочу как-нибудь заманить Куникиду к себе домой, он ведь иначе и не придет… — я снова начала нести какую-то чушь, в которую никто не поверит, но с серьезным лицом. Хотя лицо мое было не серьезным, а скорее, страдальческим. Я тихо шипела и тяжело дышала, поглаживая свою ножку. Таяма тихо беззлобно усмехнулся. — Напрасно все, к раненной тебе он не прикоснется. Да и вообще, наверное, никогда уже не прикоснется. Он очень впечатлился, когда ты себя, ну…застрелила, в общем, — детектив тяжело вздохнул. — Ой, вот вы заладили, застрелилась-застрелилась. Как будто от балды взяла да вынесла себе мозги, — я поправляла свою юбочку, — а насчет прикоснется или нет – я ждать не буду, сама потрогаю, если дело не пойдет. — Откуда в тебе столько решимости? Ты очень странная женщина, какая-то неправильная. Как тебя вообще не трогает тот факт, что ты выстрелила в себя и выжила? Почему ты так спокойна? Я не понимаю и очень сильно завидую, — Катай согнул ногу в колене, удобно умостил локоть и припал головой к собственному кулаку. Поза говорила о высшей степени отчаяния. — Я чуть с ума не сошел, когда ты это сделала. Я себя таким жалким уже давно не чувствовал! Чтобы девушка себя!.. Из-за меня!.. — Ну не от большой любви ведь, так было бы еще отвратительнее, — я хихикнула. — Я бы тогда и сам застрелился! Да, это было бы намного отвратительнее, такого и не пережить! Но тут, все-таки, ситуация была безвыходной, и я вроде понимаю, что да, кто-то из нас должен был…но это точно не должна была быть ты. Больше так не делай! Я такой жертвы во имя себя не потерплю! — Хорошо, будем тогда по очереди. Но только если ты останешься в агентстве, сам понимаешь, — я тихо беззлобно фыркнула. — Почему ты вдруг решил уйти? Ты испугался? Скажи честно, я не осужу. — Испугался? — повторил Таяма. Он посмотрел на меня, затем перевел взгляд в пространство, а далее опустил его и страдальчески прошипел. — Было ли мне страшно за себя? Да, очень. Я и не думал, что такое возможно в реальном мире. Столько убитых людей, столько неизвестных задействованных лиц, и я сам в качестве потенциальной жертвы. Да, я испугался. Я не хочу разделить их судьбу. За что они погибли? Заслуживали они такой смерти? Им просто не повезло, однажды таким несчастным неудачником могу оказаться и я. — Ты можешь оказаться им и вне агентства, жизнь непредсказуема. — Но во всяком случае это не будет целенаправленным вальсированием на острие ножа. Гораздо проще и легче жить, когда не знаешь наверняка, где поджидает опасность и в какой момент твоя жизнь даже потенциально может оборваться. Я не смогу жить с этой неопределенностью и страхом. Это истощает меня уже сейчас, а что будет дальше? Я, честно, просто не готов рисковать собой. Даже понимание того, что я делаю благое дело, не освобождает меня от моей слабости и…трусости. — Это все понятно и нормально, любой человек будет бояться смерти. По правде говоря, рисковать собой способны только отчаянные глупцы, так что ничего осудительного в твоей позиции нет. Но меня беспокоит другое, — я слабо потянула Катая за рукав, призывая молодого человека посмотреть мне в глаза. Зрительный контакт все же состоялся. — Ты очень умен и талантлив. Твоя способность полностью характеризует тебя, как человека, который при желании сможет все в решающий момент. Даже остановить ядерную бомбу. Ты не думаешь, что очень… — пытаясь подобрать слово, я начала жестикулировать ладонями, раньше у меня такой привычки не было, — очень неправильно знать о своем потенциале и ничего с ним не сделать? Не помочь нуждающимся, не сотворить революцию, не свершить в принципе ни одного подвига, после которого со спокойной душой можно было бы умереть. Извини, мои слова, наверное, звучат очень неправильно, я просто…я думаю, что ты очень хорош и было бы здорово, если бы ты делал хорошие дела и помогал людям. На пару мгновений установилась тишина, я, зажмурившись, передвинула израненную ногу, что уже затекла, и выдохнула. — Прожить жизнь исключительно для себя – это, конечно, не грех и не преступление, это твое первое право. Но мне почему-то кажется, что одаренные люди пробудили свой дар для свершения какого-то великого дела, даже если в масштабах вселенной оно покажется совсем мелким и незначительным. — Какое великое дело я могу свершить, будучи таким человеком? — Начни с малого? Таяма, — я даже аккуратно взялась за его руку обеими своими, — я, согласись, на супергероя тоже не особо похожа. Более того, я в принципе не похожа на человека, который способен на какие-то дела и поступки. Но я же в себя выстрелила ради тебя. Ради того, чтобы спасти другому человеку жизнь. На это мне не потребовалось ни силы, ни смелости, потому что, признаюсь, мне было очень страшно. Только лишь одно светлое искреннее желание спасти тебя двигало мной. Одно желание, одна светлая мысль. — Фокс… — он снова засмущался и занервничал, — не говори так. — Именно так все и было. А ты сможешь больше, потому что в тебе больше силы, больше знаний. И желание сделать что-то хорошее есть в тебе, не отрицай. Ты же когда-то пришел в агентство и сдал экзамен. Ты круто-о-ой, Таяма, тебя