Любой ценой!

В этот день Йокогама утопала в нежнейших мягких лучах весеннего солнца. Океан пребывал в полнейшей безмятежности. С берега доносился аромат магнолий с далекой большой земли, о которой не разглядеть ни намека за линией горизонта. Самой ранней весной в городе никогда не бывает душно, свежестью и ощущением обновления местные жители могут наслаждаться всего-то пару недель, не более. Дальше поднимется страшная духота, от которой улицы города переполнятся промышленным техническим зловонием, выхлопными газами, все это вперемешку с сыростью, плесенью и промозглостью. Весна надоедает быстро, лето – еще быстрее. Особенно после сезона дождей, когда дышать становится совсем нечем и обостряются все хронические заболевания. В такие периоды врачи рекомендуют употреблять как можно больше витаминов, половина из которых имеет крайне низкую степень усвояемости, но этого достаточно, чтобы оказать эффект плацебо. Людей обмануть просто. Они и сами рады обманываться, находиться в счастливом неведении. Этот день был для меня особенным. Я сам, по зову сердца, проснулся раньше будильника. Кажется, я начал ощущать волнительный трепет еще во сне, он не покидал меня очень долго, а в течение утра только усиливался. Давно я не ощущал себя так, эти чувства освежили меня даже сильнее прохладного душа. О еде думать не хотелось, желудок как будто сжимался, явно отторгая любой намек на переваривание пищи. Я был солидарен. Голода не ощущалось. Я не смог затолкать в себя даже кружку чая, не шло абсолютно ничего. И я решить не истязать себя этой глупой пыткой, со своим телом, как мне однажды сказали, нужно всегда быть в гармонии и согласии. На часах было всего лишь шесть утра, когда я был уже в полной боевой готовности. До назначенной встречи у меня имелось два часа свободного времени. Мучительных два часа напряжения, негативного тонуса, смятений, переживаний и тревог. Я пришел на побережье, чтобы освободить свою голову и насладиться хоть чем-нибудь, но даже тут я не смог найти утешения, потому что во мне сразу же поселилась зависть: я смотрел на водную гладь и завидовал ее спокойствию. Морю не нужно совершать никаких усилий над собой, оно подчиняется только Луне, и та никогда не ставит его перед выбором. Не навязывает никаких дилемм, не обнажает страхов и порочных желаний, не выворачивает наизнанку. Я завидовал и завидовал страшно. С другой стороны, если сегодня спокойна даже вода – должен ли я так тревожиться? В нашей культуре морю и океану отведена очень значительная роль, это характерно для всех народов, у которых вода стала основным источником жизненного блага. К морю люди приходят во всяком настроении: и в любви, и в скорби, и в гневе, и в отчаянии, каждый надеется, что волны разделят с ними эмоциональный всплеск или заберут все плохое с собой, превратив это, впоследствии, в морскую пену. Море способно впитывать наши души бесконечно, мы и не скупимся. Вот только оно всегда остается к нам равнодушным. Стоит ли тогда завидовать его положению? Худшей участи и представить невозможно – бесконечно поглощать и пропитываться чужими тревогами, не имея, при этом, ни единой возможности выплеснуть свою собственную. Более того, не имея даже права на то, чтобы тревожиться без чьего-то благоволения. Это же так жестоко. Мое море от меня не получило ничего кроме кровавых рек, из которых оно и образовалось. Кровавое море. Сколько крови было пролито в него мною, сколько жизней оно поглотило – не счесть. И ничего из этого не мое, ни единой частицы моей души. Мое ли это море? Я сам его создал, сам залил гадостью, сам отравил и погубил в нем все, что могло быть ко мне хотя бы равнодушным. Там не осталось ни порицания, ни сочувствия, одна сплошная пустота и бесконечный штиль. Иногда мне кажется, что оно начинает бушевать и поглощать меня, тянуть на дно, но потом я вспоминаю, что пустота не способна мстить. Я уже ничего не могу исправить. Но могу не сделать хуже. Так мне сказал Одасаку. Другой человек всегда говорил мне, что я могу стать даже лучше, если пересилю себя. И вот я целых два года только тем и занимался, что бесконечно пересиливал себя во всем. Каждый мой день начинался борьбой и ею же заканчивался, а боролся я с желанием выстрелить себе в голову. Выстрелить, потому что только выстрел не оставил бы мне и шанса, не дал бы ни мгновения, чтобы начать переживать и сомневаться. Борьба так и не была выиграна, но она еще и не проиграна. Я продолжаю бороться с собой и искать в жизни что-то, что придаст мне сил и подарит хотя бы на мгновение веру в себя. Увы, я не смог поверить в себя ни разу за эти два года. Потому что боялся. Потому что еще одного провала мне не пережить. Вся моя жизнь до этого дня состояла сплошь из позора. Я, впрочем, так и не понял, что это была за жизнь и можно ли этот период называть жизнью в принципе. Но я точно понял, что ни единого своего года я не провел в обличии человека. Нет же, не в обличии, а в сущности. Хотя я так и не смог понять, что же это такое – человеческая сущность, я смог понять, что то, кем был я, даже чудовищем назвать будет слишком вежливо. Я, признаться, человек слабый и ведомый. Ведомый, однако, не другими людьми, а своими слабостями. В какой-то момент своей жизни я допустил их слишком много, они одолели меня и завладели моей душой, моим рассудком, моей честью. Стыдно до ужаса перед всеми теми, для кого я так отчаянно пытался вписаться в рамки, для кого я хотел быть нормальным и комфортным. В этом бесконечном стыде и откровенно жалких попытках достичь полноценности я утратил себя, стал тем, о ком боялись говорить вслух, какая же злая ирония. Чего я добился? Начал поедать собственный хвост, проклятье уробороса загнало меня в цикл, из которого я бы никогда не выбрался. И даже не захотел бы. Я часто задаюсь вопросом, почему именно я? За что жизнь так издевается надо мной? Кого бы в этом обвинить? Люди всегда обвиняют некую судьбу, им, опять же, проще поверить в обман, чем понести ответственность. А я так больше не могу, не имею права. Я обязан теперь всю жизнь нести ответственность за то, что просто не совершил над собой усилие. Я сдался, поддался соблазну, проиграл кровавому искушению вседозволенности, грязи, безнаказанности. Это был мой выбор. Я в этом виноват, только я. Я никогда не понимал людей и оттого их боялся, для меня они всегда были объектом неизученным. И мне было страшно становиться их жертвой, ведь вопреки моим нынешним словам, в далеком-далеком детстве жизнью я интересовался и очень даже был открыт для нее, быть затоптанным или съеденным мне не хотелось. И сейчас, с позиции взрослого человека, разум которого более или менее вышел на стабильное плато, я готов заявить всему миру, что я так бы и остался в позиции простого наблюдателя, или же обезьяны на ветке, которая с опаской и интересом разглядывает хищника у корней дерева. Но меня испугали ожидания. Я всегда видел в глазах других людей, что они чего-то от меня ждали и хотели. И порой так настойчиво и агрессивно, что это вызывало во мне нервную дрожь и ком в горле. Тогда я постиг, наверное, один из самых успешных методов выживания среди людей – паясничество. Если улыбаться, кривляться, говорить вещи, которых от тебя ждут, пусть они и не совпадают с твоими мыслями, то ты любого человека, в принципе, удовлетворишь и он перестанет быть для тебя угрозой. Я думал…нет, я надеялся, что за этой маской я смогу изучить человеческую сущность и найти ее отголоски в себе. Я питал надежду стать нормальным, избавиться от своего позорного постыдного незнания абсолютно базовых человеческих истин, я искренне хотел быть среди людей. Но, наверное, только сейчас, к двадцати годам, я, наконец, понял, что я так отчаянно желал быть среди тех, о ком даже ничего не знал и не