даже моим наставником назначили! — я заулыбалась и опустила подбородок на плечо парня. Бедняга, его это очень сильно напрягло. Ну, он с девочками не так часто общается. — Ты сам не представляешь, сколько всего можешь. Останься. Через пару лет станешь еще круче, поднатореешь и будет уже не так страшно. — Фо-о-окс!.. — детектив весь съежился, растревожился окончательно, в нем прямо велась борьба. И я специально лезла в его личное пространство, чтобы довести несчастного Катая до исступления заставить уже, наконец, решиться! — А-а-а! Ладно! Ладно! Хорошо!!.. Хорошо, уговорила!!.. Одаренный резко подскочил и решительно сжал кулак перед собой, я же осталась на полу и удивленно смотрела на него. — Но тогда знай, что пощады тебе не будет! Чтобы больше ни единого душевного порыва застрелиться! И вообще, почему ты прохлаждаешься? Нас ждет работа!!.. Отлично! Заряжен и готов к бою. Дело сделано, капитан. Я вытянула обе руки вверх, прося тем самым помочь мне встать. Катай опомнился и, наклонившись, помог подняться, я ухватилась за костыль и поправила свою юбку, теперь и я готова к свершениям. Так приятненько от мысли, что у меня получилось заставить Таяму передумать, а то он ведь совсем раскис, балбес, как будто произошло что-то непоправимое. Вот теперь мы вместе будем детективами, я и он. Будем делать всякие детективные штуки! Катай, вообще-то, нереальный хакер и вообще компьютерный ниндзя, его навыкам, как мне кажется, обзавидуется кто угодно в мире, плюс еще в том, что этот парень, благодаря своей способности, работал в десятки раз быстрее обычного человека. Агентству это будет на руку, особенно когда начнется арка с Федором Крысоевским. Тот ведь тоже, кажется, хакер? Итак, из чего состоял мой первый рабочий вечер! Как я понимаю, моим наставником назначили именно Катая, потому что он не был оперативным работником, хотя в крайнем случае его, понятно, могут припахать и он даже не откажется. Такой формат подходил и мне, только вот я ничего не умею пока. Ну это пока! Всему научусь, надо только учителей найти! В общем, Таяма показал мне оружейный склад агентства, показал всю серверную и дал на ознакомление техническую документацию, указал четкие границы безопасной зоны Йокогамы. Безопасной считалась та зона, где у власти красная масть, то есть отдел по делам одаренных, МВД, полиция и прочие легальные представительства. Таких зон в городе очень мало, по большей части все были черными, то есть их крышевала Портовая мафия. Мы же, Вооруженное детективное агентство, были обязаны следить за всем сразу и решать проблемы заказчиков на любых территориях. Вот тут и проблема номер один – Портовая мафия и ее крайняя несговорчивость. Огай не просто так предупредил меня, что после затишья мы окажемся по разные стороны баррикад. Мафия в контрах с детективами, Огай в контрах с Юкичи, вот где угроза нашей безопасности. Еще Катай поведал мне о нашей первой миссии, к которой мы приступим уже завтра. Она, в общем-то, ничего суперинтересного собой не представляла, так что вдаваться в подробности не стану. Могу сказать одно – работы предстоит очень много. Да и в целом, на ближайшие пару лет об отдыхе я могу забыть. У меня миллиард различных задач. Необходимо как-то встретиться с Чуей, чтобы поговорить с ним и забрать свои вещи, обжить квартиру, восстановиться после битвы – это ближайшая перспектива. А из дальней – я должна закончить учебу, сдать на права, обучиться ремеслу детектива, сделать много хороших дел, помочь людям. Энергия во мне била ключом. Пока что. Как Федор и обещал, сразу после завершения первого этапа общего дела в Йокогаме, последует долгожданный отпуск. Только последует, он еще не начался. Достоевский искренне и не хотел его начинать, потому что чувствовал, что не сможет отдохнуть ни на мгновение. Мысли стали одолевать его в три раза агрессивнее и усерднее, молодой человек не мог побыть в прострации нигде и никогда ровно с того момента, как отпустил Василису, буквально, в свободное плавание. Сейчас, размышляя об этом спустя столько времени, он пришел к выводу, что это было лучшим исходом. С Васей, главное, все в порядке, выкарабкается, никто ее больше не обидит, ведь она ушла из Портовой мафии на сторону, которую принято считать светлой. Федору удалось узнать о Вооруженном детективном агентстве достаточно, чтобы успокоиться. Однако обрести покоя он так и не смог. Одаренный думал о том, что он увидел. Что стало с его Василисой, когда кровавый дождь в ее глазах прекратился и оставил после себя только тяжелые серые тучи. Он ведь ясно чувствовал, что это все та же Васенька, но ровно в те же самые мгновения ощущал ее как постороннего человека, совершенно чужого и незнакомого. При этом никакого отторжения, ни намека на неприязнь, отчуждение. Чужая, но абсолютно своя. Очевидно было, что к этому причастна чья-то способность, но чья и каким образом? Федор подумал именно об этом сразу же, как гадкая противная ручонка Осаму была максимально брезгливо отбита в сторону от раненной ножки этой упрямой козы. Лисица. — Лисица, — тихо повторил себе под нос Достоевский, после чего надменно ядовито фыркнул и негромко рассмеялся. Это слово ему совсем не нравилось, он считал, что оно некорректно отображало сущность Ольгимской. Он бы назвал ее козой. Он уже так и сделал! Но коза – как-то не так обидно, слишком поверхностно. Хотя на козочку Вася была очень похожа, глаза такие добрые и преданные, безобидные, любопытные и доверчивые, ножки тонкие. Дерется больно, орет громко и противно. Ну чем не коза? Козлица. Так точно обидно будет. Прямо неприятно, но не настолько, чтобы высказать об этом в лицо, скорее будет ощущаться как обувь на размер меньше. Так и должно быть, точно. Так что же это могла быть за способность? И кто успел использовать ее? В чем ее природа? Ах, как же мало они были вместе, как же мало удалось с ней поговорить и понаблюдать за ее поведением! Впрочем, даже этого короткого промежутка оказалось достаточно, чтобы Вася успела взбесить Федора. Талант, не иначе. Ну стерва, не изменяет себе! И не стыдно же ей из раза в раз вытворять что-то неординарное, но при этом такое ожидаемое? И как самому Достоевскому не стыдно от того, что он каждый раз загорается от этих выходок как в первый? Сам Демон трактовал это так: это настолько плохо и бездарно, что я специально поведусь на это, просто из жалости и из желания доказать. Ну, ему так просто было проще и комфортнее для чувства собственной важности. Молодой человек сидел на краю кровати в собственной комнате, взгляд его необыкновенных багряных глаз был направлен в пространство. Нога на ноге, спина чуть ссутуленная, щека на ладони. И бесконечные мысли обо всем и сразу. Настроение у Федора менялось примерно раз в десять минут, во внешнем отношении эти перемены обозначали себя то в нахмуренных бровях, то тихом злобном смехе, то в скучающем вздохе, то еще в чем-нибудь, чего сам Достоевский уже просто не замечал и не идентифицировал. То он порывался прямо сейчас пойти и что-нибудь сделать, чтобы в кратчайшие сроки вернуть Васю себе, то успокаивался и намеревался напиться, причем каждая крайность сопровождалась весьма резким всплеском соответствующих эмоций. Эта нестабильность раздражала. Взгляд упал на черное пальто, что по какой-то причине лежало на кровати прямо рядом с ногами. Достоевский долго смотрел на этот предмет верхнего гардероба, оценивал его, вспоминал, как в нем выглядела Вася, откуда она достала лом. Через пару минут таких мыслей Федор провел по пальто ладонью, то было теплым. А затем он взял его в обе руки и притянул ближе к себе. Закрыв глаза и приблизив материю к лицу, одаренный совершил один глубокий насыщенный вдох. Его сознание тут же растворилось в самых разных воспоминаниях, стоило только ощутить аромат духов Василисы. Это был особенный аромат с нотами ванили, миндаля и бергамота, припыленными свежим пионом. Именно пудра делала этот парфюм не обыкновенной бездушной сладкой гадостью, а чем-то загадочным, привлекательным, искушающим. Так Василиса пахла всегда. Постоянно казалось, будто чего-то не хватало, и от этого хотелось вдыхать еще и еще, все ближе и ближе, до безобразной пошлости ближе. Чертовка. — Сука, — грустно и печально пролепетал Федор, обняв пальто и упав с ним на кровать в лежачее положение. Тоскливо ему так стало, он ведь думал, что вернет Васю, будет ее тискать холодными одинокими вечерами, а она будет ему надоедать какими-то глупостями и бесить, испытывать нервы, а потом рыдать и строить из себя жертву, чтобы кто-нибудь ее пожалел, позаботился. И всегда ведь работало, постоянно! Дрянная девчонка, но как теперь без нее? И так очень долго. Сколько лет? Ближайшие два года точно они не увидятся, это как минимум. Так ведь с ума сойти можно, довести себя до исступления. И ублюдок одноглазый выжил, он наверняка будет приставать к ней и совращать, делать с ней всякие низменные гадости, а она не сможет противостоять ему, потому что он уже одурманил ее. Мразь. И как паскуде такой не стыдно на белом свете существовать, своими грязными отвратительными руками прикасаться к чужим женщинам, лепетать им что-то и обещать! И подумать только, он ведь до этого издевался над ней! Федору было об этом известно, он издалека чувствовал, как Василисе было плохо. Ну свезло же ей столкнуться именно с этим уродцем! Еще какое-то время Достоевский так и лежал, прижимая к себе пальто суженой и думая о том, как бы ее поскорее определить к себе. Вдруг в дверь постучались, и, без всяческого согласия и промедления, в комнате появился Николай. Он не зашел через дверь, он просто взял и появился за спиной Федора, Демон к этому привык и всегда ощущал присутствие этого уебка белобрысого. — Федя, ты заебал меня-я-я…! — звонко и торжественно объявил о своих чувствах Коленька, искренне считая себя жертвой абсолютно идиотских несправедливых обстоятельств. — Поехали уже на море кайфовать, сколько можно в этой дыре тухнуть? Тебя одного жду! — Ну заплачь, — предложил Достоевский совершенно ровным незаинтересованным тоном, он даже не шелохнулся и продолжил смотреть в пространство перед собой. — Да я уже весь изрыдался, выжал ты меня своим настроением донельзя! Ну нельзя же столько дней пребывать в депрессии, ну ладно