представлял. И это самая страшная глупость и самый страшный позор. Я пришел в Портовую мафию, потому что думал, что тьма сама обличит мне всю человеческую природу. Но вместо этого она обличила всю мою гадость. За ней, безусловно, скрывать свою истинную натуру было в разы проще, вот только едва ли это сделало меня лучше. Я заблудился во тьме и утратил свой изначальный ориентир, мне стали безразличны сами люди, мне стал безразличен даже сам я. Я впал в отчаяние еще более глубокое и ужасное, чем было до этого периода. Тьма искушает, ей невозможно сопротивляться такому слабому созданию, как я. Во тьме плутать проще, чем пробивать себе дорогу на свет, тьма смертельно красива, привлекательная, не требует от человека ничего кроме того, что и делает его человеком. Я так и не понял, что именно, но понял, что лишился этого окончательно. Одно важное понимание Портовая мафия все-таки мне дала – человека очень легко превратить в страшное ужасное чудовище, даже если сам по себе он безобиден и таких намерений не имел никогда. И, увы, по закону природы, слабые люди, такие как я, подвержены этому очень сильно. И никто им не поможет, никто не вытащит их насильно, ведь далеко не каждому дано счастье иметь рядом близких любящих людей. Мне вот повезло. И благодаря им в этот солнечный свежий день началась моя новая жизнь. Когда Одасаку сказал мне, что я всегда буду блуждать во тьме, я понял, что скверна захватила мою сущность окончательно. Ни одним огнем не истребить эту дрянь во мне. Мне никогда не отмыться от этого греха. Одасаку также сказал, что если для меня нет разницы, то лучше мне, все-таки, хотя бы насильно, не по доброй воле, но помогать слабым и нуждающимся. Эта потеря повлияла на мою жизнь кардинально. Возможно, сам того не ведая, Сакуноске задел меня, ведь я…я не считал себя настолько потраченным. Был в моей жизни еще один человек. Вернее сказать, одна хитрая коварная лисица, которая однажды пробудила во мне столько чувств, что я, вопреки собственной стыдливой позорной никчемной сущности, смог полюбить себя. Всего лишь на одну ночь, на один маленький ее эпизод. Но этого оказалось более чем достаточно, чтобы я понял, что любая жизнь ценна и важна, вне зависимости от того, похожа она на другие или нет. Полноценна ли она или чем-то обделена. Прочувствовав любовь к себе однажды, я навсегда запомнил это чувство и искренне захотел, чтобы об этом необыкновенном чувстве узнали и другие такие же слабые никчемные, как и я. Все мы достойны любви к себе, а значит достойны и прощения с искуплением, если нам в какой-то момент не хватило сил сопротивляться темному наваждению. И, безусловно, мы должны помогать тем, кто на грани. Спасибо лисице за то, что она подарила мне этот опыт, открыла для меня – меня же, только совсем другого. Я думаю, что Одасаку все-таки специально сказал мне именно так, рассчитывая на то, что меня это заденет и разожжет во мне только больше огня и страсти. Хитрец. Офис Вооруженного детективного агентства встретил меня уютом, теплом и вниманием со стороны здешних работниц. Секретарь, молодая красивая девушка, встретила меня сразу же, вежливо поклонилась и с доброй улыбкой на лице поинтересовалась, Дазай Осаму к ним пришел или кто-то другой. Непосредственно детективы, как я понял, еще только подтягивались к месту работы, оттого в основном зале и было пусто. А вот директор был у себя в кабинете, туда меня и повели. Танеда-сан сказал, что Фукудзава-сан принимает в ряды детективов только достойных людей с чистыми намерениями. Достойный ли я человек по общепринятым меркам? Нет, думаю, что нет. Но вот намерения у меня, как мне кажется, чисты. Получается, что корыстные, но все-таки и чистые. Бывает и такое. В небольшом светлом кабинете за столом восседал мужчина средних лет с серебристыми волосами и серьезным, однако спокойным, взглядом. Я подгадал время аудиенции прямо к утреннему чаю, вот ведь невезение! Фукудзава-сан был облачен в традиционное темно-зеленое кимоно и черное хаори с золотой каймой. Все в его образе говорило о том, что человек это строгий и твердый. — Здравствуйте, Фукудзава-сан, — я вежливо поклонился, встав напротив стола директора. Мужчина, предварительно поднявшись, поклонился вместе со мной. — Здравствуй, Дазай. Ты все-таки не передумал? — он снова сел за стол и стал смотреть на меня ожидающим взглядом, все еще спокойным. — Не передумал. Это мое окончательное решение: я хочу стать детективом Вооруженного детективного агентства. Я в полной мере осознаю серьезность и ответственность предстоящей работы, также я осознаю все риски для себя и для людей, с которыми мне предстоит работать. Несмотря на опасность, я… — на моем лице расцвела улыбка, — хочу помогать людям. — Танеда-сан рекомендовал тебя, и предварительные экзамены ты сдал отлично. В таком случае, принимая твои слова во внимание, я даю свое согласие. С сегодняшнего дня ты становишься нашим детективом. Но полноценно вступить в должность ты сможешь только после заключительного экзамена. О небеса, еще какие-то экзамены? Предварительные оказались легчайшими, я только для отвода глаз потратил на них силы, на самом деле это были абсолютные несерьезные мелочи. Что же, интересно, за последний экзамен такой? Надеюсь, что-нибудь такое же не запарное, чтобы мне не пришлось напрягаться и лишний раз компрометировать себя как человека, который, ну, в общем-то, в какой-то степени гениален. Я бы предпочел оставить это на попозже, а то еще подумают обо мне всякого и начнут избегать. — Из чего он состоит? — я хлопнул глазами — Узнаешь. Этот экзамен нужен для проверки твоих человеческих качеств, ведь Вооруженное детективное агентство ценит не просто сильных и умных, организация, в первую очередь, ценит чистые и светлые намерения, искренность в желании защитить слабого и помочь нуждающемуся. — Это звучит просто прекрасно, Фукудзава-сан. Я не подведу вас. — Хорошо. Тогда, — директор посмотрел на часы, слабо насупился, а затем обратился к секретарю, что все еще стояла в уголке кабинета и смиренно ожидала, пока ее позовут, — Харуно, пригласи, пожалуйста, Куникиду. — Поняла, — красавица улыбнулась, отвесила слабый поклон и удалилась. Хорошенькая какая, милая такая. Они, к слову, все какие-то невинно-милые, молоденькие, по крайней мере те, которых я успел разглядеть. Обычные девушки с обычной внешностью, не модели с обложек, но потому и милые. Я чувствую что-то знакомое, но из вежливости не стану об этом думать, у каждого руководителя свои условия для комфортной работы. Моя вот секретарша была нихрена не милой, я всегда опасался ее длинных нарощенных когтей, которыми она вполне могла убить меня. А накладные ресницы, видимо, затрудняли ей процесс моргания, оттого ее глаза вечно блестели от слез и были красными. Красота требует жертв! Мы с этой бестией совместно распили столько алкоголя в рабочее время, сколько никогда, наверное, не выпивала вся Портовая мафия на корпоративах. И не стыдно, кстати, время мы проводили отлично! В кабинет вошел молодой человек крайне многообещающей наружности, следом за ним и Харуно. Куникида, значит. Высокий статный парень, даже выше меня, с длинными светло-русыми волосами, собранными в хвост, ровным носом и очками на нем. По лицу видно, что часто хмурится и раздражается. До того, как он успел спрятать руки, я разглядел, что на кистях присутствовали следы битвы. Значит, боец. Оперативник. А из этого вытекает, что Куникида обладает какой-то боевой способностью. Интересный кадр, стоит быть с ним повнимательнее. Однако я снова почувствовал что-то знакомое, но на сей раз этим чем-то было какое-то детское ощущение человека, которого вот прямо жизненно-необходимо вывести из себя, все мое нутро подсказывало, что зрелище будет замечательным! Противиться этому ой как тяжело, да и не хотелось, ибо я на все сто процентов чувствовал, что оно будет того стоить. — Доброе утро, директор, — одаренный поклонился, его голос был низковатым и чистым, получается, курения среди вредных привычек не окажется. Да и табаком не пахло, длинноволосые люди, как я заметил, избегают курения чаще других. — Здравствуй, Куникида. Познакомься с нашим новым сотрудником. Я посмотрел на Куникиду и лучезарно приветливо улыбнулся, тот же одарил меня подозрительным взглядом. Мне показалось, что он прочувствовал мое скотское желание еще до того, как я успел представиться. О чем это могло говорить? Передо мной некто, кто очень хорошо ощущает пакости и крайне резко на них реагирует! Ох, мне надо, теперь точно надо. Я обязан. — Дазай Осаму, — представился я и еще раз склонился. — Куникида Доппо, — он тоже отвесил поклон, никак не разделяя моей приветливости. Серьезный какой! — Куникида будет твоим наставником, пока не сдашь экзамен. Будете ходить на задания вместе. Возражения? Нравятся мне такие руководители, у которых все четко и по делу. Потому что сам я таковым стать не сумел, уж слишком у меня нестабильная неугомонная сущность. Да мне и не хотелось так. — А что ты умеешь? — спросил меня мой новоиспеченный наставник с нескрываемым скепсисом, который меня, впрочем, особенно не задевал. Я-то знаю, что что-то все-таки умею, просто как бы это подать? Вот в чем основная проблема и сложность. Подать нужно было так, чтобы было не слишком хорошо и блистательно. — Да так-то не особенно много, отличительных навыков у меня нет. А еще у меня небоевая способность, которая обнуляет чужие способности, — я мило улыбнулся и выставил перед собой ладони, как бы заранее отказываясь от всех похвал, хотя те мне и не светили с таким паршивым резюме. — То есть ты ничего не умеешь, способность у тебя сомнительная, но при этом пошел в детективы? — Доппо усомнился. — Типа того. Ну, ты же меня всему научишь, наставник? Ты, наверное, уже очень опытный детектив! У потенциального напарника дернулась бровь, он насупился, а затем покачал головой. Для него я повеса и юродивый, такая роль меня устроит. Пусть я буду в глазах всех неопытным идиотом, они ведь этого и ожидают от меня. Не хочу удивлять и поражать их, это вызовет неприятности и подозрения. Даже директор Фукудзава подозревает меня в неладном, ведь Танеда-сан толком ничего ему не объяснил. Наверняка Фукудзава захочет самостоятельно узнать что-то о моем прошлом, его напряжет тот факт, что данные обо мне отсутствуют. И он поручит этому Куникиде следить за мной, за каждым моим действием. Один кривой-косой взгляд и я провалюсь. Может, в этом и состоит заключительный экзамен? Надо, стало быть, бдительность Куникиды усыпить чем-нибудь, например отвлечь его на мое дурное глуповатое поведение. Наставник вывел меня из кабинета директора, вдвоем мы пошли обратно в главный зал. Я уже успел рассмотреть все, что меня интересовало, офис Вооруженного детективного агентства вызывал только светлые приятные чувства. Здесь было очень уютно и чисто, интерьер простой, но со вкусом, нет никакой гнетущей атмосферы бесконечного рабочего хаоса. В общем кабинете девушек-работниц уже гремели чашки, ну что же, в рабочий процесс включаться нужно постепенно, без чая и кофе это практически невозможно. Не осуждаю, наоборот, одобряю и всячески готов способствовать. — Наша работа состоит из расследования дел заказчиков, они не всегда связаны с одаренными или чем-то паранормальным, очень часто к нам обращаются в случаях, когда полиция бессильна, — важно объяснял Куникида. — То есть поиском пропавших любовниц мы тоже занимаемся? Интересно! Какая у нас разносторонняя работа, тогда неудивительно, что у директора агентства такие сложные высокие критерии по отбору сотрудников. — Тц, ну и вопросы у тебя. Да, бывает и такое. Но редко, чаще всего сил простых людей для этого достаточно. — Правда? Один мой коллега с прошлой работы однажды потерял свою подругу, та просто исчезла одним днем, не оставив даже записки. Полиция так ее и не нашла, а я предположил, что она просто подыскала себе мужчину получше, с его помощью сменила паспорт и затерялась в другом городе или даже в другой стране. Как думаете, семпай, правдоподобно звучит? — Что у тебя за работа такая, где женщины убегают от мужчин вплоть до смены гражданства?.. — детектив подозрительно нахмурился. — Все просто, Куникида, ее парень наверняка был уголовником или имел связи с авторитетными власть имущими людьми, которые помогли бы найти пропавшую девушку или хоть из-под земли ее достать, — в наш диалог вклинился еще один человек. Молодой парнишка, на вид даже младше меня, с забавным козырьком на голове, черными волосами и сощуренными в две тонкие полосочки глазами. Он прошел мимо нас к своему рабочему месту, его стол располагался дальше всех и не имел соседей, что говорило о повышенном статусе этого кадра. Судя по всему, он тут особенный, его наверняка все уважают и стараются ровняться. — У меня только больше вопросов, — Куникида критически и выжидающе посмотрел на меня. — Интересное предположение! — ответил я, улыбнувшись незнакомцу, что еще не представился мне. — Рампо Эдогава. Лучший детектив Йокогамы, — горделиво обозначился юноша, расположившись за столом в весьма свободной развальной позе. — Дазай Осаму, я ваш новый сотрудник, — я в очередной раз поклонился. — Я и так знаю. Я разрабатывал твои предварительные экзамены. Они были очень легкими, правда? Лучший детектив Йокогамы, значит. Кажется, я о нем слышал. Уникальный необъяснимый феномен человека, который с первого взгляда видит истину. При этом доселе неизвестно, это его дар или склад ума. Я бы предположил, что раз Рампо Эдогава работает в агентстве одаренных, то и сам он, соответственно, одаренный. Но тут вот какое дело, он сразу разгадал самую важную деталь ситуации, о которой мы с Куникидой говорили. Ему оказалось достаточно только обрывка, он не задал ни одного дополнительного наводящего вопроса. Если бы эта была способность, она бы на меня не сработала. Неужели гений? А может, это действительно просто удачное предположение. Теперь я должен задавать наводящие вопросы. — Достаточно занимательными, я бы сказал, — я все не переставал улыбаться. — Так что там со сбежавшей девушкой? — семпай сам вернул наш разговор в нужное русло, отлично. Между нами уже как будто синергия, только мы сами о ней еще не подозреваем. Как здорово! — Где ты работал до этого, Дазай? — А ты угадай, семпай, — раз он ко мне на «ты», то я тоже так могу. Его это обязательно раззадорит. — Это тайна? — Да нет, просто тренировка дедукции! — Рампо-сан, а вы что скажете? Почему вы решили, что она была связана с уголовниками? — Доппо снова обратился к своему коллеге, как я и думал, Рампо-сан тут действительно в касте уважаемых людей. Неудивительно, с таким-то интеллектом или способностью. — Ну а зачем тогда пропадать с поля зрения органов исполнительной власти? Только проблемы с законом – единственная достойная причина, чтобы настолько усложнить себе жизнь. Причем неважно, у нее были проблемы с законом или у ее парня, который как раз из-за них мог держать ее под строгим контролем, — Рампо загадочно улыбнулся. — Может, она была убита, а ее труп просто не нашли, — Куникида рассудил вполне логично с точки зрения детектива, в первую очередь искать нужно труп. — Это, конечно, усложняет задачу, тут потребуется больше переменных. Для чего же девушку могли убить? Возможно, ее парень знал или догадывался, что она собирается сбежать, имея компромат на него, вот и решил избавиться от нее. Но Дазай сказал, что девушка пропала внезапно и для всех это стало большим удивлением. Если верить его словам и рассуждать логически, то девушку точно не мог убить сам ее молодой