один день, ладно два, ну ТРИ, хорошо, все для тебя! Но уже третья неделя пошла! Ну имей ты совесть-то, собака сутулая. Ни себе, ни людям! — Да отъебись ты от меня, господи… — Федя даже раздраженно зарычал и нахмурился. Коля человек простой, он знал, как разозлить любую собаку. Недолго думая, парень выхватил пальто из объятий товарища, чем навязал легкую внеплановую борьбу и игру в перетягивание каната. Достоевский начал отбиваться от похитителя ногами, а похититель, радостно увлеченно смеясь, как конь, одной рукой отбивался от ног Феди, а другой тянул вещицу на себя. Надо было как-то вздрючить молодого, а то уж совсем закис тут в своих мыслях! И всегда так у него, постоянно! — Опа, — Гоголь резко отпустил пальто и схватил Демона за лодыжку, а затем и за вторую. — Все, Феденька, пиздец тебе. Не уйдешь ты больше никуда от ответственности. Федор пыхтел и пытался высвободить свои ноги, но хватка у клоуна была такой, что проще от ног отказаться и жить дальше. Каким же он бывает невыносимым и надоедливым! Противным, бесячим! А впрочем, черт с ним. Достоевский выдал максимально презрительный взгляд, после чего отвернул свою очаровательную мордочку и уткнулся носом в пальто Василисы, обидевшись на весь мир за то, что все закончилось так плохо и несправедливо. Сколько сил и времени было потрачено, а что по итогу? Козлицы нет, одноглазый бес живой и доволен собой, Коленька, сучий сын, лезет и покоя не дает! Ну, хоть работа сделана, это радовало, но не так сильно. Все как-то стремительно меркло. — Ужас, Федя, смотреть на тебя тошно, — Коля цокнул и выпустил ласты Дерьмодена Достоевского, а потом сел на кровать рядом с лицом своего капризного неординарного дружочка. — Хватит уже из-за девки так убиваться, ну это же позорище. — Никто не убивается. Я думаю. А ты мешаешь. — Ты нихуя не думаешь, ты просто соплю по штанине уже две недели так усердно растираешь. Все, прекращай! Никуда не годится, было бы из-за чего так гореть. Дела все сделаны, ты живой и свободный, Васька тоже живая и относительно свободная, свидитесь еще! Никуда она за это время не денется. Лучше сил набраться, с коллегами нашими вопросы порешать, а потом со свежей головой двигаться дальше, сам ведь знаешь. Естественно, такие простые истины Федору были известны и ясны как день. Только прикасаться к ним ему совершенно не хотелось, весь мозговой ресурс был сосредоточен на недавних событиях. И вовсе Федя не переживал и не страдал, он анализировал и раскладывал, в какой момент он просчитался и что можно было сделать лучше. И что необходимо учесть при следующем столкновении с силами йокогамских одаренных. Вот в этот раз очень сильно помешал некий Ода Сакуноске, в следующий раз наверняка появится кто-нибудь такой же, кто все испортит. Надо быть готовым ко всему. И лично встретиться с Василисой до событий, чтобы она не пострадала и не угодила ни к кому в качестве пленницы. И, безусловно, стервец Осаму. Нужно устранить его. На самом деле, Федор сознательно не добил его в этот раз. Он мог сделать это легчайше, но сохранил этому непутевому жизнь. Дазай Осаму – личность такая же неординарная, гениальная. Таких персонажей выпиливать из сюжета просто так нельзя, ими нужно пользоваться. Пока Дазай Осаму жив – на него рассчитывают все причастные, будь то Мори Огай или Вооруженное детективное агентство, в его силу и ресурс все верят и ожидают результата, не напрягая себя дополнительными средствами обороны и нападения. Если в самый критический момент выбить Дазая с поля боя, то обе организации сядут в лужу стремительно. Ради этого Достоевский пошел на сделку с собой же и пожертвовал Василисой. Оно того стоило, это одна из самых удачных инвестиций. — Пострадала только моя гордость… — прискорбно пробурчал Федор. — Чего? Тц, чучело. Приведи себя в порядок уже и собирай монатки, Сочи ждет нас. Я уже не могу тут с тобой, хоть убивай тебя. — Мать родила убийцу, — лениво и насмешливо ответил Достоевский, закатывая глаза. — Да и доволен собой, — Коля даже задрал свой очаровательный нос. — Как ты меня бесишь, как мне плохо от тебя, это просто жесть, — одаренный соизволил подняться и даже встал с кровати. Молодой человек вытянулся, похрустел всем, чем можно, покачался на носках и вошел в тонус. Да, он уже устал думать, нужно было чего-нибудь поделать. Раз уж Коленька весь изнылся, раз уж его душу так сильно тянуло на юга, то придется лететь в Сочи и отдыхать. Однако Федор решил для себя, что он еще свяжется с Василисой. Пускай не лично, но все-таки выйдет на нее и попробует наладить контакт заново. Сейчас все поутихнет, в ближайший год никаких событий не намечается. Момент для коннекта появится. Жизнь потихоньку, очень медленно, налаживалась. Прошло уже две недели с начала моей работы детективом. Катай продолжал быть моим наставником, я везде бродила за ним хвостиком и задавала всяческие вопросы, просила что-нибудь показать и рассказать, а он, кажется, вполне себе воодушевился этим и с удовольствием мне все объяснял и показывал. Ему очень понравилось мое общество, да и я с ним, если честно, так приятно сработалась, что никто другой мне