человек или кто-то, связанный с ним. Могла возникнуть третья сторона, о которой мы не догадываемся. С потолка информацию не возьмешь, поэтому я все-таки откажусь от этого предположения. А потому и остается, что она действительно сменила паспорт. — Ого, как здорово у вас получается, Рампо-сан, вы действительно рассуждаете как очень опытный детектив! Но скажите, почему тогда полиция не смогла ее найти? Ведь сбежать со старым паспортом не получится, на него будет куплен билет на самолет или любой другой вид транспорта, отследить не составит труда. В таком случае пришлось бы сначала сменить документ, подтверждающий личность, а только потом ретироваться. А это занимает очень много времени, не говоря уже о том, что смена паспорта – процесс, который проходит делопроизводство на всех уровнях государственной структуры, органы полиции могли бы просто пробить по базе ближайшие обращения, — я решил все-таки совсем под идиота не косить, это будет уж слишком. Мой семпай и так относится ко мне предвзято, для него я заочно балбес и дурак. Наговорит еще директору всякого и меня попрут. Нет уж! Что-нибудь умное иногда вкидывать нужно, но аккуратно. — Она где-то работала? — Нет, домохозяйничала, — я был спокоен. — Ха, ну и что тогда за глупые вопросы? Она сменила паспорт задолго до событий и никому об этом не сказала, — Эдогава закинул руки на голову и потянулся. Это точно была не способность. Не знаю, может дар у Рампо-сана действительно имелся, но сейчас он им не пользовался и думал самостоятельно. Очень хорошо думал, а главное так легко и беспрепятственно, словно видел истину. Это и восхищало, и пугало. Сам по себе назревал вопрос – насколько далеко могла зайти его дедукция? Я за ним еще понаблюдаю. — Всем привет, — еще один внезапный голосок. Я замер, на мгновение во мне остановились все процессы. Мне стало и хорошо, и страшно, и блаженно, и тревожно, а вообще, все краски вдруг смешались во мне и превратились в черную кляксу, а черный для меня всегда был цветом, который я ассоциировал со стыдом и позором, которыми была переполнена моя душа. Эта черная вязкая гадость забегала по моим жилам вместо крови, я ощутил, как все то, с чем я так отчаянно боролся и что пытался похоронить, разом восстало в моей сущности и начало новый этап нашего противостояния. Какое дурное знамение. Тем не менее, несмотря на шторм внутри себя, внешне я успешно поддерживал заданное образом настроение. Я встал вполоборота и увидел ее. Беглянку. — Ого, — лисица тоже остановилась и подзависла, она смотрела на меня своими очаровательными широко раскрытыми глазами, щедро украшенными тяжелым макияжем, и хлопала ресницами так, будто собиралась взлететь и удалиться куда-нибудь. — Здравствуйте, — многообещающе произнесла девушка, слабо сощурившись и коротко улыбнувшись, — Мори Фокс, — вместо поклона она выказала мне короткий реверанс. Ну конечно, с таким декольте наклоняться нельзя, иначе быть беде. Я был уверен в том, что ее вкус в одежде эволюционирует во что-то здоровое, но я ошибался. Очень сильно. Думаю, мое предположение было основано на том, что личность Фокс претерпит изменения в очень мягком формате. Но ведь всем нам было очевидно с самого начала, что с такими жалкими никчемными созданиями мягко нельзя, оттого жизнь обставила все грубо и беспощадно. На Василисе была длинная темная юбка в пол, прямого фасона с чуть завышенной талией, из достаточно плотной тяжелой ткани и с легким ненавязчивым оранжевым узором, и судя по тому, что левая ножка девушки частично оголялась в динамике – на юбке также имелся высокий разрез сбоку. Далее какой-то непонятный дизайнерский топ темного цвета с очень глубоким декольте и открытыми плечами, этот элемент одежды держался на ее стройном тонком теле исключительно на честном слове и одной несчастной бретели через шею. И я ведь не зря акцентировал внимание на том, что Фокс сознательно не стала кланяться, в ее случае это можно было бы счесть чем-то максимально вульгарным и непотребным, ведь декольте честно оголяло ее грудь, это практически как бюстгалтер. Но больше всего в ее образе мне понравилось даже не это, а открытый животик. Самая сексуальная часть женского тела. Я готов смотреть на это столько, сколько Фокс позволит, а потом готов делать это втихаря, мне даже будет намного приятнее. Ах, да, чтобы уж совсем не вмешиваться в рабочий процесс своих коллег и не провоцировать лишнего внимания, лисица все-таки надела очень короткую тонкую темную куртку, на которой, впрочем, ни пуговиц, ни молнии. Эх, ну ладно, так и быть, за старание все простим. Я пришел к выводу, что Фокс так и не ассимилировала в японской казуальной культуре, а вот андеграундная не оставила ее равнодушной. Хотя даже неформальные японские красавицы одевались чуть более закрыто, образ лисицы навеян, скорее, современной американской модой, там каждая вторая ходит с открытыми участками тела. Ладно, будем честны, Фокс абсолютно нечего стесняться и прятать, а здоровая самооценка и любовь к себе – признаки порядка в голове. И это, пожалуй, было главным. — Дазай Осаму, — раз уж мы решили разнообразить сегодняшний день иностранными традициями, то и я вместо поклона просто аккуратно взял ручку девушки и накрыл ее своей ладонью. Все такая же лапка, пальцы длиннее так и не стали, а вот когти появились. Фокс стала какой-то маленькой. Или, наверное, я слишком вырос? Как от нее вкусненько пахло всем вместе: шампунем, лаком для укладки волос, какими-то кремами для лица и тела, духами. Ароматна, как весна. Пробуждает чувство жизни в глазах смотрящего ценителя. Тепленькая такая, мягкая. Глаза горят, я видел в них промелькнувшую искорку, меня не обмануть. И сердце, наверняка, забилось сейчас так же быстро, как и у меня. Но она ничего не скажет, не бросится мне на шею с оскорблениями и ругательствами, не расплачется в бесконечном потоке жадных тревожных поцелуев, не позволит потрогать себя больше положенного. А мне вдруг так захотелось. Я, честно, думал, что буду чувствовать себя увереннее, но, как всегда, оказался не готов. К Василисе нельзя быть готовым, она удивляет меня постоянно. Как же мне безумно захотелось прижать ее к себе и почувствовать тепло ее тела целиком, вдохнуть запах ее волос и встревожиться от этого еще сильнее, чем сейчас. Блаженная тревога. Но меня в то же время очень пугала мысль о том, что мои чувства и желания могут быть невзаимными. Столько времени прошло, столько всего было, возможно для Фокс я стал совсем неприятен или она захотела забыть обо мне. Я в любом случае буду уважать ее выбор, а если он мне не понравится – я буду стараться влюбить ее в себя еще раз. Раньше я даже не знал, что это, женщины всегда сами тянулись ко мне и давали все, что могли дать. Я никогда не озвучивал вслух свои желания, потому что они знали о них по какой-то непонятной причине и сами. Я даже не воспринимал женский пол всерьез, уж если мне не дано было понять людей в принципе, то женщин – тем более. Своей податливостью и бесконечным радушием они сами отвернули мое любопытство от себя. А с Василисой все изменилось. Я сам изменился. — Как мило, — коротко произнесла она, посмотрев мне в глаза. Я тоже смотрел ей в глаза, улыбаясь скромно и искренне. В глаза. Честно, только в глаза. — Привет, — поздоровался Куникида, — это наш новый коллега. — Красивенький какой, — лисица высвободила свою лапку и перевела взгляд на Доппо. А я что-то засмущался как девочка, ее слова очень порадовали меня. Она сказала это без каких-либо особенных интонаций и эмоций, скорее даже вскользь. А значит, не из вежливости. Ах. Весна. У Куникиды, кстати, бровь дернулась. — А чего ты с утра сегодня? — поинтересовался семпай. — Так я же, по идее, в учебном отпуске. Готовлюсь к выпускным экзаменам, — между ними завязался спокойный разговор, пока не могу понять, в каких они отношениях. Подслушивать нехорошо, но деваться мне некуда. Буду смотреть на Фокс. — Ах да, ты же заканчиваешь в этом году. Как ощущения? — Блестящие. Сразу же напишу прошение на имя директора, буду работать бухгалтером по совместительству. И вот тут пойдут большие деньги… — девушка совсем хитренько многообещающе улыбнулась, судя по реакции Доппо, он уже привык к ее странному поведению. Друзьяшки что ли? — М, Катай еще не приходил? — Нет, его не было. У вас с ним дело? — Да. Эх, опять он поздно лег, придется ждать его, — лисица вздохнула, а затем чуть выглянула из-за нас, встав на носочки, — Рампо, привет! — снова красиво приветливо заулыбалась. — Приветик! Фокс, раз тебе делать нечего, подсоби, пожалуйста, новичку. Загадка такая: у уголовника резко пропала неработающая любовница, полиция не смогла ее найти. Куда она делась? — Эдогава решил, все-таки, подвести нас к разгадке выдуманной мною истории. Что же, мне даже интересно. Я знал от Танеды-сана, что Василиса перешла под крыло Вооруженного детективного агентства сразу же, буквально в тот самый вечер. А еще Анго поделился подробностями, он рассказал, что лисица выстрелила себе в голову и никак не хочет пойти на поправку. Я, к сожалению или к счастью, не мог быть с ней в такой тяжелый период, потому что сам находился в лиминальном пространстве своего жизненного пути. Если бы условия были другими, я бы обязательно нашел ее. Я ведь обещал. Итак, Фокс теперь детектив. И даже не теперь, а уже два года. Мне интересно, что она вообще эти два года делала и добилась ли чего-нибудь? Она давным-давно говорила, что у нее на жизнь грандиозные планы. Судя по тому, что она не бросила учебу и даже по итогу заканчивает ее, грезит работой по совместительству, ей нужны деньги. Ну, это говорит об определенных амбициях, здорово! А научилась ли она быть детективом или только хлопает глазками, пока кто-то работает? Раньше ведь она за много километров обходила стороной все криминальные предприятия, а теперь она, в теории, завязана в этой системе поболее многих. Все-таки Вооруженное детективное агентство – это не предприятие по поиску пропавших любовниц, они занимаются расследованиями серьезного криминала, где государственные органы исполнительной власти бессильны. Это очень серьезная и тяжелая работа, рискованная до ужаса. Я почему-то невольно сравниваю ее с Хигучи. Когда та пришла в Портовую мафию от большой нужды и откровенной неспособности применять свои навыки где-то, она сориентировалась очень быстро и буквально сама схватилась за поводья этой лошади. Но Ичие, конечно, была не полным нулем, до этого она работала мелкой наемницей в разных организациях и уже представляла, что такое убийство. Работа агентства, разумеется, заключается не в убийстве, но в его последствиях и причинах. Тут требуется много думать головой и сохранять ясность ума. Получилось ли у Фокс? Я за ней таких наклонностей не замечал, если честно. Не в обиду ей, но она не похожа на детектива. — М? — девушка хлопнула глазами, а потом вопросительно посмотрела на меня. Я только мило улыбнулся в ответ. — От красивых молодых людей, впрочем, лучше держаться подальше, они всегда вынашивают в голове план исключительно о преступлении. — Что вы, Мори-сан, ни в коем случае. Это просто занимательный опыт с прошлой работы, — я снова поднял ладони в знак перемирия и невиновности. Мори-сан. Чуть не выругался. Только эти замечательные прекрасные красивые глаза, на которые с высоты моего роста открывался превосходный живописный вид, уберегли меня от провала. — Хм, ну тогда, — начала она, подложив под щеку собственную руку, — я думаю, если ее парень уголовник, то она просто нашла другого уголовника, который помог ей нелегально сбежать в другую страну, а там уже сменить паспорт. Так, разумеется, полиция ее не нашла. — Зачем тогда сбегать от предыдущего уголовника, если по итогу пришлось связаться с новым? Очень опрометчивое решение, — прокомментировал Доппо. — А зачем связываться с первым? Тут уже к девушке вопросы, почему в жизни ее окружают сплошь мерзавцы в человеческом обличии, — Василиса улыбнулась и чуть задрала нос. И не поспоришь. Я был согласен с этим заключением, правда в моей истории все-таки подразумевалось, что главная героиня сбросилась в реку с обрыва. Ну, не будем о грустном! — Гениально, — выдал Рампо и разместился на стуле удобнее, чтобы, кажется, подремать. — Вы, в общем, не с того рабочий день начинаете, лучше бы поговорили, например, о том, что вот, — Фокс чуть взмахнула рукой в приглушенном торжественном жесте, — наша любимая Фокс наконец-то, спустя два года мучений и ежедневных изнасилований со стороны администрации университета, заканчивает учебу, — в завершение этой мысли красавица улыбнулась, — и как мы за нее все рады, давайте в честь этого соберемся и коллективно напьемся до беспамятства! А у вас все какие-то уголовники, любовницы сбежавшие, как будто ничего хорошего в жизни не происходит. — Ты забыла упомянуть, что при всем этом вместе с тобой кто мучился, чтобы ты все успевала? — Доппо скрестил руки на груди и затопал ногой, голос его стал звучать строже и недовольнее. Василиса вдруг начала хихикать таким особенным, знаете, женским образом. Вот не так, как обычно хихикают другие люди. Я бы подозрительно насупился, но ситуация мне не позволяла, я был вынужден наблюдать за тем, как эта усатая хвостатая пигалица откровенно неприкрыто флиртовала с моим семпаем. Я должен отметить, что Куникида тоже хорош, он это специально. Меня не обманешь, я слишком подозрителен и внимателен к человеческому поведению. Насколько четко и филигранно у Доппо получилось обозначить свою обиду именно так, чтобы лисице тут же захотелось с ним пофлиртовать, и чтобы она при этом чувствовала себя хозяйкой положения! Они точно, как минимум, друзья. Я надеюсь, что только друзья. — Коне-е-ечно, я всегда ценю твою помощь, Куникида-а-а… — протяжно лепетала красавица, — придется нам, что ли, вдвоем напиться до беспамятства? Нас это еще ни разу до добра не довело, хотя до зла, конечно, тоже, — и улыбнулась. Тварь. Вот я смеялся над Федором, а Бог-то меня, получается, покарал. Либо она специально сейчас издевалась надо мной. Теперь понятно, почему юбочка стала такой длинной, под длинной-то прятать свои хвосты гораздо удобнее. А я стою и терплю, впитываю. Таков путь. — Ты… — а семпай заметно так напрягся, почти даже покраснел, глаза заблестели! — Поговорим об этом потом. Теперь Василиса рассмеялась искренне и однозначно. — Ладно, пошла я, короче, на улице вылавливать своего дражайшего напарника. А вы не хулиганьте, — девушка помахала нам ручкой и ушла. Это все весна. Я старался убедить себя в этом. Василиса. Какова чертовка. Кажется, у нее все в жизни в порядке. Цветет и пахнет. Хотя, конечно, это совершенно не показатель, я вот тоже цвету и пахну. Мне хотелось поговорить с лисицей отдельно тет-а-тет, но когда теперь представится такая возможность? Придется выждать пару дней, пока мы не пересечемся где-нибудь в офисе без посторонних взглядов и ушей. Итак, мой первый рабочий день прошел весьма насыщенно. Я познакомился с медиком агентства, Йосано Акико, прекрасной сильной независимой девушкой, которую смог расстроить сразу же при знакомстве. Ее способность позволяла исцелить любые ранения, при условии, что человек при смерти. Йосано-сенсей, кажется, и рада самостоятельно калечить людей до соответствующей кондиции, чтобы исцелить, например, легкий порез. Вот тем я ее и разочаровал, ведь ее способность на меня не сработает. Впрочем, сенсей расстраивалась недолго, мы нашли общий язык довольно быстро. Куникида успел стаскать меня на мое первое дело, оно не оказалось каким-то серьезным и хоть сколько-нибудь