теперь и не нужен. Мы успешно завершили три небольших задания, гонорар с них пошел прямиком в зарплату, я была неистово довольна собой! У меня все-таки получалось! Как это здорово! С остальными в агентстве мне удалось наладить отношения, во всяком случае, задать им правильный дружественный тон. Ну, с Рампо проблем и не могло возникнуть, он мне по гроб обязан за прокладки и Таяму. Куникида хвалил меня за усердие и за то, что я вправила Катаю мозги. А еще Доппо постоянно спрашивал меня о самочувствии, даже когда я отказалась от костыля, потому что уже могла ходить нормально, он все равно беспокоился за мою целостность. С Йосано я тоже поговорила насчет папы Мори. Это был очень тяжелый разговор, но девушка даже ни за что меня не осудила, я полностью рассказала ей все как было, она вошла в мое положение и поддержала во всем. Я этому очень обрадовалась! Теперь мое прошлое не помешает нашему общению, у Акико не будет никаких дурных чувств от моего существования. Она шикарная женщина! Я успела неиронично влюбиться в нее. Директор Фукудзава ничего толком не говорил, пару раз поинтересовался моим здоровьем и ощущениями от ситуации в целом, я же спокойно отвечала ему, что все прекрасно, он убеждался в чем-то и более вопросов не задавал. Надеюсь, что он тоже был доволен нашими с Катаем результатами. В офисе также были еще другие работницы, всякие там секретарши, бухгалтер, делопроизводители, операторы. Милые девчонки, все такие приветливые и добродушные, тоже вчерашние студентки. Все носили симпатичную форму и радовали глаз Юкичи. Тот, конечно, никогда в этом не признается, но меня не проведешь. К интересным новостям: мне позвонил Чуя! Он только недавно вернулся из командировки! Оказывается, ему вообще никто ничего не сообщил, и по возвращению парень охуел до такой степени, что чуть не спился за один вечер! Офигеть! Я думала, что ему хоть кто-нибудь передал! Понимаю его чувства, это просто ужасно. Накахара сразу же пригласил меня встретиться на нейтральной территории и спросил, какие вещи привезти, чем можно помочь. Я, соответственно, попросила всю свою одежду и прочие штуки, надеюсь, что его это не затруднит. Прямого запрета на пересечение мафиози и детективов, понятное дело, не существовало, потому можно было спокойно попросить Чую помочь мне с остатками переезда. Тем более в общаге кроме меня никто и не живет, ни у кого не возникнет вопросов. Тем не менее, Накахара приехал ко мне вечером субботы в темных очках. На нем были черные штаны и темно-красная кожанка, нереальный горячий секс. Улица грелась в оранжевых лучах вечернего закатного солнца, погода была нереально теплой и комфортной, прямо располагавшей к чему-нибудь хорошему. Я вся была в нетерпении от скорейшей встречи с Чуей, настроение превосходное. Когда рыжий бес оказался в моем поле зрения, я, ни секунды не медля, побежала к нему и набросилась с объятиями сразу же. Мы вдвоем рассмеялись, парень прижал меня к себе и мощно так потискал, чувствовалась долгая разлука. Какой же он крутой! Как же я соскучилась! Как же с ним тепло и хорошо! А как вкусно он пах! Весь такой красивый, здоровый, притягательный! — Чуя!.. — счастливо лепетала я, даже не собираясь выпускать это чудовище из своих рук. — Я так по тебе скучала! — Лиса, — мафиози тоже был счастлив и бодр, но своего счастья он в полной мере показать не мог, такова природа практически всех мужчин. Он посмотрел мне в глаза, улыбаясь, я засмущалась и рассмеялась еще звонче. Что со мной делается от одного только присутствия Накахары, как же мы стали близки! Я уже жизни без него не представляю! — Правда скучала? Чего-то ты хитришь, лиса, вон даже усы шевелятся… — Мудак! — мы рассмеялись еще сильнее. Ну это типа все лисы усатые, да-да, очень смешная шутка! Мне казалось, что я не перестану его обнимать никогда. Как под наркотиками, прямо блаженство какое-то. Но надо было как-то и честь знать, невероятными усилиями воли мне удалось отпустить балбеса, тот погладил меня по голове и критически, однако с легкой ненавязчивой улыбкой, осмотрел мое новое жилище. — Ну, будет получше твоей первой берлоги. Одна тут пока? — поинтересовался одаренный. — Да, пока да. И конечно лучше, о чем речь! Пойдем внутрь, покажу тебе! Это не просто комната какая-то в общем доме, это целая квартира! Моя, представляешь? Да, служебная, но зато квартира! Моя! — я воодушевленно и тепло рассказывала. — Тут и балконы есть, и посмотри, какой двор! Улица тихая, машин практически нет. Красота! — Потом соседи появятся – охуеешь. Такие дома не приспособлены для тихой комфортной жизни, но на безрыбье… — Накахара гаденько усмехнулся. — Да ну тебя! Зажрался совсем, а я вот очень довольна. — По тебе видно. Ладненько, потащим тогда сразу твои пожитки. Ты как, накоцанная еще? — Чуя осмотрел меня на предмет видимых гематом и бинтов. — Да еще пока велели не перенапрягаться, но так-то все ок. Могу горы свернуть, но не буду, дела есть. — Тц, я оставил тебя и вот чем все закончилось. Чувствую, дальше будет хуже. Мы прошли к машине, парень достал два чемодана, вещей у меня было немного. Я хотела забрать один и потащить