интересным, поэтому затрагивать я его не буду, даже мой наставник немного заскучал, хотя, как я понял, к заданиям он всегда относится очень ответственно и сосредоточенно. Я все-таки выполнил свою норму по издевательствам, действовал я весьма аккуратно и практически ласково, потому что Доппо еще не был изучен мною до конца. Тем не менее, этого хватило, чтобы ближе к концу рабочего дня он сломал как минимум одну автоматическую ручку и накричал на меня в гневе дважды. Хе-хе. То ли еще будет. Я прекрасно осознаю, что конкретно для Куникиды я невыносимый человек, потому что мы противоположны до одури. Он трудоголик-идеалист, я ленивое непостоянство. Ну просто замечательный дуэт! Признаться, первый день в качестве детектива воодушевил меня и даже немного расслабил. Я уже практически не тревожился, нес всякую чепуху легко и непринужденно, создавал о себе правильное подходящее впечатление. Мне пока так никто и не сказал, что за вступительный экзамен меня ожидает, Куникида от этого вопроса как-то очень изящно уклонился, я допытываться не стал, а то сочтут меня еще более подозрительным. А вообще, я искренне не понимаю причины негодования Доппо. Мои методы ему в новинку, но ведь по факту дело сделано превосходно! Ох уж эти идеалисты, самые нежные и несчастные в мире люди. Как они проживают каждый новый день и не выходят в окна – даже для меня загадка. Мы вернулись в офис, написание отчета, естественно, повесили на меня, я же ученик, я должен научиться. Самое страшное наказание – бумажки. И писать нужно сразу два, один пойдет заказчику, а другой на стол к директору. Понятно, что для директора расписывать нужно все в деталях и подробностях, чтобы он знал, какие именно действия предприняли его подчиненные в той или иной ситуации, чем они руководствовались и почему решили так, а не по-другому. Заказчику достаточно и пару слов накарябать, они все равно никогда не читают, я уверен. В общем, придется пару дней потерпеть и писать отчеты самому, а потом я плавненько соскочу с этой обязанности. Умышленно буду писать плохо, о да. Потрачу много времени на переписывание, зато в будущем ко мне не будут приставать. Ну не гениально? Вечером Василиса и ее напарник, так называемый Катай, так и не вернулись. Я легонько поинтересовался у семпая, нормально ли это, на что получил ответ, что агентство, в общем-то, работает в сумерках, так что все в норме. И, как я понял, специфика работы Василисы и Катая отличается от стандартной оперативной, но проще будет расспросить их самих, чем гадать. К пяти часам все стали расходиться. Я попрощался с каждым, из вежливости предложил нашим работницам-клеркам проводить кого-нибудь до дома, но, естественно, никто и не согласился, чему я был несказанно рад. Однако в глазах каждой из них я теперь невероятно обходительный джентльмен. Вот так все легко и просто. Истинное мое желание заключалось в том, чтобы вернуться домой и отдохнуть. Кстати, живу я теперь в общежитии агентства. Мне надоело мотаться по съемным квартирам, которые по качеству, в общем-то, от предложенного общежития практически не отличаются, потребности у меня в этом плане умеренные. Да и общага находилась совсем недалеко от работы, так что лучше ничего и не придумаешь. Денек сегодня отпадный. Погода красивая, напарник выспавшийся, настроение…ах, настроение. Настроение весеннее во всех смыслах, сердце томилось и жаждало какого-нибудь сладострастного потрясения, какого-нибудь приятного волнения, хотя бы одной маленькой интрижечки! Душа стремилась к романтике и подвигам, обожаю весну! Любовь к этому времени года проснулась во мне ровно два года назад, когда началась моя новая жизнь в рядах детективов. Тогда я осознала всю ценность каждого прожитого дня, увидела самое настоящее чудо в каждом распускающемся листике и расцветающем алеющем бутоне. Я сама напоминала себе бутон какого-нибудь цветка. Мне всегда нравились пионы, у них такие нежные тоненькие лепестки, композиция всегда ассоциировалась у меня с бальными платьями. А запах! Как они прекрасно пахнут! Хочу быть пионом. М, да, вот так я себя и ощущала весь день. Это если быть честной. Если быть нечестной, то я очень сильно переживала и тревожилась, сосредотачивалась на работе ежесекундно, стараясь отвлечься от всяких таких мыслей, думала об учебе. Но я же честная девушка, поэтому…да, да, да, я думала только о Дазае. Весь день. Только о нем и ни о ком больше. Это все весна…выбрал же он время, чтобы стать детективом. Я не вспоминала ни о чем плохом, потому что это самое плохое я за два года успела передумать сотню раз и откровенно устать от него, я думала только о хорошем и волшебном. Наш вечер, наше свидание, наш первый серьезный поцелуй. Ах, даже не верится, что все это действительно было со мной когда-то. Вот вспоминаю и кажется, будто вовсе не я там была, а какая-то другая героиня. А сколько же чувств меня тогда переполняло, тех самых бабочек в животе было так много, что я могла, кажется, взмыть в воздух. Теперь меня настигло все то же самое, только приукрашенное чувством воссоединения. Во истину, жизнь прекрасна хотя бы тем, что мы, люди, можем испытывать такое небывалое удовольствие. И все-таки виновата весна. Я уверена, что у меня не возникло бы столько эмоций, приди Дазай, например, летом. За спиной будто выросли крылья, во мне появилось столько сил на великие свершения, что захотелось спасти мир. Что же это, снова влюбленность? Я была уверена, что эти чувства во мне потухли и сменились на что-то попроще и спокойнее, например на невинную дружескую заботу. Кажется, я ошибалась. Как бы то ни было, ни в коем случае нельзя позволять себе потерять голову. Дазай это, конечно, здорово, но куда лучше сдать экзамены и стать уже, наконец, настоящим профессионалом в области бухгалтерского учета! Ох, как руки чешутся! Я до сих пор проживала в общежитии, потому что возможности съехать на свое жилье у меня не было. Снимать я не видела смысла, да и мне хотелось, все-таки, заиметь свою собственную территорию. Поэтому-то я и решила начать совмещение должностей, чтобы зарабатывать больше денег и купить себе дом. В Японии это нихрена не дешевое удовольствие, в Йокогаме, конечно, не так дорого, как в том же Токио, но все равно не так доступно, как хотелось бы. Хотя детективов деньгами не обижают. За мелкие скучные миссии, конечно, платят скромно, а вот за всякое интересное…на всякое интересное меня отправляют редко, ведь я не силовик. Хотя это тоже нелегитимно! Я, между прочим, целых два года тренировалась с Куникидой и Фукудзавой-саном. По очереди, не подумайте. И реально тренировалась, тоже не подумайте! А то весна ведь, мало ли чего в голову придет… Так вот, я, разумеется, профессиональным бойцом не стала, но пару навыков «на всякий случай» освоила, даже стрелять научилась. Фукудзава-сан говорит, что детектив всегда должен быть с оружием, так что я не имела права не научиться. А еще я сдала на права, могу теперь сама ездить, так что придется копить и на машину. В общем, за мной закрепилась какая-то идиотская стигма, пора как-то изменить отношение к себе. Теперь расскажу о всяких интересностях, которые успела заметить и которые произошли. Да, в общем-то, конкретно у меня ничего такого и не произошло. Я училась, работала, стремилась и достигала. Если честно, я горжусь собой. Мне кажется, я наконец-то пересилила себя и выбралась из затяжной депрессии, которая началась ровно с момента моего появления в этом мире. Из новостей? Хм, ну мы с Хигучи продолжаем общаться и периодически встречаться. Ее совсем недавно назначили ассистенткой Акутагавы, хотя де юре такой должности в мафии не было, поэтому, по сути, Хигучи с ним равноправна, но нет, нет, конечно нет…ее, впрочем, это не расстраивает, иногда мне кажется, что ей это доставляет какое-то особенное удовольствие. Она, знаете, такая интересная женщина. Очень сильная и физически, и морально, и мне кажется, что она иногда устает от этого своего пути и хочет побыть слабой жертвой, над которой непременно кто-нибудь да поиздевается. Издеваться, впрочем, дозволяется лишь Акутагаве-семпаю, который младше ее на два года и вообще попущ. Ну, вот такая подруга у меня! С Чуей мы тоже общаться не переставали, даже не думали. Он стал чаще уезжать или улетать в командировки, выловить его в Йокогаме все сложнее. Он ведь теперь в Исполнительном комитете вместо Дазая, но обязанности Дазая перебросились на Акутагаву, а на Чую повесили дипломатию. Не совсем понимаю идею, но если выбор был между ним и Рюноске, то вопросов у меня нет. Когда все же удавалось встретиться с Накахарой, мы делали всякое: гуляли, пили, веселились, ходили на концерты, сидели дома и играли в игрулечки, смотрели футбольные матчи, порой парень таскал меня в зал. Золотой мужчина. Работы у него прибавилось, но это ему даже нравилось, ведь он «мафиозный человек», как сказали бы в нашем русском неточном переводе, а я все-таки осмелюсь передать смысл этой фразы шире. Когда мы говорим «тюремный человек» или, как я сказала, «мафиозный человек», мы как бы указываем на то, что этот человек всецело поглощен той средой, в которой он провел очень много времени. Но это не совсем комплексное объяснение, его лучше бы дополнить. Чуя институциирован Портовой мафией. Он не просто поглощен ее средой и правилами, это образ его жизни с ног до головы, двадцать четыре часа в сутки без выходных и перерывов. Он всегда мафиози, в любой ситуации, в любом настроении. Он живет законами Портовой мафии, как любой христианин живет Библией, для него это не работа. Поэтому он всегда в потоке и в наслаждении. И никогда уже не сможет изменить своей организации, ему это просто не нужно. Золотой мужчина, золотой кадр. Я его, впрочем, все равно любила и люблю как друга. Периодически мне звонит Хироцу-сан и интересуется моей жизнью, поскольку происходит это не часто, у меня успевает накопиться очень много различных социальных комментариев, Рюро всегда внимательно слушает и высказывает свое мнение, дает советы, пару раз даже предлагал помощь. Для него оказалось важным, чтобы со мной все было хорошо. Я однажды прямо спросила у него, держит ли он на меня зло за события того дня. Хироцу-сан только посмеялся и назвал меня глупенькой. Таким образом, у меня насчиталось целых три духовных отца, если считать папеньку и директора. Папенька, к слову, обещание свое сдержал. Портовая мафия вошла в очень жесткие контры с детективным агентством, потому что мы мешаем их работе и зачастую разоблачаем их черные схемы, ведь наши заказчики, как правило, конкуренты их заказчиков. Перестрелки между нашими силами пока что еще редкое явление, но меткое. Наверное, поэтому меня и не считают полноценным оперативником. Опасаются, что я не способна бороться за себя. Да так, в общем-то, все было нормально. Кризис миновал, я в гармонии с собой. Теперь вот Дазай вернулся в мою жизнь. Я, естественно, знала, что он вернется. Но оказалась к этому не готова. Даже не знаю, как себя вести и о чем говорить с ним. Не делать же вид, будто нашего прошлого никогда не существовало? Официально оно, конечно, уничтожено специальными силами, но ведь в нашей памяти оно до сих пор есть. Совместное. Такое противоречивое и неоднозначное, но все-таки совместное. Мы с Катаем решили полениться и написать отчет о деле завтра, потому что времени было уже к девяти часам вечера. Что означало, что завтра можно выйти попозже. Замечательно, посплю лишние полтора часа. Ха-ха, нет, скорее посмотрю две лишних серии сериала. Я добралась до нашего замечательного общежития. За два года я чуть улучшила условия, привела в порядок лужайку, избавилась от всего мусора и посадила цветы. Цветы были экспериментом, я, честно, не думала, что они приживутся и будут расти. Но они выросли и даже зацвели. Красота. Стоило мне подойти ко входу на территорию, как я подзависла. В окне соседней комнаты горел свет. Я потупила две минуты, а потом до меня дошло, что это, скорее всего, Дазай. Он ведь, кажется, и по канону жил в общежитии. О Боже, так мы теперь соседи! Я теперь тут не одна. Интересный поворот событий. Ладно, ничего страшного в этом нет. Я прошла к своей двери, что была крайней справа на первом этаже, и, повернув пару раз ключ, открыла ее и зашла в прихожую квартиры. Свою крепость я смогла обжить и довести практически до идеального состояния. Самым главным достижением в свое время стала покупка письменного стола, вот только стандартный, то есть высокий европейский, сюда не влез бы, увы, никак, поэтому пришлось остановиться на японском. За ним тоже можно было удобно сидеть. Также я купила ноут, они, благо, всецело вошли в обиход. Еще из интересных элементов интерьера: отказ от стандартных точечных источников освещения, вместо них у меня были новогодние гирлянды и светодиодные ленты. Я люблю цветное освещение, оно способно создать волшебную атмосферу. Больше всего мне нравился фиолетовый свет, иногда синий. Так было намного уютнее и спокойнее, я частично превращала свое жилище в то, которое у меня было в своем мире. И это безумно комфортно и приятно. Я очень любила выходить на балкон ближе к ночи, когда на улице совсем стемнеет. Со свежим ночным воздухом по удовольствию не сравнится ничто. В такие моменты я чувствовала себя особенно живой. Не такой, как обычно. Я будто открывала свою душу целому миру, соединялась с ним. Как же мне не хватало такой легкости и безмятежности, когда я существовала в Портовой мафии. Все-таки пойти на сделку с совестью я не способна. Вся моя сущность уговаривала меня встретиться с Дазаем. Хотя бы просто увидеть его. Хотя мы ведь теперь каждый день будем видеться, но днем…я уверена, что Дазай продолжает притворяться. А мне бы хотелось увидеть его настоящего, понять, что терзает его душу сейчас. Ведь столько всего произошло в его жизни, череда падений и провалов, после такого трудно оправиться. А я обещала помочь ему. Обещала быть рядом и не отпускать его руку, вести на свет. Разве могу я сейчас просто делать вид, будто ничего не происходит? Волнение так тяжело скрыть. Но я никак не могу понять, почему у меня вообще возникли сомнения. Чего я так боюсь? Что в себе я не смогла побороть до сих пор? В дверь внезапно постучали. О Господи. Кажется, я слишком нерасторопна. Кошмар, у меня на лице отпечаталась тревога, сейчас меня поймут неправильно или еще хуже – сочтут дурой. Блин, ну не стоять же столбом! Точно веду себя как идиотка! Я вышла в прихожую и открыла дверь, за ней действительно стоял Осаму. Вид у него тоже был неоднозначным. Кажется, он надеялся, что я не открою, потому что с его лицом случилось то же, что и с моим. Я могу представить, насколько это серьезный стресс для него, потому что он уже успел снять маску, а тут внезапно дверь все-таки распахнулась. Причем он не просто снял маску, он в принципе вывернул всю свою сущность наизнанку и предстал именно таким, какой он есть на самом деле. Как же ему сейчас стыдно и неловко, какое страшное чувство кринжа его настигло, прямо смертельная доза. Доза? — Доза!.. — вдруг вслух произнесла я, не совсем отдавая себе отчет в том, что Осаму этого милого (или нет) русифицированного сокращения не поймет. Интересный поворот событий. Вспомнился момент, когда меня хватила паническая атака в его квартире после того, как он попытался задушить меня. Дазай тогда засунул мне в рот лед, чтобы я отвлеклась. Иначе говоря, совершил что-то резкое и неожиданное, что было максимально не в тему и очень странно. А я сейчас поступила аналогично. Господи, топ-10 худших аниме-воссоединений, и первое