самостоятельно, но вместо этого Чуя просто поднял их в воздух своей способностью. И снова мы стали свидетелями самого конструктивного применения дара. — Нет, дальше все будет в порядке. Можешь мне довериться, я точно знаю, — я благодарно улыбнулась молодому человеку, когда он таким вот образом доставил мои вещи прямиком в прихожую. Сняв обувь на входе, мы прошли дальше. Накахара все детально осматривал и приценивался, у меня был порядок, уборкой я занималась уже сама. Докупила что-то из посуды, повесила симпатичные шторы молочного цвета. Пока еще не так уютно, как я планирую, но денег больше нет. Если потрачу последнее, то буду до первой зарплаты сидеть голодом, мне пока и так приходилось максимально ужиматься. Это временные трудности. — Ладно, не так плохо, как я думал. Пойдет, — заключил Чуя. — Тебе помочь чем? — Ой, да нет, я сама все разложу. Чай будешь? Только у меня не с чем. — Буду, — он согласно кивнул. Я поставила чайник на плиту, на электрический все еще не было денег. Чай в пакетиках в Японии не признают, поэтому я заваривала сама, благо специальный чайничек тут для таких дел стоил вполне себе дешево. Мафиози подошел к окну и всмотрелся вдаль, его руки покоились в карманах куртки, взгляд был спокойным. Кажется, кризис миновал. Предполагаю, что Накахара позвонил мне далеко не сразу по возвращению, а уже после того, как сам переварил все новости. На самом деле не буду кривить душой, я считаю, что он поступил хорошо. Если бы он начал вываливать это на меня, я бы с ума сошла, потому что у меня тут и так запара на запаре. Я оказалась неготовой к такому плотному графику, уже очень устала, а ведь прошло-то только две недели! Каждый день я училась, работала по вечерам допоздна, впопыхах переписывала конспекты с лекциями и готовилась к экзаменам, закрывала долги. Очень тяжело. Куникида, храни его Господь, помогал мне. Он временно отказался от подработки учителем математики, чтобы помочь мне написать некоторые работы для универа и объяснить темы. Как же мне отблагодарить-то его? Ну святой мужик! — Как у тебя дела? — Накахара повернулся ко мне. — Тяжко, но, скажем так, все под контролем. Жаловаться не буду. — Да пожалуйся уж, я ведь ремнем не отшлепаю. Мы присели за стол, пока чайник нагревается. — Проблематично соединять учебу и работу. Я не думала, что это будет настолько тяжело, — честно призналась я и пожала плечами, вздыхая, — но другого варианта нет. И не будет в ближайшие два года. И самое печальное, что из-за учебы я вынуждена работать только на полставки. И так тоже будет ближайшие два года. Меня это очень сильно удручает, денег нет совсем. Конечно, гонорары от заказов должны все компенсировать, но мне пока не доверяют серьезную работу. — Ну вот, а говоришь, что помощь не нужна! Да, такими темпами жизнь в тягость станет очень быстро, ты же свихнешься с таким расписанием. Уверена, что тебе так сильно нужно это образование? — Уверена. Я сама захотела и хочу до сих пор. Просто… — я покачала головой, — надо адаптироваться. Человек ко всему адаптируется, ты же сам знаешь. — Тц, дура ты такая. Было бы это крайней необходимостью – я бы еще понял, а так это больше на самобичевание какое-то похоже, — Чуя неожиданно взял меня за руку и чуть приблизился. — Помочь с деньгами? Я покраснела и широко раскрыла глаза. — Нет-нет-нет, не надо, что ты! Сдурел что ли?.. Нет, конечно нет, не надо, — быстро и встревоженно залепетала я, стараясь отделаться от этих мыслей, пока они не успели соблазнить меня. — Фокс, — Накахара беззлобно усмехнулся, — брось ты, мы же друг другу не чужие люди. Я понимаю твою ситуацию и хочу помочь. Мне важно, чтобы у тебя все было хорошо, уж если в таком темпе и жить, то хотя бы в комфорте. У тебя же тут практически ничего нет, вон даже глаза не накрашены, — он посжимал мои пальцы, запретный прием. — Чуя… — я смутилась окончательно! — Ну нельзя так, я так не могу, мне стыдно… буду себя чувствовать обязанной. Да и тебе самому разве не надо? Это как-то… не знаю. — Никаких обязательств, просто добровольное пожертвование нуждающимся, — парень рассмеялся. — У меня с деньгами и близко никаких проблем не предвидится, не обеднею. И мне так будет спокойнее за тебя. Хоть не голодом будешь сидеть. Я вообще в шоке! Почему мне все помогают?! Почему все такие хорошие, а я не могу сделать ничего хорошего?! Сюр! Почему все так хорошо? Всех люблю. Всем поставить памятники. Я обняла своего гостя и пробурчала ему в плечо слова благодарности, тот обнял меня в ответ и погладил по спине. — Значит, ты у нас теперь детектив. Удивительно. Жизнь здорово помотала тебя, но сейчас ты выглядишь такой счастливой. Почему? Мы продолжили болтать в непринужденной манере и легкой, почти летней, атмосфере. — Я… нашла свое место. Оно здесь. Я чувствую, что могу сделать что-то хорошее. И это окрыляет меня, я становлюсь легче и светлее, когда выполняю свою работу в детективном агентстве. Не пойми меня неправильно, но в мафии я всегда ощущала бы себя зверьком в клетке, который может сдохнуть от любого резкого звука. А здесь я чувствую свободу. И чувствую, что меня столько всего ждет впереди, что я столько всего могу… после того, что было… — я глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы излишне не расчувствоваться, — это лучшее, что могло случиться со мной. Здесь я, наконец, заживу своей жизнью, не по указке Мори или Анго. — Очень воодушевленно рассказываешь об этом, давно я не видел тебя в таком настроении. И здорово, на самом деле, что ты нашла свое место. Молодец. Я надеюсь, у тебя все получится. Ты этого достойна. Действительно, каждый человек имеет право быть там, где ему хорошо, и заниматься тем, что приносит ему удовольствие, — парень слабо улыбнулся. — Только будь осторожна, а то уши оборвут. Я сначала улыбалась, когда он говорил такие приятные вещи, а затем улыбка как-то плавно сошла на нет. Даже Чуя прекрасно понимает, что мы теперь конкуренты. Нет, даже не конкуренты, а идейные враги. И что мне будет грозить опасность, если мы перейдем дорогу Портовой мафии. Это, пожалуй, то, к чему я еще не готова и никак не могу подготовиться. Как трудно смириться с таким положением вещей, с тем, что близкие люди будут воевать против меня и других моих близких. Да уж, жизнь и дает, и отнимает. Чтобы отвлечься от таких грустных мыслей, я осторожно взяла Чую за руку, наша потребность постоянно трогать друг друга вполне взаимна и невинна. — Но ведь, — тихо начала я, — это не разлучит нас? Ты же не станешь хуже ко мне относиться? Я вот не стану. — Я очень хочу, чтобы было так, — серьезно ответил Накахара, — но ты сама должна понимать, что порой обстоятельства сильнее наших желаний. От нас мало зависит. Да, это он верно говорил. Я очень наивна в таких вопросах, даже, наверное, слишком мягкосердечна. Но Чуя правда был мне дорог. И Хигучи тоже. И Хироцу-сан. Бывает же такая несправедливость, и как же с ней бороться, что делать? Все вертится не вокруг меня, да? А хотелось бы. — Я правда рад за тебя. Ты должна жить хорошо и счастливо. Но было бы лучше, если бы это было вдали от организаций одаренных. Чтобы мне никогда не пришлось бить тебя или твоих друзей, понимаешь? Если такое вдруг случится, то знай, что я этого искренне не желаю. Кто-то должен был сказать мне это. И здорово, что сказал это Чуя, потому что только из его уст эта печальная правда воспринимается мною не как наказание. — Ну, — я посмотрела в его глаза, немного погодя, — таковы суровые условия реальной жизни. Ты всегда будешь моим другом, как бы то ни было. Я всегда буду любить тебя и всегда приду на помощь. Наша связь для меня будет важнее организаций. — Дурочка ты такая, — Чуе точно было очень приятно услышать это, его тронуло, но внешне он не покажет. Я же знаю его, такой он балбес. И я знаю, что он тоже всегда придет на помощь. Хочу, чтобы у него все было хорошо. Чайник закипел, я тут же поднялась и приготовила для нас чай. Вся квартира заполнилась прекрасным ароматом, это добавляло уюта и расслабляло. Я присела за стол и поставила кружку перед гостем, тот благодарно улыбнулся. Я долго не решалась заговорить о самом важном, но когда-то этот момент должен был настать. Мне нужно понимать отношение Чуи к ситуации. Он, впрочем, пошел на этот разговор без особого сопротивления, во всяком случае парень остался в спокойном состоянии. Только насупился немного, но в целом все ок. — Мне плевать на Дазая. Это его решение, уговаривать я бы точно не стал. Другой вопрос в том, что вместе с собой он унес столько компромата на мафию, что было бы неплохо убить его. — Я думаю, раз Мори отпустил его, то между ними все-таки сложилась какая-то договоренность, — сделав глоток чая, я почти сладко выдохнула. — Да что там договоренность, если Осаму предал однажды, то предаст дважды, таков путь любого предателя. Никому из них нельзя верить. Держи это в уме всегда, если снова пересечешься с ним. Будь я на месте босса, я убил бы Дазая без промедления. Такова цена благополучия организации. — Вот как. Интересная позиция, я, наверное, с ней соглашусь. А все-таки, — я чуть сощурилась и помотала головой, — понятно, с личной точки зрения тебе, наверное, действительно плевать, но с точки зрения профессиональной…он ведь был не просто твоим напарником. Он был единственным человеком, кто мог спасти тебя от Порчи. Не переживаешь об этом? — Ну Лиса, любишь же ты такие провокационные вопросы, — Чуя даже тихо зарычал от недовольства, я только хихикнула. — Слушай, очевидно, это очень большая потеря и для мафии, и для меня, как для ее оперативника. Но рассуждать об этом бессмысленно. Да, я действительно очень рискую, поэтому Порча останется в прошлом, как и паршивый Двойной черный. Все. Новая эра. Я даже рад этому, больше мне не придется так долго восстанавливаться после ее использования. Да пиздит он все, горит у него с того, что Дазай его так опрокинул. Весь их дуэт существовал ради Порчи, это же такая мощная тема, что вся Йокогама сложилась бы карточным домиком. Папенька, конечно, рисковый игрок, от такого существенного преимущества отказаться ради Осаму и связи с остальными представителями концепции трех времен…что же, ему виднее, не берусь судить. Чуя и без Порчи невероятно силен, и он это знает. — Посмотри