место достается нам. — Ч…что такое «доза»? — неуверенно произнес Осаму, повторив слово как японское, но ведь оно было русским. Ужас, какая нелепость и дурость происходила. Очевидно, что Осаму боялся меня точно так же, как я боялась его, мы оба друг для друга как новые неизученные объекты. Столько воды утекло, столько всего за целых два года, естественно, что нам стремно! Мы даже не знаем, что и за люди перед нами. На меня, как мне кажется, это распространялось даже в большей степени, потому что перед собой я видела совершенно другого персонажа, даже мой мозг воспринимал его обособленно от того Дазая, которого я видела в Портовой мафии. Он, во-первых, очень сильно изменился внешне: возмужал, вырос до небывалых высот, перестал прятать свое очаровательное личико за бинтами, да и черты лица чуть изменились, стали старше, а еще он сменил предпочтения в одежде. А во-вторых, Осаму ощущался иначе. Повзрослел, это понятно, но что-то в нем будто стало мягче и снисходительнее, милосерднее. Это очень странно и очень прекрасно. Я даже не знаю, что сказать, это так сильно впечатлило меня, я не могла отойти от своего ступора. И вдруг до меня дошло, что в этот момент Осаму был со мной настоящим. Он так… Так мило спросил, так трогательно смутился от того, что откровенно не понял, но самое главное – он не побоялся продемонстрировать этой своей неловкости, потому что доверял своим воспоминаниям обо мне! Я взяла молодого человека за руку и потянула к себе, тот поддался без единого промедления, дверь за ним закрылась. Блин, он так изменился, он теперь такой большой, я чувствую себя букашкой какой-то, хотя рост у меня чуть выше среднего. Дазай аккуратно прикоснулся к моей второй руке, как бы спрашивая, не против ли я. А я не могу быть против. Теперь мы полноценно держались за руки и смотрели друг другу в глаза. И никто не знал, что сказать, с чего начать, что вообще нужно делать. Осаму наверняка уже хотел убиться, сотню раз обо всем пожалел, но поворачивать назад слишком поздно. Я поняла, в чем было дело. Кто-то должен был проявить инициативу, иначе эта томительная пытка продолжалась бы целую вечность. Мои ладони начали подниматься вверх по рукам Дазая, сначала я мягко сжала его запястья, затем медленным нежным поглаживанием добралась до плеч, невольно приблизившись к молодому человеку совсем близко. В квартире было так тихо, что я слышала его неровное приглушенное дыхание, хотя это наверняка становилось невыносимее с каждой минутой. Осаму плавно прижал меня к стене, мы оказались в непозволительной порочной близости, от которой я начинала сходить с ума. Какой же он теплый, как приятно ощущать его всем телом, чувствовать его руки на своей талии, это опьяняло. Он был таким аккуратным и трепетным со мной, не решался приложить больше силы, но я чувствовала, что ему хотелось. Я так желала дотянуться до его шеи губами, собственного роста не хватало, это очень опечалило меня. Вместо этого недостаток тактильной ласки пришлось восполнять иначе. Я практически невесомо погладила Осаму ладонью по щеке, он прикрыл глаза и приластился, чуть склонив голову на бок. Я была самой счастливой в этот момент. — Я очень скучала, — совсем тихо и мягко произнесла я, слабо искренне улыбнувшись. Одаренный накрыл мою ладонь своей и нежно сжал мои пальцы, ему явно было мало этой ласки, его сердце желало больше заботы и любви, но признаться в этом Осаму не мог из-за стыда. Но стыдиться ведь совершенно нечего. — Правда? — так же тихо спросил он, все не отпуская моей руки. Дазай даже прикрыл глаза, желая чувствовать больше. Я невольно фыркнула. Прямо как любимое расстроенное дите, только оправившееся от слез и потрясения, которому обязательно нужно много-много раз сказать о своей любви и подтвердить ее чем-нибудь нежным и приятным. Мне знакомы эти чувства. — Правда, — подтвердила я, не переставая улыбаться. — А я не скучал. Мне было так стыдно, что я отнял у себя право скучать по тебе, — молодой человек распахнул глаза и посмотрел на меня, теперь уже его ладонь оказалась на моей щеке и стала дарить свое тепло. Как приятно. Как блаженно. — Василиса, прости меня. Я подвел тебя. Стой, не говори ничего, — Осаму звучал серьезно, но не твердо, я слышала в его голосе искреннее раскаяние и сожаление. — Я обещал тебе, что ты будешь в безопасности. Что тебе ничего не угрожает. И что все будет хорошо. Я взял на себя обязательство и не исполнил его, а ты ведь поверила мне, понадеялась на меня. Я знаю, не говори, что это было не так. Мне ужасно стыдно. Я представляю, через что тебе пришлось пройти, чтобы сейчас вот так… Вот так тепло улыбаться, смеяться, жить дальше. Это страшные мучения. И тебя подвел под них исключительно я. Но, — ладонь с щеки медленно опустилась на шею и стала аккуратно поглаживать там, — пару лет назад я сказал бы, что между нами больше ничего не может быть. Я не смог бы смотреть тебе в глаза и принимать любые твои светлые чувства после того, как так серьезно подвел тебя. Но сейчас я не побегу топиться в реке и обвинять свою сущность в том, что она оказалась так слаба и бездарна. Сейчас я сделаю все, чтобы больше никогда не допустить подобного ужаса в твоей жизни. Я хочу, чтобы ты снова верила мне и надеялась на меня. Я все сделаю. Все для тебя. Только позволь мне снова стать частью твоей жизни, — Осаму нежно улыбнулся. У меня внутри все замерло как в ожидании, а затем эйфория стала бить во мне ключом. По телу растекались счастье и блаженство, в глазах заблестели слезы, но то от эмоций, а не от горя и скорби. Дазай открыл мне все свои истинные чувства, все как я и хотела, все его тревоги теперь предо мной, над ними властно любое мое слово. Осаму изменился. Все, о чем я говорила ему тогда, все это нашло место в его душе. Да, действительно, он не побежит убивать себя, чтобы справиться с чувством вины передо мной, он будет жить с этим дальше, пока не исправит ситуацию. Это намерение такое чистое и светлое, что на него нельзя высказать ни единого слова. Все слова будут излишни. Осаму готов продолжать свою жизнь и становиться лучше. Это так прекрасно! — Я!.. — я сжала его плечи крепче, потому что мне нужно было дать выход всем своим эмоциям и чувствам. — Я всегда так хотела помочь тебе! Ты всегда в моих глазах был таким несчастным человеком, а я не знала, что мне сделать, чтобы твоя жизнь изменилась и стала хоть чуточку лучше! Вот, теперь сделала!.. Но какой ценой!.. Мы отпрянули от стены, Дазай крепко обнял меня и стал гладить по спине и голове, а я вцепилась в него мертвой хваткой. — Не говори о себе плохо. Ты даже не представляешь, — он явно улыбался, хоть я и не видела, но слышала по голосу, что точно счастливо улыбался. — Ты дурак такой!!.. — я слабо ударила парня по спине от отчаяния, никаких объятий не хватит, чтобы выдать все свои эмоции. — Я не сделал для тебя и трети хорошего из того, сколько ты сделала для меня. Я не сделал вообще ничего. Твоя жизнь была из-за меня ужасна. Почему ты поверила в меня, Василиса? Почему полюбила? Зачем скучала и ждала? — Сердцу не прикажешь! — О, это правда! С ним и не договоришься, никогда не идет на компромисс, — Осаму вдруг начал тискать меня, я слабо засмеялась. — Как вы, русские, говорите? «Любовь зла – полюбишь и козла», я правильно произнес? Господи, по-русски заговорил! Чистенько как, удивительно, я даже дернулась и посмотрела в его глаза. Хитрые такие. Давно он стал русский изучать? Бес! — Вижу по реакции, что правильно. Василиса, — он даже научился правильно произносить мое имя, такое длинное и неудобное, — ну скажи мне? Я этих слов два года ждал. — Не облажайся в этот раз, — я хлопнула его по плечу и покивала в знак согласия. Ну а что, не думал же он, что я расплачусь и буду в любви ему признаваться? Пусть будет в тонусе.