на это с другой стороны, — я улыбнулась. Вслух он ничего не сказал, но мне-то понятно, что он зол на Осаму, — тебе не придется больше его терпеть. Это ли ни радость? — Величайшее на свете блаженство, — Накахара рассмеялся. — Все нормально будет, Лиса, не ссы. Я-то не пропаду. — Ну и славненько. — А что насчет тебя? Не успели вы помиловаться? Ну вот! А чего я еще ожидала, Чуя ведь был тем, на кого я вывалила все свои любовные переживания! Я сделала еще глоток чая и поставила кружку на стол, потом я выставила руки за спиной и чуть откинулась назад. Мой взгляд был направлен в пространство. — Я думала, что я убила его. Я искренне верила в это. Знал бы ты, что я тогда чувствовала. Я не могла уместить в себе весь тот кошмарный ужас, который настиг меня одним огромным цунами, и от того мне хотелось утопиться, — я слабо покачала головой, — никому не пожелаю таких ощущений. Мы с ним так и не успели…вернее, я не успела ничего ему сказать. Думаю, он и сам все понимал, но ему было не до этого. И правильно, не надо было отвлекаться. Я в последние дни была в ужасном состоянии, меня можно было смело сковывать смирительной рубашкой. Мне так сильно хотелось его присутствия, я была готова на стенку ползти. Только он мог подарить мне чувство безопасности, но этому не суждено было случиться. И я, конечно, не в обиде. Никто не обязан исполнять все мои прихоти. Мы расстались, так и не сказав друг другу ни слова. Телефонный разговор был нашим последним. Он сказал тогда, что мне ничего не угрожает, что все это временные трудности, что все будет хорошо и я должна довериться ему. Доверилась. — Да-а… — Чуя тоже покачал головой, он был немного удивлен такому исходу. — Бывает же в жизни такая несправедливость. Ни в коем случае не хочу оправдать Дазая, но мне кажется, что у него реально все было под контролем. Если бы он только знал, что у тебя есть такая проблема, он бы точно что-нибудь придумал. У него обычно всегда все так было, ничем не удивишь и не поразишь. Все четко и по плану. — Да я не обижаюсь ведь, просто… во мне как будто что-то умерло. Я не знаю, как объяснить это, — я тяжело вымученно вздохнула. — Я, знаешь, всегда воспринимала его, как больного человека. Мне всегда было его жалко, я искренне хотела помочь ему. Я хотела помочь ему даже тогда, когда он издевался надо мной. Он стал мне очень дорог. Но теперь… Федор убьет его моими руками. Через меня ему будет проще всего добраться до него. Я так не могу и не хочу. И мне так грустно от того, что я не могу больше помочь Дазаю, а я ведь обещала ему… — я запрокинула голову назад и посмотрела в потолок, — я обещала ему, что выведу его к свету. Но я, наверное, уже не способна. Мне очень страшно за него. Я умолчала о том кошмаре, который начал отставать от меня только недавно. Нет сил уже видеть всякий раз, как мы убиваем друг друга. Не могу я так больше, хоть головой о стену расшибись. Я очень боюсь, что ситуация повторится, что я добью Осаму до смерти, или он будет вынужден убить меня. Федор отнял у меня даже это. Не знаю, чем я провинилась, я всего лишь хотела дарить любовь и быть любимой. Несправедливо. — Этого-то к свету? Ой, вы, девки, все на спасении души помешаны. Если вам жалко стало, то все, быть беде, в хлам расшибетесь, а этого «заблудшего» к свету выведете, спасете. Сильнее собачьей преданности. Только вот это абсолютно глупая бестолковая жертва, никто не скажет за это спасибо. Дазай тем более, — Чуя допил свой чай и посмотрел на меня, я на него. — Оставь эту идею. Спасение утопающего зависит, прежде всего, от него самого. Дазай, поверь мне, может сделать все сам, если захочет, тебе не нужно вести его за ручку, если он действительно желает выйти к свету. Все, что от тебя требуется, если уж тебе так сильно важно спасти его душу – не отдавай. Ничего ему не отдавай, не жертвуй ты ничем ради него, это развратит его сущность и вернет к тому, с чего вы начали. Лучше заставь его тянуться к себе, не беги сама в его объятия. С таким человеком по-другому нельзя. Меня так тронуло, что Чуя искренне желает мне счастья даже с Дазаем. Ему, должно быть, очень неприятно, что я в качестве избранника выбрала вот такого человека, но что поделаешь, сердцу не прикажешь. — Чего ты вообще переживаешь о том, что Федор может убить его через тебя? Это сам упырь должен переживать об этом и заботиться о том, чтобы ты даже не думала о подобных глупостях. Это его забота, его тревога и его обязанность. Как минимум потому, что речь идет о его жизни. Ну и потому, что ты ему важна и дорога, это если не как минимум. Так что прекращай, все будет нормально. Не опускай руки раньше времени и не отчаивайся, хотя лучше бы нашла себе нормального парня. У тебя же любовник был! Блин, Чуя сказал нереально крутые слова. Он так прав. Он такой крутой, я не могу с него. Я выбрала не того любовника и не того избранника, мой муж сидит сейчас рядом со мной и хлопает глазами. Да почему все так?!.. — Ну так, блядь, любовник — это любовник, он только для дел любовных, а не сердечных. Понимаешь? — я надула губы. — Неа. В упор не понимаю. — Подрастешь – узнаешь. — Сучка усатая!!..